Лучше гор может быть только еб^я в горах

Ху Гэ очень быстро управляется с двумя бокалами вина. В голове появляется легкий звон, и скинуть с себя вериги стыда становится намного проще, а вместе с ними и рубашку, и брюки. Он даже желает этого, потому что вино отменного качества — на душе от него легко, а телу — жарко, словно маленькое солнце согревает изнутри. — Как ты красив! — с восхищением шепчет любовник. Обшаривая взглядом его обнаженное беззащитное тело, разве что не облизывается от предвкушения, как завладеет им. Ху Гэ не знает, что отвечать на такие прямолинейные взоры и комплименты. Раньше знал. Но раньше он был молод и мог похвастаться свежестью, гибкостью, чем-то ещё — а теперь от тех богатств не осталось и следа. Ему уже тридцать два, о какой красоте речь. Просто Мэтью Дель'мас щедрый человек — хочет приободрить его. Промолчав и скромно потупив взор, Ху Гэ ложится на смятые простыни. Облокотясь на подушку, с тревогой наблюдает за любовником. Тот отчего-то пошел к окну. Чего ему там надо? Не может продышаться от концентрации красоты в воздухе? Тревоги Ху Гэ напрасны. Мэтью просто необходимо немного умерить свой пыл — вид обнаженного Ху Гэ разжигает в нём адское пламя, оно может опалить, невольно причинить боль. Но он знает, что его утончённый возвышенный партнёр предпочитает нежный и деликатный секс. По крайней мере пока они недостаточно узнали друг друга. А там посмотрим... Мэтью распахивает окно, высовывается по пояс и, набрав полные легкие студеного горного воздуха, шумно выдыхает пар. А вместе с ним и излишки страсти, которые увы, в этот раз не пригодятся. Но... "Можно же немного пошалить? " — игриво улыбнувшись, он отламывает от рамы кусочек сосульки и бегом возвращается в кровать. По-мальчишечьи резво запрыгивает под одеяло. Несчастного китайца такое поведение пугает. Он смотрит непонимающе и удивленно — то на зарумянившегося с мороза лаовая, то на тающую сосульку. — Тебе понравится, — обещает Мэтью. — Закрой глаза. Ху Гэ неуверенно улыбается, но видно, что он заинтригован. Мило пожав плечами, ложится ровно, вытягивает руки вдоль туловища и закрывает глаза — ах, какой хороший мальчик! Едва сдерживаясь, Мэтью седлает его стройные ноги и начинает свою игру. Проводит обломком сосульки по щеке, потом по губам. Лед жжет пальцы и тает, истекая влагой. Вот уже точеные ключицы Ху Гэ блестят от воды, а Мэтью, забыв как дышать, обводит льдинкой его соски. Те мгновенно твердеют, кожа вокруг идет мурашками от холода. — Ты само очарование, — восторженно шепчет Мэтью и принимается целовать затвердевшие соски, согревать их тёплым дыханием и слегка щекотать языком. Ху Гэ в ответ — ни слова, ни звука. Когда Мэт отрывается от своего увлекательного занятия, губы китайца лишь слегка разомкнуты, глаза закрыты. Трепетные раздувающие ноздри свидетельствуют о том, что он что-то чувствует, но вида старается не подавать. Неужели не нравится? Мэтью ерзает задом — и удовлетворенно хмыкает. У скромника Ху Гэ стоит, и весьма твердо. Ну ничего, сейчас станет по-настоящему жарко... Или холодно? Глупо хихикнув, Мэтью отодвигается назад и ведет изрядно подтаявшим кусочком льда от пупка вниз, к черным зарослям внизу живота. Урывает за это один из прекраснейших стонов Ху Гэ. Его голос так прекрасен, так много обещает, что яйца подскакивают и поджимаются от возбуждения. — Раздвинь ноги, дорогой... — Мэтью перекладывает льдинку в другую руку, а той что холодна, охватывает член китайца. Слегка подрачивая его, льдинкой он начинает массировать головку. Естественно, когда кусочек льда касается горячей налитой кровью поверхности, Ху Гэ вскрикивает и выгибается. Но Мэтью крепко держит его за член, еще и сжимает пальцы покрепче. От этой сладкой пытки кайфуют они оба — но каждый на свой лад, конечно. — Трахни меня, — шепчет Ху Гэ по-китайски. — Твое желание — закон для меня, — галантно отзывается Мэтью. Раздвинув коленями ноги Ху Гэ еще шире, он быстро наклоняется вниз. Несколько раз касается ануса влажным широким языком. Ху Гэ извивается и подается навстречу — но не сильно, ведь его поршень по-прежнему в сильной руке любовника. Мэтью и не думает отпускать его надолго. Убирает руку, чтобы принять самую удобную позу, и вновь завладевает этим идеальным рычагом управления. — Хочу тебя, господи, как ты хорош, ты секс, ты лучший... — сам не знает, что несет. Но Ху Гэ нравятся его путанные восторженные речи — видно, что он больше не смущается, а заводится от комплиментов, и особенно в сочетании с действиями. Китайский скромник уже насажен на член Мэтью. Он беспощадно вторгается и с каждой фрикцей всё больше растягивает, проминает податливое гибкое тело, насаживает его на себя по самые помидоры. И дрочит, дрочит, дрочит — пока китаец не начинает стонать под ним, как последняя сучка. Кончает Ху Гэ красиво. Драматично жмурясь и извиваясь, поглаживая себя и любовника длинными изящными пальцами. — Кончи на лицо, — просит он срывающимся шёпотом. По-французски, не размыкая век. И любовника словно током ударяет от этой похотливо-нежной интонации в обёртке родного наречия. Он не успевает вынуть — семя ударяет фонтаном, он стонет, сгибается, и только через пару секунд получается исполнить желание Ху Гэ. Тот понимает заминку по-своему. — Я попросил что-то глупое? — спрашивает он, трепеща ресницами. Мэтью спешит разуверить его — словом и делом одновременно. — Нет, что ты! — целует своего китайца в уголок губ, гладит всюду, где может дотянуться. — Ты попросил нечто прекрасное и восхитительное, даже не сомневайся... Продолжая говорить все в этом духе, он выжимает остатки спермы на приоткрытые губы любовника, и получает неожиданно горячий ответ. Ху Гэ слегка приподнимается на локтях, чтобы жадно слизывать и высасывать тягучие белесые капли прямо из головки. Те, что остались на коже — размазывает пальцами по лицу и шее. Никогда ещё Мэтью не видел своего нового любовника таким раскрепощëнным и бесстыдно-развратным. Как хорошо, что впереди целых три дня и две ночи в Альпах! Если Ху Гэ скинет за это время ещё хотя бы пару масок — это будут лучшие секс-каникулы в жизни. Хотя в целом они уже удались!..