***
Гарри явился аппарацией ровно в 15:55, и сразу зарегистрировал на входе палочку. Дома совсем не сиделось. Долиш сразу повёл Гарри к площадке, на которой его ждали двенадцать человек. Больше всего его бесила Луиза Рэйд, которая строила ему глазки с первого курса. Сама по себе канадка была милой, но Гарри от неё тошнило. — Гарри! — Броуди и Хьюст первыми заметили парня. Гарри радовался, что Брон и Мила встречаются, и не выносят ему мозг, ведь изначально оба к нему подкатывали. — Сириус, — парень заметил крёстного, курящего возле обрыва, и угодил в его объятия. — Римус, и ты здесь? — оборотню тоже достались объятия. — Мы всегда ходим вместе, — ответил деловито Блэк. — Римус, ты был моим учителем, почему ты не помогаешь аврорам обучиться Патронусу? — Тебя я знал, а их нет, — честно ответил Римус. — С тобой было легко. Зато я притащил ящик шоколада, вдруг дементоры залетят. — Milka! — улыбнулся Гарри, сразу доставая одну плитку и бросая кусочек в рот. — Божественно! Итак, ребята, строимся! Буду вас учить, а то не видать вам диплома и работы, — засмеялся Поттер. — Гарри, а если мы реально всё завалим? — спросил Броуди. — Не кисни. Я четверокурсников обучал, и тебя обучу! Гарри почувствовал на себе взгляд и обернулся на камеру. В окне было темно и только два алых глаза неотрывно наблюдали за парнем. Поттер злился на Реддла, поэтому бросил Экспеллиармус прямо в окно камеры, отчего Сириус и Римус дёрнулись. — Долиш, кто там в камере, в которую Гарри заклинание бросил? — удивился Блэк. — Реддл, — коротко ответил Джон, и Мародёры даже улыбнулись тому, как злится на бывшего возлюбленного Гарри. В течение часа ребята работали без остановки, ближе к пяти часам подошёл Питер, и в этот момент у Милы Хьюст выпрыгнула коза из палочки. Мулатка запищала от радости. — Мисс Хьюст, думаю, вы тоже будете проходить практику с заключённым, — заявил Хвост. — Умница, Гарри. — Если меня когда-то уволят из Аврората, пойду преподавать ЗоТИ в Хогвартс, — засмеялся Поттер. — Уверен, ты будешь любимым преподавателем, — подмигнул Римус. — Ага, которому придётся даже чашку с чаем проверять на наличие Амортенции. Слишком красивый мой крестник. Блэковскую внешность любят. Помню, за Регулусом на пятом курсе три девушки бегали. Одновременно. — А он? — удивился Гарри. — А он оказался геем, жаль, я пропустил выражение лица матери на эта откровение, — засмеялся Сириус. — Реддл создал суррогатное материнство, — напомнил Петтигрю. — Твой брат может воспользоваться этой услугой, если захочет продление Рода Блэк. Сириус громко засмеялся, ведь ему казалось абсурдностью то, что их Род вообще дожил до 2002 года.***
Питер привёл ребят к себе в кабинет, чтобы Гарри и Мила выбрали себе заключённого, а Блэк и Люпин решила посмотреть, как это будет проходить. — Дамы вперёд, — предложил Поттер. — Спасибо, — девушка засунула руку и начала долго перебирать шарики, пока не вынула 5014. — Пятидесятый этаж. Низко тебе идти, там держат некромантов, — припомнил Сириус. — Питер, а как первые этажи обозначаются в сфере? — Гарри, я не беру в расклад первые сорок этажей. Там… Сидят не совсем люди. И к ним не подпускают даже охрану. Тот же Сивый сидит там. Эти этажи охраняют дементоры, а руны Гермионы позволили за ними больше не смотреть. — А еда? — удивилась Мила. — Эльфы Азкабана, — коротко ответил Питер, — которые живут, варят есть, стирают в Министерстве под этажом с камерами для допроса в Аврорате. Холодная вода подаётся каждый день во всех камерах ровно в семь вечера. Тёплой нет, — ухмыльнулся аврор. — Гарри, тебе нужно выбрать другого заключённого, на этом настояла Министр. — Мама, — тяжело вздохнув, прошептал парень, засунув руку и тут же вынув. — 9013. — Это камера Долохова. Всё равно Пожиратель, — рассуждал Питер. — Я отдам документы на Гарри и мисс Хьюст тебе, Сириус. Заскочи к Лили. И пусть она подпишет до восьми вечера, чтобы Гарри хотя бы увидел Долохова. — Сделаю. — Я не собираюсь идти домой, у меня мозги не на месте, поэтому я пойду к ребятам, ещё потренирую их. — Я с тобой, — поспешила Мила, — но в начале возьму дело на Долохова и… Сейчас узнаю, кто у меня. — Некромант Кей, сто тридцать два года, вонючий и ворчливый, — заявил Петтигрю, дописывая отчёт, чтобы Блэк передал его Лили. Гарри вернул дело Реддла Питеру на стол, а Мила нашла ему дело Долохова. — Он реально убил братьев Пруэтт при задержании? — спросила Мила. — Он реально убил восьмерых, пока мой отец и мой крёстный не взяли его, — хмыкнул Гарри, а Сириус зарделся от похвалы. — Так у него на тебя зуб, Гарри! Ты будешь делать шикарную характеристику! — пищала Мила, а Блэк закрыл за ними дверь. — Кстати, девушка права: у Долохова на Поттеров зуб, — беспокоился Люпин. — Главное за линию не заходить и всё будет нормально, — улыбнулся Петтигрю. Блэк согласно кивнул. В рунах Гермионы никто не сомневался, поэтому беспокойство Люпина было преувеличенным. Гарри учил ребят допоздна, в половине восьмого явился Тео, и продемонстрировал своего гризли, отпугнувший двух дементоров, которых студенты не заметили. Гордый олень Гарри подошёл к медведю и кивнул ему, что и тот сделал. — Спасибо, Тео, — улыбнулся Броуди, пока Нотт докуривал сигарету. — Обращайся. Вижу, у тебя свечение появилось. Я от Петтигрю. Он сказал, что пришёл ответ от Министра магии. Те, кто освоит Патронус до понедельника, а сегодня четверг, то они смогут практику проходить с заключёнными. — Вышло! — закричал Броуди, когда его Патронус-баран выпрыгнул и погнал рогами на дементора. — Поттер, ты реально крутой учитель, — подметил американец. — Я реально крутой, — засмеялся Гарри. — Ты чего пришёл так рано? — Рано? Ребят, почти восемь, закругляйтесь. — Да, — заявил Гарри, повернув голову в сторону камеры без окон. Все, кто был приговорён к пожизненному заключению, не имел окон в камерах, чтобы умирали и от холода. Олень и гризли дождались, когда студенты покинут площадку и последовали за хозяевами. Баран и коза шли впереди, освещая путь, ведь дементоры уже вышли на охоту.***
Гарри нервничал. Он дождался, когда пройдёт двухчасовой обход, и ближе к одиннадцати пошёл к Долохову. Тео на то время вернулся и сел что-то писать, внимательно глядя вслед другу. Нотт просидел у своей каннибалки час и убежал. Она была слишком пугающей для первого раза. Петтигрю сразу налил ему вина, чтобы мозги расслабились. Оба мужчины не обсуждали Гарри. Каждый занимался своей работой. Гарри шёл к двери Долохова быстро, отвлекаясь только на дементоров, которые сторонились его Патронуса. Проходя мимо камеры 9007, будто чувствовал, что Том смотрит на него в упор. Открыв камеру 9013, тяжело вздохнул. Долохов лежал на грязном матрасе на полу, а когда увидел вошедшего (ведь с Гарри вошёл и сияющий олень), резко сел, сплетая пальцы в замóк на коленях. — Поттер, вот это сюрприз! Ты по делу или просто так? — С моим отцом ты бы так любезно не болтал, верно? — Мне не понравилось, что он посадил моего господина в камеру, отомстить хотел. Ты пошёл по его стопам? — Как сказать. У меня выпускные экзамены, — Антонин угукнул, — ты мой заключённый. — Почему не Том? — Питер помог мне получить камеру Тома, — Долохов расплылся в ухмылке, — но Министр магии не одобрила. Министр — моя мать. Вся Британия знает, что имущество Тома на мне, и хапуги из Визенгамота не смогли и сикля забрать у Реддла. — Ты знаешь, кто он? — Он сам мне сказал, когда его уводили в Азкабан. Я злюсь на него, поэтому и здесь. — От злости четыре года учёбы не проходят. Это путь к любимому, — протянул Долохов. — План побега уже придумал? — Вообще-то да, — признался парень, а мужчина засмеялся и подошёл к Гарри, становясь выше на две головы. — Но Том выйдет отсюда, если выйдет, — поправил себя Гарри, — оправданным. — Так для чего план побега? — Для Пожирателей. Я на распутье, Долохов, не спрашивай больше ничего. Гарри поморщился от холодного морского ветра в камере, и окинул взглядом Пожирателя в обычной полосатой робе заключенного. Он знал, что Пожирателям желали смерти, но почему-то за четыре года ни один не умер. Будто метка их господина спасала их от смерти из-за холода. — Кики! — Хозяин звал Кики? — спросил эльф. — Перенеси меня в камеру Тома Реддла, — Долохов изогнул бровь. — Что? Стоило мне открыть дверь к тебе, как моё имя появилось в журнале посещений вместе с временем и датой. — Это проблема. — Ещё какая, — ухмыльнулся Гарри, убирая оленя. — Умный, как Том. Он выбрал достойную пару. Ладно, я полежу. А ты, пока в здравом уме, принеси в следующий раз поесть. В Азкабане подают только рис с водой. Четыре года одно и тоже… Блевать хочется. И поищи плед ненужный в поместье, не новый, а то отберут. — Хорошо. Гарри взял эльфа за руку и оба переместились в камеру Тома. Кики поклонился и сразу исчез, а Гарри так и смотрел на стоящего перед ним мага во тьме с алыми глазами. Взмахом палочки, Гарри зажёг свечи возле двери, и осмотрел мужчину с ног до головы: белая чистая рубашка, которую Кики ему передал, как и брюки. Кстати, о том, что эльф передаёт Тому чистую одежду перед купанием, знали все. Против эльфа никто не смог бороться. Тот напрочь отказывался оставлять первого хозяина. В камере, кроме Реддла ничего не было. Для Волдеморта и матраса не выделили. «Босой, как в первую встречу», — пронеслось в голове Гарри, и благо, что руны за запястьях не давали возможности использовать магию, а руны вокруг Тома не давали выхода для тех, у кого был и третий браслет рун на лодыжке. Там руны были такими же, как вокруг камеры. — Как тебе мой Экспеллиармус, не слишком слабо? Том расплылся в ухмылке, подходя медленно и беззвучно, как хищник, чьими волосами играл ночной ветер. «Мерлин, как он красив», — пронеслось в голове Поттера, ведь Кики беспокоился и о том, чтобы Том вовремя был побрит и пострижен. Он сам приносил ему ножницы, и под надзором Питера стриг и брил господина. — Злишься, Гарри? — Ты не сказал мне. Влюбил и бросил. — Я не желал такой для нас судьбы. — Мерлин, Том, ты уничтожил НАС! Ты хоть представляешь, как мне больно было? Сукин ты сын! — Том удивлённо изогнул бровь, ведь последняя фраза была произнесена на парселтанге. — Ты не был говорящим, — Реддл ответил на змеином и Гарри улыбнулся, указывая на изумрудный камушек в ухе. — Скажем так, твоя библиотека произвела должное впечатление, а мой гнев захотел доказать тебе, что я достоин любви Тёмного лорда, однако, мои ярость и любовь не ужились. — И кто проигрывает? — ухмыльнулся Том, глядя в изумруды, пылающие гневом. — Любовь побеждает. Слова излишние, Гарри. Твой разум окутан обидой и одиночеством. Но я не бросал тебя, я не хотел этого. Тебе решать, как выплеснуть ярость, чтобы очистить разум. Я не буду на тебя злиться. Вряд ли ты сделаешь больнее авроров. Гарри оскалился, поднимая палочку, где на её кончике светилась красная вспышка. — Круциатус? Моё любимое заклинание, не считая Авады Кедавры. Я тоже эмоции лучше показывал через пытки, — улыбнулся мужчина. — Ты не знаешь, каким я стал жестоким. — Даже ко мне? На меня твоя жестокость тоже распространяется? — Я узнал, что заклинания, звучавшие на парселтанге, становятся в пять раз сильнее, ты это знал? — Том согласно кивнул, а после сглотнул, ведь знал, что будет больнее, чем пытали авроры. — Круцио! Парселтанг соскользнул с языка парня красиво и жестоко. Тело мага охватила агония и Том сразу упал на четвереньки. Такой позы он не позволял себе даже при самых ужасных пытках. Он всегда стоял на коленях. Со лба стекал пот, а Гарри не отпускал. Алые глаза встретились с изумрудными, видя боль гриффиндорца. И Том прощал. Он тепло улыбнулся, пустив непрошенную слезу. Гарри резко отвернулся от Тома, и в этот миг ветер погасил огонь свечей. Аврор не мог видеть этого сильного мага со слезой на глазах. С любовью в этих проклятых омутах крови! — Кики! Эльф появился незамедлительно, слушая приказ перенести хозяина обратно к Долохову. Эльф сочувствующе смотрел на Тома, а после на Гарри, но приказ выполнил. Оказавшись возле Антонина, парень был в прострации. Он только что пытал мужчину, которого ненавидел, но оказалось, что любил. Том был прав: выпустив пар, он стал думать ясно. Он просидел с пустым взглядом в камере около часа, Антонин всё это время молчал. — Я пытал его… Я ненавидел его… А теперь ненавижу себя… — Поверь, он тебя простит. Уже простил. Он понимающий. — Я глупый ребёнок. — Не без этого. Приди к нему и завтра, только не пытай. Попробуй узнать его со стороны Тёмного лорда. Гарри поднялся с холодного пола и оставил Долохова, не обронив и слова. Антонину было жаль мальчишку. Гриффу было семнадцать лет, когда он полюбил, и когда его мир надежд и любви рухнул. Том окрылил его и сделал демоном тоже он. Но теперь Гарри чувствовал своё сердце. Оно по-прежнему любило. И гриффиндорец не хотел этого менять.