Акт II. Зарождение/воскрешение Самурая
Глава первая: Юность — это ложь.«МОЯ ЖИЗНЬ В СТАРШЕЙ ШКОЛЕ» ХАЧИМАН ХИКИГАЯ, КЛАСС 2-F
Юность — это ложь. Люди, радующиеся юности, или как её ещё называют «розовой порой» занимаются самообманом и в жизни им будет очень трудно. Хотя не так. Жизнь их пережуёт и выплюнет, а самые стойкие пройдут длинный путь по пищеварительному трактату, именуемому взрослой жизнью, и к концу будут высраны из прямой кишки. А вся проблема состоит в их восприятии окружающей среды. Они воспринимают весь мир через «розовые очки», а особо одарённые личности вообще живут в своих выдуманных мире, через вакуум которых практически не пробивается информация из внешнего мира. Ссылаясь на «юность», они живут в свое удовольствие и никапли не переживают из-за проблем, говоря, что это естественно, так как они ещё слишком юны. Когда же они вырастут физически и столкнуться с жестокостью взрослого мира, то из-за различия с «юностью» им придётся вступить на путь адаптации. Конечно же в начале они не заметят особой разницы и продолжат жить в свое удовольствие, но потом внешние факторы будут все чаще врезаться им в глаза. Денег, даваемые родителями, перестанет хватать на нужды и тогда им настанет пора ему самому узнать, откуда берутся. А если они начнут жить отдельно, то все прелести взрослой жизни кинут им прямо в лицо. И тогда и начнётся процесс, появившийся из-за той самой «юности». Проявляется это в четырёх из пяти стадий принятия неизбежного: отрицание торг, гнев, депрессия. Все они являются неминуемыми и после четвёртой стадии будет только два пути. Первый, через который проходят крепкие душой люди, это принятие правил взрослого мира и полное уничтожение сущности, сформированой за период «юности». То есть переход к пятой стадии, самому принятию. Второй же заключается в полном проигрыше и сдаче позиций, после чего происходит естественное выпиливание из генофонда. Как я и говорил, все заключается в глобальных различия между взрослой жизни и «розовой порой» и именно поэтому я считаю, что Юность — это ложь. У подростков создаётся впечатление, что после «розовой поры» все будет точно также. Было бы лучше, если людей с этой самой «Юности» потихоньку готовили бы к пугающей взрослой жизни, а не позволяли бы отдохнуть и повеселиться на полную, так как после «розовой поры» такой возможности больше может и не быть. — Хикигая. Что я вам задала на уроке? — женщина закончила читать моё сочинение в слух и, замолчав на пару минут в попытке переварить моё творчество, взялась за голову, после чего вздохнула. — Хирацука, ты прекрасная женщина лет тридцати и уже страдаешь проблемами с памятью? — Хикигая! — прокричала Шизука мою фамилию и со всей силы ударила по своему столу. Из-за удара сигарета, которая была сжата между пальцами ударившей руки, сломалась пополам, от чего табак начал высыпаться прямо на стол. — Твою мать У меня появилось желание дать ей свою сигарету, заместо утраченной, но решил лишний раз не рисковать. Если она увидит в моих руках это табачное изделие, то точно сорвётся. Хоть её удары для меня и не так страшны, как год назад в виду увеличения моей мускулатуры, но эта женщина найдёт способ причинить боль, если по настоящему захочет этого. Как я и говорил, она ебучая садистка. — Ладно, ладно. Ты задавала сочинение на тему: «Моя жизнь в старшей школе», — решил я временно сжалиться над учительницей и без всяких колкостей ответил на её вопрос. За этот год Шизука окончательно смирилась с тем, что я обращаюсь с ней на «ты». Конечно попытка бунта поднималась и не один раз, но они ни к чему не привели. — Вот именно. А ты что за хуйню тут понаписал?! Ты себя вообще кем считаешь? Террористом? Панком? Идиотом? — она снова тяжело вздохнула и раздражённо запустила руку в волосы. Ого. А я похоже достиг нового предела терпения Хирацуки, раз в её речи даже начал проскальзывать мат. — Всего по немножку, кроме панка. Этого у меня, где-то процентов восемьдесят, — глаз женщины начал дёргаться из-за нервного тика и я решил добить её окончательно, навлевав на жалость, — Ну не нервничай ты так. Если хочешь, то я могу называть тебя «госпожой». Хирацука с небывалой для меня до этого скоростью встала с кресла и замахнулась для удара. Я поставил руки так, чтобы заблокировать её коронный удар по прессу, но тут случилось неожиданное. Кулак женщины ударил по моим почкам, заставив меня согнуться от боли. — Слушай сюда! Я снял авиаторы и вытер слёзы, которые выступили на глазах из-за боли. Хирацука, какой же ты диссонанс создаёшь в моих глазах. Красива, как нежный цветок, а бьёт, как гопник из подворотни Найт-сити. — Хирацука, я скажу так. Многие мужчины привыкли к тому, что они сильнее своих дам, чтобы защищать их. Ты немного рушишь эти устои, к которым как раз привык весь мужской пол, будь мягче, — я одел авиаторы обратно, но после моей фразы они тут же чуть не упали из-за удара Шизуки пачкой бумаги. — Ауч. Сдаюсь-сдаюсь. Всё, я слушаю, — У тебя глаза, как у дохлой рыбы, — Вау, Шизука, вот это обидная претензия. Я же её вообще никогда не слышал, даже от тебя. И это конечно же в моих силах исправить. Как раз собирался завтра съездить в больницу, попросить мне глаза поменять Уголки её губ дёрнулись вверх и она прикрыла левой рукой свои глаза. — А если серьёзно, Хачиман. Откуда такой пессимистичный опус? Хотелось бы услышать объяснения, — учительница закинула ногу на ногу и зажгла очередную сигарету, просверливая глазами во мне дырку. Блять, ты меня ещё долго тут держать будешь? Я так-то тоже курить хочу. Держись, Силверхенд. Осталось недолго. — Сочинение было про мою жизнь в старой школе. В старшей школе я постоянно наблюдая за беззаботностью подростков, которым через год-два придётся идти работать, так как не все смогут поступить. Меня это банально бесит и вызывает желание разбить к чертям «розовые очки», через которые они смотрят на этот мир и видят только хорошее, опуская неприятную для себя информацию, — перед глазами крутились воспоминания жизни в Техасе и то, что, пока одноклассники хвалились новым телефоном, который им купили родители, пока я пиздил машины и их запчасти, а дома получал по ебалу от пьяного урода за то, что шлялся хер пойми где, когда ему нужно было, чтобы кто-то сбегал за добавкой. — И если ты ещё со мной так мягко, то значит, что ты согласна с моими мыслями. — Да, рассуждение в твоём сочинении являются правдой и я не могу сказать, что в некой степени не согласна с тобой. Но как правило, такие сочинения должны отражать твой собственный опыт, тебе не кажется? А такое чувство, будто я читала работу, написанную тридцати четырёх летним мужиком — Шизука проницательна как всегда. Даже смогла определить мой точный возраст. За такое я мог бы ей похлопать. — И? Думаешь у меня его нет? Неужели это другой Хирацуке Шизуке в закусочный я подсказывал, какой десерт является лучшим? — припомнил я ей момент, когда она пришла «Capitan Caliente» в день моей смены. Я не забуду то выражение лица, которое было у ней в момент, когда она увидела меня. — Я не говорю, что у тебя нету опыта работы, но ты хочешь сказать, что естественно сталкивался с жёсткой сущность взрослого мира и проходил через все стадии принятия неизбежного? — у Хирацуки на лице тут же проявилась победная улыбка и она расслабилась, подумав, что подловила меня на этом моменте. Ну ну. Не радуйся слишком рано, моя дорогая Шизука, в иначе кто-то уберёт эту улыбку с твоей физиономии. И это сделаю я, надавив на твоё самое больное место. — За то у меня, в отличие от тебя, был опыт в отношениях, — своей фразой я не надавил на больное, а просто разворошил улей. За минуту женщина несколько раз поменяла свое выражение лица. Вначале было небольшое удивление, потом полное ахуевание, далее неверие и следом снова оскал превосходства. — Ну и где же твоя девушка? Бросила тебя через неделю отношений, так как ты самовлюблённый кретин? — Мертва… — Чего? — оскал исчез с лица учительницы и по ней было видно, что она всеми фибрами души надеется, что ей просто послышалось. — Она мертва, — произнёс я безжизненным голосом и, сняв авиаторы, впился в Шизуку глазами дохлой рыбы. А после этого из темнейших глубин моего разума вышел момент из Арасака-Тауэр. Момент, где я держу на руках бездыханное тело Альт и понимаю, что она погибла из-за меня. Я опоздал. Опоздал… Наступила гнетущая тишина, которую никто не стремился прервать. Я был поглощён демонами прошлого, а Шизука поняла, что вонзила нож в рану на моем сердце, которая не зажила и никогда не сможет зажить. Это один из нескольких грехов Джонни Силверхенда, которые терзают меня на протяжении абсолютно всей жизни. Блять. Да даже после своей смерти ручка, которой записывались мои проёбы, продолжала работать и тратить чернила. Ви. Наёмник, который просто хотел стать легендой Найт-сити и поэтому взял крупный заказ, после него должен был бороться за свою жизнь против абсолютно всех, включая и меня. Я вздрогнул, когда почувствовал, что меня кто-то касается. Пока меня мучили внутренние демоны, Шизука встала со своего стула и подошла ко мне, положив свою ладонь на мою щёку. — Как вижу ты выбрался из своих раздумий, Хачиман, — Хирацука улыбнулась мне и потрепала этой же рукой меня по волосам. Я фыркнул и пытался привести волосы в изначальное положение. За своими волосами не особо ухаживает, так решила и мне подпортить. — Да, выбрался и снова готов нести хаос и разрушения, — я ухмыльнулся и скрестил руки на груди. Учительница только закатила глаза и села обратно на стул. Женщина достала из кармана пачку дорогих сигарет, выщелкнула одну и постучала фильтром по столу. Щёлкнула зажигалкой, затянулась и серьёзно посмотрела на меня. — … А друзья у тебя есть? — друзья? Этот вопрос заставил меня задуматься. С Кавасаки у нас больше как товарищество. Мои отношения с Юи конечно можно назвать дружескими, но мне сложно считать друзьями кого-то, помимо людей из старого мира. Ви. Бестия. Керри. Сантьяго. Нэнси. Денни. Генри. — Я проебался по всем фронтам. Я разочаровал или обманул всех, кто мне верил. Запомнился всем как бесчувственный эгоистичный мудак, — случайно повторил я свой монолог со свалки. Я даже не понял, как снял снова снял авиаторы и опустил голову в пол, чтобы не смотреть женщине в глаза.Нет, Джонни, ты и это проебал
***
Старшая школа Соубу в Чибе имеет немного необычную форму. Сверху она выглядит как иероглиф «口» и немного как «ロ». Добавьте небольшое здание внизу, и получите полный вид. С одной стороны там расположены учебные классы, с другой — специализированные помещения. Оба здания соединяют коридоры на уровне второго этажа, замыкая квадрат. Двор, со всех сторон окружённый зданиями, — любимое место для популярных личностей. Они там обедают с девчонками, потом играют в бадминтон, чтобы лучше переваривалось. А после занятий, на фоне лучей заката, говорят о любви и смотрят на звёзды, ощущая солёный морской бриз. И это просто вызывает у меня дикое желание блевать. Вся это подростковая дружба, подростковая любовь всегда вызывали у меня смешанные эмоции. С одной стороны мне было глубоко на это плевать, но это только до момента, пока я сам не увижу. Школьники постоянно думают, что после конца школы они также будут дружить и любить друг друга. Только потом они осознают, что школьные товарищи и друзья это не одно и тоже, и, что подростковая любовь быстро проходит и очень редко перерастает во что-то серьёзное и долгосрочное. Хирацука цокала каблуками по линолеуму, явно направляясь к спецкорпусу. Я ощутил дурное предчувствие, а предчувствиям за тридцать четыре года жизни я привык верить. В конце концов Хирацука так и не сказала куда мы направляемся. Мы уже почти добрались до здания, в котором я бывал достаточно редко. Так, заходил, когда учителя просили, а точнее просто просили двух мальчиков покрепче, двигать ебучий рояль в классе музыки по всему его помещению, драить биологическую лабораторию или разбирать книги в библиотеке. Да уж, жизнь моя идёт ко дну. А я только потратил год на её нормализацию. Отращивал волосы, так что теперь я выгляжу как раньше, только рука родная, а не серебряный протез. Устроился на работу официантом в «Capitan Caliente» и доблестно проработал там почти год, пока не сменился администратор и пока я не попал под сокращение. За-то успел прилично подкопить денег и потратить их на нужды музыки. — Пришли, — объявила Хирацука. Самый обычный класс. Никаких надписей. Пока я разглядывал дверь, учительница энергично распахнула её. Внутри обнаружилась куча столов и стульев, сваленных у стены. Наверно используют как кладовку. А так класс как класс, ничего особенного. Единственное, что в этой комнате выделялось — девушка. Красивая, но точно не мой тип, девушка с черными волосами до талии, завязанными двумя красными лентами за каждым плечом, и угловатыми голубыми глазами. Одета в стандартную форму Собу, которая состояла у неё из чёрного блейзера с белой рубашкой под ним, красного ленточного галстука, клетчатой юбки и чёрных чулок до колен. Ну и ещё особенностью её внешнего вида было то, что она доска. Девушка сидела и читала книгу. И казалось, что настань сейчас конец света и на Земле развернётся полнейший пиздец, она всё так же будет сидеть и читать. Словно это не реальность, а картина на стене. Девушка заметила нас, сунула в книгу закладку и подняла взгляд. — Госпожа Хирацука. Кажется, я просила вас стучаться… — Даже если я стучу, ты всё равно не отвечаешь, — парировала женщина, положив руки на бока и широко раставив ноги. — Потому что вы входите быстрее, чем я успеваю ответить, — неодобрительно отреагировала одиночка и переместите свой взгляд на меня, — А это что за балбес с вами? — Со словами поакуратнее, доска, — огрызнулся я и прислонился к стене кабинета. Я её узнал. Юкино Юкиношита, класс 2-J. В школе Собу, кроме девяти обычных классов, есть ещё один класс для талантливых учеников, способных в будущем сыграть значимую роль на международной арене. Там учат по академическим стандартам, раза в два-три лучше, чем в обычных классах. И учатся там в основном те, кто вернулся из-за границы или хочет поехать туда учиться. Короче, детишки корпоратов. Я даже рад, что в этой школе данных особей поместили в специальный класс. В этом самом классе выделялась, а точнее привлекала всеобщее внимание, Юкино Юкиношита. Которая занимала первое место на всех экзаменах. Попросту говоря, самая безупречная и прекрасная девушка в школе, которую знали все. Элита из элит и прочее дерьмо. Помню, как на первую неделю после экзаменов только её имя и гуляло по школе, что просто застрелиться хотелось. — Это Хикигая. Он хочет вступить в клуб. — Да, да, Хирацука, я сделаю все что угодно, чтобы ты отстала от меня с этим… Стоп. Что блять ты сейчас сказала?