Закроешь глаза?

      Выходной обещал быть на редкость приятным — Тихон давно не давал себе вольности спать до обеда, но сейчас он просто не удержался от того, чтобы отключить телефон и будильник. Осознание того, что вся остальная группа сейчас или работает на операции, или оттачивает боевое слаживание, ещё больше обрадовало Конева. Не то чтобы он злорадствовал по этому поводу, но отдыхать становилось в разы приятнее, зная, что кто-то работает. Проснулся Конь в районе полудня и тут же, прихватив телефон с тумбочки и попутно включая его, направился в ванную комнату. На голосовой почте оказалось одно сообщение, и Тихон нажал кнопку воспроизведения, положив смартфон на бортик раковины. Пока телефон загружал из памяти запись на автоответчике, Конев успел вооружиться пастой и зубной щёткой. — Тихон, привет, это я, — Маша поздоровалась, но голос её был странно взволнованный. — Я писала тебе, что поехала говорить с Аистовым… Но я поняла, что ошиблась, он тут совершенно не причём! На самом деле… На записи послышалось неясное фырканье, шорохи и звонкий вскрик, принадлежащий, видимо, Черновой. От неожиданности Конь промахнулся зубной щёткой во вне полости рта и мазнул пастой по щеке. Быстро выплюнув остатки пасты и прополоскав рот, Тихон схватился за смартфон, на ходу набирая номер Маши. Сработал автоответчик девушки, и Конев оставил дежурное «перезвони мне, как только получишь». Конь надеялся, что телефон Черновой просто разрядился, а сама она сидит дома. — Конь, ты отвлёк меня от безумно «интересного» теста на профпригодность от Панина, умереть тебе страшной смертью за это… — скучающим тоном пробормотал Гаджиев, даже не пытаясь сделать голос более приветливым. — Тимур, я обязательно расплачусь своей головой, но это срочно! — буквально прокричал в трубку Тихон. — Можешь запеленговать, где в последний раз был активен телефон Маши? На том конце провода послышалось кряхтение, и Конев довольно живо представил, как Гаджет выпрямляется на диване и тянется за своим ноутбуком. Ожидая, пока Гаджиев выполнит просьбу, Конь мотался по квартире, одеваясь и хватая важные вещи вроде ключей от машины или удостоверения. — Что-то случилось? — осведомился Тимур, набивая что-то по клавишам. — Я получил от неё странное сообщение… — сбивчивым голосом рассказал Тихон. — Надеюсь, с ней всё в порядке. Спустя пару минут Гаджет ответил на вопрос Конева, вот только ответ ему совершенно не понравился. Всё снова и снова вело в треклятую Авдеевку, с её неразгаданными тайнами! Сначала сообщение Маши на автоответчике, явно прерванное, а потом её телефон выключился там же. Это начинало складываться в совсем скверную традицию. Открыв переписку, где был почти десяток новых сообщений, Конь быстренько въехал в суть вопроса. Вообще, сначала Чернова писала о том, что ко всему (правда, большой вопрос к чему конкретно) причастен Аистов, а потом позвонила, опровергая свою собственную теорию и явно не успев озвучить новое обвинение. Тихону не хотелось думать, почему конкретно голосовое сообщение могло так резко оборваться. Мужчина выжимал все силы своего автомобиля, мча по дороге и активно зарабатывая штрафы за превышение скорости. Конев от души плевал на все камеры и гнал так быстро, как только позволяла полузабитая дорога. Въехав в посёлок, Конь даже не знал с чему ему начать и решил поехать прямиком к Аистову. Всё же Маша собиралась с ним поговорить.       Вадим нашёлся на своём участке, и Тихон буквально вытряс из него рассказ об их разговоре с Черновой. Оказалось, Аистов обмолвился о косвенной улике, указывавшей на, внимание, участкового! И Маша, конечно же, ринулась её проверять. Потом, судя по времени, перестала выходить на связь. Всё сложилось в чёткую, но не очень-то многообещающую картинку. Вызвать полицию к дому участкового было не так просто, потому что Тихон боялся, что коллеги просто предупредят своего знакомого. Да и особого состава преступления у Конева не было, просто сумбурные догадки, помноженные на сильные переживания. И каково же было удивление Коня, когда у него получилось вызвать наряд по слегка туманному предлогу. Приехавшие ребята оказались нормальными, прониклись пересказом Тихона о случившемся и медлить не стали. Конев не мог сдержать нарастающей тревоги, когда увидел, что полицейские достают оружие из кобуры.       В самую гущу событий его не пустили его даже после того, как Конь показал своё удостоверение. Однако после того как вывели задержанного Пахомова из дома, Тихон зашёл внутрь. На кухне в компании штатного полицейского медика Конев застал Чернову и, видимо, виновницу всех этих перипетий. Когда Конь увидел, что с Машей всё хорошо, у него изо рта вырвался облегчённый вздох, который привлёк её внимание. — Тихон! — воскликнула Чернова, срываясь со стула. После недавнего удара по голове координация ещё не полностью пришла в норму, и девушку слегка повело в сторону, но Тихон успел подхватить её в объятия. Маша тут же уткнулась в его плечо и слегка задрожала, наконец выпуская эмоции наружу. — Ну, всё, всё… Я рядом, — Конев прижал её сильнее. — Он ничего с тобой не сделал? — Со мной… Нет… — тихо ответила Чернова. Конь с сожалением посмотрел на спасённую Машей девушку, её внешний вид оставлял желать лучшего. Бедняжка была вся в побоях: ноги были в крови, на руках виднелись следы от грубой верёвки, а на лице расцветали сиреневые гематомы. Теперь уверенная в своей безопасности она выглядела чуть живее и спокойнее. Тихон ощущал болезненное смятение от собственного бессилия перед таким происшествиями. Это ужасно, неправильно и нездоровó. Так не должно быть. Конев держал Чернову ещё несколько секунд, нежно поглаживая по спине, и мог бы обнимать дольше, если это бы понадобилось. Но Маша сделала маленький шаг назад, попутно утирая влажные глаза рукавом кофты.       На полицейской машине они поехали до ближайшего травмпункта, который, к счастью, был довольно близко. Черновой невесть каким образом удалось разговорить Соню — так звали вызволенную ими девушку — и услышать её версию произошедшего. Не сказать, что Коню от этого стало легче, скорее наоборот. Слушать какие мерзости с девчонкой творил Пахомов было невозможно и больно, но она продолжала говорить. Начав с первой встречи, в которую отказалась знакомиться с мужчиной, Соня рассказала всё до мельчайших подробностей, которые наверняка въелись в память. И про то, как попыталась сбежать, улучив момент, и что с ней за это было… Соню в сопровождении полицейского повели на полный медосмотр, а Машу в компании Тихона на частичный. Чернова жаловалась только на голову, которая продолжала болеть без перерывов, так что её отправили на МРТ. Конь же тихо и верно поддерживал девушку в скитаниях из одного кабинета в другой. В конце концов, эта история могла бы закончиться намного хуже, а походы по больнице — это терпимо. Врач вышла из кабинета, видимо направившись за результатами томографии или ещё какими-то бумажками. — Ты как? — Конев оторвался от стены, которую подпирал спиной. — Любовь — это так страшно, — на грани слышимости ответила Маша, сидевшая на кушетке, свесив ноги. — Она толкает одних людей на ужасные поступки, а другим ломает жизнь. По-моему, нам в детстве читают не те сказки… Тихон подошёл к ней и присел на корточки, мгновенно оказываясь ниже Черновой, словно собирался говорить с маленьким ребёнком. Лицо девушки было чуть красным, а глаза увлажнились, хоть Маша и старательно моргала, чтобы избавиться от скапливающихся слёз — по всему было заметно, что ещё чуть-чуть и она расплачется. Конь никак не мог допустить такого. — Эй, отставить такой тон, — Конев взял её руки в свои ладони. — Не путай любовь и нездоровую одержимость. Этот Пахомов — псих каких поискать и к любви никакого отношения не имеет! Будь моя воля, я бы его прям там… Чернова издала смешок, а вместе с тем по её щекам побежали две прозрачные дорожки. Тихон улыбнулся и опустил подбородок на её колени, не переставая смотреть на Машу снизу вверх. Даже с такого ракурса, даже расстроенная и с пробитой головой она была очаровательно красивой. Чернова осторожно вытянула свои руки из рук Коня, и аккуратные пальцы заскользили по его гладким щекам. Конев окончательно впал в ступор от мягких прикосновений и онемел ещё больше, когда ладони Маши накрыли его скулы. — Тогда что такое любовь? — всё также тихо спросила Чернова Конев облизнул сухие губы, не зная, что ответить. В любом другом случае и другой девушке он бы наплёл каких-нибудь ванильно сахарных сказок, но сейчас не мог и слова сказать. Впрочем, в словах Маша нуждалась в последнюю очередь, а потому она притянула к себе лицо Тихона и, недолго думая, поцеловала в губы. Коневу пришлось положить ладони на койку, чтобы не потерять равновесия на корточках, но это сравнительно маленькое неудобство он готов был терпеть.