Закроешь глаза?

      Рэмбо не настаивал, даже не поднимал вслух эту тему, но Маша решила съехать сама на следующий же день после неслучившейся помолвки. Переступив порог собственной квартиры, Чернова даже почувствовала облегчение и спокойствие, воцарившееся в груди, за что немедленно отругала себя. Она же не из плена вырвалась в самом деле, просто глаза на жизнь открылись. Весь следующий день Маша провела за уборкой в квартире, пытаясь таким образом отвлечься от сведений, которые узнала благодаря полицейской базе. И хотя фотография женщины, к которой Аистову запрещено приближаться, была не похожа на незнакомку в лесу, всё это сильно беспокоило Чернову. Может быть это был лишь способ уйти от реальности и сделать что-нибудь значимое вместо того, чтобы просто плыть по течению, а может профессиональная чуйка, которую упоминал Тихон. В любом случае, Маша знала, что не сможет остаться в стороне.       Чернова сидела на кухне, допивая утренний чай, и раздумывала, чем ей занять последний выходной. По правде говоря, подсознание уже давно всё решило за девушку, и идея, куда нужно съездить, блуждала по чертогам разума. Какие-то несущественные предлоги подталкивали Машу остаться дома и провести выходной в горизонтальном положении, наслаждаясь спокойствием. Чернова задумчиво крутила телефон в руке, раздумывая не провести ли ей второй раунд опросов в Авдеевке. Конечно, соваться туда без Тихона и рыскать ищейкой могло быть опасно, но ведь не убьют её в разгар дня? Черновой хотелось верить, что нет.       Маша старалась долго не думать о том, с каких вопросов начнёт диалог с Вадимом Аистовым, потому что проще было сориентироваться на месте. Пока такси мчалось по дороге из города, она написала несколько сообщений Коню, который, видимо, был слишком занят своим выходным, что даже не прочёл. Чернова кратенько описала для Тихона то, что она узнала, и фактически озвучила своё обвинение — такой человек как Аистов вполне мог похитить человека.       Таксист остановился в одном повороте от нужного девушке дома, как Маша и просила. Ей не хотелось привлекать к себе лишнее внимание, поэтому Чернова решила пройти это расстояние пешком. Аистов собирал граблями облетевшие оранжевые листья в пакеты, расчищая свой участок. Маша сделала глубокий вдох и подошла ближе к забору. — Здравствуйте! — крикнула Чернова, обращая на себя внимание. — Добрый день, — Вадим обернулся и улыбнулся. — Чем обязан? — У меня появилось ещё несколько вопросов к вам, — Маша старалась не смотреть на большие чёрные пакеты и не думать, что в них может быть кроме листьев. — Есть время? — Конечно, — Аистов откинул грабли на землю и, сняв с ладоней перчатки, бросил их туда же. — Да вы заходите! Может быть чаю хотите, на улице-то прохладно. — Не откажусь, — согласилась девушка. Всё же нужно было с чего-то начинать, и такой предлог проникнуть в дом Чернову вполне устраивал. Тем более, он сам предложил. Главное, быть на стороне и не спускать с мужчины глаз. Кухня оказалась слегка захламлённой (за что Вадим немедленно извинился), но довольно просторной и даже в какой-то мере миленькой. Маша уселась на предложенный стул, пока Аистов принялся крутиться у чайника. — Не против мяты? — уточнил Вадим, оборачиваясь на девушку. — Она тут такая вкусная растёт — закачаетесь! — Давайте, — кивнула Чернова. — Так о чём вы хотели поговорить? — аккуратно поинтересовался Аистов. — Я узнала, что… — Маша запнулась в неловкой паузе, но разогнавшийся по крови адреналин помог словам найтись. — В прошлом у вас были проблемы с вашей женой. Вадим замер, не донеся ложку с сахаром до кружки, и обернулся на девушку. На лице у него застыл целый спектр эмоций от удивления до откровенного непонимания. Чернова прекрасно разбиралась в физиогномике, и Аистов не был испугал и не продумывал пути отступления. Вместо этого мужчина вернулся к приготовлению чая и не спеша заговорил: — Были. Как я понимаю, вы об уголовном деле. Тут, в общем-то, и рассказывать особенно нечего, как сказал мой адвокат, это классическая история. У моей жены появился новый мужчина, который настроил её против меня и запретил мне видеться с сыном. Меня это, конечно, не устроило, и я попытался поговорить с ней один на один, ясное дело, без фанатизма… И они написали на меня заявление о преследовании, — Вадим невесело покачал головой и поставил на стол две кружки, усаживаясь на стул напротив. — Ну, а дальше вы знаете, на чьей стороне оказался суд. Больше я сына никогда не видел… Надеюсь, они хорошо о нём заботятся. Маша не знала, что ей ответить на столь честную исповедь, поэтому молча прихлебнула из кружки. Мята, как он и обещал, чувствовалась в полном объёме. — И поэтому вы подумали, что я мог что-то сделать с той девушкой? — догадавшись, цокнул Аистов. — Что же… Это довольно неприятно, конечно, но ваша логика мне ясна. Странно, что вы сразу не приехали с нарядом полиции. От его бесцветного тона Черновой стало не по себе, словно подсознательно она уже Вадима оправдала. Не считая своих собственных впечатлений и притянутых за уши фактов, у неё не было ничего. Маша побарабанила пальцем по кружке, заставляя её тихо бренчать. На этот звук тут же прибежала кошка, которая принялась тереться у девушки в ногах. — Вы уж извините… Я обычно так всех подряд не обвиняю, — Чернова вздохнула, подперев подбородок рукой. — Просто много всего навалилось, и так вышло. Ума не приложу, как она могла выйти из посёлка в лес, а её никто не заметил?! — Вы говорите… — Аистов задумался и тут же подорвался из-за стола, крича уже откуда-то из комнаты. — Я сейчас. Маша лишь удивлённо заморгала от такого неожиданного бегства и даже подумала, что Вадим её ловко провёл. Но он довольно быстро вернулся, держа в руках ноутбук. — Пару лет назад у нас по посёлку воры лазили, и я поставил камеры по периметру участка, — пояснил мужчина, разворачивая экран, чтобы было удобно смотреть обоим. — Когда это, говорите, было? — Шесть дней назад, — тут же ответила Чернова. — Примерно в 11 утра, хотя даже раньше. Вадим кликнул на нужный видеофайл и промотал к нужному времени. По ракурсу Маша примерно прикинула, что эта камера стоит сверху где-то на фасаде дома, а её радиус как раз охватывает дорогу. Сначала на записи всё было спокойно, а потом Чернова просто глазам своим не поверила. Та самая девушка в белом платье, похожем на ночнушку, пыталась бежать в сторону леса, хотя её ощутимо клонило то в одну сторону, то в другую. Несколько минут после того, как она скрылась из охвата камеры, в том же направлении пошёл высокий мужской силуэт, с накинутым на затылок капюшоном. И судя по его темпу, это явно не было совпадением. — Тупик, лица-то не видно… Хотя это уже что-то, — честно отрезюмировала Маша. — Ну… Я, конечно, не хочу сплетни разносить, но я возможно догадываюсь, кто это мог быть… — Вадим очевидно мялся, не зная, как подступиться. — Может это просто люди болтают, и нет в этом ничего такого… В общем-то, сплетни они и есть сплетни. — Расскажите, — требовательно попросила девушка. — Да вы знаете, дело вроде обычное, а в голове как-то не укладывается… — начал Аистов, замешкавшись. — Мне Светка из нашего магазина рассказала, мол наш участковый Паховом купил… Ну, знаете, эти штуки… женские. А он живёт один, вот Светка и удивлялась на кой чёрт они ему. — Это уже может быть серьёзно, — Чернова поднялась из-за стола. — Спасибо за всё, мне пора. — Вы что одна пойдёте к нему? — Вадим поднялся следом, провожая гостью. — Это же очень опасно! — Вы можете мне помочь… — задумчиво прикинула Маша. — Выманите его из дома, минут на 15 под любым предлогом, я всё обыщу и уйду.       Аистов согласился с такой помощью, припоминая, что Пахомов обещали помочь с машиной. Так что Черновой оставалось сидеть в кустах под забором, как прячущемуся от охотника зайцу, и выжидать момента, когда же хозяин выйдет из дома. Собрался и вышел Пономарев довольно скоро, так что Маше не пришлось долго ждать. Как только силуэт Игоря скрылся за поворотом, Чернова перелезла через забор, приземляясь на той стороне участка. Не теряя лишнего времени, Маша зашла в дом, начиная ходить по каждой комнате. Ничего криминального не обнаруживалось, как не обнаруживалось и следов пребывания здесь девушки. Чернова аккуратно осмотрела каждую комнату, стараясь не оставлять следов своего пребывания, но ничего не нашла. Уже собираясь уходить, Маша запнулась о ковёр, который случайно приподняла мыском ботинка. Под ним оказался деревянный люк в погреб, а оттуда послышалось какое-то шуршание. Чернова огляделась по сторонам, а потом решительно нагнулась и дёрнула ручку на себя, открывая люк. Лестница хотя и не спускалась далеко вниз, но всё же последние ступеньки терялись в темноте. В погребе было холодно и сыро, как в настоящем склепе, и мрачно как в самом гробу. В полной темноте Маша достала из кармана телефон и, включив на нём фонарик, резко вскрикнула. Её крик смешался со мычащим женским стоном, а в небольшом пространстве, что освещал довольно слабый фонарик, Чернова увидела девушку. До боли знакомая белая ночнушка в пол, испуганный взгляд, застывший в раскрасневшихся глазах и опоясанное верёвкой тело. — Тш-ш-ш, я друг, — Маша нагнулась и дотронулась до плеча девушки. В ответ та лишь отшатнулась и забилась в угол, продолжая приглушённо хныкать в тряпку. Чернова поняла, что без помощи ей тут не справиться. Маша тут же собралась позвонить Тихону, и её палец быстро отыскал всё тот же нужный контакт. Связь здесь была так себе, но что было ещё хуже так это, что Конь не отвечал. Гудки шли долго, а потом записанный голос Конева попросил оставить сообщение после сигнала. — Тихон, привет, это я, — начала Чернова, всем голосом выдавая своё волнение. — Я писала тебе, что поехала говорить с Аистовым… Но я поняла, что ошиблась, он тут совершенно не причём! На самом деле… Речь Маши внезапно оборвалась, а сама она почувствовала острую боль в затылке. Перед глазами поплыли искры, размывая картинку, и сознание начало постепенно тускнеть. Последнее, что ощутила Чернова перед тем отключиться, так это то, что её тело становится совершенно ватным, а ноги подгибаются.