***
Дорога не заняла много времени, заскучать даже и не получилось. Вилле с первых минут молча уставился на меняющиеся виды за затонированным стеклом и беззвучно постукивал пальцами по мягкому сиденью. До него изредка доносились разговоры совсем рядом. Вроде с водителем? Кажется, всё же по телефону. Ответов не прослеживалось. К тому же, так и не смог уловить их сути, ну и не особо хотел, раз на то пошло. У клуба ничего не изменилось. Брюнет, может, и отвлекался на пару секунд, чтобы ответить на какой-то вопрос, сказать что-нибудь по-максимуму односложно или улыбкой поддержать шутку, но дальше дело не заходило, и он снова погружался в мысли о своём, находясь в размытом «диалоге» лишь отчасти. Очень маленькой части. — Мы не опаздываем? — слова вновь дошли и обработались мозгом только чудом. Вилле бросил быстрый взгляд на время и пару секунд прикидывал некоторые исходы событий с разными возможными путями к ним. — Нет, — ответил он клавишнику и взъерошил слегка растрёпанные волосы. — Что с остальными? — Уже больше десяти минут точно нас ждут. Вало повернул голову в сторону Янне, смотря так, словно тот встретил его, чтобы отчитать, а не находился в абсолютно идентичной ситуации, задерживаясь. Парни зашли за поворот, ведущий прямо к нужной лестнице, и прибавили шагу. Только сейчас доходила мысль, что выходить надо было хотя бы на минут так двадцать раньше, но это уже по большей степени было бессмысленным: ни одна лучшая версия в голове не перебросит их назад, чтобы исправиться. На само́й лестнице двоих чуть было не сбили, но даже это не столько нагнетало, сколько возможная реакция их случайной встречи. Вилле непроизвольно сжался от вида менеджера, подсознательно готовясь к уже надуманным словам в свою сторону. Однако мужчина лишь облегчённо выдохнул и несколько раз встряхнул ворот рубашки, чтобы пропустить к телу слабый ветерок. В помещении действительно было довольно жарко. Когда они все вместе достигли другого конца лестницы, Янне объяснили, как пройти дальше, а Вилле же пришлось остаться для повторных уточнений разных важных нюансов. Он всегда не любил эту часть концертов больше всего: понимал, что это необходимо и ему самому, но всё равно было как-то... нудно? Нет, не похоже. Странные чувства, причём точно не положительные. К огромному счастью освободиться смог быстро, даже быстрее, чем предполагал. Кудрявому продублировали маршрут и тот направился к заждавшимся парням. — Ты сегодня какой-то очень молчаливый. Вало не сразу понял, что обращались именно к нему. Через пару секунд он поднял взгляд на гитариста и отлип от замученной бутылки с водой. Возможно, оно и правда было так. Обычно брюнет ведёт себя куда более активно, поэтому видеть его в другом «образе» было непривычно. Но объяснять причину такой смены — ну совсем не комильфо, да при всём при том стыдно как-то... Рассказывать о подобных вещах он не хотел ни при каких условиях. — Да? — улыбнулся Вилле, — Не заметил. Волнуюсь, наверное. «А вот чего именно?» — быстро пронеслось в голове, кудрявый смутился от собственных домыслов. Он знал, от чего внутри груди перед каждым концертом так трепетало. Знал, что являлось его главной батарейкой во время выступления. Знал, по какой причине каждый раз ноги подкашивались, а дыхание совместно с сердцебиением значительно учащались. Знал и всё равно не мог прекратить делать это каждый раз, точно одержимый только и приближался к микрофону до максимальной возможности близко, никак не стараясь отгонять навязчивые мысли. Вилле и сам не помнил как и когда эта по-настоящему бредовая идея смогла им придуматься, но вместе с абсурдностью сразу же сочлась за гениальную. Вряд ли многие почти в серьёз задумывались о том, что представлять вместо обычного микрофона половой член — круто. Первый раз, решившись осуществить свои планы, парень делал это забавы ради, ведь воспринимать иначе просто не выходило. Второй и третий тоже использовались исключительно в качестве шутки, да и дополнительного способа расслабиться, чтобы нервничать меньше. Только вот в четвёртый и последующие разы на смехотворную проделку походило мало. Вилле втягивался. Судя по всему, безобидное действие перешло в самую реальную зависимость, которую могло переплюнуть, пожалуй, только курение, и сейчас ни один малейший концерт не проходил в других условиях его фантазии. Он совсем не мог остановиться. Линде хотел ещё что-то спросить, но Вало его перебил, напомнив время. А оно напрямую говорило о том, что им всем пора выходить. По всему телу прошёлся жар, будто кудрявый занимался этим впервые. И так всегда, что доставляет ещё больше эмоций. Парень чуть ли не насильно выпихивает блондина на сцену, а сам несколько раз делает глубокий вдох в попытках приглушить нарастающие смешанные чувства. Отчасти у него вышло, но ненадолго. Когда Вилле последовал примеру остальных, выйдя на сцену, волнение вновь стало заполнять каждую частичку тела. Вот так ирония: раньше он пытался мысленно скрыться от всех людей, так пристально пялящихся на него, а теперь наоборот искал в них спасение. Тем не менее, несмотря на все свои муки, парень продолжал. Ему безумно нравилось таким образом изводить себя, даже при том, что находился не один. Немного забавляло их незнание происходящего. Одну руку брюнет занял быстро, указательным и средним пальцами ухватившись за стойку, а вот со второй повременил. Ещё пару секунд она без движения находилась в воздухе и только после этого аккуратно легла на сам микрофон, из-за чего улыбка на долю секунды дрогнула. Вилле опустил взгляд в пол, будто с такого расстояния и при отсутствии нормального освещения кто-то мог разглядеть его бегающие от напряжения глаза. Почему-то в этот раз всё было хуже. Они только начали, а Вилле уже сдерживал пока лёгкую дрожь во всём теле, хотя всегда подобное начинало прослеживаться хотя бы через минут пятнадцать. Это одновременно и пугало своей неожиданной силой, и заводило... Чёрт, кажется, парень точно не сможет сойти со своего места самостоятельно. Вилле тяжко сглотнул скопление слюны и посмотрел в сторону, где мирно располагался Линдстрём, в этом время уже больше по привычке резко проведя пальцами по основной части микрофона, который ещё успеет натерпеться за несчастные минут шестьдесят, а может и более. Видимо, ещё больше, чем те, что Вало уже успел намучать. По телу словно прошёл добротный разряд тока, дрожь усилилась, а руки, если бы не один из главных атрибутов состояния, предоставляющий в этом плане помощь, сильно бы тряслись. Брюнет отвернулся в другую сторону, в том числе чтобы не было слишком много вопросов от посторонних. Долго разглядывать остальных ребят он не стал, поэтому снова попытался сконцентрироваться на публике. Час. Ещё как минимум час придётся простоять в нескончаемых припадках рядом... с ним... Вилле напоследок глубоко и судорожно вздохнул, облизнулся и как всегда приблизился к микрофону, нарочно касаясь его губами***
После концертов Вилле всегда вёл себя... немного странно. Конечно, все выматываются от такого абсолютно по-разному, но его поведение иногда вызывало вопросы. Например, та же временная изоляция. Ради каких целей? Что он восполняет в эти моменты? Все давно привыкли к «правилу», и никто даже не пробовал начать диалог с кудрявым, как и подходить не планировали: заученная просьба отойти уже звенела в ушах. Часто парень срывался и уходил от всех в маленькую гримёрку, так как она была ближайшим местом, где можно было полноценно скрыться на некоторое время. Как говорили и считали остальные, просто хотел побыть не в такой шумной обстановке. И, между прочим, в какой-то степени были правы. Вало нуждался именно в тишине, а лучше ещё и одиночестве. В такие моменты меньше всего ему хотелось, чтобы на него смотрели, ведь перекрываться нечем, как это почти без особого труда можно делать на сцене. Здесь всё иначе. Этот раз не стал исключением, которого никто и не ждал, настолько происходящее стало привычным. Как-то один из парней вскользь пошутил, что все уходы солиста можно добавлять в планировку ещё задолго до выступления. Только сейчас тот не намеревался оставаться один — его это совершенно не устраивало. Очень давно подобного характера мысли штормили и не давали спокойно жить, но теперь, кажется, совсем разрывали изнутри. Вилле никогда ещё не чувствовал такого сильного желания в таких условиях, оно было сравнимо с поистине зверским. Брюнет глубоко и медленно дышал, улавливая это через оглушительно громкие звуки; ходить, что ожидаемо, было тяжело. Однако этот фактор старательно игнорировался под давлением тяги уйти оттуда. Кудрявый сразу же направился к любимой «спасательной шлюпке», не высиживая с другими никаких дополнительных пару минут, как обычно делал. Вся ситуация волновала лишь Линдстрёма. Он единственный придал значение тому, что мог разглядеть там, в едва имеющемся свете, иногда вздрагивающему голосу брюнета и почему-то постоянно прерывающимуся дыханию. Как-то нетипично для него, наверное, что-то случилось. Не может ведь парень так сильно переволноваться перед публикой — они выступают не первый год. Значит, точно что-то не так, и это очень напрягало, если не пугало. Может, что-то и с физического плана не так. Игнорируя вопросительные взгляды и несколько обращений, которые всё равно не расслышал, Микко последовал за ушедшим. К счастью, дверь была не заперта и легко поддалась. Внимание Вало привлеклось моментально. Он перестал трясти ногой, сел ровней, облокачиваясь спиной о небольшой диванчик. Сейчас следовала очередь словам о том, что брюнет хочет побыть один, не нуждается в общении, не готов оказать помощь и прочее, прочее, но, заметив в дверном проёме гитариста, сжался и сразу же отказался от каких-либо слов. — Вилле, — начал Линде, закрывая дверь за собой, — ты как? — Нормально, — парень немного повременил с ответом, из-за дыхания, которое снова начало подводить от одного только вида парня, тем более с учётом того, что они спустя долгое время оставались одни; немного поёрзал на месте, прежде чем встать с него и подойти к блондину ближе. Благо места всё равно было не так много, поэтому хватило парочки уверенных, но при этом малость шатких шагов. Смена положения собеседника никак не смущала и, казалось, так даже удобнее в некотором плане. Правда, до поры до времени. У Вилле были совсем иные представления общей картины: всё, чего он хотел — не сгореть заживо от неописуемого чувства возбуждения; и самого Микко, как ни странно. Лишь первые секунды он уделил тому, чтобы поразглядывать любимые серо-голубые глаза, в темноте схожие с заглатывающей Бездной, но отодвигал это желание, так как оно уж слишком быстро пожирало и переключало его внимание совместно с состоянием. Не успел диалог продолжить своё существование, как брюнет бесцеремонно приподнял руку к лицу парня, накрывая щёку и полностью пренебрегая объяснениями, вовлёк его в отчасти резковатый поцелуй. Для Линдстрёма он ничем не отличался от сотни других, пройденных, но Вилле, словно спустя нескольких мучительных минут в отсутствии воздуха наконец смог сделать его глоток. Он как никогда чувствовал облегчение, и столько ноющих трепетаний внутри стали отступать, освобождая место другим. Рука медленно скользнула к шее, пока вторая странствовала по двери в поисках ручки и замка под ней. Парочка вождений по поверхности дала свои результаты, и кудрявый смог на ощупь отыскать защёлку. С помощью двух пальцев он с щелчком запер дверь в гримёрку. И только сейчас мог на все сто процентов отделить их двоих и тесную комнатушку от всего мира, загораясь от мысли, что никто не сможет потревожить подобие защитного бункера, который так и воспринимался. Вилле гулко выдохнул от прикосновений в области талии и сам переместил свободную ладонь на тело парня, поглаживая его грудь и ближайшее плечо. Попутно с нарастающими кряхтениями и страстью поцелуя Вало, насколько мог аккуратно передвигался вперед, а остановился тогда, когда точно знал и чувствовал, что блондин прижат к стене. Тот в свою очередь всё ещё не придавал происходящему должного значения, потому не спешил прерывать Вилле в голодных облапованиях некоторых мест, которые вечно менялись, и покусываниях его уже раскрасневшейся губы. Но осознать этого всё никак не получалось: Вало, видимо, совсем не собирался останавливаться, всё грубее впиваясь что лобызаниями, что руками, будто насыщался на очень длительный промежуток времени, когда бы не мог этого сделать. Более пяти слащавых минут брюнет оттягивал свои истинные желания. «Разогрева» ему не требовалось — он уже успешно прошёл на сцене, — поэтому столь долгими сплетаниями языков парень не пытался возбудиться больше, а только пользовался в качестве отдельного удовольствия, да ещё и при этом быстро заводил Микко, так что длительность дважды была полезна и удобна. От накалившейся обстановки ноги подкашивались, пальцы непроизвольно сжимали одежду, напрягаясь до стягивающей боли. С непрерывным глубоким дыханием Вилле неспешно отстранился, однако не хотел делать даже коротких пауз. Облизнувшись, прижался к Линде вплотную и также резко, как начинал действие до, прильнул к его шее. Первый десяток секунд блондин не мог и возразить. Он звучно наполнил парный орган внушительным количеством кислорода и сильнее вжался в стену, только сейчас подметив, насколько она кстати. — Ну что ты делаешь? — нервно прошептал Микко, и теперь сам искал баланс в дыхании. — Прекрати. Ответа не последовало. Кудрявый с лёгкой ухмылкой выдохнул горячий воздух, опалив им влажную кожу, после чего продолжил оставлять на шее быстрые и этому противоположные поцелуи. Несколько раз блондин пытался отодвинуть того, но у него совсем ничего не выходило. Секрета не было — на самом деле он совсем не против. И даже после слов, после всех тщетных показушных «попыток» остановить процесс Вилле точно не собирался его завершать уже по двум причинам. Во-первых, уже очень долго находится в перевозбуждении, которое при получении желаемого однозначно так легко не отпустит. Во-вторых, либо Линдстрём не умеет скрывать такое расположение, либо и не старается вовсе. Неизвестно каким истуканом нужно быть, чтобы не заметить резкую смену характера его прикосновений, сбившееся дыхание и малое вздрагивание. Вало чувствовал каждой клеточкой своего обмякшего тела, как Микко становится более податливым и экспансивным, чувствовал, что хочет его совершенно взаимно, а оттого градус ужасного желания возрастал больше достигнутого максимума. Ухватившись за футболку блондина, Вало сделал два шага назад, отчего второй чуть было не упал из-за внезапного отделения от спасительной опоры в виде стены. Но даже если бы и не смог устоять на ногах, то в планах кудрявого ничего бы не изменилось. Когда Линдстрём с трудом сократил расстояние между ними, Вилле с силой, которую только получалось использовать, надавил на плечо парня, вынуждая его опуститься, а затем, также не задерживаясь, сполз рядом с ним. Брюнет мягко толкнул парня, вынуждая лечь прямо на полу, и после полученного результата без должного приглашения устроился на нём верхом. Он медленно сглотнул слюну и выдохнул через рот. По телу разливался удушающий жар. Вилле какое-то время смотрел на свои руки, вернувшиеся к неспешному оглаживанию тела Линдстрёма через одежду, и на это мгновение не издавал ни малейшего звука, предварительно закусив губу. Мурашки периодически пробегали по всему телу. Точнее... телам. После того, как Вало, издавал еле различимые плохо сдерживаемые звуки и иногда при этом закрывая глаза, начал ощутимо ёрзать, Микко несдержанно простонал. Не так громко, как могло бы быть, но это всё равно заставило и его прикусить губу да ещё так, что вскоре она начала сильно ныть. Блондин руками проскользил по коленям и бёдрам парня до его тазовой кости. Сжимая её, иногда талию, Линдстрём, приоткрывая рот и облизываясь, через появившуюся затуманившую пелену наблюдал за всем спектром эмоций Вилле, который был огромен. Он отдавался практически полностью. И это заставляло просто задыхаться... Уперевшись ладонями в пол, кудрявый наклонился, чтобы снова накрыть губы парня своими. Теперь всё точно не приравнивалось к чему-то обыденному. Двое отрывисто выдыхали и постанывали в поцелуй, заводя друг друга с каждой секундой ещё больше. Все касания со стороны Линде становились более грубыми и резкими, движения Вилле — быстрыми, порывистыми. Когда брюнет в очередной раз почувствовал напряжение пальцев на своём теле, с шумным причмокивающим звуком отпрянул, что было достаточно удобно для него в ближайшие пару секунд. Ухватившись за него покрепче, Микко слегка приподнял парня с себя, чтобы после хлёстко вбиться пахом примерно в то же место, которым тот и тёрся, но самостоятельно. Кудрявый сразу вобрал в себе столько воздуха, сколько смог и, закатив глаза, постепенно выдыхал его с помощью разных звуков после каждого толчка. В живот вернулись покалывания, а некоторые части, кажется, опять начинали медленно неметь. Встань парень сейчас, и на ногах бы не смог устоять даже незначительных пяти секунд. Он опустил голову к плечу блондина и упёрся в него губами, продолжая ронять негромкие стоны. — Боже, ты самый лучший, — хнычет Вилле и сжимает уже второе плечо. Линдстрём слабо улыбнулся. Остановившись, он провёл по внутренней стороне бедра брюнета и плавно перешёл к области между ног, из-за чего Вало неожиданно вскочил и потянулся за запястьем парня. Однако, несмотря на проявленную реакцию, медлил. Желание остановить блондина редкостной скоростью выветривалось, когда он, не пользуясь даже короткими паузами, начал поглаживать его член, хоть и через стягивающие штаны. Вилле правда хотел отвести его руку в сторону и продолжить свою протоптанную плановую дорожку, к которой так старательно готовил Микко (и себя в какой-то степени), но никак не мог пересилить себя и сделать под действием чувств, приносимые этой самой рукой, что он держал совсем слабо, едва касаясь. Только спустя ещё длительные, растягивающиеся несколько минут, когда Линдстрём заходил дальше, намереваясь залезть под одежду, брюнет убирает чужое запястье. На удивлённый взгляд он не ответил. Лишь слез с парня, потянул его за руки, чтобы тот тоже встал и... помог Вилле не грохнуться с ног. Помощь требовалась двоим, поэтому только благодаря взаимопомощи никто не вернулся на пол. Вало снова вцепился в футболку Линде и поднял глаза на него, с трудом сдерживаясь от порыва повторно закусить уже замученную губу. Блондин, кажется, хотел что-то сказать, но не успел, так как Вилле уже уверенно повёл его в сторону. С речью пришлось повременить. Идти снова не нужно было далеко — новые шага два, и вот кудрявый уже толкает Линдстрёма на хлипловатый диван. Приземление выдалось не особо мягкое, но он этого не замечает, настолько был сосредоточен на Вилле, который на удивление мягко — в сравнении с прошлым — целует парня и в это время лезет к его ширинке, расстёгивая и её, и тугую пуговицу чуть выше. По окончанию, как оказалось, последнего на данный момент поцелуя Микко вновь уставился на Вало с неким недовольством: почему это Вилле можно, а ему нет? Тем не менее всё же оказал тому небольшую услугу, приспустив джинсы и нижнее бельё под ними. Брюнет вздыхает. Воздух выходил с трудом и прерывно, отчего внутри неприятно сдавило до того момента, пока не было сделано ещё пару вдохов. Вилле спустился на недавно брошенный пол, беспощадно продолжая протирать колени. Они, к слову, уже отдавали лёгким жжением и ещё чем-то неприятным, но парня это не тревожило. Вало пододвигается чуть ближе и обхватывает член ладонью, большим пальцем размазав выступивший предэякулят по всей длине, чем моментально вызывает нужную для себя реакцию. У Линдстрёма на короткий промежуток времени перехватывает дыхание. Он облизнул пересохшие губы и прошарился по дивану в поисках чего-нибудь, за что можно было бы ухватиться. Но, к своему сожалению, так ни на что и не наткнулся, поэтому пока приходилось просто надавливать на сиденье рядом с собой. Помогало мало, но куда деваться? На примете оставался широкий подлокотник, который парень решил не тревожить в данный момент и оставить на потом. Кудрявый осторожно двигает рукой, периодически поднимая взгляд на Микко, чтобы отслеживать и ориентироваться в своих действиях именно по его трудно сдерживаемым эмоциям. Судя по тому, за чем наблюдал, он делал всё даже лучше, чем себе предполагал. Либо же у Линде сейчас попросту повысилась чувствительность, потому всё ощущалось куда ярче. Сердце отбивало с такой силой, что, казалось, скоро пробьёт дыру в грудной клетке, с лёгкостью минуя предусмотренную защиту в виде рёбер. А Вилле, словно специально постепенно догонял бешеный ритм в груди, заставляя этим самым больше ёрзать, тяжко выдыхать и сдавленно, протяжно мычать. Хотя... вообще-то специально и проворачивал всё действие. — Ви... — тихо произносит блондин и по понятным причинам обрывается на полуслове, шумно задыхаясь густым, горячим воздухом. Вало, обдавая жаром и слегка пульсирующий под пальцами орган, медленно провёл языком вдоль него. Линдстрём внезапно затих — ему было страшно издавать хоть малейший звук. Только и делал, что приоткрывал рот и, сковываясь, поворачивал голову в сторону, когда Вилле повторял что-то подобное там, стоя перед ним на коленях... По телу будто прошёл разряд тока, стоило только взглянуть на парня. С тихим стоном Микко вжался в диван и быстро нашёл несуществующую точку в темноте, куда теперь смотрел непрерывно. Куда угодно, лишь бы не на него. Кудрявый, разумеется, в любом случае и виде был превосходным и даже идеальным, но при таком виде и ракурсе, при таком старании доставить максимальное удовольствие, какое может дать, и при таком блядском, неописуемым сексуальном томном взгляде, которым он продолжал частенько одаривать, — совсем не оставалось ничего, только табун красочных чувств связанных в основном с вожделением. Спустя множество способов, как ещё можно было провести влажную дорожку, Вилле заправил несколько прядок за уши, чтобы густые волосы не лезли и не мешали, и переключился на ещё более чувствительную головку, для начала также обширно проведя по ней языком, а после обхватив её губами для дальнейших посасываний. Только он был способен воссоздать настолько приятную пытку и вынуждать метаться «меж двух огней». С одной стороны, стоило заканчивать всё, пока не зашло за имеющиеся границы, с другой же — это было просто невозможно, даже морально. Рвано выдыхая, блондину только и хотелось, что сказать парню, как ненавидит его за такие выходки, но с губ слетали лишь тихие слова о безграничной любви, заставляющие на долю секунды замолчать — задерживать непослушное дыхание. Микко с необъяснимой опаской положил руку на плечо брюнета как раз тогда, когда тот, полностью насытившись этапом стимуляции и просто больше не выдерживая, оставил сладкие причмокивания, и вместо этого взял член в рот уже полноценно. Лёгкие время от времени давали о себе знать сдавливающей болью. Пусть Линдстрём и не злоупотреблял длительной задержкой дыхания, а использовал незамысловатый приём только тогда, когда чересчур громкие стоны было сдерживать очень трудно, и этого количества хватало, чтобы в такие моменты в груди сильно ныло. Единственное, что парень себе позволял на все возможные сто процентов — частое тяжело, но приятно выдавливаемое имя кудрявого. Он чередовал громкость нежного шёпота судорожным тихим голосом, который вскоре осип и стал на тон ниже, отчего каждый раз вызывал у Вало будоражащие мурашки. И, в принципе, в подобной обстановке и этого вполне хватало, причём двоим. Нередко после произнесённого имени блондин останавливал свои медленные поглаживания плеча кудрявого, с надрывистыми выдохами аккуратно его сдавливая, чувствуя как внутри — в особенности в районе живота, спины и ляжек — всё словно взрывалось. И как же им вдвоём это нравилось! Вилле левой рукой держался за таз Линде, а тот в свою очередь зарылся в тёмные волосы. Держа их, иногда возникало сильное желание сжать, может, слегка оттянуть и грубо вбиться в рот парня, ещё дальше проталкиваясь в его глотку. Однако, в исполнение так и не приходило, как минимум потому, что вскоре Вало самостоятельно, по собственной прихоти, вбирал его глубже и глубже до того момента, когда не начал чувствовать мягкое щекочещее биение недавно обсосанной головки об заднюю стенку. Парень тихо прокряхтел. Линдстрём же, закатив глаза и опрокинув голову назад, зажал рот рукой. Уж чересчур сильно было получаемое чувство блаженства, из-за чего теперь парень боялся издавать подтверждающие это звуки по случайности. И тут либо оказался прав, либо просто перестал так усердно сдерживаться, потому что хватило совсем малого ускорения, как блондин перешёл к активному выстаныванию в преграду — свою ладонь. Но Вилле было достаточно и этого. Кудрявый охотно наращивал собственный темп, доводя Линде до сущей дрожи во всём теле — а особенно в коленях и руках — и неконтролируемых сдавленных приглушённых стонов. Экстаз заполнил каждую частичку, вырываясь наружу, и теперь приходилось с огромным трудом просить Вало остановиться. Тот послушал не сразу, ещё немного оставлял на гениталии ни с чем несравнимое ощущение сильной теплоты и влажности, но всё же с громким отзвуком отстранился, дабы закончить дело рукой. Много усилий не требовалось — меньше минуты брюнет быстро водил по мокрому члену, и так же быстро добился скорого оргазма. Сокращение мышц таки выбило из Микко громкий стон, когда рука переместилась на оставленный подлокотник, чему Вилле был несказанно рад. Да и не только этому, а всему произошедшему. Вало блаженно улыбнулся и сел рядом с парнем, перед этим чмокнув его в щёку, и упёрся щекой о его плечо. Тот глубоко вздохнул, сглотнул слюну и взял Вилле за руку. Думать не хотелось ни о чём: ни о других, ни о бедном менеджере, ни о том, как добираться до номера... Всё казалось слишком ненужным и неинтересным. Как и обычно мысли выметались, когда они были рядом. Тем более, в такой обстановке. — Я люблю тебя, — нежно пролепетал Вилле, сжав руку блондина в своей. — И я тебя очень люблю, радость...