Во имя кузницы: судьбы порядка

      — А потом — ну ты не поверишь, — одухотворенно выпалил паренек среднего роста, чью ногу утягивает сапог с животным волосом. — Меня повели в суд, заставив откопать и надеть одеяния Голоса Ралаты, которые я сокрыл пару лун назад в нашей с Сирией грядке ростков Джа.       — Да?! — хохотнул синеглазый мужчина, чей лик формы вялого треугольника обрамляет намотанный вокруг черный волос.       — Да, Матмикс, да. Судом управляют безумцы… — выдохнул среднего возраста мужчина полу-аэтерна. — Ты подбрось дров, замерз, вижу.       Названный Матмиксом отставил бутылку крепленого вина и поднялся от камина, направившись прочь и повиливая бедрами.       — Знаешь, Тараэль, — с хитрой улыбкой обронил он через плечо, остановившись на полпути, — ты мне нравишься таким больше. Больше в тебе живого, больше буйного. Как когда тебя крыло не по-детски. Нам нужно больше и чаще пить.       — Ты слишком много пьешь, я уже говорил тебе, Матмикс, — горячо отозвался паренек, отставив свой стакан и с жаром слизывая с губы пьянящую жидкость. Это не ушло от внимания собеседника, который уже возвращался с аккуратным полешком в обнимку.       — Тараэль… — начал черноволосый парень, — нам еще долго ждать, пока они там разродятся…       — На что намекаешь, дружище?       — Тараэль, не будь ретроградным. Ничего того, за что бы мне потом пришлось исповедаться. Я не богохульник, — заверил Матмикс, пристраивая полено и усаживаясь рядом с товарищем.       — За твоими речами скрывается не одно «но», ты удивляешь меня. — Выгнутые брови полу-аэтерна, напоминающие образ лука, устремились на лоб.       — В Дозоре Трех Рек стало людно, но это не отгоняет зиму и холод, Тараэль. Мы одни в этой комнате, если не считать Фисштеха за дверью. Позволь нам согреться друг о друга и обменяться теплом. — Матмикс придвинулся ближе и взял Тараэля за руку. Она была теплой, а ее обладатель посерел лицом еще больше обычного и сравнялся цветом с арпом Фисштехом, скребущимся в дверь.       — Я понял, чего ты вожделеешь, Матмикс, — негнущимися губами проговорил Тараэль. — И ты… Но я… Ты сказал, ты не богохульник.       — Все верно, добрый друг. Ты забыл, боги сменились? Единый поощряет раскрытие мужа пред мужем, ведь похоть удовлетворять есть первобытная потребность, но наполнять своей плотью женщину стоит только если хочешь дитя. Таково назначение первобытного блуда. А для остального… — Матмикс заиграл бровями и призывно заерзал на полушубке из шкур волка, который двое расстелили под рассохшейся кроватью.       Пока друг напряженно мыслил, протяжно покраснев от макушки до кончиков острых ушей, Матмикс вспомнил, что тут же прям почти как на охоте – нужно найти жертву покрупнее, поймать момент, прижать ее и забрать свое.       Не дав полу-аэтерна додумать, Матмикс в один миг вскочил и прыгнул ему на колени, прижимаясь к нему и обхватив голову руками, чтоб запечатлеть поцелуй на устах, которые он мечтал лизнуть уже последнюю неделю. Друг оторопело замычал, но мигом смирился, миролюбиво и нежно отстраняя Матмикса.       — Но как же Сирия, — шепча вздохнул Тараэль, хотя по давлению в его шерстяных штанах парень понял, что решение уже принято.       — Она не узнает, а узнает, так возгордится! — заверил его Матмикс, потершись пахом о заинтересованный бугорок.       — Чем возгордится?.. Я непутевый, никудышный…       — Не кори себя, она далеко, а я здесь и сейчас, лучший из гильдии охотников, раз меня отправляют на такие дела. Я замолвлю за тебя словечко ей, если возмутится.       За дверью призывно заурчал арп.       — Фисштех, твою-то морщинистую мать, не мешай, — взревел Матмикс. И тут же с жарким интересом посмотрел на друга, провел пятерней, ставшей липкой от нервного напряжения, по его черепу.       — Ты знаешь, Мат… — заговорил Тараэль, прижимаясь головой к ладони и прикрывая глаза от удовольствия, — у меня ведь тоже черные волосы. Только они не растут уже которую книгу…       — Которую что?       — Не важно, Мат, не важно… У меня ноги онемели, жирный ты кабан, встань с меня.       Смутившись, Матмикс поднялся и присел на свое прежнее место, не отводя взгляда от внимательных темно-фиолетовых глаз Тараэля. Он тонул в них будто в омуте, они манили парня в свои неизведанные порочные глубины. Но оставался открытый вопрос — сможет ли Матмикс заманить в свои глубины Тараэля?       — Знаешь, — заговорил полу-аэтерна, — твое имя напоминает мне о прошлом. О темных, плохих и грешных годах.       — Как именно, Тараэль? — тотчас придвинулся ближе синеглазый паренек.       — Матмикс… Мат-микс, Микс… Миксы, соли…       — Что это?       — Лучше тебе не знать, воистину. Эти вещи навсегда изменили мой разум. Теперь завидев над головой яркий свет, я, бывает, становлюсь под ним, выгнувшись в спине и запрокинув голову…       — Выгни же в спине меня! — не выдержал Матмикс. — Запрокинь мне голову! Верни плохие грешные годы на несколько минут!       Запал собеседника пробудил в полу-аэтерна что-то незримое, будто заклубилось в узких глазах адское черное пламя.       — Я сомневаюсь, Мат, — играя голосом, проговорил Тараэль. — Но я, черт подери, сделаю это, сомневаясь! — И ухватился за пряжку ремня, но на момент смутился: — Только Сирия не должна ничего узнать.       — Я обещаю! — воззвал Матмикс, торжественно оголяя сперва правое бедро, которое украшал редкий курчавый волос.       Из-за двери донесся обиженный обделенный рев и стенания.       — Фисштех не расскажет, он боится человеческих женщин, — заверил Матмикс, пока Тараэль, привстав на колени, решался, раздеваться ли полностью, или хватит оголить самое сокровенное — холодно же. — Не оголяй тело, мы сохраним больше тепла, а позже, Единый зрит, еще будет возможность насладиться видами друг друга.       На паренька явно подействовала неожиданность и непривычная обстановка, он, к тому же, явно оказался из любителей подобного: пробившийся сквозь ширинку член торчал победоносно, что знамя Фалосария над добрым войском Союза.       — Ты был с мужчиной раньше? — нежно прошептал ему на ухо Матмикс, уронив штаны до уровня колен.       — Ты будешь первым, пройдоха, — выдохнул ему в шею Тараэль, пока парень наглаживал его член вместе со своим одной рукой.       Но полу-аэтерна не дал насладиться моментом вдоволь: властно развернул товарища и надавил на спину, смачно сплюнув на другую ладонь и проехавшись пальцами по пушистой заднице.       — М-ммх, — проурчал Матмикс, протягивая руку к столику, чтоб указать другу на оставшуюся после трапезы бутылочку масла. — Здесь не как с женщиной, здесь нужно большее!       — О! — мигом сообразил Тараэль и обильно полил темную складку друга. Упругость его сильных ягодиц заблестела сквозь черный волос в отсветах камина.       — Прошу, скорее! — часто задышал Матмикс. — Я жажду…       Стремительный рывок не дал ему договорить. Давление на нежную нишу, разорвавшее сладострастным сполохом эмоций разум паренька, заставило его синие глаза лезть из орбит, а рот выдал звук, похожий на скулеж застывшего у досок двери Фишстеха.       — Ты хочешь больше? — жарко выдохнул сзади Тараэль.       — Я хочу все! — выгнулся в пояснице Матмикс, позволив другу пробраться еще глубже, туда, где не бывает солнца.       — Мне не нужно повторять дважды. Твоя задница туже морского узла, а я, поверь, пробовал всякое! — зарычал Тараэль, прорываясь с боем внутрь.       — Я расслаблюсь для тебя, — проскрипел сквозь зубы Матмикс.       — Не смей! — скомандовал полу-аэтерна, а Матмикс почти обомлел от радости и счастья, когда сильная рука потянула за черный волос. Он послушно запрокинул голову — ну прямо как в рассказе Тараэля о грешной жизни! — и потянулся рукой к своему члену.       — Не смей тем более! — огрызнулся Тараэль, заметив блудливый изгиб лопатки. — Ты терпишь. Молчать.       Такое оказалось Матмиксу желаннее всяких рук, и он отдался полностью, жадно хватаясь своим алчущим входом за яростный характерный член. Морозную тишину в следующие минуты сотрясали только ритмичные хлопки, хлюпанье и изредка — сладострастный протяжный вой Матмикса, которому полу-аэтерна пытался прикрыть рот, но не дотягивался.       Но внезапно в дверь постучали.       — Господа, вас ждут на совете, — прогремел легат. — А вашему арпу под дверью плохо — лежит без чувств.       — О нет, Фисштех! — закричал Матмикс, срываясь с плоти Тараэля под неодобрительное шипение онного. — Фисштеха жалко!       — Сейчас выйдем, — громко сказал полу-аэтерна, припрятывая свое возмущенное достоинство за пуговицами. — А с тобой мы не договорили.       Матмикс напоролся на пьянящий взгляд и сглотнул слюну, прикрывая колючей тканью свои округлости. Заставить себя смог только кивнуть.