Во имя кузницы: судьбы порядка

      Сирия удовлетворенно вздохнула, проведя рукой по спелой сочной шишке ростка Джа: в этом году он плодоносил особенно хорошо. Даме хотелось бы, чтобы рядом был тот, с кем она уже привыкла делиться всеми радостями жизни — дурман травы Джа не был исключением. Сталь её глаз на мгновение покрылась пеленой сожалений: она не знала, где Тараэль сейчас и с кем, когда случится их следующая встреча… Но была готова ждать. Она понимала, что её любимому выкормышу Подгорода нужно было поскорее вкусить все прелести жизни под солнцем: обзавестись верными друзьями, найти себе благочестивое дело и перестать наконец чувствовать себя недостойным и никчемным.       Тряхнув черным волосом и отогнав печаль, Сирия вернулась к сбору урожая. Когда бы Тараэль ни вернулся, она сделает все, чтобы по возвращению он как следует расслабился. Приготовит ему ужин, высушит ростки Джа, а быть может даже договорится с «Серебряным облаком»… «Нет, — одернула себя дама. — Единый не благоволит такой распущенности, а ведь я… а ведь мы! обещали друг другу найти путь в Его объятья!».       Шорох за спиной заставил Сирию вздрогнуть. Резко оглянувшись, она была готова увидеть кого угодно, но не женщину, которая, как ей казалось, давно покинула ее жизнь.       — Что за глупое лицо? — усмехнулась женщина с рыжим волосом, уперев руки в бока. — Неужто не рада меня видеть, напарница?       Рада ли была Сирия её видеть? Едва ли. Дама помнила, как они расстались, и ничего хорошего в этом не было. Обе хранительницы Святого Ордена, они познакомились волею судеб на злостной, залитой кровью отчаянных ублюдков, арене Подгорода, а там понеслось… Кто мог подумать, что благая идея помочь бунтарю-ралаиму свергнуть своего лидера, творца, неотца превратится в сердечное противостояние? Причем за сердце непонятно кому принадлежавшее, непонятно в чьей груди однажды бившееся, ведь злополучный полу-аэтерна был сшит из частей чьих-то мертвых тел.       — Мне казалось, что мы все выяснили, — с возмущенным удивлением молвила Сирия, оглядывая Райку с головы до ног. Та одета непривычно: в старый доспех Святого Ордена, что начищен на груди до зеркального блеска. И рыжий волос её проредила проседина — ужасно. — Так что же ты здесь забыла?..       — Ты знаешь! — гордо вскинула подбородок колдунья. — Тогда ты победила меня лишь случайно! Я и тогда была сильна, но теперь за мной стоят такие силы, что я могу разбить целое отделение!..       — Отделение чего? — осторожно уточнила Сирия. Ей показалось, что в глазах старой знакомой блестит безумие. Неужто она говорила об отделении в лечебнице душевнобольных?..       — Неважно! — небрежно взмахнула рукой Райка и огляделась. — Где он?       Подавив злость, Сирия направила тоскливый взгляд вдаль.       — Если ты о Тараэле, то он далеко. Не так давно он был осужден судом Союза на смерть…       — Что? — разъяренно вскинулась Райка, потемнев лицом.       — …но судья был милостив, — продолжила, как ни в чем ни бывало, Сирия, — и отправил его на Тальгардские рудники.       — Какие еще Тальгардские рудники? — Выразительные брови Райки поползли на лоб. — Их отродясь на Эндерале не водилось!       — Об этом знают все, кроме судьи, — позволила себе дерзкую насмешку Сирия. — Но да не об этом. Я защищала Тараэля как могла, и все же его забрали в Полк Обреченных. Они сражаются со Злом этого мира во имя Единого и Союза.       Ахнув, Райка вцепилась в свой темно-рыжий волос. Эта новость оглушила ее! Полк Обреченных, что сражается во имя Единого против Зла?.. Выходит, дорогой сердцу мужчина-полу-аэтерна будет выступать против ее новых господ? Против самой Райки?!       — Как ты могла?! — вскричала дама. — Если бы я была здесь, я бы смогла уберечь его от этой адской мясорубки! Но ты всегда — всегда! — была слаба, никчемная остианская прошмандовка!       — Но тебя здесь не было! — не выдержала и наконец разозлилась Сирия, прижав руку к сердцу. — И мне приходилось справляться своими силами! А ты ведь знаешь, какой он непутевый! Какой он никудышный! Все мое красноречие в суде перечеркнуло его мрачной страдающей рожей!..       Лицо Райки изумленно вытянулось. Казалось, с него вдруг сошла вся безумная спесь. Ее взгляд просветлел.       — Как можешь ты говорить такое?! — воскликнула колдунья. — А если бы он тебя услышал!..       И тут Сирия обомлела, услышав скрип калитки за спиной нежданной гостьи.       — Услышал что? — Раздался до боли, до дрожи знакомый голос, и сердце дамы пустилось в испуганный вскачь.       И вместе с тем в ней проснулась женская смекалка. Даже сейчас, в такой ситуации она не могла уступить своей давней сопернице. И потому, пока Райка не успела даже оглянуться, Сирия оттолкнула её с дороги и бросилась на шею Тараэля.       — Наконец ты вернулся, любимый! — заголосила дама, прижимаясь к его крепкой груди, затянутой в панцирь из кожи, под которым болтается тога из чёрного шёлка, и огладила его голые жилистые руки.       Но взгляд темно-фиолетовых глаз полу-аэтерна был устремлен отнюдь не на нее.       Тараэль смотрел и не мог поверить. Он даже подался вперед, едва не снеся Сирию, которая вытаращила глаза и вцепилась в его шею с удвоенной силой. Райка… Призрак его прошлого вдруг возник перед ним во плоти, и сердце паренька сделало кульбит. На мгновение он позабыл о той ужасной истории, что он услышал от нового правителя Златолесья. А потом вспомнил.       Он вспомнил о том, что сотворила Райка, вернувшись на земли бывшего Эндерала, и на чьей стороне теперь была его сердечная подруга. И вот тогда его сердце больно сжалось. Не зная, как реагировать, но стремясь защитить, он схватил Сирию и отбросил ее себе за спину. Та, кажется, оступилась и едва не улетела в грядки с ростками Джа, но Тараэль не обратил на это внимания. Ведь Райка подалась ему навстречу, и пареньку показалось, что, возможно, еще не все потеряно. Что, возможно, в колдунье, где-то глубоко в ее душе, остался Свет.       — Райка… — сдавленно прошептал полу-мужчина-аэтерна, не зная, как сказать то, что должен. И, наверное, сказал то, что не нужно: — Зачем ты здесь?       Лицо колдуньи вмиг переменилось. Что-то невинное и светлое померкло в ее взгляде, и там вновь воцарилось безумие. Райка горделиво выпрямила спину и с царской властностью указала на паренька.       — Я пришла за тем, что принадлежит мне по праву, — холодно сказала дама. — За тобой.       — По какому такому праву?! — возмутилась Сирия из грядок с ростками Джа. Она все же упала.       — По праву сильного, — презрительно усмехнулась колдунья, глядя на соперницу.       — Я не благой светильник, чтобы ты могла прийти и просто взять меня, — тихо ответил Тараэль. Его плечи понуро опустились. Он предчувствовал тяжелый разговор. — Как там, в Златолесье, когда ты пыталась ограбить святых старцев… Мне обо всем известно, Райка.       — Ты пыталась украсть кадило? — недоуменно спросила Сирия, поднимаясь на ноги. — Зачем тебе кадило?       — Не твое дело, — молвила, огрызаясь, дама и насупилась. — Тараэль, негоже тебе оставаться там, где столько болтливых гнусных языков. Ты уходишь со мной.       — Подожди! — наконец вырвался из лап оцепенения пола-аэтерна-мужчина и бросился к Райке. Схватил ее за предплечья и встряхнул. — Посмотри на себя! Ты такой не была! Что случилось с тобой?..       — Ты аж поседела, — поддакнула Сирия за его спиной.       — … Это все происки Ржавого Царства, так? — продолжил Тараэль, вглядываясь в зеленые, словно трава на летнем лугу, где пасутся леораны, глаза колдуньи. — Добровольно ты бы никогда не отвернулась от Света! Ты всегда была добрым, отходчивым и отзывчивым человеком!       — Хоть и характер у тебя действительно дерьмо, — признала Сирия, сложив руки на груди.       И в этот момент опять скрипнула калитка.       — Мадам-с ле Шарлатан-с, — послышался бодрый, но шипящий голос курьера. — Вам срочное-с послание от Святого-с Ордена-сссс, — и троица застыла средь грядок с ростками Джа.       Только ленивый не знал, что Райка даже в лучшие свои годы терпеть не могла курьеров. Она и сама не могла объяснить свою неприязнь. Гнев против воли колдуньи бурлил в ее венах каждый раз, когда она видела славного представителя этой профессии, и только чудом дама держалась, чтобы не навредить им.       Но сейчас…       Лицо Райки исказилось в яростной гримасе, потемнело. Ее глаза опасно сверкнули, и, выглянув из-за плеча Тараэля, она рявкнула:       — Пошел прочь! В последний раз я отпускаю тебя живым! В следующий раз кишки твои найдут на статуе Мальфаса!       Повторять курьеру было не нужно. Видимо, слухи о нелюбви рыжеволосой хранительницы к его брату не обошли его стороной. Выпучив глаза от страха, он припустил от калитки прочь, передвигаясь вприсядку и странными прыжками.       — Я же сказала: характер — дерьмо, — осуждающе протянула Сирия и покачала головой. На поведение курьера она решила не обращать внимания.       И пусть это действительно было грубо и страшно, Тараэль вдруг вспомнил, за что когда-то полюбил Райку. В то время он боялся признаться в этих чувствах даже себе, всегда помня, что он — лишь душа в холодном сосуде, сшитом из кусков мертвых тел, убийца и вымогатель, недостойный и никудышный. А потом, когда он наконец решился не таить тот огонь в своем сердце, произошло непоправимое: Сирия и Райка, не дождавшись его смелого решения, решили все сами, сойдясь в поединке. Каким-то чудом Сирии удалось победить, и Райка покинула Эндерал — вернулась в Нерим в поисках нового счастья.       Слушая рассказ правителя Златолесья о возмутительном проступке колдуньи, Тараэль ужасался. Его душа стремилась поскорее найти Райку и вразумить ее, но он не знал, где ее искать и как. Так разве не благая воля Единого помогла ему, направив сердечную подругу к нему сегодня? Он дал пареньку шанс, и…       Тараэль оглянулся на Сирию, мысленно ища у нее поддержки. Он был уверен, что вместе они справятся с темным наваждением, что обрушилось на сознание Райки.       Сирия непонимающе сложила трубочкой губы в форме чеснока. Тараэль удрученно вздохнул. Теперь он мог лишь надеяться, что та поймет его задумку хотя бы чуть позже.       — Давайте зайдем в дом, — моляще сказал паренек. — Поговорим обо всем вместе. Нам точно есть, о чем поговорить! Мне кажется, тогда мы все поняли друг друга неправильно.       — Да ну? — хором спросили дамы и с сомнением покосились друг на друга.       — Ну да, — твердо ответил Тараэль, но все равно смутился.       Чтобы скрыть это, он наконец решил быть смелым и первым направился к двери в дом. Ему хотелось бы от души приложиться к вину, следуя привычке своего нового друга Матмикса, но он отбросил эту вредоносную мысль. Его разум должен быть чист и светел. Во имя Единого и Райки. Во имя их счастливого будущего — втроем.       Потоптавшись немного, Сирия и Райка таки двинулись за ним. Столкнулись в двери плечами, смерили друг друга уничижительными взглядами давних соперниц и явно были в шаге от того, чтобы вцепиться друг другу в волос, но Тараэль предупреждающе кашлянул.       — Давайте обойдемся без кровопролития, — увещающе проговорил он, чувствуя, как Свет распирает его изнутри.       Ему так хотелось поделиться Им со своими любимыми женщинами, а не смотреть, как они вновь будут драться из-за какой-то глупости! Как сказал мудрый седовласый странник из Нерима, истории о котором паренек в последнее время слышал часто: если нужно выбирать между большим злом и злом меньшим, не нужно выбирать ничего. В случае Тараэля меньшим злом было остаться лишь с одной из двоих, а большим — остаться одному, не выдержав разлуки с той, кого оттолкнул ненароком и не желая обременять своей печалью ту, что осталась с ним.       Они остановились в уютной светлой гостиной на первом этаже, и паренек сел на мягкий диван, похлопав по карминовой бархатной обивке по бокам от себя.       — Присядьте, — стараясь звучать уверенно, сказал аэтерна-полу-мужчина, и дамы, уже смирившись со своей участью, но со вздохом, выполнили его просьбу.       — Зачем все это нужно? — спросила Райка, сложив руки на груди. — Мы теперь по разные стороны баррикад, никакой разговор не изменит этого!       — Ты ошибаешься, — мягко ответствовал ей Тараэль. — Я должен попытаться объяснить тебе, что есть другой путь. И мне кажется, что я преуспею, — добавил он и взял каждую даму за руку, нежно сжимая в ладонях их пальцы. — Вы обе мне дороги. Я виноват, я понял это, когда стало уже слишком поздно… Но быть может, все же не поздно? Быть может, мы найдем время?..       — Сейчас? — недоуменно уточнила Сирия.       Тараэль сжал ее ладонь чуть сильнее, заглядывая в стальные очи подруги с жадной надеждой: ну же, пойми! И… она вдруг действительно поняла. Замявшись лишь на секунду, она кивнула и ободряюще улыбнулась ему. «В конце концов, — подумала дама, — если это сделает его счастливым, то это сделает счастливой и меня».       — Ты знаешь, — медленно начала она, взглянув на растерянную Райку, подавшись к ней и взяв за вторую ее руку, — мне всегда было сложно понять мои чувства к тебе. Ты мне нравилась, но наше соперничество отравляло мой разум… Твой тоже, разве нет?       — Э-э-э, пожалуй, — осторожно подтвердила колдунья. Ее взгляд заметался между их соединенными руками и мягкими округлостями, выглянувшими из весьма откровенного декольте Сирии.       Райке никогда не нравился Святой Орден с этой его фанатичной верой в Рожденных Светом. И Союз с его верой в Единого, что возник на осколках былых порядков Эндерала, казался ей мерзостью ничем не лучшей. Однако… Быть может, ради этих двоих, с кем колдунью и правда связывало слишком много приятных и дружных моментов в прошлом, ей хотя бы стоит попытаться понять, что в этом хорошего?       — Так быть может, — воодушевленно продолжила Сирия, лукаво прищурив очи, — нам стоит позабыть о нем?       — О соперничестве, — на всякий случай уточнил Тараэль. Чтобы дамы забыли его, он совершенно точно не хотел.       — О соперничестве, — подтверждающим эхом откликнулась Сирия и успокаивающе сжала его ладонь.       — О! — наконец во всем разобравшись, воскликнула Райка. О таком раскладе событий она раньше не задумывалась, но сейчас он вдруг стал невероятно притягательным. — Но… Меня пометило Зло. Я добровольно вошла в его объятья, и… Я бы не хотела замарать вас этой черной грязью.       — Тебе не о чем переживать, — оборвал ее Тараэль и, высвободив свою руку, нежно огладил ее прохладную щеку. — Недавно мне было дано достаточно Света. Я поделюсь Им с тобой…       — И со мной! — с кокетливым смешком напомнила о себе Сирия.       — С вами обеими, — подтвердил паренек. — Этого Света хватит на всех! — и с улыбкой соединил руки дам на своем светоносце, что был еще таинственно спрятан за черной шелковой тканью длинной тоги.       Сирия первой игриво сжала палец на мужском корне Тараэля, а через секунду к ней присоединилась и Райка. Посмотрев друг на друга, дамы пришли к общему решению и — опустились на колени между ног паренька. Тому было не очень удобно, оттого, не долго думая, полу-мужчина-эатерна забросил ноги на плечи своих сердечных подруг. Те переглянулись, затем посмотрели на него с укором и сбросили его ноги обратно.       — Лучше позволь нам разобраться самим, — фыркнула Райка и со всей храбростью приступила к поискам Света, откинув полы тоги и случайно закинув их на голову паренька.       Впрочем, тот был совсем не против. Тараэль закрыл глаза и расслабился — он полагал, что в таком состоянии Свет будет исходить из него безо всяких преград.       Тога не предполагала исподнего, и светоносец паренька не был ничем стеснен. Для дам это было особенно удачно.       Глянув на энтузиазм подруги, Сирия прихватила за две очаровательные пушистые выпуклости под мужским корнем Тараэля и ласково сжала их, а затем присоединилась к колдунье, в два языка уговаривая паренька скорее поделиться с ними благим Светом.       Из-под тоги, накинутой на голову Тараэля, доносились нечленораздельные мычания, полные страсти и похоти, однако совсем скоро их тональность поменялась — наполнилось недовольством и страхом. Ведь внимание дам вдруг пропало! «Уж не сбываются ли мои опасения? — с возмущением подумал мужчина-полу-аэтерна. — Неужели до сих пор я остался никчемным?!». С этими отравляющими его разум мыслями паренек сорвал черный шелк со своего лица и увидел небывалое.       Оторвавшись от восхваления светоносца, дамы прильнули друг к другу в страстном влажном поцелуе. Они прикусывали губы друг друга, пускали в ход шаловливые языки, а их руки — доспех Святого Ордена с Райки куда-то исчез — блуждали под тканью рубах. Находили разгоряченные мягкие груди, игриво царапали острые соски, скользили вниз по животам — к поясам штанов.       Возмущение покинуло Тараэля. Пусть и ненадолго, он, затаив дыхание, смотрел на своих сердечных подруг и радовался их примирению. Однако паренек все равно чувствовал себя несправедливо обделенным.       Резко вскочив, он вздернул дам на ноги и рывком притянул их к своей вздымающейся груди. Дамы в знак извинения прильнули к его губам. Не поместились, но Сирия и Райка всегда были находчивыми и изобретательными. Вновь хитро переглянувшись, они схватились за ремни нагрудника из кожи и принялись стаскивать его в четыре руки. А затем сорвали с него тогу и толчком отправили Тараэля обратно на карминовый диван.       Диван заскулил и с треском сломался.       — Какая незадача! — ахнула Сирия, расправляясь с пуговицей на своих штанах. — И что же нам теперь делать?       — Единый учит смирению, — наставительно заявил Тараэль, потирая ушибленный зад. — И довольствоваться малым, — добавил он и перелез на ковер.       — Мне все больше нравится этот ваш Единый, — призналась Райка, скидывая последний предмет своего гардероба — рубашку — и оказываясь перед ними во всем своем нагом колдовском великолепии.       Вот только…       — Надо же, и тут седина! — пожалела Сирия, плавно опускаясь на колени и с нежностью касаясь осеннего куста страсти и похоти бывшей соперницы. — Но да ничего, — сказала она и впилась губами в сладострастный цветок, пыщущий жаром и исходящийся влагой.       Райка застонала, откидывая голову, и вплела пальцы в черный волос Сирии.       Тараэль, тем временем, лежа на ковре, вновь чувствовал себя забытым и никудышным, но на этот раз не забывал о подготовке. Двигая кулаком по своему заряжающемуся светом мужскому корню, он едва не плакал и ожидал, когда о нем вспомнят. Нет, он уже был готов ждать, но недолго!       И вот наконец эта минута настала — ожидание было завершено. Сирия, довольно облизываясь, отодвинулась от Райки и повернулась к пареньку.       — Не кажется ли тебе, — томно протянула она, звонко шлепнув по ягодице колдуньи, — что мы забыли о нашем светоносце?       — Немного, — хрипло пошептала та, огладив себя по груди и откинув с плеч тяжелые седо-рыжие локоны. — Но это легко исправить.       И дамы на коленях поползли мимо останков карминового дивана на зарождающийся свет. Он озарял их больные души мягким золотым сиянием, нежил их алчущие благой истины уста. И доползя до срамного уда Тараэля дамы вновь припали к нему губами, но ровно до того мгновения, как не прекращающий работать кулак паренька больно ударил их по подбородкам.       Сирия поймала его за руку и заставила привстать над ковром, чтобы шустрая Райка смогла поскорее умоститься перед ним на спину и приглашающе раздвинуть жадные ноги. Тараэль сглотнул, лицезрея все то великолепие, что было скрыто от него так долго, так мучительно и неправильно долго!       — Ты прекрасна, — прошептал паренек, заглядываясь на пышущий влагой и слюной бутон под осенним, припорошенным снегом кустом, и Райка призывно приподняла молочные бедра.       — Докажи, — усмехнулась она, и Тараэль не посмел отказаться.       Его подрагивающий от нетерпения мужской стержень впился в разгоряченную колдовскую плоть, и она радостно сомкнула на нем свои объятья. Райка счастливо вскрикнула, но крик ее прервался, потонув во влажном смачном хлюпанье: Сирия переступила ее седо-огненную голову и опустилась на ее колдовское лицо.        Приглушенное мычание быстро прекратилось: подруга моментально сориентировалась и приветствующе высунула шаловливый язык навстречу средоточию женственности и греха Сирии. Сирия же, двигая бедрами, притянула голову Тараэля к себе и запечатлела страстный долгий глубокий поцелуй на его устах. Их светоносный треугольник замкнулся.       Они двигались навстречу друг другу, то быстрее, то медленнее. Их стоны сплетались воедино, сотрясая тишину и покой Квартала Знати. Им не хотелось останавливаться, но пришлось — на мгновение, когда Сирия оторвалась от паренька, чтобы сплюнуть что-то маленькое и мешающее ей с головой отдаться страсти. Этим что-то оказалось нечто, напоминающее длинную кучеряшку седовласого паха — не как у Райки.       Тараэль стыдливо покраснел под внимательным взглядом сердечной подруги, но смело сказал:       — Пусть и нестандартным образом, но я принял Свет и принес его вам. Разве это не главное? Не обесуте.       Дамы, задумавшись лишь на пару секунд, согласно закивали. Райка сделала это особенно яростно, и Сирия отозвалась на это протяжным грудным ревом. Тараэль испугался и поскорее утянул ее обратно в поцелуй.       Они вновь задвигались со всей нежностью и страстью, на которую они были способны. Их движения напоминали три вагонетки на спуске в Подгород, что неслись к своей цели все быстрее и повизгивали в такт стуку колес. Только колес не было — были их влажные от сладкого пота тела, пошлые шлепки и хлопки мудей Тараэля о крепкие меловые ягодицы Райки и хлюпанье и сербанье двух поцелуев. Один наверху — истинный, чистый и искренний, а второй внизу — греховный и наполненный женскими соками.       И тут паренек напрягся всем телом, пронявшись сладострастностью момента. Свет возбурлил в нем и ринулся к выходу, спеша изгнать Зло и скверну из тела и души Райки. Его светоносец набряк, увеличился в полтора раза, готовясь излиться под возмущенное бульканье колдуньи, и вздрогнул. Ухнул и испустил дух.       Свет наконец излился. Он нашел свой путь в греховные глубины Райки и вырвался из ее рта навстречу Сирии, а та вновь передала его Тараэлю — нельзя было упустить ни капли благого дара. Их тела окутало золотом, а над их головами как будто воспел хор ангелов.       Для Райки он звучал откуда-то между снизу крепких неримских ягодичек Сирии, но она была совсем не против этого. Ведь она чувствовала, как Зло и скверна наконец покидают ее - это было главнее. И когда три тела наконец разъединились, колдунья сразу же вскочила на ноги, поняв, что должно быть сделано.       — Ты куда? — изумилась Сирия, вопросительно поглаживая налившийся от встречи со сломанным карминовым диваном синяк на заднице Тараэля.       Райке тоже хотелось огладить этот синяк, приласкать его губами, но времени не было. Оно будет потом, а пока колдунья, наскоро утерев струящийся по бедрам Свет и прижав к сердцу старую броню Святого Ордена, выскочила наружу.       — Мне пора расквитаться с этим злобным Ржавым царством и адским воробьем! Ждите меня! Я вернусь со славной победой! — крикнула она уже с улицы, сверкая под лучами солнца голыми ягодицами.       Впопыхах Райка и не заметила, как за ее бравым бегом наблюдали не две, но три пары глаз: ошалевший курьер, прижавшись к стене дома у окна в гостиную, едва не выронил послание для мадам ле Шарлатан. Он пришел в себя, когда почувствовал, как изнутри дома потянуло знакомым ароматом жженого ростка Джа.       Он знал этот запах, потому что точно так же пахло иногда по вечерам от его друга Матмикса. От него всегда неприятно свербило в носу, и сегодня не было исключения. Лицо курьера скукожилось, и — он потянул его вверх. То была маска! А под ней прятался арпский паренек Фисштех, который очень уж хотел человеческую работу, но иначе — без маскировки — не мог ее получить.       Почесывая нос, Фисштех думал, что вот уже второй раз он ненароком получал человеческого даже сверх нормы.