Я надеюсь я Вам подойду!

С самого утра день задался. Я проснулась в 6:00, На автомате открыла глаза, выключила будильник, и только потом до меня дошло, что было вчера. Господи. меня осенило, как мне повезло! Наверное, я была самой счастливой женщиной на земле. Как глупая влюблённая. Все утро я повторяла себе «со мной…со мной… говорила Степаненко! " И успокаивала меня, хотя она могла плюнуть, ведь отдых выдаётся не так часто. Я накинула черный атласный пеньюар и пошла на кухню делать кофе. Не потому, что хотела кофе, а потому что так привыкла. Если прошлый день совсем не задавался, то я могла в кофе добавить мартини, и это неплохо помогало. Но сегодня было хорошее, многообещающее утро. Я включила как обычно «кышкин дом» просмотренную до дыр присела на стул и тут в моей одиночной тишине раздался звонок, неизвестный номер я взяла трубку. — Да? — Вы Елена? — Быстро спросил громкий женский голос. -Да, всё верно. — Значит, съёмки сегодня с 12:00. Явиться к 7:30. — Хорошо, спасибо. Простите а Степаненко есть сегодня в вызывном листе. — Да, есть. Всего хорошего. — Она быстро оборвала трубку. А я, как под веществами, поплыла от счастья. *Ну, смысл жить на этот день найден* Оставалось полтора часа, и радовало, что не придется выбирать костюм, так как его уже утвердили. Я допила кофе и пошла в ванную, наводить марафет. Включила музыку на фон. Пританцовывая, я накрасила черные стрелки, тушь, яркие выразительные вишневые губы. Цвет лица был бледный, как я люблю. Я намазала лицо прозрачным увлажняющим кремом, причесалась. В конце я посмотрела на себя в зеркало и не поняла, каким образом мой макияж похож на макияж Елены Григорьевны. Бесспорно, я очень завидую ее внешности, но я не хотела быть как она. Я хотела быть с ней. Ну, в прочем, потом, когда начнется подготовка к съемкам, мне его поправят ещё миллион раз. Так что я оставила все как есть. *Так, теперь самое сложное* Сколько я себя помню, одежды у меня было всегда немерено, но мне всегда нечего надеть. В принципе, как и сейчас. Полная гардеробная тряпок, а я все равно нервничаю, что мне нечего надеть. Все, У меня начался нервоз. Это случалось редко, но сейчас мне было очень плохо. Я успокоилась. Взяла себя в руки и вытянула черную длинную бархатную юбку до щиколоток, по низу которой шли большие черные кружева. И на глаза удачно попалась чёрная атласная рубашка с длинными рукавами, которая подвязывалась на талии тонкой атласной лентой. Ну, много украшений не бывает, поэтому по привычке я обвешала себя чем могла: маленькие черные серьги, жемчужное ожерельес черным сердцем по средине и массивные кольца. Я проверила маникюр, все было отлично. Накинула шубу и вышла. Закинула костюм в машину, прогрела ее и нормально, без пробок доехала до павильона. Зайдя внутрь, я окинула помещение беглым взглядом. Пахло мандаринами, детским шампанским, чьими-то вкусными духами. Да, пахло Новым годом. Пестрило много народу в ярких, вырви глаз нарядах. Куда ни глянь, стояли ёлки, светили гирлянды и яркий белый свет. Как и обычно, все и всё готовили к съемкам. У потолка настраивали лампы, светодиоды и прочее. Загруженные гримёры бегали по всей площадке и поправляли тон лица, чтобы он идеально смотрелся в кадре. Артист — это не профессия, это диагноз. Да, это правда. Смотря на все это, я подумала, что должно быть с людьми, которые вместо спокойной работы выбрали профессию, где тебя постоянно критикуют, поправляют, указывают. И при всем при этом ты должен оставаться счастливым и дальше со всеми правками играть сцену, невзирая на то, что минуту назад тебя сравнили с землёй и втоптали в плинтус. Но из раздумий меня вырвал громкий и резкий голос высокой женщины. — Кто в списке на 7:30 подойдите сюда, пожалуйста. — Протискиваясь через толпу, я встала рядом с ней и другими несчастными, которых тоже вызвали очень рано. Она громко повторила это ещё раз пять и сказала идти за ней. Всех развели по гримёркам, я осталась последняя. Она подняла очки, заглянула в какие-то списки в папке и устало просмотрела на меня. — Вы Елена… — Она водила пальцем по буквам. Пытаясь что-то найти. — Энгельс. — Да, да, это я. — А зачем Вы приехали так рано? Она сделала глупое удивлённое лицо и ждала оправданий. — Мне позвонили рано утром и сказали явиться к 7:30. — Нет, Вам не могли такого сказать. Значит, Вы что-то… — Меня это очень достало. Я не любитель ругаться, но когда меня держат, очевидно, за дуру, я начинаю кипеть. Не давая ей договорить, я уже влилась в разговор с новым грубым тоном. — Неправильно поняли. Вы это хотели сказать, женщина. Мне не 150. Я просто покажу директору запись звонка и обвиню Вас в некомпетентности в работе. — Она явно не ожидала такой реакции от молодой девушки. — Я Вас поняла, но Вам всё равно придется подождать. К Вам подойдут в 8:30. — Да без проблем. — Она открыла передо мной дверь и без лишних слов ушла. *Ладно. Ну это не испортит мне настроение* Хотя с моей натурой я ничего не могу утверждать. Я оглядела гримёрку. Это была маленькая уютная винтажная комнатка с плохим освещением на три места, с большим сплошным старым зеркалом, вовсю стену, заканчивающимся в притык у стола. Оно подсвечивалось множеством лампочек. В конце комнаты находилось окно с подоконником на уровне стола, на котором лежал фиолетовый вязаный плед и две яркие пыльно — розовые подушки, обшитые по бокам розовыми перьями. В окне ничего не было видно. На улице по-прежнему смеркалось. На длинном столе стояли косметика, духи, миниатюрные зеркала, заколки, маленькие фотографии, статуэтки, парочка бутылок вина, настольный торшер и ещё много, много всего, за что глаз не успел зацепиться. На зеркале с боку у подоконника был наброшен розовый перьевой шарф, конец которого был накинут на одну еле горящую лампочку. Низкие, но широкие стулья с цветочной вышивкой бледно — охрового, розового, зелёного цвета были тоже повидавшие жизнь, но это делало их похожими больше на винтаж, чем на старьё. У этой комнатки определенно была своя неповторимая эстетика. Я, восхищённо осматриваясь, медленно прошла в конец, села на стул рядом с подоконником пложила костюм на подоконник и достала телефон. Было уже 7:40. Времени у меня было ещё много. Я поставила черную лаковую сумку на стол, достала вишневую помаду, подкрасила губы и решила сходить за кофе. Одев беспроводные наушники, я включила плейлист, который ассоциируется у меня с Новым годом и непосредственно с Еленой Григорьевной. Оставив телефон в руке, я вышла из гримёрки и пошла в сторону выхода. Пройдя пару домов по темным улицам, мне наконец-то попалась кофейня. Я зашла. Сразу подошла к кассе. Людей абсолютно не было. За кассой стоял мужчина, который сразу на меня обратил внимание и наблюдал за каждым моим действием. — Здравствуйте! — Здравствуйте. Можно мне, пожалуйста, горячий тыквенный латте с карамелью. — С сахаром? — Да, пожалуйста. — Секунду подумав, я решила взять кофе ещё и для Елены Григорьевны «от заботы ещё никто не умирал» — Ой, простите, можно два тыквенных латте? — Как скажете!)- С очень добродушной улыбкой ответил мужчина. — Большое спасибо! Я села за барную стойку. Пока мне готовили кофе, я просмотрела, ответила на все утренние сообщения. Хороших новостей не было, как и плохих. Но настроение у меня заметно поднялось. Через 3 минуты кофе был готов. Мужчина опять искренне улыбнулся, посмотрев на меня, и поставил два стаканчика в картонной подставке. — С Вас четыреста два рубля!) — Безналом. — Оплатив телефоном, я взяла кофе. — Больше спасибо, до свидания! -Всего Вам хорошего! Я уверенно пошла в павильон. Зайдя в здание, я дошла до гримёрки. За несколько метров я услышала, что кто-то очень громко ругается. Я аккуратно открыла дверь. Посередине комнаты сидела Елена Григорьевна. Опрокинувшись на спинку стула, она очень громко, эмоционально кричала на кого-то. Увидев меня, женщина изогнула бровь, бегло оглядела, а потом, с новой силой отворачиваясь к зеркалу, начала орать в трубку. В этот момент я перенеслась в детство и почувствовала себя дочкой, которая понимает, что настроение у мамы не ахти и старается не попадаться на глаза. Я бесшумно прошла к своему стулу, села, от страха, на автомате прижала кофе и телефон к груди и ждала, пока это закончится. — Так всё, разговор окончен! — Очень строго и раздражённо ответила она в трубку, и с грохотом положила телефон экраном вниз. Громко вздохнула и взялась за голову. Пока я смотрела на женщину, та вновь изогнула бровь. Я не могла произнести и слова при виде Елены Григорьевны в чёрном шёлковом платье с бархатной отделкой. На губах женщины промелькнула ухмылка. Она закинула ногу на ногу и наигранно посмотрела на меня. Я сглотнула, с трудом удерживая взгляд на более подобающих местах, вместо того, чтобы глазеть на V-образный вырез, спускавшийся так низко, что это едва ли было прилично. Ее пальцы постукивали по столу в ожидании, что я хоть что-то скажу. — Ну и что ты тут делаешь. — Разбавив неудобную тишину, с ехидной улыбкой спросила она. — Сижу. — Да, оригинальный ответ. А если серьезно? — Мне сказали явиться к 7:30, а потом, оказалось, они ошиблись, и мне тут сидеть ещё до 8:30. — Ну, собственно, кто бы сомневался. — Надменно сказала она. — Я так понимаю, Вас тоже не обрадовали. — Очень наблюдательно. Да, мне тоже сказали прийти к 7:30, но ждать мне, как ты догадываешься, до 8:30. -Ясно. Хотите кофе? — Да, а тебе лишний выдали. — С улыбкой съязвила она. — Нет. Я подумала, Вам будет приятно и взяла для Вас тоже. -Какая прелесть! Спасибо мне приятно. -Громко и щедро расплывшись в улыбке, выдала женщина. Она прошла до подоконника, взяла свой костюм, который положила поверх моего. — Советую начать одеваться сейчас, потом времени не будет. Я послушно достала платье и положила на стул. Сзади, почти вплотную к стульям, стоял пыльно коричневый короткий диван. Я села на него, достала из чехла пакет с массивными лаковыми каблуками с квадратным носом и квадратным каблуком. Подтянула юбку, расстегнула широкую лямку с большой пряжкой каблука. Наклонившись, я принялась надевать его на черные полупрозрачные колготки. В этот момент Елена Григорьевна безуспешно пыталась растянуть молнию на платье. Закончив с туфлями, я поднялась, поправила юбку. — Ты бы не могла… Она указала на молнию сзади. — Ах да, конечно. — Она повернулась. Я медленно подошла и попыталась расстегнуть молнию, но всё было тщетно. Женщина заметно напряглась. Я ухватилась за Ножницы. — Можно? — Делай что хочешь, только расстегни! Я отрезала нитку, которая мешалась, и молния начала расстёгиваться, но Степаненко резко перехватила мою руку. Мы соприкоснулись. Я отдернула руки, как от кипятка. Она резко повернулась и настойчиво, с призрением на меня просмотрела. Я отвернулась, не давая себе никакой возможности пялится. Мы обе стояли спинами к другу другу, но, по крайней мере, я надеюсь на это. Я быстро скинула юбку, надев платье. дальше полетела рубашка и я до конца надела платье. Наверху был кружевной воротник, который кончался на груди бархатной волнистой оборкой. В конце рукова сужались и продолжались черными плотными кружевами. Платье было приталенное, с волнистой широкой, в низ струящиеся юбкой, которая доходила чуть выше колен. Закончив, я повернулась. — Отвернись! — Её глаза были такими же тёмными, как и тон. Я торопливо отвернулась к подоконнику и уставилась в окно. Через некоторое время мне все же хватило смелости спросить. — Можно? — Да. Я повернулась, убрала все вещи в чехол, села на стул и взяла кофе. И только тогда я заметила ее с ног сшибательный образ. Это было чёрное облегающие платье с горлом и подплечниками и длинными рукавами, ткань которого была очень похожа на бархат. Внизу платья была чёрная пушистая оборка, как и в конце рукавов. На груди блестела брошь. — Что-то не так? — Безразлично и громко кинула она, подтягивая платье вниз. Женщина остановилась прямо передо мной. Недостаточно близко, чтобы нарушить приличия, но вполне, чтобы уловить потрескивавшее в воздухе напряжение. Она не стала продолжать, просто вонзилась в меня взглядом. Дар речи постепенно возвращался ко мне. — Ваше платье… с ног сшибательно? — Только платье? — Ухмыльнулась Степаненко. Я залилась румянцем, отступила на шаг и вцепилась когтями себе в бедро. — Нет… не только платье. Секунду поколебавшись она принялась искать что-то в сумке. Найдя, женщина победно улыбнулась и достала сигарету, уже вставленную в мундштук. — Да черт возьми. — Тихо выругалась она в попытках что-то найти. — Малышка у тебя есть близко зажигалка? Я задержала дыхание и опять густо покраснела. Степаненко улыбнулась так, будто только что победила в викторине. Она явно меня дразнила. -Д-да сейчас. Я полезла в сумку и нашла единственную зажигалку, которая валялась на дне. Она была в виде серебряного револьвера с черными элементами. Это была очень дорогая, искусно сделанная зажигалка из Мексики. Которой я безумно дорожила. Я открыла ее, передвинула курок, и пистолет с щелчком выстрела выдал огонь из дула. Елена Григорьевна резко дрогнула, тихо посмеялась и подставила сигарету к огню. Закурив, пар пошёл из ее рта. — Интересная зажигалка. Я нигде таких не видела. — Я покупала ее в Мексике, в магазине эзотерики и таро в одной деревушке. — А что ты там делала? - Спросила женщина, с переодичностью доставая мундштук изо рта. — Я не знаю, можно ли это говорить но всё равно врать я Вам не хочу. В той деревне, рядом с рекой, где начинаются джунгли, живёт ведьма и мне нужно было кое-что у нее узнать. И по ее наставлению мне нужно было купить в том магазине пару вещей для обряда. И мне на глаза попалась эта зажигалка. Женщина, когда отдавала мне ее, сказала мне на чистом Мексиканском, что эта зажигалка пустит корни в мою любовь. — Значит ты у нас ведьма. — С любопытством протянула женщина. — Все женщины ведьмы. — Да уж… Тут к нам зашли визажисты, быстро поправили макияж, костюмы. Когда со мной полностью закончили, в четыре руки девушки делали причёску Елене Григорьевне. Это были черные перья, вставленные в причёску. Когда они, наконец, закончили, нам показали идти на площадку. Степаненко руками поправила причёску. Мы последний раз посмотрели на себя в зеркало и ушли. Перед сценой за столами сидело уже много массовки и знаменитостей. Режиссер поправлял кадр и пересаживал некоторых людей. Он долго смотрел на нас, а потом выдал. — Кого утвердили Вашими партнёрами? — Ни кого! — Одновременно сказали мы и переглянулись. — Полный бардак. Здесь кто-нибудь нормально выполняет свою работу. Кому ещё не утвердили пару? — Все замолкли в ожидании. — Хорошо, значит Вы составите пару друг другу. — С раздражением выдал мужчина что-то сказать своему помощнику. И куда-то отошёл. Помощник подошёл к нам и показал где нам сесть. Елена Григорьевна одарила его злостным, раздражительным взглядом. От чего парень заметно испугался и поспешил удалиться. И прошли к столику поздоровались со всеми с кем только можно было. — Простите за вопрос, а где Евгений Ваганович. — Осторожно и тихо спросила я. — А тебе плохо со мной? — Удивлённо и низко сказала Елена Григорьевна смотря на меня. — Нет… конечно нет, просто из любопытства. — Он на гастролях, у него долгий тур по стране. — Безразлично выдала она. Без капли грусти что мужа рядом нет. — И Вы не скучаете? — Она грустно на меня посмотрела оценила мой взгляд и сказала. — Нет. Ещё один такой вопрос и я тебя съем. — Серьёзно? — С весёлой улыбкой я ждала ответа. — А ты хочешь проверить? — Нет. Весь день мы снимали только кадры за столом, ну и ещё выступление Лолиты. Елена Григорьевна надменно шутила и всю дорогу давала саркастические комментарии всем фразам, которые до нас доходили. Я заливалась смехом от каждого ее слова и движения. Заражаясь моим смехом, она тоже звонко заливалась. Рядом со столом, внизу лежало огромное количество хлопушек, мишуры и всего, что давало яркую блестящую картинку. Наша задача была каждую минуту кидать новые завитки в воздух, улыбаться и взрывать новые хлопушки. Работа мечты. Кто-то скажет, но за десять часов порядком устаешь. Когда озвучили, что снимаем последние кадры, все выдохнули и где-то раздались радостные хлопки. — И так каждый раз? — Да, а ты думала, что всё снимают за один день в веселой атмосфере праздника? — Нет, но я представляла себе это как то иначе. Но всё равно спасибо огромное за прекрасную компанию. — Ага. Озвучили конец съёмочного дня. Все оживлённо захлопали и начали расходиться по гримёркам. Я сразу встала и хотела уже идти, но Елена Григорьевна быстро схватила меня за рукав и усадила на стул. — Подожди пока все пройдут, чтобы не тесниться в толпе. — Хорошо. Когда толпа почти разошлась, женщина похлопал меня по спине — Пошили, пошли, пошли. Я быстро встала, дождалась ее, и мы пошли. Дойдя, Елена Григорьевна открыла дверь, я зашла за ней. — Ну, как тебе? — Мне было очень весело, но я так устала. — Усталым голосом протянула я. — Ха, ну конечно. Она села на стул и начала высовывать из причёски перья. В этот момент я села на диван и начала снимать платье, сняв верх, оставшись в одном кружевном лифчике. В этот неудобный момент она на меня повернулась, будто хотела что-то сказать. — Ты бы хоть сказала, что переодеваешься. — Сказала она, не отводя взгляда. — Зачем? — Ну, я бы отвернулась. — Я задумчиво на неё смотрела, застегивая пуговицы на рубашке. — Ну, я все-таки в лифчике. — А, ну я то не заметила. — Это прозвучало очень двусмысленно, и я, наклонившись, звонко рассмеялась. Следом со мной засмеялась и Елена Григорьевна. Она отвернулась и продолжила доставать перья из волос. Я сняла платье, надела юбку, застегнула чехол и села за стул, взяв в руки телефон. Она недовольно мычала, пока доставала все перья. А оставалось ещё очень много. — Может Вам помочь? — Может? Я аккуратно подошла и потихоньку, чтобы ей не было больно, доставала перья и невидимки, на которых они держались. Наконец перья закончились, и мы обе победно выдохнули. — Наконец то! — Спасибо. — Низко сказала она. — А всё, можно идти домой? -Ну, я думаю да. А ты уже уходишь? — А будет что-то ещё? — Да, нет. — Костюмы здесь оставляем? — Да. Я одела шубу, оставила костюм, взяла сумку и проверила ничего ли я не забыла. — Спасибо Вам огромное за этот день. Досвидания. Она подошла ко мне, обнялаи звоноко поцеловала в щеку, артистично улыбнувшись. — Пока… — Загадочно протянула Степаненко с надменной улыбкой.