Золотко

Направляясь к выходу особняка, по пути я попрощался с господином и госпожой Капели, а также не всерьез с улыбкой помахал рукой наследнику, что удобно располагался в руках матери. Приняв всю благодарность, а также восторженные комплименты я как можно быстрее умчался на выход, где ждала меня карета, что была вынуждена доставить меня обратно в Лондон. Хоть бы по пути вновь не столкнуться с преступниками. Однако меня ждал ещё один сюрприз. У лошадей стоял Джон, нежно поглаживая морду копытного, воодушевленно смотря в большие бусины глаз животного. Когда же я подошёл мой единственный с улыбкой устремился в мою сторону, хватая собой загадочную коробку и бросая ее возле меня. После чего юноша протянул ко мне руки, обхватывая ладонями мои щёки. Сам же граф вытягиваясь ростом, стоя на носочках не упустил возможность подарить мне маленький поцелуй в один из уголков губ. Я же бросил свой саквояж и подхватил сквайра за талию, уже лично касаясь его нежных и пухлых губ, сладко причмокивая. Да уж, стыд мы совсем потеряли. Однако, кого из нас это волновало? Джон сам проявлял инициативу, что не могло меня не радовать. -у меня есть для тебя подарок. Отпустив мое лицо, мужчина протянул ко мне уже ту самую коробку, что захватил собой. Было неожиданно и в то же время очень приятно. Я осторожно приоткрыл коробку объекта и протянул внутрь руку, нащупывая что-то очень мягкое и даже пушистое. Я достал белоснежный и пышный парик, что походил на мой старый, который из-за падения в воду испортился. Единственной отличительной чертой, была аккуратно заплетенная коса на задней стороне, украшена черным бантиком, в отличие от предыдущего, что имел обыкновенный хвостик. -ну что ты, вовсе не стоило. Тем более, зачем мне надевать парик рядом с тобой? Кокетливо я взглянул на Джона, нагло ухмыляясь ему. Сквайр засмеялся, прикрывая рот ладонью. Истинные манеры аристократа были поистине завораживающими. Отобрав у меня из рук врученный мне подарок, граф самостоятельно вновь приподнимаясь на носочки благополучно надел на мою макушку угольной головы несчастный парик. -как джентльмен, прими этот подарок от меня, и уж тем, более не забывая его надевать. С тяжелым вздохом я принял надетый на мою голову подарок и слегка подправил его. Я надеялся, что выгляжу подобающе, к сожалению, рядом не имелось зеркала. Мне пора было возвращаться, я приблизился к Джону для прощального поцелуя, как мое лицо вновь приняло в гости улыбку в тридцать два зуба. Я резко схватил мое золотко за руку и аккуратно запихнул его в карету, после чего поместился в ней сам вместе с багажом и захлопнул дверью. Я четко дал понять кучеру, что пассажир готов к поездке, и вскоре мы наконец-то тронулись с места. Джон звонко рассмеялся, пытаясь освободиться от оков объятий в которые я заключил своего ангелочка. В итоге юноша сдался, уложив голову на мое плечо, пока наши пальцы игриво переплетались с друг другом. Можно ли считать тот факт, что я буквально похитил Джона? Что ж, пусть родители совсем немного побеспокоятся, им полезнее. Поездка была предназначена на три дня, всю дорогу мы бездельничали, однако в компании друг друга атмосфера становилась юмористической и даже романтической. А самое главное, мы не отпускали друг друга от малейшего прикосновения, будь то крепкие объятия либо даже простые и случайные касания пальцами. -я все задаюсь вопросом, как господин Капели узнал, что я имел опыт с недоношенными детьми? Неужели отец рассказал? Пока я озвучивал свои мысли, я заметил, как замешкался Джон, отводя от меня взгляд. Я вопросительно приподнял бровь, но после услышал самый неожиданный ответ, который я мог себе представить: -это я рассказал. Мои глаза округлились, и удивленно взглянул на своего любимого. Я ожидал объяснения, однако последний молчал. В глубине души я понадеялся, что, рекомендуя меня как личного врача, Джон все же питал надежды встретиться со мной. На душе стало теплее. На следующее утро мое золотко все еще спало на моем плече, я же проснулся намного раньше и решил вновь пройтись по всем записям, что мне удалось собрать за время лечения малыша. Достав блокнот, я начал разглядывать свой корявый почерк, что мог разобрать лишь я сам. Перелистывая страницы одну за другой, создавая приятный звук шуршания тонкой бумаги, я внезапно застыл на месте, в голове разбирая одну невероятно важную деталь, которую я посмел упустить. Всю процедуру, каждый мой визит, мальчик находился в постоянном тепле, укутанный в плед лишь, и находясь в нескольких метрах от горящего камина. Родители объясняли это тем, что несмотря на весеннюю погоду за окном, малютка частенько дрожала, и подумав, что возможно ему было холодно, приводили спальню в постоянное тепло, а порой в комнате становилось даже жарко. Любой другой человек сразу бы стал негодовать, детям не стоит находиться под столь высокой температурой. Детям…но только не младенцам. Утроба матери также является местом с высокой температурой и влажностью, это лучшие обстоятельства для полного восстановления эмбриона перед родами. А недоношенные лишаются этого самого местечка в очень раннем сроке, не имея возможность полностью сформироваться… -ВОТ ОНО ЧТО! Тело, что так удобно находилось на мне, подскочило, явно перепугавшись моего внезапного крика. Я обернулся к графу и извинившись оставил поцелуй на бледной и гладкой кожи лба, уже шепотом желая доброе утро. Сегодня мы должны были приехать в Лондон, и всю дорогу я делился с Джоном своим новым невероятным открытием, воодушевленно выкладывая о том, как смогу покорить весь Лондон такой новостью. Сквайр с улыбкой внимательно меня слушал, иногда давая свои комментарии, грозно заявив, что готов лично спонсировать весь мой план, если в этом будет необходимость. Вот он, мой дорогой Лондон. У порога дома меня уже ждал отец. Утром перед возвращением я получил от него письмо, где было сказано, что старик будет ждать своего сына. Меня крепко обняли, я был рад вновь увидеть батюшку, моего самого родного человека, что был со мной с первых секунд моей жизни, пройдя со мной через все трудности. Юный Трелони вышел за мной, приветствуя моего отца поклоном как истинный джентльмен. Мой родитель, подойдя к нему, так же воздушно приобнял сквайра, говоря, как тот рад его снова увидеть. Пригласив всех домой, как хозяин апартаментов я принялся банально ухаживать за гостями. Заварка чая и подношение угощений к столу. Батюшка был со мной всегда, старательно предлагая свою помощь. Пока златовласый с восхищением знакомился с пушистым котом, не упуская провести рукой по мохнатой спинке и брюшке, заставляя зверька издавать приятные вибрации, с удовольствием их озвучивая. Как только я присел за стол, мой старик начал свой допрос: как я доехал, как провёл время, справился ли я с данным мне заданием и так далее. Видимо отец забыл, что получил мое письмо, как только я прибыл в дом семьи Капели. Мой родитель уже не молод, в последнее время стал забывать некие мелочи. И я лишь с улыбкой ему подыграл, став рассказывать каждую деталь о своей поездке. Я не стал освещать ни отца, ни Джона о дорожных разбойников, что встретил на своём пути в первый же день, им не стоило волноваться и уж тем более биться в истерике. Уж своего отца то я знаю, да и Трелони от него не отличался. Вскоре разговоры по душам плавно превратились к допросу батюшки о самом Джоне. Тут я решил оставить их наедине, им было о чем поболтать. Я же предупредил своих гостей, что они без проблем смогут найти меня в своем кабинете. Закрыв за собой дверь я со свирепым возбуждением начал расследовать каждую страницу своего блокнота, записывая новые подробности, которые смог узнать во время поездки. А также мой мозг не покидал мысль о плане, что умудрился надумать. Каждый недоношенный младенец, что появился на этот свет раньше положенного срока должен был пролежать не достающиеся срок в должных условиях. А именно: находиться в достаточно утепленном месте, температура которого не должна была отличаться от утробы матери. Влажное, и одновременно горячее место. Достаточно просто окружить горящий камин вазами наполненные водой! Я не на шутку обезумел, начал смеяться, хватаясь за голову. Ответ лежал буквально на поверхности, но теперь все изменится! Дети заслужат жить полноценной жизнью, а родители больше не будут убиваться в горе тоскуя по своему малышу, стоя над его надгробием. На шум прибежали и отец, и Джон, в ужасе и панике наблюдая за мной. Заметив свое гостей, первым делом я крепко обнял родителя, все еще заливаясь истерическим смехом пытаясь донести до него свой гениальный план. Мое золотко все понимало и с улыбкой смотрело на мое излишнее перевозбуждение и восхищение. Однако внезапно мой отец попросил меня успокоиться, и сквайра выйти из комнаты. Дверь закрылась прямо перед лицом графа, а я, успокоившись, приподнял вопросительно бровь, уставившись на батюшку. -Дэвид, это все конечно замечательно, я безумно горд своим сыном. Однако…все совсем не так просто, как кажется на первый взгляд. Ты лучше присядь… Улыбка и округленные глаза все еще не покидали мое лицо. Я послушно присел за свой рабочий стол, готов выслушать своего отца. -ты знаешь почему твой брат попрощался с жизнью? Я почувствовал облегчение на своём лице, и лишь вскоре осознал, что мышцы лица расслабились, и улыбка исчезла. И откинул голову слезла в сторону, мой классический вопросительный жест помимо приподнятой брови. -его погубила не его слабость…а врачи. Отец продолжил что-то рассказывать, видимо что-то действительно важное. Однако я больше ничего не слышал. В ушах звенело, а перед глазами все начало плыть, и все внезапно потемнело. И снова я очутился нигде, вокруг не было ни души, лишь чёрное кромешное ничего. Я вновь стою обнаженный, оглядываясь в поисках кого-то. Все так же, как и тогда, когда я своими глазами познал смерть матушки, что добровольно ушла из жизни после смерти брата. По коже пробежалась россыпь мурашек, и не от холода, виной которому было мое обнаженное тело. Стало тревожно, даже в какой-то мере страшно. -ты так вырос. Я резко обернулся на ужасно знакомый голос, но не увидел перед собой никого. Мне послышалось? Но стоило мне опустить взгляд я увидел его. Себя, семнадцатилетнего себя. Все та же мертвая улыбка, все те же безжизненные черные глаза, что таили в себе пустоту. Я издал смешок, осознав, что наше отличие являлось лишь в росте, ведь на мне так же красовалась улыбка, показывая все белоснежные зубы. -а ты ни капли не изменился, все так же нагло улыбаешься. Мы неподвижно стояли, пристально смотря друг на друга. Пространство заполняла мертвая тишина, было настолько тихо что я отчетливо мог услышать собственное сердцебиение, что следовало однотипному ритму. Любой другой человек явно бы засмущался и замешкался от столь утомительной игры в молчанку, но только не я, и не он. Этот сукин сын, с того самого дня преследует меня. Появляясь ко мне во снах и будто ни в чем не бывало разговаривал со мной. А во время военной службы, я слышал его голос, когда был при смерти. Как раз в этот момент я расслабился, ведь мы не виделись уже несколько лет после моего возвращения с войны. -ты не учишься на ошибках. Ты вновь его встретил, и снова хочешь обжечься. Ты же помнишь, как тогда он подло с тобой поступил. Если бы действительно любил, то последовал бы за тобой не глядя. Голос казался таким спокойным и даже равнодушным, однако сколько же яда и гнои слышалось в каждом его слове. Рука стала медленно сжиматься в кулак, хотелось убрать эту уродливую улыбку с его лица. Я знал, что он лишь пытается надавить на мое самое больное место - мое золотко. Тогда я молчал, когда речь заходила о нем, все же были мысли о его виновности, за что мне сейчас безумно стыдно. Однако сейчас я осознаю, что вина здесь лежит только на моих плечах. Я сам не заметил, как мой кулак устремился к другому мне, попадаю прямиком в нос, исковая его вертикальное положение. Однако на этом все не закончилось. Он пошатнулся назад, и потеряв равновесие устремился падать в никуда, будто в глубокую бездну в пространстве из ничего. Прямо как тогда, когда этот подонок столкнул меня туда же. Наблюдая за падающим, я не слышал даже крика, который обычно издают при падении, однако на мгновение мне показалось, что его гримаса изменилась. Вместо той самой раздражающей улыбки на лице нарисовался ужас и негодование. После чего последний навсегда утонул в темноте бездны, а перед глазами вновь все потемнело. Перед глазами открылся потолок моей спальни, лучи солнца нагло ослепляли меня, пока я отчаянно пытался увернуться от них, издавая жалобные стоны. Дверь слегка приоткрылась, и из неё выглянула золота макушку, а в последствии и бледное пухлое личико. Мое золотко, его глаза явно говорили о беспокойстве. Подойдя к кровати, он уселся коленями на пол и аккуратно словно хрусталь взял мою руку в свои ладони, целуя каждую косточку тыльной стороны моей ладони. Я улыбнулся, смотря только на него. В спальню так же зашёл мой отец, с подносом на котором находилась чашка горячего и ароматного чая, и как положено, рядом на блюдце находились ломтики свежего лимона. Было лень вставать с постели, но в горле сильно пересохло и чая безумно хотелось. Мне помогли принять сидячее положение и как следует стали за мной ухаживать. В один момент батюшка заметил, как я беспрерывно наблюдал за ним. Он понял, что я ожидал от него ответ, и присев на стул передо мной и Джоном тяжело вздохнул. -с тех пор как каждый четвертый ребёнок рождался раньше срока, врачи то и делали, что боролись за жизнь каждого, никто не был равнодушен к слабым детям. Однако их становилось все больше, средств почти не оставалось, каждой малютке нужен был индивидуальный подход, врачей попросту не хватало. Впоследствии правительство приняло закон, что врачи сам решает - жить ребенку или нет…этот вопрос также встал передо мной тогда, я понимал, что была лишь два выхода: попрощаться с ним сейчас, либо потом, но в будущем нам бы всем было гораздо сложнее это пережить. Кто же знал, что твоя мать была способна на такое… Лицо даже не кривлялось, когда полость рта чувствовала сернокислый вкус лимона. Я тихо жевал фрукт вместе с кожурой, слушая спокойный и грустный голос отца. В этот момент мое золотко тихо сжимало мою руку, большим пальцами поглаживая кожу ладони. Я сжал руку Джона, поднял глаза на отца и гордо заявил. -значит, если врачи не смогли спасти этих детей, я буду первым!