Золотко

-что значит нет? У меня есть потрясающий план, есть деньги дабы все спонсировать. Дети наконец-то смогут жить полноценной обыкновенной жизнью! А вы- -доктор, вы слишком возбуждены, успокойтесь, пожалуйста. Мой ответ, нет. Мужчина в обширном и дорогом костюме, длинном кудрявом парике, встал со стола и прошёлся вдоль комнаты, издавая раздражающий звук стука каблуков об идеально чистый кафельный пол. Монарх отображал самый стереотипно классический образ напыщенного упитанного богача, с надутой грудью задравший подбородок. До манер моего золотко ему ой как далеко. -то что этот план был придуман лично вами, не значит то, что он не был выдуман кем-то до вас. Слишком много затрат денег и времени. И в конце концов, никто не хочет возиться со слабоумными детьми. Кровь кипела в моих жилах, глаза будто наполнились кровью. Я старался держать спокойный вид лица, а улыбка, как всегда, держалась самой стойкой. А теперь из-за гневного взгляда, мужчина, что посмотрел на меня тихо охнул и отступил на два шага назад. -слабоумными? Каждый ребенок, это отдельная жизнь, отдельная личность, у которой есть семья и светлое будущее. Вы нарочно отнимаете у них жизнь только из-за того, что вам нет до них дела? Мой дорогой, вы знаете что я с вами сделаю после таких слов? Меня остановили, выставив ладонь перед моим лицом. Мне спокойно дали немного отдышаться, и было уже готов продолжить высказывать собственные претензии, однако меня опередили. -доктор Ливси, вы судья. Разве вам, жалко наблюдать на заключённых которым вы собственной персоной выводили смертную казнь? Разве вы, скорбите над ними по ночам в подушку? Спешу предположить, что вам нет до них никакого дела. У вас есть семья, работа, и посторонних людей вы явно не желаете видеть на своем пути. Поэтому настоятельно рекомендую, не совать нос в дела правительства. Решение давно принято. Как жалко, что моего золотко сейчас не было рядом со мной, лишь он мог бы меня сейчас успокоить одними объятиями. Рука сжалась в кулак настолько сильно, что я даже не заметил, как ногти вцепились в кожу ладони, оставляя заметные шрамы в форме полукруга. -как вы смеете сравнивать опасных преступников, что свирепым способом нарушали закон, с ни в чем не виновными новорожденными детьми…как можно настолько наплевательски относится не только к детям, но ещё к их семьям?! Разговаривать больше не было смысла. Я с гневом в глазах, но все еще с улыбкой на лице яростно вышел из кабинета министра, хлопнув дверью. Не замечая ничего вокруг я направился к выходу, поскорее добраться домой, как внезапно пара рук обхватила мою талию со спины. Мое золотко, в порыве гнева я совершенно позабыл о том, что мы пришли вместе, и Джон терпеливо выжидал меня у входа в кабинет. Я тяжело вздохнул, поглаживая тыльные стороны ладони, что не отпускали меня, после чего послышался словно нежный зной колокольчиков голос. -поехали домой, там все и расскажешь. По пути в карете я не посмел заговорить, возможно причина тому являлось присутствие третьего лица в виде кучера. Сквайр всю дорогу сжимал мою руку, рисуя на моей ладони разные узоры кончиком пальца, что приводило меня в сознание от легкой щекотки. -у меня сегодня много дел, мой старый товарищ никак не отходит от болезни. Его семья беспокоится, нужно будет заехать к ним после обеда. Перебирая свои мысли в слух, мне было совершенно все равно на обстановку вокруг. Компания из графа меня совершенно не волновала, даже наоборот, приводило в чувства. Всеми силами я старался отвлечься от неприятного конфликта, что случился сегодня утром между мною и монархом. Вот мы и дома, Джон остался у меня в гостях на несколько дней. Меня словно пятилетнего ребёнка отец доверил моему же избраннику, однако от худа из рук любимого человека я не мог отказаться. Я рассказывал все от и до, что же произошло в кабинете министра, пока кот смирно лежал у меня на коленях, сладко урча издавая приятные вибрации. Сквайр был со мной, утешая меня поцелуями, уверяя, что мы со всем справимся, и никакой помощи нам не понадобиться. За эти годы в Джоне произошли явные изменения. Надменный характер прибавил юноше храбрость и отважность. Юный Трелони буквально стал человеком - слово, все что наобещает, непременно выполнит. Я доверил ему свой план, все-таки у его семьи явно были более тесные связи для исполнения нашей цели - спасти детей. Никогда бы не подумал, что за один год я сумею повидать то, к чему многие стремились десятками лет. С одной стороны, это был увлекательный год, даже в какой-то момент сбылась мечта Джона. Однако с другой… Я хорошо помню тот вечер, когда я сидел за почетным обеденным столом в особняке семьи Трелони, Джон стол над нами с робким подростком и воодушевленно захлебывался, всматриваясь в старую пожелтевшую бумагу на которой были расчерчены узоры, черепа и кресты. «Карта сокровищ, это настоящая карта сокровищ Капитана Флинта!». Мальчик беспокойно вглядывался то в меня, то в графа, пытаясь понять, о чем же шла речь. Юный Джим Хокинс, хозяин трактира Адмирал Бенбоу, за ним и его семьей я часто наблюдал, все таки его покойный отец, что не смог справиться с болезнью был моим давним приятелем. И затирая нам с Джоном про пиратов, некого Черного Пса и слепого Пью, и таинственную чёрную метку, вручил мне карту сокровищ, что нашёл в сундуке уже знакомого мне старого мужчину Билли Бонса. Этот низкий и весьма грубый человек напитывал страхом мальчика и его мать, отказываясь платить за проживание в трактире, но мне все же удалось тогда его утихомирить, пригрозив судом. В тот момент он ещё и сознание потерял, и я четко дал ему понять, что, если тот не загубит с алкоголем, кончина наведает его уже совсем скоро. Видимо это скоро, в тот вечер и настало. Верить не хотелось, что какие-то сокровища пиратов могли действительно существовать. Однако Джон загорелся ярче полярной звезды, взглядом умоляя отправиться с ним и с Джимом в морское путешествие. Я вспомнил ту самую фразу с нашего первого знакомства: «мои родители против всех этих легенд о моряках и особенно пиратах, считают это дуростью, что подаёт плохой пример. А так хочется почувствовать это на своей шкуре, каково это, быть пиратом», естественно я не смог отказать. Меня тоже вплели в эту авантюру, сделав из меня судового врача, чему я вовсе не возражал. Вот и настало начало нашего путешествия. Шхуна по имени Испаньола уже ждала нас у берегов моего родного Бристоля, было приятно вновь вдохнуть морской свежий воздух, залиться смехом, чувствуя себя еще малым дитём. Куда бы не пошли, и с кем бы не разговаривали, мой взгляд то и делал, что падал на своё золотко, от чего улыбка сама появлялась на лице. Мы договорились, пока молчать о нашей близости, возможно рассказать некоторым лишь в конце экспедиции, мало ли что могло произойти на борту после такой вести. Джон познакомил нас с Джимом с нашим капитаном корабля, Александр Смоллетт. Такой властный и чересчур вспыльчивый характер мне сразу пришелся по душе, в его компании явно не соскучишься. А вот та деталь, на которую стоило бы положить глаз, была упущена, и за это я карал себя до самого конца путешествия. Наш судовой повар, Джон Сильвер. Мутный джентльмен, несмотря на то что любой человек на борту приходился подушек хозяину шхуны, а именно Джону. Мой наивный ангелочек, сам того не подозревая, пустил нас в открытый океан с судном полон кровожадных головорезов. Потеряв товарищей в честном бою, явно обретая на собственных головах седые пряди, но одолевая противника и забирая все найденные сокровища на борт. Я даже не заметил, как компания, из обычного робкого мальчишки, и сурового шепелявого капитана станет для нас с Джоном более чем просто дружеской. Эти двое прониклись нам в сердца, стал членами нашей одной большой семьи, и не только они. Храбрый и смышленый Абрахам Грей, что встал на нашу сторону перед лицом врага, а также найденный Джимом потерянный уже как три года таинственный Бен Ган. Двое наших новых товарищей также стали частью нашей дружеской семьи. -Капитан, Капитан. Там доктор вместе со сквайром… -Джим, не смей смотреть! Эй вы, ни стыда ни совести! Как вы смеете заниматься непристойностями перед ребенком! Обволакивая лепестки губ Джона своими, прижимая любимого к себе, я не смог удержаться от безумного смеха. Взглянув на Смоллетта что ладонью прикрывал глаза Джима, заграждая ему столь непристойный вид на борту. -капитан, в этом нет ничего зазорного. Юный Хокинс в праве знать и видеть нашу с Трелони любовь. Тем более, ему этот вид лицезреть ещё ой как много раз. Я вновь звонко засмеялся, пока граф сжал мои щёки в своих ладонях заливаясь алым румянцем. В то же время как Смоллетт возмущенно шипел, пуская слюни, уводя юнгу Джима подальше от нас. Нашу близость на удивление приняли с пониманием, и напоследок, после последнего ужина перед прибытием в Бристоль, мы позволили себе с Джоном всю ночь провести вместе наедине. Страстно и бесстыдно, хоть мы и старались вести себя максимально беззвучно, все же ребенку не следовало слышать наши стоны. По прибытию домой каждый со своей долей сокровищами ушел своей дорогой, мы же с Джоном тут же стремительно последовали узнать, как же обстоит наш план в разработке. Целых три месяца мы видели лишь открытый лазурный океан, и никакой суши кроме как проклятого, политый кровью невинных острова. Мы с Джоном с воодушевлением смотрели как строится огромный особняк, что должен стать нашим личным поместьем для ухода за недоношенными, слабыми детьми. Сквайр был в состоянии выделить достаточно средств для постройки особняка, а с моей стороны были выделены все необходимые средства медицины, а самое главное, доверенные лично мною врачи и специалисты по сфере медицине. Так для нас незаметно прошли еще три года, и все было готово. Поместье для лечения ”особых” детей было открыто, и уже через месяц славилось большим спросом и успехом. Тщательная санитария, и профессиональные специалисты сыграли свои роли. Много дети покидали особняк полноценными младенцами, а их родители беспрерывно благодарили меня как главный заведующий данным местом. Благодаря Джону, никто не мог помешать нашему делу. Не правительство, не насыщенные министры, никто. Конечно смертей нельзя было избежать, однако со временем их становилось значительно меньше, так же как и появление слабых деток. -хотите сделать ему предложение, сэр? Смоллетт озадаченно вглядывался в огромный изумруд в форме восьмигранника, что изящно переливался под солнечным светом. Я же влюбленно смотрел на кольцо в бархатной коробочке, представляя, как же красиво оно будет смотреться на Джоне. -именно так, хочу провести с ним всю оставшуюся жизнь вместе. Только он и я, и вы конечно же. На последней фразе я издал игривый смешок, а после того как капитан бросил на меня свой озадаченный взгляд, явно приходя в себя от драгоценного камня я и вовсе засмеялся. Красавица Испаньола, на фоне ночного морского бриза укутанный множество звездами и круглой белоснежной луной, делала обстановку и вид самым романтичным который только возможно себе представить. И я, стоя на одном колене перед ним, показывая долгожданное кольцо, с родной улыбкой в тридцать два зуба, прошу у сквайра Трелони выйти за меня замуж. Захлебываясь в слезах, граф крепко обволакивает меня в свои объятия, соглашаясь на мое предложение. Мы были одни, поздно ночью, вокруг лишь шум разбивающихся волн о скалы и корабли, морской ветер так и щекотал парики и наши лица. Как я и думал, изумруд смотрелся просто потрясающе на безымянном пальце Джона. Мое золотко.