***
Примерно неделю спустя Ривервуд посетил довакин Торкетилл, кого (по канону) придворный чародей Вайтрана послал на руины Ветряного Пика. С ним за компанию пришла долгожданная вайтранская стража. Ривервурд возрадовался. При встрече Торкетилл не распознал в жутком Фернандо черты прекрасного конокрада Локира. Неприкрыто сторонился «дитя драургов», словно считал заразным. В течение скорого времени Торкетилл ушёл исполнять поручение придворного чародея Вайтрана. Чемпион отлучился ненадолго. Вернулся уже через три дня, помельтешил там-сям, отбыл в Вайтран. Однажды прошла ещё примерно неделя. — ДООО-ВААА-КИИИИИН!!! — с высоты Глотки Мира громыхнул зов Седобородых. Ривервуд всколыхнулся, проникновенно загомонил. Что за дела? Довакин? Впервые за миллиарды лет? Растаявшая Дельфина бросила всё. Клинки помешаны на дранорождённых. Она живо испарилась в направлении Устенгрева, забрать один продолговатый предмет, как бы в надежде повстречаться с наречённым… «Сейчас Седобородые меня выручили. В прошлый раз наоборот. Забавно. Настал тот светлый момент, когда я могу спокойно исчезнуть отсюда». Расслабившийся Пьер навеселе ушёл из приевшейся деревушки, поторопился скрыться подальше от настырной шпионки, которую напрочь поглотило в последовательность зафиксированных событий. Дельфина больше никак не побеспокоит странного беженца из Хелгена.***
Совокупно, Пьер пробыл в Ривервуде более 17 дней. Всё это бесценное время он учил тома заклинаний, купленные у скряги-торговца, и читал книги по зачарованию вступительного курса, легко одолженные у барда Свена. С какой стати он вкладывался в школу Зачарования? В принципе перед Пьером сейчас стояли, как минимум, три личные задачи. Первая: воссоздать маскировку сырного человечка. Ибо нужно спрятать себя, землянина, от возбуждённого взора высших духов Аурбиса. Вторая задача: разнообразить репертуар заклинаний, чтобы стать гибким магом и этим добротным достижением подправить свою способность к выживанию, по логике среднестатистической вероятности. Третья задача: проконсультироваться с мастером школы Восстановления насчёт шрамов. Всё-таки он невольно задавался вопросами. «Ожоги навсегда? Есть лечение?». «При желании я в практическом смысле могу вернуть себе облик здорового человека? Местная медицина ведь дошла до подобного?». В общем, у него выходили такие приоритеты. В свете всего перечисленного. Именно ради исполнения первой задачи он стремился сколько-нибудь нормально ознакомиться с теорией зачарования. Точней выражаясь, хотел продолжать знакомиться с этой самой теорией. В предыдущей итерации уже читал ряд рукописей. После попадания в Скайрим гуманный Пьер невзлюбил зачарование… Откровенно неэтично в ней обстоят дела. В игре это замечательная удобная ветка навыков. Никто не спорит. Однако в реальности для каждого зачарования ты должен приносить в жертву прямо настоящие души. Ну, это банально за пределом морали. Люди, звери, духи — никто не заслуживает настолько губительной непропорциональной участи. Мало того, всякая использованная душа в последствии всегда переносится в отстойный Каирн Душ, где она будет тотально обречена на вечные муки. Фактически, школа Зачарования в плоскости морали не отличается от мерзкой анти-человечной некромантии. Нет, она ещё хуже. Всякая душа, использованная в ритуалистике зачарования, в итоге буквально кормит тёмных высших духов, известных под алчным прозвищем «Идеальные Повелители». Короче говоря, конченная людоедская чертовщина тут выходит. Всё неправильно со всей больной школой Зачарования. Форменное злодейство. По данной причине Пьер брезговал. Другими словами, он предпочитал не пользоваться артефактами без большой серьёзной нужды. Пьер не освоил колдовское заклинание Захват Душ в практической сфере тоже в виду сего убеждения. Он понимал, например, предназначение довакина в роковой борьбе с бессмертными злыми драконами. Алдуин и его братия являются неисправимым сборищем мерзавцев. Они не умирают полностью. Мрази возрождаются после смерти. Их надо остановить каким-то образом. Тем самым захват драконьих душ кажется единственно верным решением. Но в остальном — нет, не понимал. Кормёжка Идеальных Повелителей не должна быть частью нормальности. Следуя своим моральным принципам, он хотел разработать какое-нибудь безобидное заклинание, не прибегая к услугам безнравственного зачарования. Однако, уж простите, ремесло по разработке заклинаний это предельно сложная область науки и деятельности. Словно квантовая биология. До сих пор Пьер «создавал» собственные чары Колдовства лишь посредством небольшой очень осторожной модификации формул от других заклинаний. Разработка совершенно нового заклинания, с нуля, на основе трансцендентного магического эффекта, на поверку, может быть вообще практически не реализуемым предприятием с его скудными данными. Некуда подеваться. Под давлением неприветливой действительности Пьер отодвинул чувство гигантской неприязни. Он собирался хотя бы изучить те возможности, какие давала школа Зачарования. То, что он узнавал, ему категорически не нравилось. Более половины академической теории описывало оккультные ритуалы, сравнимые с теми сомнительным практиками, к каким прибегали разного рода шаманы на Земле, чтобы (типа) вызывать дожди. «Как это вообще может считаться наукой? Господа и дамы зачарователи словно бы сами не представляют, каким образам устроен процесс наложения чар. Весь текст сплошное плацебо. Мнимая инструкция для дураков без логичного объяснения». «Это какое-то наркоманское пособие по техникам ублажения пентаграммы душ», Пьер офигевал. «Сделай так, сделайте этак. Затем «высшая сила» ответит взаимностью — и будет зачарование. Ага. Доведите до оргазма Идеальных Повелителей, тогда вас вознаградят по заслугам. Полагаю, господа и дамы зачарователи даже не знают про существование Идеальных Повелителей. Дауны. Это некая бессознательная проституция!». Пьер отбросил книги. Оказывается, современные смертные маги в этой вселенной не умели творить зачарование самостоятельно. Они всякий раз обращаются к высшим силам, устраивают обряды жертвоприношения, платят Идеальным Повелителям пленёнными душами для наложения чар.