Рассвет

Когда на моем телефоне прозвенел утренний будильник, мне пришлось приложить много усилий, чтобы подняться с постели. Моя голова ужасно болела, и каждое движение отдавалось тяжелой болью во всем теле. Вначале я не торопилась подниматься и прощаться с теплой кроватью, тем более рядом со мной лежал Елизар, свернувшийся на краю кровати калачиком, но долг зовет. Это наш последний день, поэтому я позволю себе небольшую слабость и немного понаблюдаю за ним спящим. Его пышные ресницы не дергались, значит, его сон мирный и хороший. Бледное лицо Елизара в темноте моей комнаты казалось еще бледнее. Он расслабился, ничто его не тревожит. Демоны, бушующие в нем, казалось, ушли от него навсегда, но это обман, когда он проснется, они снова вернутся. Воротник его клетчатой рубашки был поднят, а рукава опущены — он замерз. Осторожно, стараясь не разбудить его, я накрыла Елизара освоим одеялом и, в последний раз взглянув на него, пошла на кухню. С утра мне предстояло сварить теленку каши, раздать всем моим питомцам утреннюю порцию травы и напоить их водой. Пока кипятилась вода для каши, я утолила свою жажду и закинула в рот пару вегетарианских бутербродов. Солнце уже встало, алые небеса постепенно окрашивались в голубой. Где-то на лугах сияли капли ночного дождя, а в оврагах таял туман. Вниз к реке спускались стада овец и коров, бредущие на свою ежедневную "работу". Вспомнив о сказке Елизара, я невольно улыбнулась, не замечая, как свистит около моего уха чайник. Эта была самая лучшая ночь за все лето. Не знаю, то ли она лучшая из-за присутствия Елизара, то ли... опять же из-за первой причины — Елизара. Сегодня я проснулась, чувствуя рядом с собой его спину. Всю ночь я не могла распластаться на своей кровати, но я была только рада, что мои фантазии и мечты достигли своего пика именно в реальности. Ночью мы не обнимались, не целовались, мы просто лежали спиной друг к другу, согреваясь и видя хорошие сны. Жаль, что мне пришлось так рано покидать этот уют, созданный человеком, которого я сегодня вижу в последний раз. Да, в последний. Я твердо решила, что поставлю точку в нашей истории. Сегодня я попрощаюсь с ним, не сказав ему об этом. Я решила, что буду игнорировать его звонки и избегать встречи, пока ему не надоест гнаться за моим приведением. Он быстро обо мне забудет, потому что ему есть о ком заботиться, а Романова Кристина продолжит дальше ловить ветер на лугах и наслаждаться ароматом полевых цветов. Как бы преувеличено это ни звучало, но я твердо могу назвать Елизара единственным исключением: таких, как он, я не встречала, да и вряд ли еще встречу. Эта сказка, продлившаяся месяц, так и останется сказкой, которую я буду рассказывать своим детям и внукам, а они — наивные — ни о чем не будут подозревать. Они не будут подозревать, что их сильная мама или бабушка некогда была слабой, но эта слабость делала ее счастливой, потому что одним летним утром она проснулась с человеком, которого любит и который всю ночь стерег ее от опасностей. Скорее всего, я не стану говорить им, как печально закончилась эта история, я солгу им, придумаю альтернативную концовку этой сказки, где все жили долго и счастливо. Но жизнь — не красиво написанная книга. В жизни сказки хоть и встречаются, но очень редко. Когда я, еле переставляющая ноги, вошла в дом, Елизар все еще спал. Так как сил на готовку еды у меня не осталось, я плюхнулась на диван и обессиленная провалилась в сон. Красивые и яркие сны ко мне не приходили. Наверное, мой мозг и без того пережил достаточно приключений и на какие-то глупые сны не стал заморачиваться. — Кристина, проснись, — услышала я голос Елизара, прервавший мой сон. Сонным глазами, не различая ничего вокруг, кроме голубых глаз, я вопросительно посмотрела на него. Он стоял, нагнувшись над моим лицом и выжидающе на меня смотрел. Я долго не могла сообразить, что нужно сказать в подобном случае, поэтому заметив это, он продолжил: — Мне нужно идти. Проводи меня и запри все двери, — нежным, ласковым голосом произнес он и выпрямился. — Ты уходишь? — с грустью в голосе спросила я. — Да, мне пора, — легонько улыбнулся он и пожал плечами. Стоя в дверях, я долго не могла с ним проститься, долго не могла сказать последнее слово и отпустить его навсегда. Внутри себя я все еще спорила о необходимости этого решения, но все время возвращалась к одному ответу — мы должны расстаться и разойтись в разные стороны. Елизару я, как и задумывала, ничего не сказала, не желая вступать в спор или выслушивать его доводы, от которых я снова размякну. Я решила и, пусть это решение не согласовано обеими сторонами, я сделаю все, чтобы этот человек исчез из моей жизни. Мне грустно смотреть в эти глаза, не понимающие моей печали. Мне грустно улыбаться ему, слушая рассказ о том, как я вертелась во сне и чуть было не столкнула его с кровати. Я поругала его за то, что он не пошел спать в гостиную на диван, но внутри себя я была рада его решению не оставлять меня одну. Эта глава моей жизни, в которой был Ренуар Елизар самая интересная и насыщенная. Эти страницы и строки самые теплые и близкие для моей души. Я никогда раньше не открывалась никому за столь короткое время. Я почти никому не доверяю, а Елизару почему-то захотелось рассказать все свои тайны. Когда я вчера сказала, что не люблю его, я готова была язык себе отрубить, только бы не повторять этих слов. Мой, так сказать, друг стоит напротив меня и уже не знает, что сказать, изредка косо поглядывая на меня. Он заметил, что что-то неладное творится со мной? Его глаза немного сонные из-за плохого сна, но все так же красивы. Они всегда для меня будут самыми красивыми и теплыми. Моя память и душа сохранят их для холодных осенних дней, чтобы греться в воспоминаниях. Мысли об отмене плана по расставанию все так же мелькают в моей голове, причиняя мне боль, но я долго думала и теперь не отступлюсь. Елизар искренне улыбается моей нелепой шутке, и его глаза сужаются, а губы растягиваются в широкой улыбке. Морщинки появляются на его лице, и он становится еще красивее под этим утренним солнцем. Сейчас я могу позволить себе подобные мысли, ведь это последний момент. Молча мы стоим где-то десять минут, изучая друг друга и он, ощутив прилив сонливости, делает первый шаг к расставанию. Он наивно полагает, что мы еще увидимся и крепко обнимает меня на прощание. Я не сопротивляюсь его нежным рукам и тоже обнимаю его, притягивая ближе к себе и энергично вдыхаю его аромат. Его аромат, напоминающий мне мои любимые крыжовники, теперь будет для меня допингом. Если бы я могла оставить его себе... если бы я могла пересилить свои принципы и признаться в чувствах... если бы я могла сказать: "Прости меня, но я люблю тебя. Останься со мной ненадолго. Ты мне нужен!". Но я не могу позволить себе таких слов. Я не уверена во взаимности наших чувств. Елизар сильнее прижимает меня к себе, и я чувствую, как он вдыхает мой запах. Почувствовал, что это в последний раз? Вряд ли. Я хорошая актриса, я давно обуздала свои чувства, не позволяя им выходить наружу. Я притягиваюсь к Елизару и чувствую, как к горлу подкатил ком, и в глазах все поплыло. Только не плачь! Только не плачь! Я не люблю прощаться, и, наверное, было бы проще, уйди он с утра без предупреждения. "Елизар, ведь ты даже не догадываешься, что это последняя наша встреча. А сколько еще мы могли друг другу рассказать! А сколько тем мы не успели затронуть, потому что нам отведено слишком мало времени". — Пока, — улыбнулся мне ласково Елизар и неуверенно зашагал в сторону Красной Звезды. Не сдержавшись, я взобралась на крышу и долго наблюдала за его отдаляющимся силуэтом, становящимся лишь частью моих воспоминаний и не больше. Когда я мысленно говорила себе, что вижу его в последний раз, мне хотелось громко заорать от внутренней боли. Я была готова убить себя за свои действия. Но что поделаешь, жизнь есть жизнь, у него есть другая. Арина, по его рассказам, хорошая партия для такого, как Елизар. Спустя некоторое время у меня на душе появилась легкость, будто тяжелый груз сняли и оставили на предыдущей станции. Я больше не чувствую боли и печали. Я счастлива. Я приняла правильное решение, и за это я вознаграждена свободой и легкостью в душе. Дни, когда я тщетно пыталась оторвать от Елизара взгляд, миновали, а совесть моя теперь будет чиста перед его девушкой. Это лето неожиданно подошло для меня к концу, а эта история приблизилась к последней странице, где обычно пишут много хорошего и подводят итоги. Наверное, и мне стоит подвести некие итоги. Для меня это лето было самым восхитительным. Я закончила девятый класс и перехожу на финишную прямую. Мои первые экзамены прошли довольно неплохо, я даже смогла получить баллы выше своих ожиданий. За это лето я сблизилась с моими близкими и обрела нового друга, хоть и ненадолго. Это лето принесло мне сильнейшее чувство, которое не объяснить наукой и не измерить в условных единицах измерений. Эта сила не подвластна ничему. Самым ярким событием стал Елизар — солнце этого лета. Солнце, которое долго будет для меня сиять, ведь это моя первая любовь. Первая и печальная любовь. В трауре я позволю себе проронить немного слез, чтобы выпустить ту боль, что сейчас накапливается в моем пустом сердце. Этот путь, что я проделала, и эти изменения, которые я начала замечать, будут нести в себе память о Елизаре. Через некоторое время я дам моей любви умереть, и на этом закончится история Кристины и Елизара, не подозревающего о моих чувствах. Сегодня, полчаса назад, я видела его в последний раз. По моим щекам катятся слезы, потому что мне все еще тяжело поверить в это. Мне трудно поверить в то, что все закончилось. Зачем? Зачем так быстро? Почему у него была Арина? Почему именно мне досталась такая первая неразделенная любовь? Чем я заслужила такое? Чем? Я хочу быть с Елизаром! Я хочу просыпаться утром и знать, что меня кто-то ждет! Я хочу обнимать теплое создание, ласково смотрящее на меня. Это конец меня! Этот день многое уничтожил и раздавил меня. Я снова отвлекусь какой-нибудь книгой, читая взахлеб, чтобы не рыдать и не выть от боли, вспоминая его. Почему именно мне досталось такое испытание! Почему я так и не познала вкуса поцелуя любимого человека? Почему? Я больно упала на колени, видя, как его фигура скрылась в зеленой листве леса и закрыла лицо ладонями, разрываясь от боли и нахлынувших на меня чувств. Раньше я не понимала, как болит душа и как болит сердце от потерянной любви, а сейчас я чувствую это. Я никогда никому не раскрою своей тайны. Я буду нести это внутри себя. Прощай Елизар, я любила тебя... Вечером, как и предполагалось, приехали мои старики, довольные поездкой. Правда, как только они приехали, первым делом дед пробежался по хозяйству, проверить все ли в порядке, а кукамайка тяжело плюхнулась на диван, радуясь дому. Юбилей оказался пышным и солидным. Бабушка призналась, что на некоторое время ей стало не по себе от того пафоса, что царил в ресторане, но как только все "жахнули по рюмашке", то превратились в "типичных деревенщин". Оказывается, как только мои старики и старики Макса оказались на нейтральной территории, дедушки в тот же момент забыли о существовании жен. В первый же вечер дедушки напились и ушли в баню с остальными гостями мужского пола. Представляю, как были удивлены городские, когда толпа пьяных стариков завалилась в парилку, бурно обсуждая прошлое и настоящее. Когда кукамайка рассказывала мне все это, я лишь физически присутствовала в гостиной, а мысленно я бродила по лугам вместе с ним. Я никогда не сталкивалась с такими чувствами, я не была к этому готова, меня никто не предупреждал. Дед остался довольным. Кукащей похвалил меня за мою добросовестность и, так сказать, сделал меня своей правой рукой. Я и раньше помогала деду по хозяйству, не брезгуя никакой работой, но сегодня я то и дело замечала его счастливый взгляд, обращенный на меня. Под "градусом" дед признался, что хотел внука и первое время после моего рождения был расстроен внучкой, но я "выросла настоящим мужиком", и он нескончаемо рад именно внучке. Его слова были мне приятны, я почувствовала себя значимой в этой жизни. Раньше я считала себя бесполезной, когда меня исправляли при выполнении той или иной работы, но сейчас... сейчас я искренне довольна собой и начала верить в свои силы. К деревенской жизни я готова, и если я потерплю неудачу в будущем, для меня уже готов план Б. Сегодня старики отключились раньше, чем обычно: бабушка заснула перед телевизором в восемь, а дед, накрывший бабушку тонким одеялом, что меня глубоко удивило, лег спать в девять. Я осталась одна в этом мире. Сидя на кухне перед новой книгой, которую я нашла на книжной полке — "Прощание с Матерой" Распутина, я пыталась забыться, на время исчезнуть из этого мира, но мне не дали. Елизар прислал сообщение с вопросом все ли у меня в порядке где-то в половине десятого — я не ответила. Он написал снова, но я опять же хранила молчание, с трудом удерживаясь от ответа. После часа молчания он начал звонить мне, но я лишь нажимала на красную кнопку. По моим щекам скатывались слезы на пожелтевшие страницы книги. Я пробегала глазами со строчки на строчку, не понимая смысла прочтенного мною абзаца. Как можно думать о книге, когда внутри бушует шторм?! Попытки Елизара дозвониться до меня закончились в одиннадцатом часу: сообщения прекратились, а телефон перестал вибрировать. Как-то, после очередного звонка, я загадала, что если он позвонит снова, то я не стану его игнорировать и отвечу ему, но тот звонок был последним. Солнце уже закатилось за горизонт, а на улице опустилась ночь. Шум в деревне постепенно стихал, пока из открытого окна не перестали доноситься звуки жизни — Иоково спит. Мои глаза начали слипаться, а тело просило сна, но я не торопилась уходить из кухни — я боюсь идти в комнату, боюсь ложиться в кровать, в которой недавно спал он. На некоторое время я решила сегодня лечь спать на веранде, но страх от пережитого прошлой ночью кошмара, не дал мне этого сделать. Засыпая на ходу, я заползла в свою кровать и в то же мгновение отключилась. Этой ночью мне ничего не снилось, как и следующей. Быть может, я повредила какой-то участок мозга, отвечающий за сновидения? Если подобное затянется, я должна буду обратиться за помощью к врачу. Утром я проснулась в надежде увидеть его рядом с собой, как вчера. Я долго не хотела открывать глаза, зная, что никого не окажется рядом. Его нет и не будет. Завтра его тоже не будет и послезавтра. Никогда. Два дня Елизар закидывал меня своими сообщениями и на третий сдался. С моей души упал тяжелый груз, когда за целый день не пришло ни одно сообщение. Но я по-прежнему не могу осмелиться приходить в свою комнату, пока не буду уверена, что засыпаю на ходу. В книге не было романтики, лишь последние дни деревни, которая вот-вот уйдет под воду. Мне было жаль стариков, которые должны были навсегда покинуть свой родной уголок, не имея даже возможности быть похороненными там, где родились и состарились. Распутин хорошо все описал, будто сам был одним из жителей острова. Книга мне очень понравилась. Когда я проснулась на четвертое утро без Елизара, за окном лил дождь. Ручьи спускались вниз по улице, вливаясь в Безымянку. Я никуда не выходила дальше нашего двора потому, что не была готова видеть Красную Звезду. На второй день моей новой жизни Макс уехал по делам, оставив меня совсем одну. Я не могу сказать, что брат полностью заменил мне Елизара, потому что они находятся в разных плоскостях моего сердца. Мне хотелось с кем-нибудь поделиться своими ощущениями и мыслями о книге, но теперь мне некому о ней рассказать. Я оставила все эмоции и мысли внутри себя, разговаривая внутри с вымышленным другом. На третий день я решила отвлечься и вспомнить рисование. Вооружившись карандашом и старой потрепанной тетрадью, я спряталась на веранде и полдня что-то рисовала. Я рисовала глаза: одни и те же глаза, выражающие разные эмоции. Его глаза. Если бы у меня получалось рисовать цветом, глаза окрасились бы в голубой с редким оттенком серого. Я старалась заняться каким-нибудь физическим трудом, чтобы выбить из своей головы все бесполезное и вложить в нее новую программу. Суть новой программы была проста — я снова ношу широкие джинсы и большие толстовки, я снова рисую, по-прежнему читаю классику. Я стала возвращаться к своему истоку. Некоторое время мне хотелось стать одной из этих современных пафосных стервочек, но это не мое. Даже взяв на себя новый образ, я не перестану быть меланхоликом-интровертом. К тому же у меня нет денег, чтобы полностью изменить свой стиль. В глубине души я навсегда останусь Кристиной, любящей заплетать свои длинные волосы в косичку и рисующей какие-то непонятные вещи, обитающие в её голове. На пятый день я уже смирилась с отсутствием в своей жизни Елизара Ренуара. Звонила мама и звала домой, но я совсем не хотела уезжать из Иоково. Я не могу найти в себе причину неприязни к дому, а может быть, этой неприязни и вовсе нет, но я отказалась, я хочу побыть здесь. Иоково всегда было для меня местом для реабилитации: здесь мои раны заживали быстрее. Бывает, что не хочется находиться в месте, которое связано с чем-то больным, но в этот раз я не торопилась расставаться с этими полями. Я никогда раньше не жила в деревне так долго, как в этом году. Обычно спустя две недели я уезжала домой, а потом снова приезжала, но этот год стал во всем необычным и новым. Может быть, я повзрослела? Может быть, я перестала быть старой Кристиной и все-таки стала другой? Вечером Елизар снова позвонил, я проигнорировала его звонок. Позже я добавила его номер в черный список, чтобы он никогда до меня не дозвонился. Я умерла для него, а он для меня. — Мы частенько совершаем ошибки, считая, что поступили правильно, — как-то сказал дед на шестой вечер моей новой старой жизни. — Прости, но я не понимаю, о чем ты, — сожалеюще посмотрела я на деда. — Тот мальчик, который частенько приходил к нам, почему он больше не приходит? — скрипящим голосом спросил кукащей. — Я не хочу об этом говорить, — с нотками усталости произнесла я и повернулась в сторону лугов, темнеющих в вечернем одиночестве. Солнце уже уходило на другую сторону мира, пробуждая других своих детей, а нас посылая спать. Сегодня я и кукащей починили дверь в огороде. Это малое дело, но мне было приятно после стряпни пирогов вместе с бабушкой, вырваться на свежий воздух к дедушке. За работой мы редко разговаривали, потому что наши умы были поглощены совсем иными мыслями. Я изредка поглядывала в сторону Красной Звезды, а дед что-то обдумывал в своей голове, сохраняя это в тайне. Сейчас мы выбрались на улицу отдохнуть в прохладе вечера после пары дней дождей. Дышалось невероятно легко. — Если этот мальчик обидел тебя, то он сделал это не со зла. Наверное, он просто не понял своей ошибки, — продолжил дед тему, к которой мне совсем не хотелось возвращаться. — Он не обижал меня, дедуль, — сказала я. Мне жутко хотелось нагрубить деду, чтобы тот не вмешивался в дела, которые ему непонятны. Я не хочу продолжать эту тему потому, что мне начало казаться будто все проходит. — А почему он тогда не приходит к нам? Почему ты с грустными глазами смотришь на Красную Звезду? — спросил он, сверля меня глазами. — Это долгая история. Мы просто решили, что нам следует прекратить нашу дружбу. — Решили? Сейчас — в ваш век — все проще, вам не нужно выходить замуж за тех, кого вам выбрали родственники, вас не держат в той строгости, в которой растили нас, вы можете не играть свадьбу и жить вместе, но это не делает вашей жизни лучше, вы придумываете себе новые испытания. Вам все мало. В наше время все было не так легко. Мы даже о любви никогда не задумывались. Вам во многом повезло, но вы тратите это впустую, — печальным тоном изрек дед. — У вас слишком много свободы, которой вы не можете правильно распорядиться. — Я на самом деле не хочу об этом говорить, — жалобно посмотрела на деда я. — Хорошо. Не хочешь, так не хочешь, — тяжело выдохнул кукащей и замолк. Когда солнце закатилась за горизонт, и нас начали атаковывать комары, мы зашли домой. На кухне нас ждала бабушка с огромной тарелкой пирогов. Пироги были наивкуснейшими, но у меня совсем не было аппетита. В последнее время я что-то растеряла деревенскую хватку на сильный аппетит; оно и к лучшему, может быть, я хоть немного похудею. По телевизору шел любимый бабушкин сериал. Я вошла в комнату и вдохнула поглубже. Ничего. От него не осталось и следа. Сегодня мне не хочется допоздна сидеть на кухне, читая книгу. Я устала сидеть на твердом стуле, сгорбившись над книгой; сегодня я, как и раньше, хочу лежать в своей уютной постели. "10:20, 26 июля 2014, суббота. Переменная облачность без осадков. Температура воздуха +18/+17". Я набрала знакомый мне номер и нажала на кнопку вызова. Я не люблю разговаривать по телефону, но с этим человеком я должна поговорить. В динамике телефона раздались гудки. — Привет! — ответил мне знакомый голос Макса. — Привет! Как ты? — поинтересовалась у него я, искренне радуясь нашему разговору. — Я отлично. Мы ездили в Казань, чтобы узнать, как обстоят дела с поступлением. Результаты пока неизвестны, но мне сказали, что все хорошо, и меня примут! — радостно закричал Макс. — Теперь можно быть спокойным! До 12 августа я свободен, правда мне предстоит теперь разобраться с жильем в Казани, но кое-какие предположения уже есть. А как у тебя дела? — Молодчина! У меня все, как обычно, ничего примечательного, — промямлила я. — Как с Елизаром? — спросил мой старший брат. — Мы... мы больше не общаемся. Я сожгла все мосты, потому что мне стало тяжело выносить его, — призналась брату я. — Не общаетесь? Я думал, между вами что-то есть. — Нет. У него есть девушка, а я не хочу быть третьей лишней. Я решила, что эта история должна закончиться. — Жаль, мне он показался достойным тебя, — опечаленно произнес Макс. — Мне тоже, — шепотом сказала я, чтобы Макс не услышал меня. — Я надеюсь, ты сделала правильный выбор, ведь мы живем всего лишь раз, но, чтобы ты ни выбрала, я буду на твоей стороне, — тепло пробасил мой троюродный брат. — Спасибо, иногда мне нужна чья-то поддержка, не забывай меня. — Не забуду. Ты сильная и ты моя сестра, не забывай это. Мы одной крови! — Да, одной крови! — засмеялась я. — Ох, мне пора, прости, еще созвонимся. Возвращайся в Тетюши, как сможешь. Пока что у меня нет возможности поехать в деревню. — Я подумаю. Удачи! — крикнула ему я и звонок оборвался. После разговора с Максом, я решила прервать свое заточение и немного погулять. На улице было прохладно, поэтому я надела дедушкин свитер и вместе с хорошей музыкой отправилась в путь. Золотая рожь переливалась под июльским солнцем, колыхаясь на ветру. Огромные облака плыли по бескрайнему голубому небу, не останавливаясь ни на минуту. Куда же они торопятся? После дождей трава немного позеленела, а от покосов не осталось и следа. Воздух чист и нежен. Моя душа вырвалась из груди и полетела наперегонки вместе с этим диким ветром, оставляя мою пустую оболочку в луговых цветах. Мне тоже захотелось побежать за ними, сломя голову, сбегая вниз с холмов и вздымая вверх, как птица. Неожиданно для себя я дошла до соснового бора рядом с Красной Звездой. Сосны поприветствовали меня безразличным молчанием, лишь пару раз скрипнули, обсуждая их нарушенный мною покой. Я не стала уходить глубоко, ограничилась только лужайкой перед высоким холмом, на котором росли самые мрачные и старые гиганты. Вдруг откуда ни возьмись на меня налетел холодный ветер и со страшной силой толкнул меня в спину своей не по-летнему холодной рукой. Вместе с ветром на меня налетели мои страхи, ставшие сильными от тяжелого взгляда корявых сосен в мрачных низинах. Из зарослей что-то молнией взлетело в небо, и мое тело мгновенно покрылось мурашками. Всего лишь птица, всего лишь птица... Пора идти домой, пока не случилось ничего страшного. Моя маленькая душа пока еще не так сильна, чтобы сражаться с моими страхами. Медленно пришел вечер, заволакивая небо синевой. Большие облака уплыли, оставив за собой только краснеющее закатное небо. Завтра будет солнечно. Я надела свою пижаму и раньше времени юркнула под одеяло вместе с книгой. К чему ждать темноты, если можно пораньше лечь в постель и подольше побыть с книгой. Еще одной положительной чертой "Прощания с Матерой" было отсутствие любовных историй. Строчки перед глазами плясали, превращаясь в картинки, страницы в глазах мелькали, отражая в моей голове истории героев. Книга полностью поглотила меня, захватывая все глубже и глубже. Я переместилась на Матеру и стала одной из жителей, гуляя по берегам Ангары, видя, как вырывают кресты из могил моих родных людей. Как же правительство могло допустить такое? Как же люди могли со спокойной душой воротить могилы тех, кого с нами больше нет?! Неужели эта гидростанция того достойна? Неужели можно пренебречь душами людей, согнав их по велению мозга на новое место? Неужели можно вот так вот просто позабыть о морали? Почему же в школе нас учат морали, если вскоре нам нужно будет пренебречь ею? Кого из нас хотят сделать, прививая 11 лет одно, а потом прося забыть об этом?! Но ведь гидростанция обеспечит электричеством множество людей... Эх, мне сейчас не хватает Елизара, чтобы обсудить с ним эту книгу. Мне не хватает его ума, чтобы прийти к конечному мнению. Смысла в продолжении чтения я не видела, поэтому решила выключить свет в комнате и, не дожидаясь полной темноты, лечь спать. В последнее время я слишком часто начала желать сна. Я встала с кровати и медленно пошла к выключателю. В гостиной все еще шумел телевизор, и изредка старики делились небольшими фразами на чувашском: даже бабушка с дедушкой еще не спят, а я уже решила выключиться. Свет в моей комнате погас, и я, как обычно, пошла спать. Где-то загремел чей-то мотоцикл. Звук приближался все ближе и ближе к нашему дому, но я не стала уделять этому внимание — это мои соседи, которые позавчера пригнали чей-то старый мотоцикл и без конца с ним возятся. Но когда на стенах моей комнаты заплясали тени от фар, я быстро обернулась и полетела к окну. Нет, нет это не он! ОН не может, мы не общаемся! Всадник на черно-красном мотоцикле подъехал к нашему саду напротив дома и остановился. Из-за сгустившихся сумерек, я не могла различить лица, но фигура была до боли знакомой, мотоцикл был одним-единственным, который не спутаешь с другими! Это мог быть только он. — Кто там? — услышала я вопрос бабушки, обращающейся к дедушке. — Не знаю. Может быть, сейчас уедет, — предположил дедушка, но я уже представляла, как старики встали у одного окошка и, стараясь не выдать себя, исследуют незнакомца. Мотоциклист не торопился уезжать. Он поставил своего коня около забора и медленно опустился на скамейку. Незнакомец достал своей телефон, и в свете экрана я получила подтверждение: бледное лицо, растрепанная шевелюра, по всей видимости не видевшая расчески уже несколько дней, знакомая мне щетина, черты лица, нос, глаза... Сердце бешено забилось в груди, а руки задрожали. Я не знала, что нужно сейчас делать, не помнила, что обычно я делала, попадая в подобную ситуацию, я забыла, как меня зовут, видя перед глазами только его лицо. Не раздумывая ни секунды, я накинула на свою детскую пижаму цветастый бабушкин халат и выскочила из своей комнаты. Старики, как и предполагалось, стояли около окошка. — Кристина! — окликнула меня бабушка, когда я вылетала в кухню. — Не трогай ее, не мешай молодым, — услышала я голос дедушки, и за моей спиной захлопнулась входная дверь. Я не помню, как пролетела в сенях, не помню, как спустилась по ступенькам к входной двери, ведущей сразу на улицу, не помню, что думала в тот момент. Но о чем я могла думать в тот момент, кроме как о нем?! Моя рука быстро опустилась на холодную дверную ручку, и я замерла. Что дальше? Правильно ли я поступаю? Стоит ли мне снова ввязываться в эту историю? Я же прожила без него неделю, проживу и дальше... Нет, не проживу! Я с большой силой дернула дверь, но она не открылась. Вот черт, я забыла ее отпереть. Зараза! На скамейке, пытаясь тщетно до меня дозвониться, сидел Елизар. На нем по-обычному была клетчатая рубашка, которую он часто надевал. На ногах были те же серо-сине-красные кроссовки, а на руке те же кожаные браслеты. Я медленно пошла к нему. В моей голове начался такой ураган, которого не было даже тогда, когда я впервые прогуляла уроки в школе, я чувствовала такое волнение, которого не испытывала даже на своих первых экзаменах. Мне было тяжело овладеть всем, что творилось внутри меня и просто подойти к нему. С каждым моим шагом в его сторону мое лицо раскалялось, как раскаляют докрасна железо кузнецы. На губах то и дело всплывала улыбка, и я снова скрывала ее, потому что я твердо решила только выслушать его и не показывать ему своих чувств. Я очень сильно волнуюсь. В оврагах поднялся густой-густой туман, превращая глубокие расщелины в русло мистической реки. Эта красота завораживала, гипнотизировала, не давая успокоиться. На далеком западе угасал день. — Привет, — встал со скамейки Елизар и немного подался в мою сторону, но, увидев, как я замерла, неуверенно остановился. — Здравствуй, — строго произнесла я. — Как твои дела? — спросил он с такими горящими глазами, каких я никогда у него не видела. — Нормально, а твои? — все еще сдерживала эмоции я, поэтому говорила сухо и монотонно. — Тоже нормально, — только и ответил он. В его глазах пробудились огорчение, боль, обида, и он опустился на скамейку, не дожидаясь меня. Я подошла к нему и села подальше от него, чтобы чувствовать хоть какую-то отдаленность от этого человека. Мы просидели в тишине пару минут. Все это время Елизар ковырял носком кроссовка землю и задумчиво смотрел вниз, изредка наблюдая за мной. Спустя некоторое время мне надоела эта тишина — не за этим я вышла. Я не знаю, чего я хотела от него, но тишина не входила в мои планы. Если бы ему хотелось посидеть в тишине и услышать мой сухой ответ, то мог бы и не приезжать из-за этого, потому что его приезд не улучшит мое состояние. — Мне нужно с тобой поговорить, иначе это съест меня, — нарушил тишину Елизар. Откуда ни возьмись на крыльцо вылетела бабушка и замерла в дверях. Где-то позади нее ворчал дед, но его не было видно. Господи, не могли остаться в доме?! Что им неймется, зачем они меня позорят? Ох, вот ведь народ! — Кристина, ты скоро? Пора спать, — как обычно, обратилась ко мне бабушка, не замечая Елизара. — Не волнуйся, бабуль, все хорошо, ложитесь спать, — выкрикнула я, сдерживая гнев. Да простит мне Господь и моя совесть, но я была готова запустить в нее тапком, что был на моей ноге. Зачем она так делает? Они никогда не звали меня спать, как маленького ребенка! Или сегодня на нее снизошло озарение? Бабушка смерила Елизара высокомерным взглядом и громко захлопнула дверь. Снова раздались возбужденные голоса стариков, и дом погрузился в тишину. Я мельком глянула на Елизара, он смотрел на меня, не проявляя каких-либо эмоций. Когда наши взгляды пересеклись, он опустил голову и продолжил: — Я не человек. Если честно, я вообще не знаю кто я. После этих слов я громко засмеялась, не успев сдержать смешок. — Ну да, ты не человек, ты — ходячая неприятность, — подшутила я над ним. Но лицо Елизара не изменилось, на нем была все та же мрачная маска. Из-за его молчания мне стало не по себе, я прикусила губу. — Когда моя мама была беременна мной, ей сказали, что с плодом что-то не так. По словам врачей, я должен был родиться с синдромом Дауна или с каким-то другим сбоем в развитии, но на седьмом месяце беременности я решил, что мне пора, и появился на свет абсолютно нормальным ребенком, даже слишком хорошо развившимся для семимесячного. Так говорили обо всех подобных мне. Я не знаю, как нас назвать, под описания романов или фильмов мы не подходим, потому что все, что там написано, лишь наполовину правда, а все термины, подходящие нам, лишь частично подходят. Кристина, я — оборотень, ликантроп, волколак, вервольф, невр. Я не знаю, какое из этих имен больше подходит мне. Его слова заставили меня пошатнуться. Конечно, я ему не поверила. Я не понимала, что он говорит, но в то же время мой мозг сам находил картинки в памяти и подсказывал мне некоторые вещи. Я не стала перебивать Елизара и решила выслушать его до конца. — О своем роде я ничего не знаю — не существует книжек по анатомии "не людей", лишь метод проб и ошибок. Когда будущий "не человек" начинает развиваться в утробе матери, что-то идет не так и начинается другое формирование. Некоторые из нас не становятся такими, как я, их сбой приводит к становлению немного другого человека, которых в мире немало. Мне искренне жаль этих бедолаг, которые никому никогда не желали зла, но над ними много смеются. Зародыш "не человека" развивается быстрее, чем обычный человеческий. Так я появился на свет и убил свою мать при родах. Мой отец, Кристина, на самом деле, никогда не заботился обо мне, да и, наверное, отчасти винит меня в смерти матери. Я не осуждаю его за это, ведь он прав. Меня вырастил отец моего друга Игоря, мой крестный дядя Вова вместе со своей женой. Они растили меня как своего родного, но я-то знал, что они — не мои родители. О своем детстве я тебе уже рассказывал, поэтому не буду повторяться. В новогоднюю ночь с 2010 на 2011 я познакомился с ней. Она приехала вместе со своей троюродной сестрой Леной, девушкой Игоря, к нам в Красную Звезду. Я сразу ее заметил: заметил ее длинные рыжие кудри, в которых плясали огоньки, заметил ее веснушки, ее выразительные зеленые глаза и худенькое тельце. Она сразу показалась мне каким-то фантастическим легким существом. Весь вечер я крутился вокруг нее, пытаясь уследить, есть ли у нее вилка, дотягивается ли она за салатом и не нужно ли ей еще чего. Она краснела от моих действий, чувствовала себя неуютно, но со временем мы нашли миллион общих тем, и меня не могли оттащить даже парни, чтобы вместе сходить покурить. Всю ночь мы провели вместе, лежа на постели и разговаривая обо всем на свете. Она не знала о моей тайне и тайне моих друзей. Все мои друзья такие же, как я "не люди". Я узнал, что ее зовут... (пауза) Арина. Голос Елизара дрогнул. Он сразился с чем-то у себя внутри, что отняло у него много сил и продолжил. — Оказалось, что родители Арины были алкоголиками и умерли, когда она была еще ребенком. Ее вырастили бабушка и дед. Мне стало жалко ее, но она была живой, в ней был какой-то огонек, к которому я тянулся, и ее запах я мог различить из тысячи. Вскоре мы стали встречаться, а потом договорились, что будем вместе всю жизнь. За полгода мы стали настолько близки, что нас не могла разлучить ни одна беда. Я был готов ради нее пойти на край света и достать звезду с неба. Все было хорошо, пока Юрец, сукин сын, не принес новой дури. Я не знаю, где он раздобыл эту наркоту, и сейчас я страшно зол на себя за то, что дал Арине попробовать. Мы и раньше курили травку, но то была обычная дешевая, а эта оказалась очень мощной. Нам всем понравилось. В то время пока я учился в школе, а Арина училась у себя в Ульяновске, я не мог уследить за ней. В конце сентября 2011 я узнал, что она забеременела от меня. Сначала я боялся этого, ведь мне было на тот момент только семнадцать лет, но позже я смирился с этим. Однако судьба решила поиграть с нами. Летом 2011 года я узнал, что она пристрастилась к наркотикам и в тайне от меня кололась. Я пытался ей помочь, предлагал помощь специалистов, но тогда мы сильно разругались. Сам я больше не возвращался к тяжелому наркотику. Осенью у нее произошел выкидыш. Этот случай сломил ее. Арина мало ела, мало говорила, мало веселилась. Тогда я предложил ей легкой дури, но, как оказалось позже, она и без меня об этом думала. Одним ноябрьским утром пришла Света и сказала, что... ее больше нет, — внутренняя сдержанность Елизара лопнула, и из его глаз покатились слезы. Он не мог говорить, захлебываясь в своей боли. Мне было тяжело смотреть, как этот сильный парень рыдает от боли, мне было тяжело смотреть, как этот человек поднимает в своей памяти самый тяжелый момент в своей жизни. Я не могла сдерживаться и почувствовала ком в горле и помутнение в глазах. Не сдерживая себя, я положила свою руку ему на плечо. Он легонько коснулся моих пальцев колючей щекой и снова заговорил, вытирая слезы рукавом рубашки. — Прости за эти слезы, но знаешь, что самое обидное в этой истории? Я не смог ее проводить на тот свет! Я не мог приехать на ее похороны! Я не понимаю, почему судьба со мной так обошлась! Не понимаю, что я сделал такого плохого, чтобы меня так наказали! Мне и так по жизни не везет, а тут еще такое! Мне захотелось его обнять, захотелось его прижать к себе и успокоить, но я боялась сделать что-то не так, поэтому оставила лишь свою ладонь на его плече и крепко сжала пальцы. Получается, что все это время у Елизара не было никакой девушки, лишь призрак трехлетней любви. Как же сильно он ее любил! Но если у него нет девушки, значит все это время он был свободен и мои переживания, и борьба с собой были напрасными? — Я не хотел заводить отношения, — снова заговорил Елизар, сдерживая внутреннюю боль, — поэтому врал всем, что у меня есть девушка, я думал, что никого не смогу полюбить так же сильно, как ее. Спустя полгода после ее смерти, я позволял себе интрижки с девушками, чтобы утолить физиологические потребности. Через некоторое время я стал совершенно другим. Я стал эгоистичным, расчетливым, пользовался всеми вокруг, много пил, много курил — и не только сигареты. Я во всех девушках видел только ее. Я был обижен на вес мир. — Но для кого же мы собирали цветы? — вырвалось у меня. — Для Арины, но не для живой. Елизар перевел взгляд со своей ямы на меня, и наши глаза встретились. Я густо покраснела, видя его серо-голубые глаза, обращенные на меня и полные боли. Не выдержав, я повернула голову в другую сторону. — Но как-то, одним летним утром, до меня дошла весть, что двоих наших волков видели люди, — снова заговорил Елизар своим охрипшим голосом. — На тот момент я уже смирился с ее смертью и жил дальше, и эта страшная часть моей жизни постепенно уходила в прошлое, вместе со мной старым. Меня послали разведать обстановку, потому что наше разоблачение грозило большой опасностью — за человеческую историю люди почти полностью истребили подобных мне. Сейчас нас очень мало и со временем станет еще меньше — мы на грани вымирания. Оказалось, что тем злосчастным утром наших волков видели девушка и парень и, как вскоре обнаружилось, сестра и брат. Меня послали следить за сестрой, что отвлекло меня от всего. Я проводил с этой девушкой много времени, лишь иногда отлучаясь под предлогом долга перед своей девушкой. Я не мог позволить этой доброй душе влюбиться в себя после того, что со мной произошло. Постепенно все мои мысли поглотили ее умные разговоры и ее доброта. Я уже не хотел знать, что она видела и сказала ли кому-то об этом. Извини, но нам пришлось взломать вас с Максом "ВКонтакте", чтобы проверить не рассказывали ли вы кому-то о том, что видели. Позже я чуть было не потерял этого человека, когда Игорь, напившись, вдруг решил от нее избавиться. Я не знаю, что на него нашло, обычно он очень добрый и отзывчивый, он и мухи не обидит, если в этом нет надобности, а тут словно с цепи сорвался. Он бы не смог тебя обидеть. Я поняла о ком и о чем он говорит и. Я так же поняла, что тогда на озере меня пытался убить его друг, но что-то во мне вечно работало, заставляя ко всем чувствовать жалость и всех прощать! Меня это жутко бесит! Но мне было приятно слушать его рассказ обо мне. Я краснела, ерзала на скамейке, пыталась отвести взгляд в другую сторону, хотела перебить его, но не решалась. — Я чуть было не умер, когда узнал, что Игорь во время нашей очередной пьянки ушел не курить, а доделать "дело". Когда я бежал сломя голову в Иоково, я молился всем богам, чтобы они защитили тебя, чтобы они подвернули ногу Игорю, чтобы они больше не отнимали у меня дорогого человека. В этот раз судьба улыбнулась мне, Игорь не успел причинить тебе вреда. Тогда мы с ним хорошенько подрались, и мне пришлось спрятать от тебя свою рану, — одернул он рукав рубашки и показал мне широкую повязку между локтем и кистью. — Но это был пустяк, главное, что он не успел причинить тебе вреда. Сегодня я говорил с ним. Игорь места себе не находит после нашего разговора, он осознал свои ошибки и просит у тебя прощения. Сам он явиться не может, потому что боится тебя напугать, но я прошу тебя, прости его, он сделал это не со зла. Он обещает теперь оберегать тебя от всех напастей вместе со мной. Я не знаю, что им руководило, он не говорит этого, ругая себя за глупость. — Знаешь, я тоже хочу тебе кое-что рассказать. Как-то я познакомилась с одним парнем, ну как познакомилась, я просто налетела на него сверху, — улыбнулась я, не скрывая своих слез. — Он воровал яблоки у наших соседей. В принципе, я с Максом тоже позволяла себе подобное, ведь чужое всегда вкуснее. Так вот, этот парень потом продолжал ко мне приходить, что поначалу меня бесило, но потом... потом я начала замечать, что чаще смотрю на Красную Звезду, начала замечать, что вечно жду кого-то, а все новости и все прочтенное я сохраняла в своей памяти, чтобы обсудить с тем яблочным вором, — я остановилась. Мне тяжело было говорить о своих чувствах, я не могла признаться в том, что чувствую на самом деле, потому что никогда не была в ладах с собой, чтобы во всем разобраться. Мне так же было стыдно впервые говорить о своих чувствах парню. — Так вот, помнишь, ты спрашивал меня о моих чувствах, — заговорила снова я, — так вот, я солгала, — краснея произнесла я. — Я догадывался. Наверное, я знал это с самого начала, просто не понимал, — улыбнулся он мне. — Может, начнем завтрашний день вместе? Начнем новую главу нашей новой жизни с рассвета. Тем более погода обещает быть солнечной. — Вместе, — кивнула я. — Елизар, ты не одинок в этом мире, пока есть я. — Спасибо, — крепко обнял он меня. Я ощутила небывалое тепло и нежность. Все, что я раньше заглушала, когда он прикасался ко мне, я выпустила и впервые почувствовала себя окрыленной и невесомой. Мир вдруг стал цветным и таким ярким, что мне хотелось закрыть глаза. Континенты снова начали двигаться. Миллиард комет разорвали атмосферу и сгорели в одночасье. Вода в океанах вскипела, вверх полетели клубы тумана и, превратившись в снег, обрушились на землю. Но горячие ветра растопили снег и погнали ручьи по пожухшей траве. Земля громко и сладостно вздохнула, и миллион самых красивых ярких полевых цветов поползли вверх к солнцу и чистому голубому небу. Одинокий холодный ветерок, воющий в полях, встретился с теплым и сильным ветром, способным спасти от всего, а главное — разогреть душу. Я верю. Я верю, что могу отдать ему свое сердце. Я знаю, что мое сердце может разорваться сейчас от тех чувств, что переполняют меня. Я готова отдать всю себя этому человеку, потому что я верю ему! Я верю ему! Верю! Я пела с ним песни и снова буду петь песни о том, как люблю его! Я снова буду видеть тысячи желтых солнц! Я буду кричать и бегать с ним, говоря, как люблю жизнь. Я никогда не знала, что такое любовь, и вот она пришла ко мне, когда я почти перестала верить. Я буду слушать, как бьется его сердце, а он будет заставлять биться мое. Все, что в этом мире есть, сейчас начало казаться мне теплым в этот прохладный летний вечер. Это сердце бьется и бьется оно только для него. Раны в моей душе уже не жгут мое существо, а та самая нить, о которой он упоминал, сейчас засияла золотом. Завтра я проснусь рано утром, зная, что на лугах меня ждет он. Я буду идти по утренней росе, как можно быстрее, чтобы увидеть его, обнять и сказать, как сильно я его люблю. Но я скажу ему это завтра. Бабушка говорит, что вечером нельзя строить планов. Как же я счастлива. — Мне пора. Тебе нужно выспаться до завтра. Завтра у нас с тобой долгий день, —улыбнулся Елизар, поднимаясь со скамейки. — Можно я оставлю свой мотоцикл у вас, так ты будешь знать, что я в любом случае вернусь за тобой. — Да, конечно. Поставь его в саду, его никто не украдет, а если кто-то осмелится, я ему голову откушу. — Я ты неплохая партия парню-оборотню, — усмехнулся Елизар. — Еще бы, — гордо выпятила я грудь, и он снова прижал меня к себе, пока мы шли по туманному лугу. Я решила немного проводить его, чтобы на обратном пути вприпрыжку петь свои любимые песни во все горло так, чтобы ни одна душа в Иоково не смогла заснуть! — Постой, твой крестный случайно не живет в Жуково? — остановилась я, вспомнив имя его крестного и то, что он живет где-то в этих краях. — Да, а что? — удивленно посмотрел на меня Елизар. — Мой дедушка — его крестный, — улыбнулась я. Оказывается, мы с Елизаром были связаны уже давно. Оказывается, наша история началась намного раньше. Его крестный и отец Игоря, крестник моего дедушки, того самого Вовы, который привез нам сено. — Хм, случайно ты — не та самая девочка, которая приезжала с бабушкой и дедушкой давным-давно в Жуково на седьмой день рождения Игоря? — задумчиво произнес Елизар и улыбнулся. — Я уже не помню того времени, но я видел тебя на фотографии. Я не узнал ни тебя, ни твоих бабушку и дедушку, но сейчас все встало на свои места, — засмеялся он. — Это значит, что мы с тобой знакомы намного дольше. — Да, — засветилась я. — Вот ведь жизнь интересная штука. Ты помнишь, как я показывал тебе котят на сеновале? — спросил Елизар, светясь как солнце, спящее за горизонтом. — Прости, нет, — опустила голову я. — Зато я помню это, — улыбнулся Елизар. Моя жизнь никогда не отличалась романтичностью, никогда не отличалась светом и теплом, но с появлением Елизара за один только месяц я была вознаграждена всем, чем только можно наградить человека за его терпение и веру. Теперь мои глаза видят, а сердце чувствует, ведь моя любовь взаимна. Когда мы остановились на полпути до Красной Звезды, Елизар попросил меня идти домой, потому что он хоть и был уверен, что мне не грозит никакая опасность, но все же не хотел, чтобы я одна шла в темноте по этим местам. Я послушала его, хоть мне и совсем не хотелось расставаться. Я не хотела его отпускать, да и он меня тоже, по его словам. Когда мы обнялись и разошлись по сторонам, я вдруг услышала свое имя и обернулась. Елизар подлетел ко мне как ветер, чуть было не сбив меня с ног, его руки резко сцепились на моей талии, а губы нежно прикоснулись к моим. Мое сердце замерло, и время остановилось. Я частенько представляла этот момент, но то, что происходит со мной внутри, совсем не то. Мне захотелось, чтобы этот момент никогда не прекращался. Я почувствовала вкус его губ, почувствовала его горячее дыхание, почувствовала, как он стал чем-то большим для меня. Через его нежные сильные руки ко мне пришло его тепло. Я стала теплой и сильной, как он. Я зажглась. Мое тело стало невесомым и легким. Сейчас мне стало страшно, как никогда раньше. Что если это всего лишь сон, и, проснувшись завтра утром, я обнаружу, что его не существует? — Мне страшно, — прошептала я. — Вдруг тебя на самом деле не существует, и это всего лишь плод моего больного воображения. — Я думал, ты почувствовала, что я реален, — усмехнулся он. — Да, почувствовала, — засмеялась я и отбросила грустные мысли в сторону. — Завтра на этом же месте. — Хорошо, — прошептал он мне на ухо и поцеловал в щеку. Он огляделся по сторонам и вдруг что-то заметил в поле. Его рука медленно затолкнула меня за спину. Я осторожно выглянула и посмотрела в ту сторону, с которой он глаз не сводил. Среди золотой ржи, ставшей черной в ночи, на фоне еще сереющего и угасающего неба стояла черная мужская фигура. Он был далеко, но мое тело защипал страх. Что это? Фигура не двигалась, но явно было видно, что это человек, и что он живой. Тело Елизара напряглось. Я начала слышать, как громко стучит его сердце. Но тишина, давящая на мои уши, начала казаться фальшивой. Не может быть так тихо. В летних сумерках мир не только остановился, но и затих. Сверчки не пели, ночные птицы не издавали никаких звуков, а речка перешла на шепот. Ветра нет, поэтому туман поднимался из оврага, густо обволакивая мир. Белая пелена поднималась выше из своего русла и поползла по лугам. Вся эйфория от его поцелуя начала угасать. — Иди домой, а я узнаю, кто это, — строго велел Елизар. — Нет, я не отпущу тебя, — запротестовала я. — Вдруг это опасно? — Нет, что ты. Не бойся за меня. Я хоть и не обладаю фантастической физической силой, как в фильмах, но постоять за себя могу. Да к тому же сейчас "наши" не нападают на себе подобных потому, что нас и так мало. Не волнуйся, иди домой. Ничего не бойся. Завтра на этом же месте. Я напишу тебе, как дойду до дома, обещаю. — Хорошо, — неуверенно пролепетала я и пошла в сторону дома, иногда оборачиваясь назад, чтобы увидеть его, но вскоре туман скрыл от меня весь мир. Когда я дошла до дома, все уже спали. Я не пела на лугах, потому что прислушивалась к каждому шороху, но так ничего не услышала, будто туман сдерживал все звуки. Я написала Елизару, но он не ответил. Постепенно мною начал овладевать страх. Не так все должно закончиться. Но через полчаса мой телефон принял сообщение с хорошей вестью. "Со мной все в порядке, не волнуйся. Я уже дома в своей кровати, жду завтрашнее утро и тебя. Я так и не догнал того незнакомца, он убежал, не оставив даже запаха, — такого не бывает. Это очень странно. Я поговорю об этом с отцом послезавтра, а завтра наш день. Высыпайся моя луна, завтра будет очень насыщенный день". Я облегченно вздохнула и в тишине нашего дома юркнула под одеяло. Что же мы будем завтра делать? Он что-то придумал или нет? Скорее бы пролетели эти шесть часов! Жаль, что он не может прийти ко мне домой и снова лежать рядом со мной, рассказывая очередную бредовую сказку. Елизар — мое единственное исключение. Я никогда не встречала такого, как он, человека. Спасибо всевышним силам, которые столкнули меня с ним тем вечером, когда я погнала его по лугам. А что было бы, если бы я испугалась и не погналась за ним? Мы бы никогда не познакомились... Но мы уже были знакомы с самого раннего детства. Вот удивятся же бабушка и дедушка, когда узнают, что Елизар — тот самый маленький мальчик, которого растили как своего наши же, так сказать, родственники. Странная все-таки вещь наша жизнь: я познакомилась с Елизаром, когда ему было семь лет, а мне три, и вот спустя тринадцать лет мы снова столкнулись, и на этот раз обычным показом котят на сеновале не обошлось. Я очертя голову влюбилась в него, а он, по всей видимости, в меня. Скорее бы прошла эта ночь. Нужно заснуть, чтобы время пролетело быстро. Но как же я засну, когда в моей голове крутятся такие мысли? — Давай засыпай, — сказал Елизар, появившись передо мной. — Что ты тут делаешь? — удивилась я и вскочила с кровати. — Тебя могут увидеть бабушка с дедушкой. — Я жду тебя, — усмехнулся он, мерцая, как мираж. — Я тоже жду тебя, только не надо было так рисковать, — засмеялась я и села рядом с ним. Елизар исчез, и я оказалась в комнате одна. На улице было темно-темно, только туман придавал миру легкое сияние. У меня начался бред! Ужас! Я легла обратно в постель и попыталась заснуть. Если б можно было взять да вернуть время вспять, я бы не стала переживать из-за Елизара и не отталкивала бы его от себя. Но я не знала о том, что Арина давно умерла, не знала, что он чувствует на самом деле. Многие страдают из-за ошибочного мнения, а иногда даже не узнают правду до конца своей жизни. К счастью, меня эта кара обошла, потому что я и без того была сломлена до встречи с ним. И все же, что будет завтра? Что произойдет, когда солнце поднимется из-за горизонта? Он снова поцелует меня? Каким же будет его лицо, когда я скажу, что люблю его? Непроизвольно я коснулась своих губ пальцами и почувствовала, как по телу пробежала дрожь вместе с воспоминаниями о нем. Я так долго смотрела на Елизара, так много думала о нем и так часто представляла его, что сейчас даже не могу поверить, что это все-таки произошло — теперь мы одно целое. Я не знаю, что будет дальше, когда он уедет учиться, а я вернусь домой, но я не хочу об этом думать сейчас — я хочу жить только этим мгновением. Теперь меня домой никакими сладостями не заманишь. Сердце снова останавливается, но я пытаюсь заставить его стучать, ведь теперь ему есть для кого биться. Елизар. Далеко на востоке померкла последняя звезда и первая полоса алого цвета вырвалась ввысь и замерла, оседая на ночных облаках. Прошло немного времени, и вслед за полосой потянулось голубое небо, немного отдающее красным. Облака, на которых осела алая полоса, стали краснеть, будто полоса была вирусом, поедающим ночь. Горизонт вспыхнул оранжево-красным и стал стремительно светлеть, отгоняя ночь далеко на запад. Чернеющие на западе деревья, казалось, стали еще темнее, усиливая силу ночи. Пора. Я оттолкнулась от земли и побежала вперед. Мой путь лежал через луга, покрытые утренним туманом, еще не осевшим на землю. Я должна успеть! Я не могу опоздать! В моей сломленной груди бешено колотилось сердце, как раненая птица в клетке. Я пыталась дышать глубоко, чтобы мне было легче перенести это расстояние, но у меня не получалось. Силы стремительно покидали меня. Но перед глазами вдруг появилось лицо Елизара, которое наполнило меня такой силой, которую я никогда не испытывала. Эта сила была мне в новизну, поэтому я не сразу поняла, как ею воспользоваться. Загрохотали барабаны, предвещающие что-то страшное. Зазвенели литавры, и я рванула быстрее — солнце не остановить, да и планету тоже, я должна успеть. Мои ноги со страшной силой ударяли по земле, оставляя на траве отпечатки моих кед. Роса уже пропитала мою обувь, поэтому я даже не задумываюсь о том, что опять слягу с температурой. Я должна успеть! Мое здоровье уходит на второй план, когда речь идет о чьей-то жизни — о его жизни. Я одна могу спасти его жизнь, и я должна это сделать! Восток светлел, наполняясь кровью и яростью. Солнце боролось с ночью, которая не торопилась отступать. Пока эта битва мне на руку, я должна успеть. Вдали показались мрачные сосны рядом с Красной Звездой, их черные лапы свисали к земле, образуя неприступную стену. Я должна прорваться через них. Мир передо мной стерся и превратился в сплошные цветные линии. Я лечу как ракета, направляющаяся в космос ближе к Солнцу. Облака позади меня начали окрашиваться в розовый и оранжевый. Ночь отступает. Только не это! Я пробежала мимо расщелины, в которую свалилась вместе с Елизаром в день нашего знакомства. Я оглядела речку, увидела вдали заброшенный сад, открывающиеся новому дню солнца. Луговые цветы почувствовали, что солнце идет, и я ускорила темп навстречу своей летней любви. Но что-то прогремело позади меня, и первый солнечный луч ударил в облака. Господи, дай же мне сил! Мне осталось совсем немного. Пулей я ворвалась в колючую сосновую стену, пряча лицо и глаза. Иголки впились в мое тело, а колючая ветка порезала мне щеку. Я вытерплю боль физическую, но если его не станет, я не переживу этого! — Елизар! — закричала я и вылетела в широкий овраг, в глубине которого все еще спала тьма и легкий туман. Первый луч солнца ворвался в этот овраг и медленно пополз по нему, освещая все то, что пыталась спрятать ночь. Густая высокая трава замерцала от миллиарда капелек росы. — Елизар! — закричала я, в страхе замирая на месте, и ринулась вниз, спотыкаясь и скользя по мокрой траве. Я прыгнула вперед, вытягивая руки, чтобы оттолкнуть силуэт в белой рубашке и ... Мои глаза открылись. Вокруг была темнота. Спустя пару секунд я начала узнавать свою комнату в Иоково: стол, стул, большое зеркало и старенький сервант. На стуле были небрежно оставленные мною ночью мои же вещи, в серванте, как обычно, стояло старое огромное радио — я дома. Это был всего лишь сон. Я облегченно вздохнула и откинулась обратно на подушку, вытирая со лба холодный пот. Ну и ночка... сначала мне мерещится Елизар, потом мне снится этот странный сон, который, я уж думала, больше не вернется. Почему он мне снился? Что он хочет сказать? Надеюсь, ничего, потому что чувствует мое сердце — он не к добру. Я медленно встала и пошла одеваться, ведь скоро я должна встретиться с Елизаром. На улице еще темно, значит, у меня есть время выпить чаю. Тихонько прокравшись на кухню, стараясь не разбудить своих стариков, я поставила на плиту старый чайник. Пока вода в чайнике вскипала, я достала бабушкины пироги с малиной из холодильника и согрела их на тарелке на плите, рядом с чайником — микроволновки у нас нет. Я бросила немного ягод в свою чашку, чтобы травяной чай был еще вкуснее и выключила плиту — завтрак готов. Сегодня я решила надеть свой любимый дедушкин свитер и джинсы, в которых ползала по палисаднику, прячась от Игоря. Правда, сейчас мои джинсы чистые: я сразу же их постирала, не дожидаясь приезда стариков. А свитер хоть и был стареньким, все же был очень близким моей душе, и я доверила этот великий день только ему. Сидя на своем любимом месте около окна, я смотрела на восток. На востоке все еще серело небо, и не было никакого намека на приход солнца, если только тускнеющие звезды. Мое тело продирало от эмоций, которые просыпались во мне. Я чувствовала, что скоро я увижу его? Скорее бы уже. Расправившись с завтраком, я вымыла чашку и поставила ее в шкафчик. Бабушка с дедушкой все еще спят — ну и хорошо, оставлю им записку, что я спала дома и пошла встречать рассвет. Я тихонько вышла на улицу и отправилась в путь. Под ногами было скользко из-за росы. Туман сползал в овраг и медленно исчезал. Ну и густой же он был вчера! Постепенно звезды меркли на ночном небе. На востоке разгоралось пламя нового дня. Скорее бы. Что же мы сегодня будем делать? Я быстро дошла до намеченного места, потому что сил сдерживать себя не было: мне не терпелось снова увидеть его. Придя на место, я обнаружила, что Елизар все еще не пришел. Наверное, опаздывает или вообще, говоря о рассвете, имел в виду сам рассвет, а не до. Ну ладно, подожду его немного, все равно небо уже начало краснеть. Я всегда ждала такого человека, как Елизар. Я чувствовала, что он должен прийти, но он не шел. И вот в тот самый миг, когда, как мне казалось, верить уже не во что, и, вероятно, мое время еще не пришло, появился он. Я счастлива. Любовь — это странное чувство. Мы всегда стараемся действовать разумом: когда покупаем продукты в магазине, когда сдаем экзамены, когда проходим собеседование на работу. Но в любви следовать разуму невероятно тяжело и подчас невозможно потому, что, казалось бы, ты настраиваешь себя на серьезный лад, да вот ничего подобного. Я поторопилась с итогами этого лета: поторопилась списывать Елизара со счетов, поторопилась надевать широкие джинсы и толстовку. Это лето не заканчивается на грустной ноте, оно продолжает биться в ритме любви. Я начала это лето с серого мира, с грустных холодных оттенков, жила мыслями, что все у меня есть, и большего мне не надо, но это оказались поспешные выводы. Я никогда никому не признавалась, как хочу просыпаться утром и бежать проверять телефон, я не признавалась, что хочу обнимать кого-то крепко-крепко, лгала, что я от жизни хочу получить хорошую карьеру и успех в делах. Я всегда заглядывалась на Красную Звезду, будто чувствуя, что моя жизнь изменится с приходом кого-то из этих мрачных темных мест. Мой взгляд всегда притягивало это загадочное место, и я не знала о существовании там людей. Ну как людей, скорее "не людей". Я не знала, что в реальности существуют оборотни, хоть и моих новых друзей тяжело назвать оборотнями, потому что под описания фантастов они не попадают. Елизар для меня — великий дар, ведь девочке, грезившей о мире магии с самого раннего детства, ничего больше не нужно, кроме парня "не человека". Сейчас, когда я узнала настоящую биографию Елизара, мне больше всего хочется уберечь его от скверны дальнейшей жизни. Ренуар достаточно натерпелся, немногие из нас за двадцать лет своей жизни проходят через то, что прошел Елизар. Мне искренне его жаль. Я не хотела бы смерти Арины, но это привело его ко мне. Это звучит грубо и эгоистично, но в свою защиту я могу сказать, что прожила бы жизнь впустую, если бы не познакомилась с ним через смерть Арины. Смерть — это ужас, через который предстоит пройти всем. Смерть — это дар, заставляющий нас жить, пока в груди бьется сердце. Я искренне благодарна тем всевышним силам, что свели меня с Елизаром тем вечером. Я благодарна Ренуару за его терпение и доброту ко мне. Я благодарна своей жизни и судьбе, которая сделала меня такой, какая я есть. Все, что ни делается, к лучшему. Из-за горизонта выглянуло солнце и замерло. Красный раскаленный диск. Скоро этот диск начнет светиться, согревая наш мир и отгоняя зло в темные углы, в которые никогда не придет луч веры, надежды и любви. Я снова обернулась на запад, ожидая увидеть знакомую мне походку, знакомую одежду и силуэт. Но запад все еще темнел в сумерках ночи, которые не разорвали первые лучи солнца. Почему же Елизара до сих пор нет? В какой-то момент во мне проснулась тревога, и я набрала номер Ренуара. В динамике телефона раздались монотонные скучные гудки, но трубку так никто и не поднял. Странно. Что-то произошло? Но что могло произойти, ведь вчера он дошел до дома в целости и сохранности. Для собственного успокоения я снова набрала его номер, но мне опять никто не ответил. Тревога. Страх. Огорчение. Угнетающие чувства напали на мою веру и начали её теребить. Сильная вера, подкрепленная чувствами к Елизару, начала сдавать свои позиции под натиском тени сомнений. Я должна верить в него. Должна. Елизар никогда не предавал меня, никогда не желал мне плохого, но его отсутствие заставляет меня насторожиться. Солнце поднялось над иоковской долиной, освещая самые темные углы. Первые лучи поползли по покрытой утренней росой траве и пробудили миллиарды крохотных солнц в каплях вчерашнего тумана. Луговые цветы облегченно вздохнули, и лепестки начали двигаться, распускаясь и ожидая прихода работящих пчел. Ночные облака ушли и открыли небо утреннему яркому солнцу. Все началось на рассвете, и ничто не вернуть назад. Пришел новый день моей новой жизни. Но что-то старое все еще тревожило меня в душе. В последний раз я обернулась в сторону Красной Звезды, ожидая увидеть на пустой дороге его силуэт, главное — верить. Ночная роса все еще мирно лежала на траве пустой и одинокой дороги. Горизонт был пуст.