cursed coin

Люцерис сидит за полночь, выполняя дополнительное задание от Деймона — эссе о лунных ритуалах древних валирийцев. Люцерис опоздал на несколько тренировок на этой неделе и одну пропустил, а задание почему-то получил по истории. Наверное, Деймон считает, что гонять его по боевой подготовке — гиблое дело. Неровный почерк то и дело срывается в совсем нечитаемый. Большинство мейстеров предпочитают принимать задания в электронном виде. Не Деймон. Люцерис не любит историю, если признаться честно. Да-да, история Древней Валирии — их наследие, так говорит Деймон. Но все эти обезличенные даты, одни и те же, бесконечно повторяющиеся имена… Деймон такое любит, он даже своего сына умудрился назвать очередным Эйгоном при наличии Эйгона-старшего в их поколении. Да и Визерису-младшему не то, чтобы очень с именем повезло. В их семье оригинальное имя только у Джоффри — спасибо отцу. Лейнор Веларион назвал своего младшего сына в честь своего погибшего возлюбленного, наплевав на мнение дедушки Корлиса и их матери. Мало того, что Джоффри не досталась валирийская внешность, так и имени древнего он не получил. — Стронг, — Люцерис готов поклясться, что слышит голос призрака. Человека, который давно погиб. Люцерис оглядывается по сторонам. Где-то внутри него поднимает свою змеиную голову паника. Нет, не может быть, он не может слышать этот голос. Наверное, Люцерис просто задремал. Он часто-часто дышит. Память подбрасывает давний диалог: " — Я не Стронг, я Веларион, — отвечает Люцерис, почти по привычке, почти не переживая об этом. В ответ раздаётся раскатистый смех Эймонда: — Давно ли ты смотрел в зеркало, мальчишка? Разве оно не говорит тебе правду?" Люцерис медленно подходит к большому зеркалу в дверце шкафа. Вечно растрёпанные каштановые волосы, тёмные глаза, мешки под глазами. Страх. В нём нет ничего валирийского. В нём нет ничего от Лейнора Велариона. Было время, когда он ненавидел мать за это. В первые месяцы после смерти отца. Когда она вышла замуж за Деймона. Достанься ему валирийская внешность, кто знает, может, всё было бы иначе в этом мире. Правда в том, что его внешность не так важна. Он похож на Рейниру. Он унаследовал её болезнь. И возможно, однажды он умрёт так же, как умерла она.

***

Ему прописывают новые антидепрессанты. Люцерис думает, есть ли в этом хоть какой-то смысл, если тревожка ебёт его стабильно трижды за сутки, а сны так и остаются загадкой. Может, ничего не поменяется, если Люцерис перестанет их принимать? Рейнис так не считает. Она ждёт его у двери доктора Меллоса. Глаза напуганные, каждый раз как в первый. Боится, что Люцериса снова госпитализируют. Бабушка забирает из его рук рецепт, пробегает глазами, кивает, и они едут в аптеку. — Я в порядке, — говорит Люцерис и, кажется, Рейнис немного успокаивается. Люцерис — нет. Он ведь знает, что солгал.

***

Рейнис не позволила перенести пересдачу на следующий год. Именно поэтому утром в понедельник Люцерис сидит на первой паре по теории крови. На самом деле дисциплина называется «Теория применения крови в валирийской магии», но даже в расписании её прописывают сокращённо. Наличие Эйгона-старшего Рейнис тоже объяснила достаточно просто: «Мейстеры с валирийской кровью на моём направлении на вес золота». Люцерис уверен, что добром это не кончится, и бабушка ещё пожалеет об этом решении. Просто надо подождать того момента, когда Эйгон уйдёт в очередной запой и начнёт забивать на лекции. Люцерис посмотрит со стороны. А вот Джекейрис настроен более враждебно. Кажется, он собирается сделать всё, чтоб ускорить этот процесс. На самом деле Эйгон-старший смотрится очень даже представительно в роли мейстера. Это Люцерис понимает в первые пятнадцать минут лекции. К счастью для Люцериса, Эйгон его напрочь игнорирует. Он неплохо разбирается в материале и доносит информацию куда доступнее Бисбери. Люцерис делает несколько записей для своего эссе по истории, когда Эйгон упоминает ритуалы периода до Рока Валирии. Однако на шестнадцатой минуте мнение Люцериса об их новом преподавателе резко меняется. Потому что Бейла, Рейна и Алин наконец-то решают присоединиться к занятию. — Кто это тут у нас? — прерывает своё повествование о пятнадцати способах применения крови в ритуалах встречи новолуния Эйгон. Он по очереди оглядывает всех троих. — Страшилка номер один, страшилка номер два… и страшилка номер три? Именно так Эйгон называл двойняшек в детстве. Люцерис решил, что Эйгон повзрослел? Нет. Вот, даже Алин случайно попадает под раздачу. Хотя, справедливости ради, семейное сходство Веларионов налицо. Алин в отличие от того же Люцериса получил валирийскую внешность. — Вообще-то, номер один — это я, — поправляет Бейла, оказавшаяся посередине этой троицы. Кто ж её вообще за язык-то тянет? Бейла почему-то любит напоминать, что она старшая. — То есть, ты признаёшь, что самая страшненькая в этой компании, кузина? — уточняет Эйгон. Рейна затыкает рот Бейле прежде, чем она успевает ответить. Люцерис готов поклясться: у неё на языке было что-то нецензурное. Эйгон отправляет всех троих занимать места. «Мудак», — бормочет себе под нос Бейла, усаживаясь слева от Люцериса. — Он теперь мейстер, — напоминает Рейна полушёпотом и садится рядом с ней. — Надо быть повежливее. И мы к тому же опоздали. — Хочешь сказать, сами виноваты? — шипит Бейла. Алин садится справа от Люцериса. Рейна не отвечает, достаёт тетрадь и начинает конспектировать лекцию. У Алина не оказывается ручки, Бейла отдаёт ему свою и со спокойной совестью тетрадь даже не раскрывает. Люцерис теряет нить повествования и вместо лекции начинает делать очередной набросок каких-то длинных извилистых коридоров. Иногда это его успокаивает. Иногда вселяет ужас.

***

Порой Люцерис безумно скучает. Он и сам не до конца понимает, по чему. По матери? По отцу? По человеку, подарившему ему свою внешность? Пожалуй, по прошлому. По тем временам, когда всё было просто. По тем временам, когда они с Джекейрисом сбегали, чтобы провести время в компании Эйгона-старшего, Хелейны и Эймонда. Тогда он, Люцерис, любопытный мальчишка, пробирался тайком в кабинет деда Визериса, отвлекал его от работы и слушал его сказки о Древней Валирии. Эти сказки совсем не походили на лекции Деймона. Только Люцерису это позволялось — отвлекать деда от работы. Эйгон с Джекейрисом придумывали самые безумные шалости, Хелейна разговаривала с пауками, Эймонд читал книги. Люцерис не помнил, что именно такого делал, но всегда к приходу отца он валился с ног от усталости, и Лейнору приходилось нести Люцериса всю дорогу до дома на руках. Это было счастливое время. Хотя тётя Алисента часто ворчала, что у них есть свой дом, Люцерис точно знал, что им там рады. Как и всё хорошее, это время быстро закончилось. Однажды Деймон вернулся из своих странствий за море. Он привёз с собой своих дочек и тело их матери. Люцерис никогда прежде не видел тётю Лейну, но ему было грустно оттого, что грустил отец. В тот день изменилось всё. Люцерис обрёл сестёр в лице Бейлы и Рейны, но потерял всё, что делало его счастливым раньше. Время стёрло все обидные слова, которые тогда были сказаны, стёрло причину ссоры, но не её последствия. Впервые ощутив в руках сталь, Люцерис лишил Эймонда глаза. До этого Люцерис не призывал свою магию ни разу. Арракс — бог кузнечного дела, и потому Люцерис имеет власть над металлом и огнём. Иногда, очень редко, у Люцериса получается выполнить этот трюк снова — достать нож из ниоткуда, но всего на пару мгновений. Потом нож снова пропадает в никуда. Ему говорили, что он может развить это искусство, но у Люцериса так до сих пор и не вышло. Эйгон-старший на своих лекциях часто повторяет, что кровь — самая сильная связь. Если так, почему Люцерис не знает, что стало с Эймондом?