Поцелуй вампира

В пять часов вечера в своей спальне Бомгю готовится к вечернему приёму. Сегодня приезжают новая невеста отца и её сын. Гостей звать не стали: она, как оказалось, очень не любит большие сборища людей, балы и шумные праздники. Отец познакомился с ней ещё в прошлом году на благотворительном аукционе и был поражён её красотой, статностью и, как он говорил, нежным характером. Вскоре выяснилось, что её покойный муж был наследственным графом с немалым состоянием в виде нескольких квартир, огромного особняка с садами за городом и его содержимого. Он скончался, как только их сыну исполнилось девять, и ей пришлось взять все дела и заботы в свои руки. С тех пор прошло немало лет; сын повзрослел и стал помогать в содержании земель, каждую неделю получая как минимум по двадцать любовных писем от городских девушек (Бомгю всегда фыркает, когда отец говорит ему об этом, ведь он за свои девятнадцать лет получал письма разве что от друзей на день рождения да максимум танцевал с девочками на редких праздниках). Гю ни разу ещё не видел его, в отличие от будущей мачехи, и сегодня должна была состояться их первая встреча. Не то чтобы он горел желанием снова обрести полноценную семью, ещё и брата в придачу… Но, видя, каким счастливым стал его отец после встречи с этой женщиной, он был согласен на всё. Его собственная мама ушла из жизни, ещё когда он был младенцем. Так что он совсем не помнил её и не мог только по рассказам отца полюбить её так сильно, как хотел бы. Смог бы он полюбить свою новую маму теперь, спустя столько лет наедине с отцом, нянями и прислугой?.. Стоит хотя бы попытаться. Кажется, она и правда очень хорошая женщина, а с сегодняшнего дня они должны начать общаться намного ближе. Свадьба назначена на следующий месяц, так что в ближайшее время они все будут жить здесь. Завязав ленту под воротником голубой атласной рубашки и поправив рукава, Бомгю какое-то время рассматривает себя в зеркале. В детстве, вплоть до пятнадцати лет, он был очень милым и женственным мальчиком. Няня всегда собирала ему волосы в хвост или косичку, а сам он любил, бродя по саду, вплетать в пряди цветы. Сад — одно из самых любимых его мест, помимо библиотеки и его собственной комнаты. Гю любил подолгу ходить по дорожкам из камня и любоваться растущими там деревьями, пышными кустами с ягодами и цветами. С возрастом он стал крепнуть; другие дети на занятиях и литература принесли свой вклад в его восприятие, из-за чего он начал понемногу стыдиться своих «девчачьих» интересов и, в конце концов, обрезал волосы. Со временем он стал более закрытым, но всё так же был добр и нежен ко всему, что его окружало. Помимо сада, возле их особняка находились псарня и конюшня. Гю любил подолгу проводить время с животными, но особенно ему нравились кошки, которым было позволено гулять по дому и территории и лакомиться остатками со стола. Служанки постоянно ругались за редкие «сюрпризы» в углах комнат в виде дохлых мышей и птиц, но кошек не трогали. — Всё не так плохо, — сказал он сам себе в зеркало и попытался улыбнуться. На самом деле после брака дела должны пойти в гору. Он и так вполне хорошо жил, но теперь и вовсе не придётся бояться о будущем. Её сын наверняка тоже неплохой человек, и они поладят. Только… Странное чувство тревоги никак не оставляло его с самого утра. Где-то под сердцем щемило и сжималось от непонятного страха, и он не мог объяснить себе, в чём дело. Но нужно идти. С минуты на минуту приедут гости, и он должен произвести хорошее впечатление. В обеденном зале уже был накрыт стол. Обычно они с отцом не пировали, сегодня тоже было немного блюд. Всё-таки их четыре человека, а не целый зал. Отец уже был тут и бегал туда-сюда, проверяя, всё ли готово к приёму гостей. Он так переживал, что Бомгю не мог не остановить его на ходу, чтобы попытаться успокоить. Он открыл было рот, но сзади послышался голос прислуги: — Пожалуйста, сюда. Повернувшись, Бомгю видит, как в зал входит красивая женщина. Она изысканно одета: красная ткань струилась по её бледному телу, помада на губах в тон, чёрные волосы собраны в аккуратный пучок на затылке. Она мило, с прищуром, и, не показывая зубов, улыбалась и выглядела намного младше своих лет. За ней проследовал её сын, очень на неё похожий. Высокий и стройный, в рубашке того же цвета, что и платье матери; они смотрелись рядом, как брат с сестрой. Он взглянул на Бомгю, и у того внезапно ноги стали ватными. Он никогда в жизни не видел настолько красивых людей. Если к даме отца он ещё как-то привык, то при виде её сына захотелось спрятать своё собственное лицо и никому не показывать. А когда он подошёл и остановился буквально в двух шагах, улыбаясь и смотря прямо в глаза, по всему телу непроизвольно пробежала толпа мурашек. Нет. К такому Бомгю ни за что не привыкнет. — Здравствуй! Как добрались? Сейчас темнеет раньше, на улице так холодно, — отец целует её в щёки и отодвигает стул, чтобы та присела. — О, всё хорошо, не надо так волноваться, — уверяет она его, разглядывая стол и продолжая улыбаться. — Я так рада снова увидеться с вами, Ёнджун постоянно спрашивал меня, когда же мы поедем. Бомгю садится напротив красивого юноши и мельком поглядывает в его сторону. Тот сразу же замечает взгляд на себе и поднимает свой. Пронизывающий и холодный — так бы Бомгю описал его. «Лисий» разрез глаз, практически белая кожа, пухлые губы… Теперь понятно, почему он получает все эти любовные письма. Будто сам дьявол поднялся из преисподней, чтобы сводить с ума юных леди. Бомгю, конечно, не леди, но чувствует лёгкий трепет в груди всякий раз, когда встречается с Ёнджуном взглядом. А тот, как назло, смотрел каждую минуту, будто дразнясь. — Так что, я надеюсь, вы поладите в скором времени, — пока Гю пытался спрятаться от настойчивых взглядов, прослушал половину разговора взрослых. Он моргнул пару раз, уставившись на неё и пытаясь понять, что нужно ответить. Но его опередили. — Мы очень постараемся, — в тихом, с лёгкой хрипотцой голосе Ёнджуна слышались нотки усмешки. Но, наверное, это просто воображение разыгралось. Бомгю с утра неважно себя чувствует, от того и мерещится всякое. За ужином в основном говорили старшие. Блюда на столе спустя два часа стояли почти нетронутыми, зато вина было выпито достаточно. Изредка раздавался её заливистый смех. Служанки унесли основные блюда и поставили десерт. — Бомгю очень любит вишнёвый сорбет, надеюсь, вам тоже придётся по вкусу. Гю бросил взгляд на отца и взял ложечку, ковыряясь в мороженом. Он не особо любит сладкое, но за ягодное мороженое действительно многое готов отдать. Тем временем солнце окончательно скрылось за горизонтом. В зале стало темнее, но немного уютнее от дрожащего света свечей и ламп на стенах. Большие люстры не зажигали в целях экономии, да и потом, столько света им не было нужно. Сейчас, после ужина, отец хочет прогуляться с невестой по саду, прося Бомгю тем временем позаботиться о Ёнджуне. Ему нужно показать, где комната и ванна, но до сна времени ещё много — возможно он захочет немного погулять по дому. — Хочешь… покажу тебе библиотеку? — Бомгю смотрит, неловко заламывая пальцы за спиной. Непривычно вот так искать к кому-то подход, а Ёнджун смотрит так, что хочется сквозь землю провалиться. — Хочу, — просто отвечает и ждёт, когда его поведут по коридорам к коллекции книг. Они поднимаются на второй этаж в напряжённой тишине. В коридорах кое-где ковры заглушают их шаги, и Бомгю мысленно благодарит того, кто их расстелил. Но вот в самой библиотеке разве что эхо не отскакивает от стен из-за шкафов и книг. Бомгю насчитывает шесть шагов до двери и ещё три до первой полки, поворачивается к Ёнджуну. — Здесь я провожу много времени. Эту библиотеку начал собирать ещё мой прапрадедушка. Ты любишь читать? Ёнджун смотрит на него, затем медленно обводит взглядом помещение и, наконец, кивает, улыбаясь уголками губ. — Люблю. Мне нравятся история и любовные романы, — он неспеша шагает вдоль стеллажей, касаясь пальцами корешков книг, пока Бомгю неотрывно за ним наблюдает. — А тебе что нравится? — О… Мне… Я очень люблю рассказы. Мифологию разных народов и сказки. И ещё… Знаешь, эти книги о растениях с красивыми иллюстрациями, — он проходит к следующему шкафу и достаёт с полки большую книгу о растениях, открывая ближе к середине. — Вот. — М-м, симпатично, — голос Ёнджуна звучит прямо над ухом, и Бомгю непроизвольно вздрагивает, поднимая голову. Когда он успел подойти так близко? — Тебе нравятся цветы? — Угу, — кивает и хочет спрятать книгу на место, но чужая рука тянется к страницам, чтобы перевернуть. Гю чувствует, как он касается его плеча и дышит буквально в ухо. Это невозможно, слишком близко и волнующе. Но он ведь парень. Они оба парни, так почему сердце так бешено стучит? — Мне тоже нравятся. Ты похож на незабудку в этой рубашке. Бомгю чувствует, как его лицо необратимо начинает гореть, и отходит, захлопывая книгу. Нет, надо сейчас же взять себя в руки! Он отворачивается, отчётливо слыша тихое хихиканье, и начинает немного злиться. Да что этот Ёнджун о себе возомнил?! Обычный флиртун. И вообще — незабудки маленькие и непримечательные. Вот ещё, сравнение. Он ставит книгу на место и недовольно оглядывается, но Ёнджун уже в нескольких метрах от него листает что-то другое. Бомгю думает, что бы он сам делал, если бы за ним бегали девушки. Это, безусловно, поднимает самооценку и придаёт уверенности, но что толку, если среди них нет ни одной, кого бы он действительно любил? Есть ли у Ёнджуна кто-то, кого он любит? Наверняка она какая-нибудь богатая красотка, учащаяся в самом престижном институте страны, и за ней тоже бегают толпы мальчиков. А она флиртует с ними, не давая надежды на что-то большее, и ждёт, ждёт встречи с одним единственным в лице Ёнджуна, который непременно будет верен только ей до появления другой более богатой и умной красотки. А бывают ли красотки умными? Конечно бывают, а как же иначе. — Покажешь мне мою ванную комнату? Гю дёргается, вырвавшись из мыслей, и кивает. Проводит его в ванную, и пусть делает, что хочет. Комнату ему подготовили в том же крыле, где находилась спальня Бомгю. Так что, проводив Ёнджуна, он быстро уходит к себе и глубоко вздыхает, расслабившись. Теперь можно переодеться, спокойно почитать перед сном и лечь спать. Скорее всего, он сегодня встал не с той ноги, раз всё кажется таким трудным и страшным. Завтра он снова увидит всех, проведёт время в их компании и узнает получше. Совсем скоро они станут семьёй, а, значит, нужно как-то привыкать. Книга никак не хотела идти в голову, все строчки потеряли смысл, а буквы расплывались перед глазами. Бросив попытки, Гю умылся и забрался в кровать, включая ночник со звёздами. Он вот никогда не умел так легко делать комплименты кому-то. Да и принимать их было сложновато, особенно от незнакомцев. Он всегда считал себя самым обычным, даже немного не вписывающимся в понятие «нормальный парень» из-за привычек, от которых не хотел или не мог избавиться. Он не хотел краснеть каждый раз, когда на него кто-то пристально смотрит. И не хотел, чтобы его ноги подгибались, когда кто-то стоит слишком близко. Кто-то, кого он плохо знает. Или кто-то такой, как Ёнджун. Так нельзя — судить людей по внешности, но разве сердцу прикажешь перестать так сильно биться при виде чего-то прекрасного? Он так не умеет и, если честно, не хочет учиться. Лучше пускай он будет чувствовать все чувства и эмоции сразу, чем вообще ничего. Звёзды на небе сегодня такие же яркие, как свет от ночника. Скоро полнолуние, и растущая луна освещает каждую дорожку в саду, каждое окно, смотрящее на неё. Интересно, что делает Ёнджун в комнате? И вернулись ли их родители с улицы?.. Гю сегодня слишком рано лёг, но в сон так клонит, что сопротивляться нет сил. На улице кругом лежит снег, как белое покрывало, защищающее от морозов и ветра хрупкие маленькие веточки и корешки. Бомгю гуляет меж одинаковых сверкающих и слепящих глаза сугробов, но в его одеждах становится слишком жарко. Он хочет стянуть с себя шубу, но вдруг замечает в нескольких метрах большое тёмное пятно. Ведомый любопытством, он подходит ближе к этому пятну и видит сотни алых, растущих прямо из снега роз. Их лепестки дрожат и перешёптываются, а затем вдруг начинают хрипло кашлять. — Вставай! Вставай! Розы кричат ему, раскачиваясь из стороны в сторону, и Бомгю отступает назад, испугавшись. — Вставай, Бомгю! Ну же! Он открывает глаза и садится на постели, растерянно смотря на Ёнджуна. В комнате пахнет чем-то горелым, из коридора слышатся крики. Джун стягивает с него одеяло и суёт мокрую тряпку в лицо. — Быстро, за мной. — Что… — Тряпку к носу приложи и бегом! Мы горим. Ужас происходящего настигает Бомгю, только когда он оказывается в коридоре. Джун тянет его за руку к выходу, пока он прижимает к лицу тряпку и вертит головой. Пожар был и на втором, и на первом этаже, языки пламени быстро расползались по деревянным перилам, дверям, картинам и коврам. Дым стоял почти чёрный — не было видно ничего на расстоянии вытянутой руки. Но Ёнджун быстро и уверенно привёл его к самым дверям во двор, будто он жил здесь с рождения, а не Бомгю. Слуги выскакивали из горящего дома, пытаясь вынести хоть что-то ценное, собаки в псарне выли, вокруг стоял невыносимый шум и вонь. — Что произошло? — Не знаю. Слышал только, как прислуга начала кричать, — Ёнджун вытер лицо от сажи и вздохнул, оборачиваясь; к ним подбежала его мать. — Вы в порядке? Ох, как же так? Неужели что-то на кухне взорвалось? — Папа… — Бомгю бегает глазами по двору, ища единственного дорогого человека. — Где мой отец? — Не знаю, милый. Он пошёл в ванную, пока я была в комнате, — она кладёт руку Гю на плечо, но тот отстраняется и всё продолжает искать среди выбежавших из дома своего отца. Он должен был выйти… В какую ванную он пошёл? Он должен был выйти здесь, через ту же дверь, и наверняка стал бы искать их. — Отец! Где мой отец?! Кто-нибудь видел его? Пожалуйста, кто-нибудь… Бомгю рвётся обратно в дом, но его перехватывают чужие сильные руки. Ёнджун держит крепко, пока младший вырывается и кричит, начиная захлёбываться в слезах, осознавая, что никто больше не выйдет из этой двери. — Его нигде нет, — сообщает она после того, как оббежала двор. Бомгю уже не слышит, что ему говорят. Он оседает на землю, плача и не веря, что это всё происходит сейчас с ним. Ёнджун молча обнимает его, после чего пытается поднять и отвести подальше от дома. Через несколько минут приезжают пожарные.

***

— Бомгю, посмотри на меня. Он поднимает взгляд и пытается сфокусироваться на её лице. Они сидят в ста метрах от дома, она держит его за щёки и смотрит прямо в глаза. Гю не может отвернуться, поэтому смотрит в ответ. — Твой отец не успел выйти. Дым слишком быстро наполнил его лёгкие, и он потерял сознание. Пожарные нашли его тело на лестнице. Слишком поздно… Мне жаль… Она обнимает его, гладит по волосам, но он ничего не чувствует. В голове красной лампочкой мигает одна лишь фраза — «этого не может быть». Он не может потерять ещё и отца, не сейчас. Их дом наполовину разрушен, ценного почти ничего не осталось. Все бумаги и документы, его любимая библиотека — всё превратилось в горы пепла и мусора. Он остался один. Кто-то даёт ему воды, чтобы попить. Вдруг становится очень холодно. Бомгю в одной пижаме и босиком, а на дворе осенняя ночь. Дрожь пробирает тело, и он обнимает себя руками, поджав коленки. Кто-то кладёт руку на его плечо, над ухом раздаётся голос Ёнджуна. Тихий и спокойный, как всегда. — Мне жаль. Поедем к нам. Поднимайся. Джун помогает ему встать и усаживает в их с матерью карету. Он накрывает Бомгю своим плащом и садится рядом, приобнимая одной рукой. — Поживёшь пока у нас. Мама позаботится о документах, не волнуйся. Сейчас нужно, чтобы ты пришёл в порядок. Поспи, если получится. Ехать долго. Его слова едва достигают сознания Бомгю. Он будто в страшном сне или прострации. Верить в происходящее не получается и не хочется. Хочется только уснуть и проснуться в своей кровати утром, умыться и спуститься на завтрак с отцом, с его невестой и безумно красивым юношей, который в скором будущем станет его сводным братом. В карету забирается она и приказывает немедленно ехать обратно. Бомгю смотрит в окно на удаляющийся тёмный силуэт обугленного дома и постепенно проваливается в сон, падая головой на плечо Ёнджуна.