Судьба Нормана

      Кем я стал? В кого я превратился? В кого все мы превратились? Я просто работал, был киномехаником, но кто я теперь? Сейчас у всех такие вопросы, и ни у кого нет на них ответа. Даже у этой скотины, которого зовут Джоуи Дрю. Он нас превратил в таких, он, только он и он. Я его виню в этом и буду винить.       Я проснулся, то есть как проснулся? Я ожил. Да, именно, я ожил. Вокруг была тьма, просто тьма. У меня болела голова. Нет, не одна голова — всё болело, только голова сильнее всего.       Я осмотрелся и пошёл искать рубильник. Глаза привыкли к темноте. И вскоре я его нашёл. Я дёрнул за рычаг, и повсюду включился свет. Хоть меня и ослепило, я был безумно рад.       Снова осмотревшись, я понял, что нахожусь в театре и стою на сцене, а передо мной несколько рядов кресел и Чернильная Машина. Я знал, что Джоуи хочет что-то создать, кого-то живого, но я не знал кого. Или не помнил. Мысли путались, было плохо.       И тут я заметил что-то в углу сцены. Я стремительно пошёл туда. Это была… рука? Чья-то оторванная рука. Она была окутана чернилами. Стоп, чернила…       Я взглянул на себя и увидел, что весь в чернилах. Как это получилось? Не знаю, но определённо надо их отмыть.       Я искал тряпку, но её нигде не было. И тут я заметил лестницу, ведущую наверх.       Пробежавшись по ней взглядом, я дошёл до мостика, и тут увидел монстра без руки, всего в чернилах. Он смотрел на меня. Спокойно подошёл к лестнице и стал спускаться. Подойдя ко мне, незнакомец спросил: — Ты кто? Как тебя зовут? — Но… На… не помню. — Я тоже. Что-то на «Д». — А где твоя рука? — В заднице. Если честно, не знаю. — А то не она? Человек повернулся и сказал: — Она! — А почему она там, а не у тебя, где должна быть? — Не знаю. — Тебе не больно? — Нет. Он подошёл к руке и сказал: — Ты уже не моя. Если я вижу тебя на полу, а не в суставе, значит, ты больше не моя рука. — Ты уверен? Ты правда хочешь бросить её здесь? — Да. — Тогда пошли.       Мы забрались по лестнице на подвесном мостике, прошли по нему и оказались у незаметного прохода, закрытого снаружи коробками. Мы с лёгкостью раскидали их и попали в маленькую комнату с закрытой на ключ дверью.       Вдруг за ней послышались голоса. Мы обосрались от страха, но увидели вентиляционную шахту и забрались туда. Даже не посмотрев на тех, кто зашёл в комнату, мы уползли по вентиляции.       Ползли долго, но в конце концов нашли маленькую комнату, тоже запертую, и залезли в неё. Видимо, рабочий ещё не пришёл. Хорошо, что в комнате был стул, мы припёрли им ручку двери.       Нам нечего было делать, и тогда мы решили лечь спать. Сон никогда не помешает. Мы бухнулись на пол и заснули.       Меня разбудили голоса за дверью и дёргающаяся ручка. В итоге через десять минут люди ушли, позабыв про эту комнату, а бывшему хозяину выделили новую. Я снова уснул.       Ни есть, ни в туалет, ни спать нам не хотелось, но мы всё равно спали. Жизнь была скучная.       Однажды я проснулся от топота бегающих по этой студии людей. Я не понимал, что происходит, и тут за дверью сказали: «Надо убегать, чернила затопят тут всё!». Я всё понял: прорвало трубы, нет, много труб! Надо убегать. Я пытался разбудить моего друга, но он не просыпался. «Прости меня.»       Я залез в вентиляцию, я кинул его — так было нужно. Я искал шахту, ведущую вверх, и вскоре смог её найти. Через пять минут я дополз до горизонтальной шахты. После ещё трёхминутного ползанья, я услышал треск металла. Надо мной хочет прорваться труба, точнее, над вентиляцией, в которой я ползу. Треск!       На меня полился поток чернил. Мне было и больно, и хорошо одновременно, словно я принял дозу наркоты…       Я очнулся в вязких чернилах, внизу. Течение было настолько сильным, что сбросило меня волной вниз по вентиляции. Я вспомнил весь проделанный путь наверх и вздохнул. Второй раз я уже не смогу туда забраться по двум причинам: во-первых, вся шахта в скользких чернилах, во-вторых, я сам весь в этих чёрных чернилах. Они на меня как-то влияли.       Я решил вернуться к моему другу. Имени его я не знал, он же сам не помнил. Если честно, я тоже своего имени не помнил. Преодолев вентиляцию за минуту, я наткнулся на какую-то комнату. Вероятно, я полз по другому пути. Я залез в неё. В ней было много пустых баночек чернил, на стенах было много надписей. «Кто здесь вообще может жить?» — подумал я.       Я обыскал стол, ничего удивительного не было. Только в последнем ящике лежало много бумажек. И на верхней, которую я взял, было написано: —Дейв, —Норман, —Джейкоб. Меня зовут Норман, моего друга — Дейв, или, может, Джейкоб, он сказал, что его имя начинается на Д.       У меня было много вопросов, очень много. Но я понимал, надо найти моего друга. Я пополз по вентиляции и через десять минут добрался до нашей комнаты.       Взглянув в неё, я ужаснулся. В комнате стоял потерянный, весь в чернилах, с жёлтыми глазами, но самое главное: у него была рука. Она была какой-то ненастоящей, словно сделанной из чернил. Потерянный бился головой о стену, как ему не больно? Я понимал, что это мой друг превратился в такого, но отрицал это на подсознательном уровне. «Надо уходить отсюда!» — подумал я, повернулся и уполз.       Я один, мне никто не поможет. Надо искать друзей. Полдня, проведённые здесь, ничего не дали. В странствиях по вентиляционным шахтам прошло 5 дней. Только под утро 6 дня я кого-то встретил: — Эй, подожди! Стой!       Я заметил какое-то движение. В конце концов я поймал это существо. Это был волк. — Успокойся! — Рррррр! — Кто ты? — Рурур. — Это твоё имя? — Рур. — Ты не умеешь говорить? Конечно не умеешь, о чём я говорю? Стоп. Ты заменяешь согласные на Р, а гласные на У? — Ру.       Я подружился с Руруром и стал обучать его алфавиту. Через месяц он уже умел выговаривать гласные. — Так как тебя зовут? — Рорир. — Всё равно не понятно.       Ещё через неделю я его более-менее научил говорить. — Так как тебя зовут, Борис? — я знал его имя. Он написал его на полу. Я хотел проверить произношение. — Борррис. — Отдаёт «ррр». Ну да ничё.       Вдруг Борис схватил меня за руку и куда-то понёсся. Мы бежали долго и в итоге оказались в огромной пещере. Здесь было много потерянных, я ведь тоже считался потерянным. У меня были жёлтые глаза, весь я был в чернилах. Также было много искателей, но ни одного мясника. Почему?       И тут голос сверху начал: — Друзья, монстры! Нас кинули, бросили! Эти ублюдки ещё осознают, что не они нас кинули! Мы их выкинули! Джоуи Дрю — вот главный мудак в этой шайке! Генри тоже не лучше! Так вот, зачем я вас здесь собрал. Мы не должны страдать, мы должны жить как все люди! Построим нашу державу… — Что за фигню ты мелешь? — раздался голос из толпы. — Фигню?! Сам Бенди одобрил эту идею! — Да кто он такой, чтобы нам указывать?! Мы не рабы! — Ах вот как! Бенди, приди!       И тут свет замелькал, из стены вышел Бенди. Он был покрыт чернилами. Только улыбка, галстук-бабочка и перчатка виднелись. — О великий Бенди, эти люди… — Я всё слышал.       И тут погас свет. Были слышны крики, но я только отошёл. Даже не подумал им помочь.       Свет вновь включился. Вокруг было немного искателей и потерянных. Выжили только те, кто молчали. По всей комнате было много чернил. Это остатки тех людей. — Теперь вы видите мощь Бенди? — Даааааа! Слава Бенди! — Так вот. Мы хотим построть страну и столицу в ней! Потерград — вот как будет называться столица, которая будет находиться прямо здесь! Страна же — Бендия! Завтра начинаем строить.       Я заметил грустного массивного искателя. Я подошёл к нему и спросил: — У тебя погиб друг? — Можно сказать и так. Вон тот человек был моим другом, и он стал таким. — Не позавидуешь. — Эх. — Так как тебя зовут? — Джек Фейн. — Ты помнишь своё имя?! — Я его нашёл записанным на стене. А тебя как? — Норман. — Давай восстанем? — Ты серьёзно? — Да. — Ты видел, что сделал Бенди с восставшими? — Да, видел. — Если ты поступаешь осознанно, то я с тобой. И ещё надо набрать помощников. И план. Нужно придумать план.       Через день уже ставили сваи. Вообще, кто он такой — этот человек? Он стоял в тени. Внешности я его не видел. План придумал ужасный. Кто вообще будет строить здесь город потерянных, столицу Бендии? Одни идиоты! Хоть надо и всем приходить на строительство этого тупого города, я не пришёл.       Я с Джеком придумывал план побега из этой студии. В слова Сэмми я не верил. Он нас не освободит, нас никто не освободит, только мы сами. Но я понимал, в Сэмми вселилась частичка Бенди, и он ему поклоняется. У него такая природа.       Мы нашли одного помощника. Он был весёлый, азартный. Только вот он не помнил своего имени. Мы назвали его Портер. Ещё у него была какая-то способность, что-то вроде рывка, но он нам никогда её не показывал. Только говорил: «Увидите, как эта способность работает в бою.» — вот и всё. Стоп, у нас будет с кем-то бой?!       К вечеру план был придуман. Он был короток, но эффективен. Надеюсь, эффективен. Утром Портер подгоняет лодочку к берегу. Пока все спят, мы садимся в неё, переправляемся через чернильную реку и, выйдя на другом берегу, ищем лифт. Когда находим, заходим в него и поднимаемся на первый этаж с минус тридцать седьмого. Если лифт не работает, поднимаемся по лестнице. На первом этаже находим выход, и всё, мы свободны.       Перед осуществлением плана я спросил у Портера: — А ты не видел Бориса? — Кого? — Ну, волка в комбинезоне? — Видел. Он привёл тебя на собрание и убежал. — Почему? — Наверное, подумал, что собрание для потерянных. На самом деле собрание для жителей этой студии. — А, понятно. Жаль.       Портер ушёл. Через пять минут мы сели в лодку, затем проехались на лифте и уже направлялись к выходу. Всё шло как по маслу.       Но тут из-за угла вышёл Семми: — Хотели сбежать? — Да! — смело ответил Джек. — Вы хотели сбежать, совсем как те ублюдки! Бенди, приди, явись, убей их!       Тут Портер схватил нас за руки и скакнул вперёд на пять метров. — Бежим! — воскликнул он. — Молодец! — сказал я.       Мы неслись по коридору, а за нами гнался Бенди. И тут Джек споткнулся и остался позади нас. — Нет! — вскрикнул я. — Бежим! Он мёртв. Всё. — Ладно…       Мы завернули за угол и прыгнули в вентиляцию. В вентиляции было два пути. К выходу и назад. — Пошли, спасём Джека. — прошептал я. — Нет. Помнишь план? Выход. — Давай ты на выход, а я спасу Джека. — Ок. Ладно.       Он уполз к выходу, а я — назад к Джеку. В коридоре он лежал один. Я выполз из вентиляции, потащил его за ноги. И тут… — Рррррррр! — Аааааааа! — вскрикнул я.       Меня вырубил Бенди. Вот и всё.

***

      Я очнулся в большой комнате, привязанный к балке. В комнате никого не было, только я. Тут из двери в правой стене вышел Сэмми и заговорил: — Джека я уже наказал. Я лишил его рассудка. — Ты монстр, гнида. Он был твоим другом! — Да, был. Я не хотел его превращать в такой кусок чернил, как сейчас, но превратил. Мне приказал Бенди. — Да кто он такой, чтобы кому-то приказывать! — Ты оскорбил Бенди! Я превращу тебя с особой жестокостью! — Стоп, подожди, постой, прости! — и меня снова что-то вырубило, словно на меня пролился поток чернил. Да что я вру, он на меня и пролился.       Мне приснился сон. Удивительно, но сны мне никогда не снились. Но сейчас он мне приснился. Сон. Точнее, видение. Словно мне не снилось, а виделось. Свет, мне привиделся луч света, ослепляющий меня. Я отплыл в видении от луча света и увидел, что он исходил из проектора. Я подплыл к проектору, но вдруг он взлетел ко мне на голову и стал вместо неё. 'Голова-проектор' — что за фигня? Давай, снимайся! Я дёргал за свою голову-проектор, но тот не снимался. Странно.       И вдруг я проснулся в той же комнате, но уже развязанный. Я видел как-то по другому, голова стала тяжелее, из глаз исходил свет. Я подошёл к блестящей луже чернил и ахнул. Вместо головы у меня был проектор, такой же, как и во сне. К проектору тянулись провода, выходящие прямо из меня. В середине тела была ещё какая-то штука. — В кого я превратился? Нет, так не должно было случиться! Нет… — Тоже печалишься? — с порога послышался женский голос. Я обернулся и увидел Алису, только немного другую. — Алиса? — Искажённая Алиса. Так правильнее. — Но кто тебя исказил? — Чернила. Джоуи. Бенди. Все они. — А меня — Сэмми. — Тебя таким сделали тоже они, ну и Сэмми. — Ну да, логично. Все они. — Всем нам сейчас плохо. Да, Прожекторист? — Я Норман. Норман Полк. — Прожекторист. Норман — это человек. Ты Прожекторист.       Я подошёл к Искажённой Алисе и ударил ей в живот. Откашливаясь, она нагнулась. Я воспользовался моментом и дал ей коленом по лицу. — Норман! — раздражённо произнёс я. — Кхе, кхе. — она сплюнула кровью.       Я немного прошёлся и вышел к лифту. Посмотрев на кнопки лифта, я увидел лишь эти: К, Р, 11, 9 и 14. Я нажал на 14. Не знаю, почему, просто захотелось. Вскоре я вышел из лифта, спустился по двум лестницам и оказался в чернильном озере. Я здесь остался, мне тут понравилось.       Шли минуты, часы, дни, недели, месяца, годы. Мне становилось всё хуже и хуже. И вот, через пять лет я стал каким-то другим. Словно Прожекторист забрал моё тело, стал управлять им, а я просто наблюдал, что происходит. И так прошло ещё двадцать пять лет. Но вот цепи лифта затрещали, решётки задвигались, пол заскрипел. Я увидел человека. Знакомого. Генри? Что ты здесь делаешь?       И вдруг я увидел огонь и пули. Услышал выстрелы. Прожекторист свалился, и мы оба уснули, я и Прожекторист.       Очнувшись, я понял, что Генри нас вырубил автоматом. Прожекторист куда-то пошёл, и через полчаса мы оказались у двух поездов. Зачем? А пофиг. У Прожекториста свой разум.       Вдруг кто-то дёрнул рычаг. Прожекторист заорал и побежал за этим человеком. Это был Генри. Так я и думал. Мы поднялись на второй этаж. Тут свет выключился, а я мгновенно уснул. И тут же проснулся перед Генри, который в это время поднимался по лестнице. Прожекторист, естественно, погнался за ним. Генри спрятался в кабинку, а Прожекторист протянул свою руку к дверце. Хотел достать Генри.       И тут появился Бенди. Он напал на меня. Пара ударов, и Бенди держит меня в воздухе за проектор. Прожекторист трясся, а я боялся. Треск! Мне и Прожектористу оторвали головы. Всё, дальше я ничего не знаю.       Кем я стал? В кого я превратился? В кого все мы превратились? Я просто работал, был киномехаником, но кто я теперь? Сейчас у всех такие вопросы, и ни у кого нет на них ответа. Даже у этой скотины, которого зовут Джоуи Дрю. Он нас превратил в таких, он, только он и он. Я его виню в этом и буду винить.