🎄♥️
Апо никогда не верил в любовь с первого взгляда. Он прожил 28 лет и знал, что за каждыми отношениями лежит бесчисленное количество гребаной работы. Что для того, чтобы начать испытывать чувства к новому человеку в его жизни, Апо нужно было узнать его биографию, послушать его плейлист, побывать в его квартире, и если после всего этого он не успеет разочароваться в новом мужчине, расспросить знакомых о его бывших. Последнее всегда стремительно приводило его к разочарованию, после чего всякие отношения в его жизни заканчивались крахом. Когда его друзья встречали своих половинок, болтая о том, что они поняли, что это «то самое», как только увидели друг друга, Апо скептически улыбался и кивал, поздравляя приятелей с тем, что для него самого было сказкой. Каждый год в канун Рождества он одиноко запирался в своей одинокой квартире и смотрел романтические фильмы о том, как двое людей, предназначенных друг другу судьбой, встречались при случайных обстоятельствах и влюблялись друг в друга за одну волшебную рождественскую ночь. Будучи два часа назад просто незнакомцами, в конце фильма они уже целовались под пушистым снегом, яркими огнями города и песней о том, как звенят чертовы бубенцы. Это Рождество ничем не отличалось от прошлых. Апо натянул брюки, оставил несколько пуговиц рубашки призывно расстегнутыми, при этом надевая свою самую антисексуальную кофту, чтобы ни один ублюдок на свете не смог подумать, что он вышел из дома в поисках партнера для праздника. Весь его вид буквально кричал: «Любовь отстой, и если ты хочешь меня, сначала напиши эссе в 500 слов о том, почему ты не собираешься разбить мне сердце». Все, чего Апо хотел, — это купить целую тонну десертов, чтобы скрасить просмотр нового трагического рождественского фильма, который, он знал, кончался смертью главного героя или чем-то вроде того. Ему нужно было заедать чем-то свои горькие слёзы. Поход в торговый центр занял у него около получаса. Апо никуда не спешил, разглядывая развешанные на зданиях огоньки, рождественские билборды и людей на улицах, которые уже начали отмечать этот прекрасный праздник. Он улыбался, смотря на все это, и заставлял себя думать, что его жизнь не так уж плоха, а он не так уж и одинок, пока у него есть целый мир перед глазами и столько чужих сердец вокруг. Уже заходя в здание торгового центра Апо думал о том, когда в последний раз отмечал этот день со своей семьей, понимая, что это было задолго до того, как он разочаровался во всем на свете. Подходя к длинному эскалатору, ведущему на верхние этажи и горящему красно-зелёными огнями развешанных по периметру шаров, он бегло пролистнул сторис друзей, которые уже собрались со своими семьями, что начать праздновать. Это в очередной раз напомнило ему о том, сколько лет они с родителями не поздравляли друг друга с Рождеством. Апо не знал, что вдруг заставило его оторвать глаза от телефона, но когда он поднял голову, то его взгляд словно магнитом притянул к себе мужчина, двигающийся ему навстречу на эскалаторе вниз. Высокий, темноволосый и статный, в яркой желтой рубашке и окружённый сказочными рождественскими огнями, он отчего-то показался видением, прекрасным сном, в котором Апо на несколько коротких мгновений утонул во взгляде напротив. И в этот момент этот волшебный мужчина улыбнулся ему широкой, искренней улыбкой, и Апо почувствовал, что он падает. Оказалось, что любовь с первого взгляда ощущалась как падение с огромной высоты, как прыжок в воду с криком и осознанием, что ты по-настоящему, действительно летишь. Любовь с первого взгляда ощущалась как возвращение домой, в место, о котором ты никогда не знал, хотя оно было тебе очень нужно. Она ощущалась как все, что ему когда-либо было необходимо, чтобы почувствовать себя живым. И когда Апо уже успел испугаться, что мужчина проедет мимо, продолжив свой путь вниз, тот развернулся к нему, устремляясь против движения эскалатора, все также продолжая ярко улыбаться. — Хей, постой, — на бегу позвал он, иногда перепрыгивая через широкие ступеньки, чтобы поспевать за Апо. — Я-я Майл… Апо был так сильно растерян, как, наверное, никогда в своей жизни. После пережитого секунды назад падения Апо не знал, что ему делать. Он глупо и смущенно улыбнулся в ответ, смотря на то, как мужчина перед ним старался догнать его, пока идиотская стремительная машина пыталась помешать ему в этом. — Я По, — громко ответил он, тут же предостерегая, когда мужчина чуть не запнулся. — Прошу, аккуратнее… — Все в порядке, — хохотнул Майл, слегка запыхавшись, но до конца подъёма оставались считанные ступеньки и опасность была уже позади. Когда Апо сошёл с эскалатора, этот яркий и светлый мужчина наконец догнал его, упираясь ладонями в колени и стараясь перевести дыхание. — Что это сейчас было? — не мог не подшутить на ним Апо, заинтересованно разглядывая его. — Ты что-хух, никогда не смотрел мелодрамы? — улыбка Майла осветила его ярче, чем все сказочные огни мира. — Если ты встретил кого-то в Рождество, это точно будет твоей настоящей любовью. В этот момент Апо вспомнил и о мелодрамах, и о том, как он ненавидит всю эту чушь про любовь с первого взгляда и поцелуи под рождественские песни, и о своей нелепой кофте с оленёнком, да и вообще обо всем, что-когда либо терзало его. Он смотрел в большие тёплые глаза Майла, думая о том, что он не обязан плакать над трагической смертью главного героя в одиночку. А десерты гораздо приятнее разделить на двоих.***
Говоря о том, почему Апо никогда не бросался с головой в новые отношения и вообще старался оградить себя от всяких новых чувств, важно было упомянуть, что его сердце всегда было исключительно хрупким. К сожалению или к счастью, Апо никогда не был тем, кто влюблялся первым, но в конце всегда оставался тем, кто влюблялся сильнее. Парадокс этого заключался в том, что чем яростнее он защищал свои чувства от других людей, тем легче те пробивались через его защиту, затягивая его с головой, а затем, уходя, оставляли в его душе дыру такую огромную, что приходилось ждать годы, чтобы наконец полегчало. Буквально каждый раз попадаясь на это дерьмо, Апо решил, что ему абсолютно не суждено когда-нибудь обрести более или менее приемлемые отношения, поставив крест на мечте о собственном доме, огромной рождественской елке, глинтвейне у камина под волшебную мелодию и поцелуе с любимым человеком в полночь. Именно поэтому встреча с Майлом свалилась на него, как снег на голову, как бы глупо это ни звучало для места, где люди в разгар зимы умирали от жары в +35C. Если бы родители Апо узнали, что он вот так просто привёл в свою квартиру первого встречного, не узнав ни его фамилии, ни адреса, да в общем-то ничего, кроме того, что у того была аллергия на арахис, они тут же отреклись бы от него навсегда. Его воспитывали разумным и осторожным, но, очевидно, где-то что-то пошло не так, и теперь Апо впускал нового знакомого в дом без тени сомнения и с едва смущенной улыбкой на лице. Ну, по крайней мере они не взяли арахисовые пирожные. — Прости, у меня немного не убрано, — закопошился Апо, стоило им только переступить порог, потому что понял, что все вокруг буквально вопит о беспорядке. — Ничего страшного, все прекрасно. Но если позволишь, мне все-таки интересно, что это? — спросил Майл, только что увлечённо осматривающий его квартиру, а теперь с удивленным лицом тычущий пальцем в стоящий на столе среднего размера фикус, нелепо одетый в праздничные игрушки и обвешанный желтыми огоньками. — Елка, — ответил Апо так, будто это была самая очевидная вещь на свете. Он всегда знал, что был странным, но сейчас его куда больше волновали валяющиеся на диване коробки из-под карри, которые нужно было выбросить прежде, чем этот невероятный мужчина сбежит от него куда подальше. — Неужели? — хохотнул Майл, подходя к фикусу и задорно играясь с милыми маленькими снеговичками, развешанными на нем. — Ну, я не ждал гостей, — пожал плечами Апо, засматриваясь на красивый профиль мужчины. — А мне самому этого, вроде как, достаточно. Майл в ответ посмотрел на него долгим задумчивым взглядом, в котором было столько разных эмоций, что Апо так и не смог разобраться, что этот взгляд на самом деле значил. — С кем же ты собирался встречать Рождество? — глубокий, мягкий голос Майла обволакивал его, проникая через поры куда-то под кожу, где концентрировался в небольшой тёплый шар света где-то в районе груди. — Один, — тихо ответил Апо. — Рождественские мелодрамы, забыл? На несколько секунд между ними повисла тишина, но было сложно сказать, была ли она уютной и приятной, или отстойной и неловкой, но потом Майл снова улыбнулся своей широкой улыбкой и все сомнения Апо улетучились в одно мгновение. — Конечно нет. Тащи свои пижамы с оленями. До полуночи оставалось ещё около четырёх часов, когда они оба переоделись в забавные рождественские пижамы (Апо в красную, а Майл в зелёную), выключили свет и начали смотреть «Рождество на двоих» — тот самый трагический фильм, о котором Апо грезил уже вторую неделю. Сначала присутствие Майла рядом с ним на диване казалось странным. Апо все никак не мог справиться с зудящим на языке желанием спросить, почему Майл решил провести Рождество, поедая десерты на диване незнакомого парня, а не в кругу семьи, рассовывая подарки в носки или чем там обычно занимались нормальные люди. Но, ограничившись редкими подозрительными взглядами в его сторону, Апо решил благоразумно не задавать вопросы, ответы на которые могли бы заставить мужчину передумать. — Она пьёт, да? — вместо этого спросил Апо, заедая вопрос сладким имбирным пряником в форме Санты. — Думаю да, — кивнул в ответ Майл, который потягивал шоколадный молочный коктейль с кучей разноцветных вафельных шариков, рассыпанных сверху. После нескольких минут тишины, которую разбавляли лишь звуки фильма и легкое чавканье уплетающего сладости Апо, снова раздался его вопрос. — Почему она пьёт? — Я не знаю, — пожал плечами Майл, подтверждая свои слова. — Наверное, мы узнаем это ближе к концу фильма. — Ты же знаешь, что главный герой на самом деле мёртв? Майл закатил глаза, отламывая кусочек от ещё одного пряника и бросая им в Апо. — Нет, но спасибо, что сказал. — Ты только что лишил этого пряничного человечка ноги! — в притворном ужасе завопил тот. — Так бессердечно… — Не хуже, чем спойлерить концовки, — пробубнил Майл, снова утыкаясь в свой коктейль, но пряча за ним улыбку. — Я же сказал, что собираюсь рыдать, как никогда в жизни, — пожал плечами Апо, возвращаясь к десерту. — Ты должен был догадаться. — Я думал, что трагичная концовка означает, что они не останутся вместе, — ответил Майл. — Кто вообще снимает рождественские фильмы о смерти? — Во-первых, это фильм не о смерти, — засмеялся Апо, хватаясь за свой коктейль и пробуя его на вкус. Клубника с бананом, его любимый. — А во-вторых, для тебя что, трагедия – это не остаться вместе? Как насчёт, не знаю, рака или, может быть, измены? Иногда расставание – это то ещё чертово благо. И не стоит говорить, что под этим он имел в виду десятки своих несостоявшихся отношений. — Я думаю, — задумчиво начал Майл, внимательно следя за происходящим на экране. — Что если тебе посчастливилось отыскать свою любовь, то прожить жизнь вдали от этого человека – это действительно трагедия. Я предпочёл бы пройти через рак и уж точно никогда не променял бы это на бессмысленный секс, ведь главное — это оставаться вместе. Настоящая любовь способна преодолеть все. — Ты странный, ты в курсе? — усмехнулся Апо, рассматривая Майла и чувствуя, как маленький тёплый шарик в его груди начинает разрастаться и греть его сильнее, чем прежде. Наконец оторвав взгляд от экрана, Майл посмотрел ему в глаза и улыбнулся, подёргав бровями. — А ты нет? У тебя долбанный фикус наряжен, как елка, а мы в пижамах с оленями смотрим фильм о смерти, — размахивая руками, он указал на телевизор, где шел фильм, за событиями которого они оба уже перестали следить. — Думаю, мы оба слегка не в себе: ты хочешь делать что-то дурацкое и милое, а я просто соглашаюсь на это. Мы идеально подходим друг другу. Растерянно разглядывая свой сияющий маленькими огоньками фикус, Апо почувствовал, как краснеют его щеки и как губы растягиваются в маленькой счастливой улыбке. — Этот фильм не о смерти, — пробубнил он, отламывая вторую ножку пряничного человечка и бросая ей в Майла. И на несколько мгновений тишина квартиры потонула в звуках звонкого смеха обоих.***
— Ну все, все, вытри слезки… Не плачь, прошу тебя. Если бы вас спросили, что самое идиотское произошло с вами в этом году, что бы вы ответили? Хотя знаете, не важно. Вряд ли это может быть хуже, чем рыдать из-за трагической концовки фильма на плече у парня, которого ты только что встретил. Доброго, милого, замечательного парня, который теперь тонул в твоих соплях, с обеспокоенным лицом подавая тебе салфетки одну за другой и нежно гладя по голове, потому что у тебя, видите ли, разбито сердце. Будет поистине чудом, если после всего этого этот парень захочет увидеть тебя во второй раз. — Тш-ш, ну же, По. Ведь все кончилось хорошо, разве нет? Неистово шмыгая носом, Апо принял очередную салфетку, чувствуя, как новая волна эмоций сбивает его с ног. — Что хорошего в том, что она осталась одинокой и несчастной?!! — Кто сказал, что она несчастна? — осторожно начал спор Майл, уже зная, что это бессмысленно. Его прошлая попытка и так привела к тому, что Апо не мог успокоиться более чем десять долбанных минут. — Она улыбалась, ты же видел… — Но они не остались вместе! — активно вытирая слёзы с щёк, продолжал вопить Апо. Его эмоциональный диапазон был иногда излишне широк, и мало кто по-настоящему мог выдержать это. — Формально они и не были вместе, — скептически заметил Майл, тут же получая в ответ закатанные глаза напротив. — Смысл фильма был вовсе не в парне, а в том, чтобы научиться ценить жизнь, понимаешь? — Д-да, но…, — на самом деле Апо нечего было этому противопоставить. Он знал, что этот фильм вытащит из него душу и разорвёт ее на тысячи маленьких кусочков, но в свое оправдание он мог с уверенностью заявить, что собирался страдать в одиночестве и совершенно не планировал, что у него под боком окажется утешитель. Очень красивый утешитель, прижимающий Апо к своей широкой груди и ласково перебирающий его волосы в попытке привести его несчастную тушку в чувство. — Я ужасен, да? Слегка отодвигаясь от Майла, он посмотрел на него полными жалости к себе, покрасневшими глазами. Апо ожидал, что тот посмеётся над ним, скажет, что он странный, что для него это слишком, и их волшебная рождественская сказка закончится, так и не успев толком начаться, но вместо это Майл только тепло улыбнулся и бережно убрал маленькую спадающую ему на лоб прядь волос. — Нет, — сказал он, заставляя Апо чувствовать, как все больше увеличивается шарик света в его груди, родившийся там с самого первого его взгляда на этого мужчину. — Ты прекрасен. На несколько мгновений между ними снова повисла та самая волшебная тишина, которая ранее уже заставила Апо поступится своими принципами и позволить Майлу составить ему компанию, несмотря на то, как сильно Апо презирал всякую возможность этого прежде. И теперь, когда магия момента снова начала действовать на них обоих, заставляя Апо тонуть во взгляде напротив, он искренне и беспечно готов был послать к черту и все свои протесты, касающиеся рождественских поцелуев. И теперь все его существо забилось в нетерпении, как птица в клетке, в трепетном ожидании поцелуя. Их фигуры освещал лишь свет экрана телевизора и маленькие огоньки, развешанные на фикусе, Майл держал его в свои руках, и Апо готов был раствориться в этом моменте, окончательно доверяясь судьбе и наплевав на то, что жизнь не может быть настолько простой и понятной. Но стоило только Майлу наклониться чуть ближе, оставляя между их губами лишь томительное, тягучее напряжение, как неожиданно громкой трелью зазвонил его телефон в кармане брюк, что были аккуратно развешаны на стоящем неподалёку кресле. Момент был разрушен, и Майл, смущенно отодвигаясь и прося прощения, вынужден был подняться с дивана, чтобы ответить на звонок. Апо не возражал, когда мужчина скрылся на пороге его миниатюрной кухни, чтобы сохранить приватность разговора. В конце концов, они совершенно не знали друг друга и Майл не был обязан посвящать его в тонкости своей личной жизни. Но, несмотря на это, Апо ничего не смог поделать, найдя тысячу и одну причину, чтобы оказаться как можно ближе к кухне так, чтобы услышать хоть слово из беседы. Он оправдывал себя тем, что имел право знать, если у его «настоящей рождественской любви» на самом деле были жена и трое детей. Боже, какая глупость. Он просто жалок… — Нет, я не…, — донеслись до Апо обрывки приглушенного голоса Майла. — Я не могу приехать сейчас… Встретил кое-кого… Лишь спустя несколько секунд Апо осознал, что задержал дыхание, страшась услышать что-то, что заставит его разочароваться в Майле. И какая-то часть его хотела этого, потому что Апо слишком привык к одиночеству и к тому, чтобы держать мужчин-однодневок, коими он привык их считать, как можно дальше от своих личных границ. Но другая его часть молила Майла оказаться тем искренним и настоящим человеком, которым он казался. Тем, кто наплевал на все свои планы, чтобы смотреть с ним фильмы о смерти в Рождество, и тем, кто после мягко и бережно вытирал его слёзы. — Я не знаю, мне очень жаль…, — снова проговорил Майл, извиняясь перед кем-то на другом конце телефонной трубки. — Помню, что обещал… Часть из того, что сказал Майл дальше, потонула в чувстве вины, которое Апо испытал, когда понял, что на самом деле Майл не был парнем, который просто слонялся по торговому центру в канун Рождества. У него была жизнь, были свои дела, наверняка где-то там его ждали семья или друзья, которых он не имел права предавать ради случайного незнакомца, каким бы он ни был романтичным идиотом, верящим, что у них случилась любовь с первого взгляда. Глубоко вздохнув, Апо заставил себя примириться с мыслью, что он должен позволить Майлу уйти. Никто не заслуживает провести такой замечательный, светлый праздник в темноте и беспорядке его маленькой квартиры, где был только он, погрязший в своём одиночестве. Тем более этого не заслуживал Майл. Когда телефонный разговор мужчины подошёл к концу и он вернулся в комнату, Апо уже ждал его там. Майл выглядел виноватым, а его скорбное выражение лица говорило громче всяких слов о том, как ему жаль за все, что он собирался сказать дальше. — Тебе нужно идти? — облегчил его задачу Апо, выдавливая из себя улыбку. — Да, я…, — неловко замявшись, Майл потёр шею ладонью, кажется, пытаясь собрать свои мысли в слова. Он был так красив в приглушенном свете комнаты, что Апо на мгновение потерялся в нем. — Понимаешь, моя семья приехала в Бангкок в этом году, чтобы мы могли встретить Рождество и побыть вместе в праздники. В последнее время я был очень занят и у меня не было времени, чтобы самому съездить домой, так что… — Ничего страшного, — перебил его Апо, в глубине души, там, за фальшивой улыбкой, наступая ногой на маленький шарик света в груди и топча его. — Я все понимаю, ты мне ничего не должен. Смерив его долгим, полным тоски и вины взглядом, Майл вдруг сделал несколько смелых шагов вперёд, неожиданно быстро вторгаясь в личное пространство Апо и мягко сжимая его плечи в ладонях. — Послушай, я знаю, что это может быть слишком для тебя, но… Может быть, мы могли бы посмотреть ещё один фильм позже? До полуночи ещё целых два часа и если мы поедем сейчас, то… — Постой, что? Решив, что он ослышался или что его больной мозг понял намерения Майла превратно, он широко распахнул глаза, смотря на мужчину в неверии. — Поехали со мной, — попросил Майл. И то, что он именно просил, не поддавалось никаким сомнениям. Его голос был тихим и очень ласковым, а руки мягко поглаживали плечи Апо, слегка сжимая. — Пожалуйста, По. — С тобой в смысле… К твоей семье? Сейчас? — растерянный, Апо не знал, что сказать или сделать, чтобы понять, какого черта происходило и что ему предполагалось с этим делать. В этот момент та его часть, которая хотела разочароваться в Майле, чтобы оттолкнуть его прежде, чем тот оттолкнёт его, вопила в гребаный рупор, что эта просьба — худшее, на что Апо мог согласиться в жизни. — Да, — кивнул Майл, и огонёк надежды, который вспыхнул в его глазах, когда он понял, что Апо находится буквально в шаге от того, чтобы согласиться, был ярче и красивее тысяч рождественских огней, которые когда-либо видел мир. Придавленный и покорёженный маленький шарик света в груди мягко замерцал, вновь согревая Апо своим теплом.***
Один из самых важных уроков, которые Апо вынес для себя в это Рождество, — это «ужесточи своё сердце прежде, чем высокий и до безобразия красивый мужчина собьёт тебя с пути и заставит нарушить все твои жизненные принципы и моральные устои». По-существу, у Апо было не так уж много этих самых принципов. Во-первых, никогда не открывать душу первому встречному, даже если ты пьян. Даже если ты очень, очень пьян. С Майлом же этот принцип полетел к черту, и Апо буквально с ноги открыл для совершенно чужого человека дверь в свою душу, а если бы точнее, в свою квартиру, любезно предложив ему присесть и даже обосноваться там. Во-вторых, никогда не показывать свою слабость. Майл с успехом заставил его нарушить и этот принцип, не менее получаса нянчившись с ним и стараясь уговорить его перестать заливать слезами оставшееся у Апо чувство собственного достоинства. Справедливости ради, Апо заметил про себя, что даже мужчинам разрешалось плакать, если дело касалось мелодрамы о несчастной любви. Ну так, на всякий случай. И, в-третьих, никогда, никогда-никогда-никогда не вставать на коньки. Если бы Апо знал, что предложение Майла отпраздновать Рождество вместе включало в себя и этот очевидно посланный ко всем чертям третий пункт, он ни за что не согласился бы на все это. Но, будучи абсолютно неспособным отказать ласковой улыбке Майла и его бархатному голосу, убеждавшему, что все будет в порядке, Апо теперь стоял посреди огромного куска льда с трясущимися коленями и с ужасом в глазах смотрел в довольные глаза напротив. — Давай же, попробуй. Я держу тебя, — твердил Майл, стараясь заставить его пошевелиться, но Апо мог только отчаянно хвататься за протянутые к нему широкие ладони и думать о том, как сильно он облажался. — Ну же, По, двигайся ко мне. — Я не могу, — в ужасе замотал головой он. — Я боюсь упасть! — Ты не упадёшь, все будет нормально… — Тогда мне говорили то же самое!! Когда ему было восемь, родители Апо часто водили его на каток зимой, чтобы ребёнок мог более глубоко проникнуться атмосферой наступающего Рождества. И в один из таких походов с ним, ещё совсем крохотным и неспособным постоять за себя, случилось ужасное — более старшие и взрослые мальчишки из его школы, случайно оказавшиеся там по стечению обстоятельств, начали издеваться над ним, толкая и сбивая с ног, так что Апо упал на лёд так сильно, что сломал себе руку и уже не смог самостоятельно подняться, чтобы позвать на помощь. Он провёл целый месяц в больнице, потому что перелом был очень тяжелым, и это был худший месяц в его жизни. Тогда он поклялся себе, что его нога больше никогда в жизни не ступит на этот чертов каток. И теперь, возвращаясь к воспоминаниям о своём детстве, Апо не мог избавиться от ужасного предчувствия и фантомной боли прошлых травм. — Просто доверься мне, хорошо? — смиренно ждал его Майл, пока сам По сражался со своими внутренними демонами где-то глубоко в себе. Майл уже слышал эту скорбную повесть о сломанной руке и клятве на всю жизнь, но он считал, что с его помощью Апо сможет преодолеть свой страх, а воспоминания о том дне перестанут терзать его. — Я… не знаю, — растеряно ответил Апо, чувствуя жар ладоней Майла, в которых тонули его собственные. Этот мужчина напротив просил его о доверии, но разве они не только что встретились? Разве они не были друг для друга никем? И все же бессознательная часть Апо, та, которая теперь обреталась где-то в районе его легких в форме чего-то светящегося и круглого, твердила, что Майл достаточно доверился ему, чтобы привести к своей семье в Рождество. А семья Майла так тепло приняла его… — Ладно, — сдался он, чувствуя, как от страха в нем закипает кровь и как потеют ладони, несмотря на идущий от льда холод. — Но моя безопасность под твоей ответственностью! Если что-то пойдёт не так, то… — Все будет в порядке, — тихо проговорил Майл, оказавшись в одно мгновение в опасной близости к Апо и улыбаясь ему широкой улыбкой. — Я обещаю.***
Майл оказался более чем хорош в исполнении своих обещаний. Он крепко держал мелко дрожащие руки Апо все время, пока тот не начал чувствовать себя более уверенно, и не отпускал его даже тогда, когда ему нужны были обе руки, чтобы заказать для них горячий глинтвейн. Все пространство катка было объято яркими жёлтыми огнями, из колонок повсюду доносились звуки самых лучших рождественских песен, а имитация снега из прожекторов казалась такой реальной, что на несколько мгновений Апо словно очутился в Нью-Йорском Центральном парке. Майл превосходно катался, и Апо рядом с ним чувствовал себя нелепым маленьким котёнком, обутым в четыре крохотных ботиночка и не понимающим, что ему теперь с этим делать. Все, что он в итоге делал, — это крепко держался за Майла, пока они катались, и наслаждался каждым волшебным моментом происходящего между ними. — Итак, — решил он вдруг заговорить и получше узнать своего спутника. — Ты уже был в моем доме, вытирал мои слёзы и видел, как я совсем не элегантно объедался пирожными. Думаю, самое время для меня узнать, кто ты, черт возьми, такой. — По-о-о, — засмеялся Майл, переплетая их пальцы и разворачиваясь лицом к Апо, чтобы теперь он мог двигаться спиной вперёд. — Что ты хочешь знать обо мне? — Не знаю, — на мгновение задумался Апо. Как насчёт «все»? — Например… Чем ты занимаешься? Обернувшись, Майл убедился, что ничего не помешает его движению, а затем снова вернул свой взгляд Апо. — У моей семьи большой бизнес в Каласине: торговый центр, отели, больницы. Всего понемногу, но работы полно. — Значит, ты не живешь в Бангкоке? — спросил Апо, чувствуя, с какой скоростью разочарование комом скапливается в горле. Если Майл живет вдали от него, то все это определенно не кончится ничем хорошим… — Я живу то здесь, то там, — пожал плечами Майл, но это позволило Апо почувствовать небольшую долю облегчения. — В основном я всегда здесь, но часто приходится наведываться туда, чтобы вести дела. — Так ты большой босс? — ухмыльнулся Апо, игриво закусывая губу. — Сексуально. — На самом деле не только, — слегка смущенно ответил Майл, наконец разворачиваясь и теперь двигаясь на одном уровне с Апо. — Я много занимаюсь музыкой. Играю на гитаре и стараюсь посвящать этому столько времени, сколько могу. — Оу… Я мог бы догадаться по твоим мозолистым пальцам, — снова ухмыльнулся По. — Но я подумал, что ты играешь на кое-чем другом хахахаха… Засмеявшись так, что у него подкосились ноги и он чуть было не упал, Апо успел решить, что его лицо неминуемо столкнётся с катком и его красота будет безвозвратно потеряна, когда его резко поймали крепкие руки, с легкостью поднимая и прижимая к себе. Когда их с Майлом взгляды встретились, казалось, что время на мгновение остановилось, потому что он смотрел на Апо так, словно тот был самым драгоценным сокровищем на свете, а не придурком, который только что пошутил про член. Это было… странно, но ощущалось до боли в груди потрясающе! — Ты прелесть, ты в курсе? — проговорил тёплым голосом Майл, убирая со лба Апо упавшие пряди и заставляя его щеки покрываться розовым румянцем. Прежде, чем Апо успел ответить что-то вразумительно и ещё раз вознести Майла на пьедестал, сбросив оттуда всех мужчин, которые когда-либо были там до него, он услышал, как все люди вокруг начали суетиться и кричать, хлопая, и поздравлять друг друга с наступающим Рождеством, утопая в объятиях близких или даже случайных знакомых. — До полуночи осталась всего минута, — объяснил Майл, осторожно придерживая Апо, чтобы он мог занять более удобное положение, но не выпуская из объятий. — Сделаем что-нибудь безумное? Апо смотрел в темные глубокие глаза напротив и не мог поверить в то, что чувствовал. Всю свою жизнь он отрицал, что любовь с первого взгляда существует, стараясь оградить себя от всякого, кто пытался заставить его что-то почувствовать раньше, чем он сам себе это позволит. Годами оберегая своё сердце, Апо так и не смог сохранить это цельным, а потому беречь то, что от него осталось, казалось невероятно важным. Но теперь, когда Майл держал его в своих объятиях, Апо понял, что до одури устал. Устал от одиночества, устал от неудач и от страхов, устал смотреть рождественские фильмы о любви и думать о том, что с ним никогда не случится ничего настолько же волшебного. Что он этого не заслуживает. Апо чувствовал, как маленький шарик света в его груди разрастался до размеров всего его существа, становясь огромным и грея его, словно солнце. Это чувство было прекрасно и он хотел, чтобы Майл тоже смог ощутить его, чтобы этот свет согревал их обоих. — Да, — уверенно ответил Апо, счастливо улыбаясь и получая такую же счастливую улыбку в ответ. И в совершенно бездумном, легком, свободном порыве он обнял Майла за шею, целуя его так, как не целовал никого ни разу за всю свою жизнь. И в это Рождество его поцелуи были слаще, чем в самом лучшем фильме о самой настоящей любви.