🎄♥️
Рождество всегда было самым любимым праздником в жизни Апо. С раннего детства он метался между ним и днями рождения, но, когда ему стукнуло целых 25 и те утратили свое прежнее очарование, начиная отсчитывать годы к наступлению скорого тридцатилетия, он с чистой совестью отдал предпочтение Рождеству с его сказочными огнями и желаниями, которые иногда сбываются. К сожалению, любовь Апо к волшебному празднику в большинстве своем смешивалась с тошнотворной тоской и одиночеством. И если по началу он метался между случайными любовниками или приятелями, которые приглашали его отметить наступающий праздник вместе, то со временем смирился и оставил попытки заполнить кем-то чужим и неблизким ему свою пустоту в душе, которую с тех пор лелеял особенно тщательно. И каждый раз он думал: «А может, позвонить домой?», ведь его семья в Хуахине наверняка уже поставила елку, украсила квартиру яркими красными бантами, которые так нравились его маме, а папа, возможно, уже испек печенья, которые Апо так сильно любил в детстве. Ради только одних печеньев он всегда ждал Рождество так, как ничего в жизни. Вот только он и не помнил, когда в последний раз слышал строгий голос матери, повторявшей: «Апо, положи печенье на место! Оно для гостей!», потому что они давно потеряли связь, а быть тем, кто сбежал, упорствуя, а затем вернулся с поджатым хвостом и продырявленной грудной клеткой, Апо хотелось меньше всего. «Ты совершаешь ужасную ошибку», — повторяла снова и снова его мать, пока он брыкался, кричал и собирал вещи, чтобы навсегда покинуть дом своего детства. — «Этот… Человек не сделает тебя счастливым, а только собьёт с пути». «Но это мой путь и моя жизнь», — отвечал он ей, незаметно стирая набежавшие на покрасневшие глаза слезы. — «Ты не имеешь права решать за меня, я уже взрослый!» Если бы он тогда знал, что в 20 всем нам только кажется, что мы способны свернуть горы, и что весь мир принадлежит нам лишь до тех пор, пока он не нагибает нас и не оставляет в одиночестве пустой квартиры, в которой нас никто не ждет… Апо до сих пор помнил парня, ради которого он поставил на карту свою семью, репутацию и будущее, которое ему готовили. Он был пронесшимся по его жизни вихрем, ураганом, который напрочь снес ему мозги и заставил пойти на самые смелые и вместе с тем безрассудные поступки. Он научил его принимать себя и не бояться во весь голос заявлять о том, кого ты хочешь, даже если это мужчина, а твои родители гомофобы. Он же затем бросил всю свою жизнь в Хуахине и уехал в Бангкок, а Апо, словно слепой котёнок, понесся вслед за ним, все также смело и безрассудно совершая собственные ошибки и набивая на них синяки. Тогда он думал, что вот так побежать за кем-то, невзирая на страхи, сомнения и всякие доводы рассудка, было настоящей любовью. Фильмы и книги, рассказывающие прекрасные истории любви о самопожертвовании, выборе и отдаче, учили его, что любовь только там, где сложно, где страсть захватывает тебя с головой, разрывая на части, где ты не щадишь себя и бросаешься в омут ради другого, а он в ответ бросается в омут ради тебя. И когда его «первая настоящая» не бросилась за ним, а всего лишь фальшиво улыбнулась, сказав:«Я ничего тебе не обещал», Апо понял, что ошибался, но возвращаться, чтобы зализывать раны, уже было некуда. А после Апо понадобилось прожить долгих 9 лет, запомнить тысячи чужих лиц и забыть еще больше, ощутить сотни рук на своем теле и выплакать, выстрадать все это после, чтобы понять, что такое любовь на самом деле. Что она не там, где сложнее, страшнее и больше риска. Не там, где ты открываешь душу (или то, что от нее осталось), а это в ответ не ценят. Не там, где приходится жертвовать собой, наступать на горло своим принципам и желаниям, заставлять себя ложиться в постель через «не могу», потому что «надо». И не там, где тебя возьмут, потому что страстно желают, не посмотрев на то, что тебе больно и ты, вообще-то, еще не был готов. Как оказалось, когда любовь на самом деле пришла, ее было легко узнать и отличить от всех тех глупостей, которые люди обычно пытаются выдать за нее: слепой ревности, страсти и даже влюбленности. Настоящая любовь была полна музыки, звучащей мягкими переливами на залитой солнечным светом кухне, незатейливых глупых шуток, запаха свежей еды, теплых объятий под одеялом и переплетенных босых ног, бесконечных полуночных разговоров о том, что важно. Она играла красками страсти, нежности и заботы, сохраняя между ними столь идеальный баланс, что не оставалось сомнений — любовь про все это сразу, как единое целое. Апо хорошо помнил момент, когда осознание этого наконец пришло в его сердце, переворачивая страницу и уберегая его от прежнего зла и прошлых ошибок. Он ждал этого момента всю свою жизнь, но когда вдруг очутился в нем, то реальность происходящего поразила его: только одна мысль, промелькнувшая в его голове, расставила все по местам.«Как просто, оказывается, любить тебя»
Эта мысль накрыла его сердце теплым покрывалом, укутала и согрела, и Апо даже не успел осознать, как брошенные пустые стены его души вдруг заполнились жизнью, в них стало теплее, светлее, словно кто-то наконец пришел и обустроил в этих стенах настоящий уютный дом: развел огонь в камине, сварил какао, включил глубокую и такую сладкую мелодию песни «I’ll be home for Christmas». И это было лучшим, что Апо доводилось испытывать в жизни. Он больше не был одинок в постели, просыпаясь по утрам, на ужинах перед телевизором за просмотром мелодрам, во время походов по магазинам. И поэтому он с нетерпением ждал предстоящего Рождества, которое он впервые за многие годы собирался встретить дома. — Вам чем-нибудь помочь? — вырвал Апо из мыслей чужой голос. Он отвлекся от рассматривания белоснежной рубашки с крупной элегантной вышивкой в виде зеленой розы, по которой вот уже несколько минут порхали его пальцы. Приятная молодая девушка-продавец стояла рядом с ним, услужливо предлагая свою помощь, а вокруг нее сновали посетители, как и Апо, старавшиеся купить подарки в последний момент. — Да, заверните для меня эту рубашку, пожалуйста, — с вежливой улыбкой протягивая ей вещь ответил Апо. — Простите, но вы не ошиблись с размером? Думаю, что этот будет вам великоват. — О, нет-нет, — тут же остановил ее Апо от попытки начать выбирать для него подходящую рубашку. — Она не для меня, а для моего бойфренда, так что все в порядке. Он немного крупнее меня. Большой медведь. — Вот оно что, — понимающе улыбнулась девушка. — Хорошо, тогда пойдемте на кассу. Думаю, ваш бойфренд будет в восторге! Эта рубашка из лимитированной коллекции… Довольно быстро приобретя подарок, который он умышленно приберег именно на этот день, Апо наскоро заглянул в пару других магазинов в торговом центре, чтобы купить несколько вещей для приготовления блюд на приближающийся праздничный ужин, чтобы после поспешить домой и успеть все приготовить. Апо не помнил, когда в последний раз в своей жизни он был настолько воодушевлен и счастлив. И пусть счастье его отдавало свою дань Рождеству, на самом деле причиной его безграничной радости и крыльев за спиной был Майл. Проходя мимо того самого эскалатора, где год назад они встретились впервые, Апо не мог не улыбнуться нахлынувшим воспоминаниям: тому, каким был их первый взгляд друг другу в глаза, как нелепо Майл поднимался по спускающемуся вниз эскалатору прямо к нему, какой была его улыбка, как горели его глаза и как трепетно билось в груди сердце самого Апо.«Если ты встретил кого-то в Рождество, это точно будет твоей настоящей любовью…»
«Какой идиот», — мог бы подумать Апо, услышав эти слова от совершенно незнакомого мужчины, но вместо этого он только расплылся в смущенной улыбке, привел его в свою квартиру, а затем поцеловал в полночь. Если бы тогда он знал, что Майл был прав и их встреча действительно оказалось той самой, Апо, наверное, не стал бы ждать до наступления ночи, чтобы забраться на него как коала и остаться так навсегда. Майл оказался всем тем, чего Апо искал в мужчинах на протяжении своей сознательной жизни. Нежностью и добротой, смелостью и упорством, страстью и непоколебимой уверенностью в том, что нет ничего невозможного для любящего сердца. Он вошел в жизнь Апо, меняя ее до неузнаваемости, наполняя заботой и лаской, глупыми шутками, возбуждающими ночами (и днями), уютом семейного очага и абсолютным принятием. И пусть у него были недостатки (он, черт возьми, буквально ничего не мог сделать, не подумав об этом 15 тысяч раз), они складывались в идеальный пазл с недостатками Апо (который делал, естественно, не подумав ни разу), в их особенный Инь-Ян. Это Рождество они планировали отметить только вдвоем, чтобы насладиться временем вместе после выдавшегося довольно напряженным декабря. Семейный бизнес Майла требовал его постоянного присутствия в Каласине, а потому почти весь месяц они общались только по видеосвязи. Избалованное ласками тело Апо изнывало от тоски, квартира Майла, которая теперь была их квартирой, встречала его холоднее обычного, а испытывать свои кулинарные таланты, которые Апо открыл для себя в этом году, было не на ком. Именно поэтому этот день Апо предвкушал сильнее, чем когда-либо. Это должен был быть его первый праздник, который он, наконец, встретит со своим человеком. Вернувшись домой, Апо потратил немного времени на то, чтобы до конца украсить просторную гостиную и развесить новенькую гирлянду на их теперь уже настоящую ёлку. Несмотря на то, что Майл искренне ждал наряженный фикус (это было единственным, что Апо притащил в свою новую жизнь из старой квартиры), Апо хотелось встретить любимого мужчину в доме, в котором наступает тот самый сказочный и светлый праздник: где горят свечи, пахнет хвоей и свежеиспеченным сладким пирогом, а в комнате сияет большая елка. Приступив к приготовлению того самого пирога, Апо включил старую пластинку с рождественской музыкой и начал отсчитывать последние часы до возвращения Майла. Его рейс вылетал в 18:00 и должен был занять чуть больше часа, так что Майл активно писал ему о том, как продвигается его регистрация в аэропорту и даже присылал селфи. Вот только стоило часам пробить долгожданное время, а нежному вкусному тесту отправиться в духовку, как вместо сообщения о взлете от Майла он получил звонок. Не теряя ни минуты, Апо отошел в спальную подальше от музыки, сразу же отвечая. — Май, — позвал он, хмурясь из-за помех на другом конце трубки. — Что такое? «Кх-х-рх-По», — наконец послышался голос Майла, заглушаемый непонятными шорохами и другими звуками странного происхождения. «Черт, детка… Кх-х-рх-х-У меня плохие новости». Сердце Апо тут же забилось быстрее, а образовавшаяся тяжесть в груди тревожила и вызвала плохое предчувствие. — Что случилось?! «Мой рейс отменили из-за неисправности самолета-хрх-кхр», — в голосе Майла слышались досада и раздражение. «Все следующие рейсы тоже отменили, и я не могу улететь отсюда» — Ох, — только и смог выдохнуть Апо, чувствуя как на глаза наворачиваются слезы и отчаяние наваливается на него с непреодолимой силой. «Мне придется остаться в Каласине на Рождество», — продолжал говорить Майл, все еще звуча в трубке сквозь жуткие помехи. «Мне безумно жаль, По. Черт…» — Неужели совсем ничего нельзя сделать? — шмыгая носом, Апо сделал маленькую попытку удержать себя от того, чтобы расплакаться прямо в эту минуту. Он так ждал возвращения Майла на праздники, а теперь все это летело к чертям… «По, поверь мне, я был готов на все, чтобы улететь к тебе, но они говорят, что ничего нельзя сделать», — полный раскаяния тон Майла заставлял Апо еще сильнее страдать. Кусая губы, он искренне желал поддержать любимого, ведь, справедливости ради, не он один страдал в одиночестве, Майл точно так же хотел вернуться домой, к нему. Но это было так трудно, а его гребаная грудная клетка разрывалась от боли. — Я-я понимаю, — едва нашел слова Апо. Его собственные руки обнимали плечи, хотя желали обнимать Майла, но их разделяли сотни километров и Апо ничего не мог сделать, чтобы изменить это. «Послушай, я могу сейчас вызвать машину и поехать к тебе», — вдруг начал предлагать Майл, и Апо тихо замотал головой в немом отказе, не в силах произнести ни слова. «Если повезет, то я буду дома к 2 или 3 ночи, тогда…» — Нет, Майл, нет, — наконец заставил себя произнести Апо. — Я не хочу, чтобы ты провел 7 или 8 гребаных часов в машине ради этого. Возвращайся домой к родителям и встреть с ними Рождество, ладно? Я буду в порядке. «Нет, детка, я не могу оставить тебя одного», — уговаривал Майл, который, кажется, и сам понимал, как глупо все это звучало. — Я буду в порядке, обещаю, — тоскливо улыбнувшись, Апо ощутил, как маленькая слезинка скатилась по его щеке. Он поспешно вытер ее, шмыгая носом и смаргивая влажную пелену перед глазами. — Это всего лишь Рождество, да? Ты вернёшься чуть позже, а мы придумаем, как отметим его вместе в следующем году, хорошо? «Ты плачешь», — зеркально грустная улыбка Майла послышалась в его голосе. На таком несчастном сейчас сердце Апо потеплело от мысли, что он знает этого мужчину так хорошо, что может услышать, как тот улыбается. «По…» — Возвращайся к родным, хорошо? Не нужно торчать в аэропорту, — искренне просил он. — И напиши мне, когда доберешься, пожалуйста. Я буду ждать. «Я люблю тебя, ты ведь знаешь это?» — вторая слезинка скатилась вместе с тем, как Апо улыбнулся в ответ на теплое признание, полное искренних чувств. Голос Майла никогда не лгал, и когда он признавался в любви, то звучал честнее, чем могла бы любая чужая клятва. — Знаю, — не содержавшись, всхлипнул Апо. — Я тоже тебя люблю. В общем, повесив трубку, Апо позволил себе неистово и беззаветно разрыдаться. И елка, и чертов запекающийся пирог, и зеленые ангелочки Майла, которых Апо развесил по квартире вместе со своими снеговичками, теперь казались ему глупой, детской забавой, которая потеряла свое значение и лишь разбивала сердце. Он плакал так громко и искренне, забравшись с ногами на кровать и обняв подушку Майла, которая почти месяц спустя лишь отдаленно хранила в себе его запах. Уткнувшись в нее лицом, он протяжно завыл. Апо даже не мог объяснить, почему их разрушенные планы сделали ему так больно, но он проклинал себя за то, с какой радостью бегал по магазинам пол дня, и самолеты за то, что они не могли доставить к нему любовь всей его жизни. В первые минуты после осознания того, что Майл все-таки не вернётся домой, Апо был убежден, что это Рождество было еще хуже, чем все те, что он провел в одиночестве. Ведь, не зная его, он не представлял, чего был лишен, а теперь, кристально осознавая, что делало его счастливым, уже не мог почувствовать даже фантомного счастья, лишенный этого и оставленный наедине со своей болью. Немного позже, когда он уже не в силах был выносить поток соплей, текущих из носа, а подсознание начало говорить ему, что он, вероятно, встретит это Рождество не только одиноким, но и уродливым, Апо взял себя в руки, умылся прохладной водой и вернулся на кухню. Теперь в его планы входило напиться, как никогда в жизни. Вытаскивая приличную бутылку красного вина из бара, Апо включил на повторе «I’ll be home for Christmas» так, словно эта песня не разрывала его сердце в клочья, и принялся готовить украшения для праздничного пирога. Он планировал намазать его глазурью, а сверху подписать «1 счастливейший год вместе», но вместо этого он просто съел глазурь, продолжая давиться слезами, которые не останавливались, и не оставил почти ничего для своего несчастного пирога. Понадобилось небольше получаса, чтобы закончить приготовления, и еще столько же, чтобы довести кухню до идеального состояния, вылизав каждую поверхность. Вино не лезло в горло, а чертова песня заставляла его страдать все сильнее, когда Майл прислал сообщение. Майл «Вернулся домой к родителям. Думаю о тебе💚» Улыбнувшись несмотря на свое абсолютно разбитое состояние, Апо ответил:Апо
«И я думаю о тебе💚»
На самом деле это была лишь часть правды, потому что, говоря откровенно, он так сильно жалел себя… Но делать было нечего, Апо не хотел ничего, кроме как вернуться обратно в постель и завыть в подушку, перестать слушать эту дурацкую песню, а затем уснуть и проспать до тех пор, пока нога Майла не переступит порог их дома. Но более драматичная, сентиментальная часть его взяла верх, так что, забрав с кухни еще теплый пирог и бутылку вина, Апо вернулся в их спальню, переоделся в любимую пижаму Майла (зеленую, как и все, что мужчина любил больше всего на свете) и включил на большом проекторе фильм, который когда-то свел их вместе. Смотреть его снова без Майла ощущалось погано. Полчаса спустя он чувствовал, что насилует себя, но продолжал смотреть, изредка запивая горечь алкоголем и засовывая в рот добрую половину пирога. В конце концов, теперь ему не для кого было держать диету. Апо был убежден, что именно такое наказание и получает каждый, чьи желания и мечты предвосхищают возможности, а потому просто продолжал делать то, что делал, и старался не смотреть на часы. Когда фильм уже начал подходить к концу, а Апо без конца воспроизводил в голове их с Майлом перепалки, ему страстно захотелось позвонить мужчине и сказать о том, что это фильм о смерти! Только для того, чтобы услышать, как Майл улыбнется и скажет, что это совсем не так… Но не успел он подумать об этом всерьез, как его телефон завибрировал, и вместо имени Майла на экране высветился видеозвонок от его мамы. «Апо, дорогой, здравствуй», — послышался в трубке теплый голос мамы Натани, а вслед за ним и отделанное приветствие папы Майла. Они оба сидели перед камерой, счастливо улыбаясь ему. Теплая улыбка расцвела на лице Апо в ответ оттого, что они позвонили ему в такой момент, чтобы поддержать его. Семья Майла с такой любовью и заботой приняла его, что Апо ничего не мог поделать с тем, как каждый раз чувствовал себя таким крохотным, но таким важным благодаря им. — Добрый вечер, мама, папа, — ответил он, уже по привычке обращаясь к ним так. За год они стали для него ближе, чем когда-либо были собственные родители. — Майл уже вернулся к вам? Все в порядке? «Да, дорогой, он уже помогает на кухне. Нам с папой так жаль, что рейс отменили, и он не смог улететь к тебе, на нем буквально нет лица», — произнесла она, а затем, переглянувшись мельком с мужем, продолжила: «Но мы бы хотели попросить тебя сделать для нас кое-что важное». — Конечно, — тут же присел на постели Апо, отставляя опустевшую тарелку с пирогом в сторону, немного разбросав по покрывалу крошки. — Что случилось? «Майл должен был съездить в одно место по возвращении в Бангкок, но он вряд ли сможет вернуться туда в ближайшие пару дней, чтобы сделать это. Не мог бы ты поехать прямо сейчас?» — Сейчас? Д-да, конечно, — удивлено кивнул Апо, не представляя, какая такая срочная поездка могла случиться у Майла в Рождественскую ночь. — Что именно нужно сделать? «Мы сейчас пришлем тебе адрес. Прошу, поезжай туда прямо сейчас, хорошо?» — ласково и бережно просила Натани, и Апо просто не мог отказать ей. Кивая головой, Апо тут же подорвался с постели, поспешно надевая носки на босые ноги. «Нужно будет забрать там одну вещь», — продолжала говорить женщина под утвердительные кивания мужа, а затем он добавил: «Это будет подарок для тебя». — Но я не…, — опешил от услышанного Апо. — Не стоит, прошу. Мне ничего не нужно… «Это не обсуждается! Поезжай прямо сейчас, дорогой. Мы с папой не можем оставить тебя без твоего подарка на Рождество»... И он поехал. Так и оставшись в пижаме и лишь набросив сверху легкий плащ на случай дождя или ветра, Апо вышел из квартиры, вызвал себе такси и отправился по адресу, присланному мамой Натани несколько минут спустя после того, как они попрощались. Апо надеялся, что во время их звонка где-то на фоне мелькнет любимая до боли темная макушка, но отчего-то этого не произошло. Может, родители звонили ему в тайне от сына? Адрес, по которому его ждал загадочный подарок, был Апо хорошо знаком. Это был известный во всем городе шикарный ресторан на крыше, в котором случилось их с Майлом первое настоящее свидание после того, как они провели вместе свое первое Рождество. С этим местом у Апо были связаны лишь приятные воспоминания о руке Майла, лежащей поверх его, о бесконечных часах болтовни обо всем на свете, о клубничном мороженом, которое Апо возвел в топ всех сладостей мира, и о теплых мягких губах, накрывших его собственные в трепетном поцелуе. Так что он не задумываясь отправился туда, преодолевая рождественские пробки и гадая, какой именно подарок могли оставить там для него мама и папа Ромсайтонг. Может, годовой запас клубничного мороженого? Апо был бы более чем счастлив получить его прямо сейчас! — Приехали, — безрадостным тоном сообщил таксист, стоило им припарковаться в нескольких метрах от входа в ресторан. Апо вежливо улыбнулся ему и протянул на несколько купюр больше, чем требовалось. Ему хотелось, чтобы в это Рождество было как можно меньше таких же несчастливых людей, каким был он сам. Его вид все еще оставлял желать лучшего, отзеркалив Апо в отражении стеклянных витрин бутиков в центре города. Он торчал там в пижаме и ежился от ветра, пока его волосы превращались в полный беспорядок, нос и щеки опухли, а глаза покраснели и не сияли. Едва ли он выглядел так ужасно с тех пор, как пару лет назад покончил со всякой мыслью о любви в своей жизни после очередного неудачного «Давай узнаем друг друга получше». Но все это не имело никакого значения, потому что он собирался подняться туда, взять подарок (чем бы он ни был), и вернуться в свою одинокую берлогу, чтобы продолжать плакать и пить. Или в другом порядке. Так что, когда охранник на входе внизу уточнил его имя и он оказался в этом их супер-важном-списке приглашенных гостей Рождественской ночи, Апо проигнорировал странный оценивающий взгляд в сторону своей пижамы и потасканного жизнью выражения лица, просто следуя за миловидной девушкой к лифту, чтобы наконец подняться наверх. — Мне сказали, что я должен получить здесь посылку, — сообщил ей Апо, как бы спрашивая действительно ли это так, но девушка только кивнула, промолчав в ответ. — Вы делаете здесь ужины на заказ? — продолжал Апо, все так же не встречая никакого ответа. — У вас можно заказать мороженое с доставкой? — Для меня заказали мороженое?? — нетерпеливо выпалил он, когда лифт сообщил о прибытии на нужный этаж, открывая двери. В этот же миг Апо подумал, что попал в настоящую сказку. Все вокруг было украшено яркими праздничными огнями, сияющими теплым светом, словно миллионы светлячков, кружащих по залу и соединявшихся в центре просторного зала, где свои ветви раскинула огромная елка. Красно-золотые оттенки создавали атмосферу праздника, музыка играла так лирично и плавно, а световые эффекты под полукруглой стеклянной крышей создавали картину падающих с неба пушистых белых хлопьев снега. Весь ресторан был полон людей, прекрасно одетых и полностью готовых к празднику, и Апо почувствовал себя крайней неловко в своей дурацкой пижаме и с опухшим лицом, но уже ничего нельзя было сделать. Апо пришлось принять как данность тот факт, что на чьих-то праздничных фотографиях будет мелькать любимая пижама Майла, что уж. По крайней мере, она была очень уютной. Здесь, в толпе незнакомцев, ожидающих полуночи в кругу своих семей и друзей, Апо почувствовал себя еще более одиноким, чем раньше. Он понятия не имел, что ему теперь делать, так что просто прошел в центр зала к широкой живой ели, раскинувшей свои массивные ветви в разные стороны, и вдохнул аромат хвои и Рождества. Апо улыбнулся, разглядывая огоньки и игрушки на елке. Даже если он не мог отметить это Рождество с Майлом, он все равно был рад, что смог насладиться этой красотой благодаря его родителям. Почувствовав вдруг вибрацию телефона, Апо поспешно вытащил его из кармана плаща, тут же получая сообщение, от которого его сердце пропустило удар. Майл «Обернись:)» Всего секунда, одно краткое мгновение потребовалось Апо для того, чтобы повернуться, как он тут же увидел его. Майл стоял прямо перед ним, словно прекрасный принц, с самым большим букетом желтых роз, который Апо только видел в жизни, и улыбался такой широкой счастливой улыбкой, что, кажется, на его щеках почти появились третьи ямочки. Апо не мог дышать. Это было безумием — то, что он сделал, но невероятной силы волна радости и любви заставила его бежать навстречу Майлу, не смотря под ноги и ничего вокруг не видя из-за разом хлынувших из глаз слез. И Апо почти сбил его с ног, бросаясь ему на шею, сжимая в объятиях и утопая в родном запахе. Наконец-то. — Тише, тише, детка, — слегка задушенно просипел Майл, обнимая его свободной рукой и целуя в мокрые щеки. — Все хорошо, я с тобой. — Т-ты… Что ты здесь делаешь? — едва смог выдавить Апо, шмыгая носом и еще крепче сжимая в объятиях шею и плечи мужчины. — Я думал, ты… — Я знаю, — еще один поцелуй пришелся Апо в висок. — Прости меня. Мне пришлось немного разыграть тебя, чтобы сделать сюрприз. — Ты хуже всех на свете, — почти что взвыл Апо, зарываясь лицом в шею Майла и желая остаться там навсегда. — А я еще даже не закончил, — хохотнул мужчина, отрывая от себя прилипшую намертво тушку и вытирая ладонью дорожки от слез на ее щеках. — Вот, это для тебя. Одним жестом подозвав к себе официанта, Майл взял из его рук небольшую золотистую коробочку, перевязанную милым бантиком сверху. Апо узнал ее сразу — в них ресторан подавал мороженое каждое Рождество, радуя гостей и создавая по-настоящему волшебное настроение для всех. Апо взволнованно принял ее из рук Майла, шмыгая носом и чувствуя себя одновременно самым несчастным и самым счастливым существом на земле. — Клубничное мороженое? — воскликнул он так, словно ему было 5 лет, а не 29, но Майл так любил его внутреннего ребенка и поощрял его, что Апо давно забыл о всяком стеснении на этот счет. — Твое любимое, — одобрительно кивнул мужчина. — Открывай. — Прямо здесь? — неверяще поднял глаза Апо но, получив еще один кивок от Майла в ответ, принялся поспешно развязывать бантик. Вместе с тем, как Апо потянул за узелок, стенки коробочки распались в разные стороны, а в его руке появилась небольшая миска с тремя (такими восхитительными) шариками клубничного мороженного, украшенными шоколадом, ягодами, вафельными трубочками и пудрой. А в самом центре этого диабетического кошмара рождественскими огнями сверкало маленькое золотое колечко, блестящие камни которого отражали яркие огни ресторана. В этот момент музыка в зале стала громче и сменилась на известную всем «All I want for Christmas is You», а Майл, этот глупый, романтичный, сумасшедший мужчина, встал на одно колено. — По,— начал говорить он то, чего Апо не мог представить себе в своих даже самых смелых мечтах. — Год назад в Рождество я встретил любовь всей своей жизни. Я узнал ее сразу, потому что никто другой не смог бы заставить меня бежать по спускающему эскалатору вверх с моими больными коленями… Услышав это, Апо рассмеялся, как и многие люди вокруг, которые теперь наблюдали за происходящим. На мгновение Апо стало бесконечно стыдно за то, что самый красивый мужчина на свете делал ему предложение, когда он сам выглядел страшнее смерти, но следующие слова Майла заставили его отбросить все ненужные мысли и сомнения, отдаваясь моменту. —… Ты – самое большое недоразумение, которое существует в мире, но я люблю тебя всем сердцем и хочу состариться с тобой, заботясь о тебе и делая глупости вместе. Я знаю, что позже ты никогда не простишь меня за то, что я не предупредил тебя привести себя в порядок перед тем, как сделал предложение, но я готов до конца своих дней извиняться перед тобой за это, потому что то, как ты смотришь на меня сейчас, того стоит. Было бы удивительно, не расплачься Апо снова, но слез не было. Вместо них была только счастливая улыбка и безграничное чувство покоя, которое пришло вместе с осознанием, что его будущее теперь определено. Вся его жизнь была в мужчине перед ним. Мужчине, который заставлял его чувствовать себя любимым, желанным, обласканным и нужным. Мужчине, который подарил ему семью и дом, а теперь хотел подарить свои руку и сердце, чтобы их рождественская сказка не заканчивалась никогда. Апо никогда не чувствовал себя настолько окрыленным. Но любовь Майла научила его летать, и все, что было важно для него теперь — это вернуть своему человеку это чувство вдвойне. И еще до того, как Майл задал свой главный вопрос, Апо осознал, что с самого начала, стоя на том эскалаторе, он уже знал на него ответ. — Ты выйдешь за меня? — Да. Ладно, на самом деле все было не совсем так. Его ответ был больше похож на «О БОЖЕ ДА-АБЛБАЛВОЫБВЛВЛВЛВВЛРЫРБШВБВЛВБ АААААААААААААААА», а потом он снова бросился на шею к Майлу и чуть не разбил свою вазочку с мороженным к чертям, но официант подоспел вовремя и помог Апо сохранить свое достоинство хотя бы в этом. Майл передал другому официанту цветы, а сам поймал Апо за талию, приподнимая и кружа его в воздухе, пока люди вокруг кричали и хлопали, а где-то взрывали хлопушки. Апо был счастлив. Нет, он был самым счастливым человеком на свете, доставая из шарика мороженого свое кольцо и надевая его на палец. А затем, просто потому что он любил быть забавным и глупым, он облизал палец, испачканный мороженым, смотря глубоко в глаза своему будущему мужу и торжествуя от вида его многообещающей усмешки. Только тогда Апо осознал, что десятки пар глаз все еще пялятся на них, и он смущенно уткнулся в грудь Майла, тут же попадая в крепкие теплые объятия и чувствуя себя наконец-то дома. — Не могу поверить, что ты так поступил со мной! Я так ужасно выгляжу, и я в твоей пижаме, — обиженно пробубнил он, смотря на свое потрясающее кольцо и закусывая губу. — Ты хуже всех на свете!! — Я знаю, детка, — в голосе Майла было столько притворного раскаяния, что Апо тут же закатил глаза. — А ты прекраснее всех на свете. Даже заплаканный и в пижаме. И мне жаль, что так вышло, но у меня не было выбора, ведь я хотел устроить тебе сюрприз. — Ты же знаешь, что я ненавижу сюрпризы! — Я знаю, что ты ненавидишь только те сюрпризы, о которых не догадываешься, — засмеялся Майл, целуя покрасневший нос Апо и потираясь об него своим. — Ты всегда хочешь везде засунуть этот маленький носик. — И все равно это было жестоко, — не унимался Апо, с наслаждением принимая ласки. — И еще хуже было подговаривать своих родителей! Невинных пожилых людей, которые… — Вообще-то, это была их идея, — улыбнулся Майл в ответ на приоткрывшийся от шока рот Апо. — Все знают, как сильно ты любишь Рождество, а я не мог бы и шагу в сторону ступить, если бы ты знал, что я уже в городе. — То есть ты хочешь сказать, что я навязчивый?! — Ох, По… Несколько секунд спустя, которые протянулись для Апо как вечность в объятиях любимого человека, они вынуждены был спуститься с небес на землю и перестать стоять посреди ресторана. До полуночи оставалось чуть больше часа и у Майла еще не до конца иссяк его романтический настрой. — У нас забронирован столик здесь на этот вечер на случай, если ты хочешь поесть мороженое, — предложил он, заглядывая в счастливые глаза напротив. — Или мы можем поехать домой и отметить Рождество только вдвоем. Что скажешь? Еще раз посмотрев на наряженную ёлку, сияющие огни и снегопад на крыше, на веселящихся людей вокруг, их улыбки и смех, Апо не мог не улыбнуться тоже, чувствуя, как разливается тепло в груди, и в который раз осознавая, что в мире нет ничего волшебнее рождественской сказки. Снова возвращаясь взглядом к Майлу, он взволнованно закусил губу, отвечая: — Пойдем домой. Его сердце требовало, чтобы их с Майлом сказка принадлежала только им одним. И, беря за руку свой самый лучший подарок, он повиновался, чувствуя, как маленький шарик света в его груди сияет с такой силой, что может осветить целый континент. — Но мороженое я тоже заберу! — Хахаха, По-о-о…