***
— Ирина Михайловна, к вам новый клиент, — услужливым, ставшим столь противным в последнее время голосом доложила Марта, слегка приоткрыв дверь в кабинет. — Марта, какой еще клиент? — раздраженно ответила Ярская, моментально вспылив. — Нам сейчас не до новых заказов, все силы брошены на мобильную связь, ты и сама знаешь. Марта заискивающе улыбнулась. — Это клиника «Раз и навсегда». Они очень хотят поработать именно с нами. Ирина откинулась на кресло. Недавний разговор с Костей по поводу внезапного выздоровления Ани, лишь случайно не перешедший в ссору, отнял последние моральные силы. Потерла уставшие веки, вздохнула: — Пригласи. У него десять минут. Неожиданно для самой себя Ярская с удовольствием отметила, как кабинет с вхождением голубоглазого шатена резко наполнился любимым ароматом мужского парфюма. — Слушаю Вас, — не отрывая взгляд от собеседника, сказала Ирина. — Рудольф Исаакович. Можно просто — Рудольф, — мужчина галантно отвесил поклон и присел в кресло. — Моему центру требуется продуманная рекламная кампания, и ИМЯRec как никто другой подходит на эту роль. Наслышан о вашем отношении к делу. За деньгами дело не постоит. Костюм, подобранный со вкусом, золотые запонки, идеальный мужской маникюр, дорогой кожаный портфель, умение держать себя выдавали: он не врёт. Ирина научилась распознавать лжецов практически с первого взгляда, как жаль, что с Мартой этот навык не помог. — Вашему центру… — повторила Ярская в раздумьях. — А позвольте узнать, каким родом деятельности вы занимаетесь? Рудольф неспешно, но с энтузиазмом стал перечислять виды услуг: — Лечение зависимости, алкоголизм, наркомания, неврозы, панические атаки. Вот вы, я чувствую, курите? Полчаса в нашей клинике — и вы навсегда забудете о табаке. В голосе Ярской проскочил пренебрежительный тон: — Шарлатанство, не находите? — Отчего же, — возразил мужчина с некой гордостью в голосе, — мы предоставим вам все сертификаты и лицензии, все действия — в рамках закона. У меня все специалисты с высшим образованием. — Вы, как понимаю, директор? — уточнила Ярская. — И действующий психотерапевт-гипнолог в одном лице. — И как — действует? — Что именно — «действует»? — заинтересованно спросил Рудольф. — Гипноз ваш, он работает? — Конечно. Мы прорабатываем все страхи, фобии, даже проблемы со сном решаем, — со знанием дела делился мужчина. — Отмечу также, что лично я применяю экспериментальную технику по частичной амнезии относительно нежелательных лиц. Лицо Ярской вытянулось. — Забыть о человеке? Навсегда? — Всё зависит от конкретно вашего желания. Новый метод, — жестикулируя, словно пытаясь объяснить на пальцах, рассказывал Рудольф, — заключается в том, что из вашего прошлого мы убираем все ненужные, неудобные воспоминания, словно их и не было никогда. — Насколько мне помнится, традиционный гипноз подразумевает несколько иное, не так ли? - в своё время Ирина походила по гадалкам и экстрасенсам, оставив им немаленькую сумму, но дочери рядом как не было, так и нет. С тех пор она мало доверяла подобным методикам работы. Рудольф улыбался, как довольный кот. Он смог заинтересовать потенциального клиента — чувствовал, что вопросы задаются не просто так. Положил локти на стол, сомкнул пальцы в замок, высоко поднял подбородок и с интересом мысленно фиксировал любое изменение в мимике Ярской. — Именно поэтому в ходе разговора вы услышали от меня «экспериментальный». Делается не для всех и не для каждого. Если ИМЯRec заключит с нами контракт, я проведу с вами сеанс совершенно бесплатно. — С чего вы решили, что он мне требуется? — Не обманывайте себя, Ирина Михайловна, - казалось, Рудольф руками ощупывает душу Ирины и давит на нужные ему точки. Ярская открыла ежедневник, и, словно оправдываясь жестким графиком, сама от себя такого не ожидая, ответила: — В данный момент мы вынуждены отказать вам в сотрудничестве. Все ребята заняты на другом проекте. Рудольф кивнул. — Не страшно. Главное — вы согласны, а договор заключим позднее. Так что насчет сеанса? Я готов провести его хоть завтра. Ирина обожгла его взглядом. — Вопрос доверия, верно? — мужчина достал из портфеля несколько листов с заранее напечатанным текстом. — Это соглашение о нераспространении информации. Всё, что вы скажете мне, останется исключительно между нами. Что-то вроде коммерческой тайны. — А вы, я смотрю, подготовились, — Ярская небрежно пробежала глазами по документу, — но мне отчего-то хочется вам доверять. — Расскажите мне всё, — забрав подписанный экземпляр соглашения, попросил Рудольф, — и я попытаюсь вам помочь.***
Усталым движением руки Ярская повесила сумку на вешалку в прихожей и прошла на кухню, не сняв каблуки. На бодрое «привет» от Андрея махнула рукой и бесцветно ответила тем же. — Устала? — Угу, — опустившись на стул, подтвердила Ярская. — Кофе будешь? — Угу, — облокотилась на стол, — а где девчонки? — У Брута вроде, — пожал плечами Андрей. Разлил кофе и, оценивая состояние Ирины, решил уточнить, — неприятности? Ярская вздохнула. — Я сегодня пыталась выяснить… Ну, не напрямую, конечно, — закусила губу Ирина, задумчиво рассматривая край стола, — в общем, у Лили всё в порядке с родителями. Теплые воспоминания из детства, всё, как положено. Нервно улыбнулась, скорее даже, её посетила улыбка разочарования. — Так что она не моя дочь, такие вот дела, — задумчиво размешивая сахар в кофе, констатировала Ярская. — Но есть еще одна вещь, Андрей, о которой тебе следует знать. Скворцов напрягся. Ирина, словно нехотя, через силу, начала рассказывать. — Ко мне сегодня приходил руководитель центра психологической помощи, ну или клиники… неважно. После разговора с ним я приняла решение убрать из памяти все воспоминания о существовании дочери. Гипнозом. — Ты сейчас серьезно, Ир? — Абсолютно. Я устала, Андрей. Боль оказалась сильнее меня, я больше не могу жить прошлым. — Ириш, это не выход! — Андрей взял кисти Ирины в свои и несильно потряс, призывая к голосу разума. — Боль и воспоминания — это то, что делает нас живыми. Что делает тебя, Ирина, той самой Ярской! — Будь ты на моём месте… — Я проживаю и переживаю вместе с тобой, — перебил Скворцов, — и мне понятны твои мотивы. Но так нельзя, Ир. — А как можно? Страдать каждую ночь, думая о ней? Засыпать с мыслями, а в каких сейчас условиях спит она? Жить с одной единственной мыслью, что я никогда её не увижу? — поняв, что речь получилась слишком эмоциональной, резко остановилась. — Ир… — Я всё для себя решила, — твердо заявила Ярская. — Забрала у Зубакина дело со всеми материалами, завтра утром поеду с Мартой в эту клинику. Дело не более часа, как говорят. Скворцов искренне удивился. — Марта? Зачем тебе она? — Тебе и девчонкам я доверяю, — внимательно глядя в глаза, ответила Ирина, освобождая руки и вновь взявшись за чашку с кофе, — и вы сделаете вид, что не было никакой дочери. А вот Марте доверия нет. Рано или поздно она захочет использовать информацию в своих корыстных целях. — И как же она согласилась на подобное? — А она и не знает настоящую цель поездки. Убедила её, что это будет всего лишь пробный сеанс по снятию тревог и стресса, связанных с Игорем. — Ты делаешь ошибку, Ириш, — Андрей покачал головой, — а если дочь найдется? — Не найдется, — убежденно ответила. — Я надеюсь, что моя девочка счастлива, и я не буду разрушать её жизнь.***
— Марта, перестань, ты действуешь мне на нервы, — попросила Ярская, недовольно поглядывая на то, как Куницына то и дело трясет ногами. — И всё-таки я не понимаю, Ир, почему нельзя было взять кого-то другого, — бросила Марта, уставившись в окно автомобиля. — Ты зря так переживаешь, — убедительно ответила Ирина, — общение с психотерапевтом — это нормальная практика в западных странах. — Вот именно — в западных! — Клиент предложил показать свою работу, зачем отказываться? Марта, ты какая-то перевозбужденная. Ярскую так и порывало спросить, как подруге работается на два фронта, у нее и у Удальцова, но во имя дела она решила отложить этот разговор до завтра. — Надеюсь, это недолго. В ИМЯRec столько дел, а мы здесь прохлаждаемся! — Мы всё успеем, Марта, — успокаивающе произнесла Ирина и улыбнулась. Через силу. — Вот мы и приехали. — Всё, как договаривались, Рудольф Исаакович? — отойдя с директором в сторону, тихо спросила Ярская. — Ни я, ни Куницына не должны вспомнить о моей дочери. — Всё в силе. Бумаги для согласования на ресепшне. Вы точно уверены, Ирина Михайловна? Обратной дороги нет. — Я уверена. Это навсегда, верно? — Вы вывеску перед входом видели? — Хм, — стушевалась Ирина, что было ей несвойственно, — да, и что? — «Раз и навсегда», Ирина Михайловна, — рассмеялся Рудольф и повторил, посерьёзнев, — раз и навсегда. Первой из кабинета вышла Куницына. С небольшим удивлением осмотрев окружающую обстановку, присела в кожаное кресло, взяла с журнального столика бутылку воды и налила себе половину стакана. Ирина оценивающим взглядом молча смотрела на неё и наконец решилась спросить: — Ты как, Марта? — А знаешь, Ир, ты была права. Так стало легко. Признаю, я зря отказывалась. Из кабинета показалась голова медсестры. — Ирина Михайловна, пройдемте, пожалуйста. С тяжелым сердцем, перекручивая в голове моменты беременности, роддома и девятнадцатилетних поисков, словно пытаясь надышаться перед неизбежным, Ирина кивнула Марте и ватными ногами пересекла порог кабинета. Шторы внутри были задернуты полностью, тускло горел свет по углам, создавалось некое впечатление интима. Посредине стояла кушетка, у изголовья которой находилась обычная деревянная табуретка. Рудольф, прислонившись к стене, оценивающе смотрел на Ярскую. — Я обязан в последний раз спросить у вас, Ирина, готовы ли вы. Ваше решение абсолютно осознанное? Даже я не в силах буду вернуть после всё обратно. Не в состоянии отвечать членораздельно, Ярская помахала головой. Спустя сорок минут из кабинета вышла всё та же Ярская, как ей казалось. Но что-то в ней изменилось. В ней не было ни единой мысли о дочери, которую она оставила в роддоме девятнадцать лет назад.