Реквием по бессмертию

       Утро началось, к сожалению, не с самостоятельного пробуждения от лучей солнца, а с трели сранного будильника. Его, неприятными звуками оповещающего, что утро наступило и пора вставать, вырубают, как врага народа чуть ли не ударом об стенку. Вовремя остановился, лишь приподняв, недешевый такой телефон, вверх. Возможно, сказался прошлый опыт, когда один из таких телефонов светился в тикток канале какого-то мастера полностью переёбанный столкновением с твёрдой поверхностью. То было давно, теперь же чакры прозрения настигали непутёвого хозяина раньше поломки, и это радовало. Наполняющая позитивом мелодия орущего клаксона выключается тотчас случайным нажатием на кнопку «отложить» (которая потом обязательно напомнит о своём существовании). Понедельник, точно, не суббота и не воскресенье, ебанный понедельник. Дилюк Рагнвиндр смотрит пару минут в натяжной белый потолок собственной квартиры, тяжело вздыхает, ведь дверь комнаты и так уже расшатанная вот-вот падёт под атакой громкого и устрашающего монстра, которого срочно нужно прервать. Нехотя совсем так, лениво, сонно подняться с кровати, пережить потемнение в глазах. Ноги утыкаются в холодный ламинат вместо тапочек, Дилюк даже не удивляется, что они не на своём месте. — Архонты, Баффи, хватит, я тебя умоляю, — голос звучит крайне страдальчески. Маленький белый клубок берут на руки, пока этот клубок продолжает даже на руках заливисто лаять и перебирать быстро-быстро своими маленькими лапками в воздухе, нелепо оттого и забавно до жути. Подаренный Джинн померанский шпиц, почти беленький, но до ужаса противный, как и все маленькие собачки. Что ж… Дилюк любил его даже таким. По пути до ванной комнаты умудрился поймать парочку углов, чуть ли не пнуть в дальний путь снующего под ногами с невероятной скоростью туда-сюда Баффи. Любимое утро понедельника, день определённо будет сложным. Зубная шётка падает из рук прямо на пол, продолжая вибрировать, и размазывать пасту по полу – он ни капли не сомневался в том, что напольной плитке чистка нужнее, чем его зубам, – пёс решает, что это для него, погоня и крики, а вина падения вибратора для зубов та самая кнопка «отложить» и вздрогнувший Рагнвиндр. Прогулка с его маленьким недоразумением – которое иногда хотелось отдать просто по душевной милости и забить на пиздец крутую родословную – на пустой желудок. Всё равно дома под собачий аккомпанемент из одного малюсенького шпица – хотя по громкости казалось, что сотня – он заварит себе кофе и вольёт в себя, будто это ахереть какой полноценный завтрак. Разодеваться было очень лень. От худи почти отрывается декоративная пуговица – дизайнерская работа, подарила, вау… тоже Джинн, какая неожиданность, – держится на слабых нитках, а бляшка ремня ударяет по ногтевой пластине достаточно неприятно, чтобы зашипеть, судя по всему ещё и мелкие неудачи будут преследовать мужчину весь этот замечательный понедельник. Его даже посещает мысль, что неудачей всё же можно заразиться. Не то чтобы он винил в этом друга сводной сестры Альбедо, невезучего парня по имени Беннет, скорее сбрасывает всю эту вину на свой слабый иммунитет. В детстве всегда так было, неровно дыхнут на него и мальчишка уже с температурой под сорок. Он смотрит в зеркало у порога, вытирая с щеки зубную пасту. Опаздывает. Пальто надевает на ходу, пока бежит по лестнице, поднимает бегущую за ним собаку – чтоб его – кидает обратно в квартиру, закрывает, а улицу встречает порывом холодного ветра в лицо, волосы в разные стороны, запутались, жизнь прекрасна. Ответ на несуществующий вопрос: всем насрать на его волосы, внешний вид и собачью шерсть на одежде. Девушки на его работе такие же заебавшиеся, никто не будет его осуждать, а самому Рагнвиндру до них и дела нет, если это не его друзья. Поэтому он в своём черном пальто, в своей любимой толстовке, джинсах и кедах, что повидали всякую жизнь. Казалось бы, парень не вышел из возраста пубертатного подростка, которому не писаны законы, но какое дело блядским трупам сколько ему лет? Никакого. О да, работа патологоанатом была прекрасна. И проезд до неё на обдристанном метро тоже казался шикарным, ведь люди вовсе не толкались и потные жирные мужики совсем не раздвигали свои ноги на несколько сидений. А также, конечно же, ни один слепой и не слепой, тупой и не тупой, вонючий и адекватный человек не позвал его высокую фигуру, достаточно крепкого телосложения: «девушка!» всего лишь из-за сранного красного хвоста на затылке, длина которого была внушительной. Тишина морга после каждодневного выматывающего приключения немыслимо радовала, была благословением свыше, несмотря на скептицизм каждого присутствующего. Даже охранник молчал и выглядел как труп, иногда даже приходилось убеждаться, что он действительно жив. Персонал был крайне заёбанным, ведь это сранный морг, но на самом деле почти каждый из них был достаточно весёлым и жизнерадостным человеком, который ну обязательно пошутит про собственную смерть и себя на операционном столе, идиллия. Понедельник начинается, как обычно весело.

***

Альбедо заебался. Потрясающее начало для понедельника. Сам он чувствует себя как труп, хоть на стол иди под скальпель. В целом, атмосфера тут всегда была такая — уставшая, тихая, но забавная с комментариями Дилюка, Тартальи и самого Альбедо. Второй как-то раз даже на стол и вправду залез, драматично воскликнув, что «я не могу терпеть эту жизнь больше! лучше убейте меня», положил руку на сердце и распластался на металле. Идиот, но горячо всеми любимый, это отрицать нельзя было. — Мистер Альбедо, — тот обернулся на тихий мягкий голос, — я заварила вам кофе. Ладно, его жизнь не так ужасна. — Сахароза, ты только что спасла жизнь бедному художнику, — улыбается он. А помощница кивает обрадованно, и кончики её ушей краснеют. — Кстати, мистер Дилюк пришёл, — добавляет она, завидев мужчину, входящего в здание и вешающего пальто на вешалку у входа. Тот страдальчески поднимает глаза, сталкиваясь с синяками под глазами от недосыпа. Дилюк уже думает как бы поскорее сбежать отсюда — не то чтобы Бедо не нравился ему, дело лишь в том, что это означает новую работу и не факт, что приятную. Хотя в их случае говорить о приятностях не имеет смысла, если ты не некрофил, каковым Дилюк честно не являлся, но тут скорее про то, каким образом умер человек. Если на горизонте маячит Альбедо, значит, работёнка будет скорее всего очень и очень противненькой, что отмываться от всего этого придётся ещё несколько недель. — Спасибо, — тяжело вздыхает Альбедо, покидая любимое кресло с колёсиками. Сегодня новый труп, как обычно. Правда, с ним какая-то странная история произошла, но Альбедо не вдавался в подробности. Он и так утонул за кипой бумажной работы, заливая в себя кофе и надеясь, что он компенсирует его недосып. Очередной труп подождёт, вряд ли его будет беспокоить сегодня или завтра. — Эй, Дилюк, — он улыбается и приветливо машет рукой. Всё-таки за столько времени привык он к этим двоим. — Комната пятьдесят третья, освободишься — зайди ко мне, Сахароза торт купила. Отпразднуем вскрытие, — усмехнулся он. Не работа, а рассадник чёрного юмора. — С тебя не только торт, дорогой, желательно ещё и средства для ухода за волосами и кожей от самых лучших брендов Тейвата, — щурится Рагнвиндр якобы не совсем доброжелательно, но на самом деле ничего подобного. Он не умеет шутить и дилюковский юмор обычно выглядит именно так. — Ещё попроси пожалуйста кого-нибудь сделать кофе и мне через часика полтора и без разницы какой именно, умоляю в этот раз без различных частей тела в стаканчике, — работа была ещё не сделана, зато предвкушение о вкусном и приятном выше красной макушки. Нужно поскорее закончить и выпить свой кофе, тогда понедельник станет чуточку лучше. Собственно, это была единственная мотивация так быстро уйти и не дать Бедо возможность отказаться от его просьбы. На комментарий Дилюка Альбедо лишь усмехается, качая головой. — Мечтай, у меня столько денег нет. А потом оборачивается и страдальчески вздыхает: — Принесёшь нам американо и клубничное латте через часик, пожалуйста? — Сахароза с готовностью кивает и ободряюще улыбается.

***

Направиться в нужную комнату, чтобы заняться своей увлекательной работой. Санитары должны были уже всё подготовить, если они снова не идиоты, которым хочется под скальпель, поэтому ему остаётся лишь подготовить самого себя и морально, и физически. Как всегда всё вокруг такое же холодное и скучное, прямо под вкус Рагнвиндра подбирали. Он натягивает перчатки чуть выше, пока глазами пробегается по трупу. Странный. Потому что не выглядит пиздецки переёбанным, хотя работёнка вылетела буквально из уст сумасшедшего во всех аспектах Альбедо. Как же тому было похуй, что Рагнвиндр ему не судмедэксперт. Сваливать на всех сложную работу было в стиле этого парня, такое чувство, словно приносило тому извращённое удовольствие, либо патологоанатом переигрывает из собственных мыслей по отношению к другу. В любом случае, при жизни этот парень явно был красив, слишком, тут даже отрицать этого не имеет смысла – будто Дилюк пытался, в самом деле. Кожа наверняка была смуглой, а волосы действительно как и у Рагнвиндра от рождения были такого необычного цвета, некрашеные? Так или иначе об этом он никогда не узнает, поэтому и интересоваться этим более не стоит, прямо тут точка конца, финиш. В ладонь мёртвую руку, вся в синяках, ссадинах, шрамы, где и как можно было настолько не жалеть своё тело? Если бы ему сказали назвать место, не покрытое белёсыми шрамами, честно – с ходу он бы не назвал. Казалось что они опутали его всего, и это выглядело по своему завораживающе, но от этого не менее пугающее зрелище. Когда думаешь, что же повидал этот человек на своём веку – становится страшно. Ты молишься умереть в своей постели под старость, но никогда – никогда не выглядеть похожим образом или ещё хуже, уж лучше дряхлым стариком. Осмотр тела происходит быстро, Дилюк напоминает себе что это не его чёртово дело, он видел тела и похуже (но те были изувечены смертью, а человек перед ним – жизнью). Этот чудак просто не жалел себя, вот и умер так рано, даже если это явно не было причиной именно смерти. И всё равно слишком странно, не может же всё быть так просто и это напрягает, заставляет его внутреннюю чуйку буквально биться о прутья клетки скептицизма. Конечно, как Рагнвиндр мог быть не скептиком с такой-то работой. Обычно трупы «от Бедо» были либо изуродованные болезнью, утопленники, суицидники и прочая вонючая и стрёмная жесть, которая по сути является привычной в этой сфере, но всё же намного неприятнее обычной и тихой человеческой смерти. Прямо как этот… Он сглатывает, долго и пристально смотрит на тело, что не шевелится, оглядывается вокруг на неизменную обстановку, после приставляет к шее скальпель, а рука-то дрожит. Какого хера она вообще дрожит? В комнате необычайно тихо и сейчас эта звенящая в ушах тишина кажется убийственной, затишьем перед бурей, такое впервые, такое, блять, в его жизни впервые, что пугает ещё сильнее. Откуда этот страх и чем он обусловлен? Стоп. Рука не дрожит, это не его прекрасная, просто ахуенная правая рука, набитая жизненным опытом, это не пальцы, стойко держащие скальпель, как собственное продолжение, это не его тело, это, мать вашу, не сам Дилюк вообще. Мужчина испуганно сглатывает, находясь в глубочайшем шоке и панике, буквально остолбенел от этого коктейля, туда ещё страх и адреналин, не сдвинуться вовсе. Только волосы под медицинской одеждой встали дыбом, словно молнией ударило, по всему телу и холодный пот сковывал неприятными, будто каплями, скатывающимися вниз. И ладони, также как и стопы заледенели вмиг и вспотели таким же холодным потом, не хуже тех трупов, что обычно лежат в холодильнике, только без излишней жидкости. Сердце стучит, в противовес дилюковскому.