***
Мне нравилась апатия, в которой я пребывал. Но реальность безжалостна — сколько от неё ни убегай, она всё равно в конечном итоге настигнет тебя. Азкабан. Место, которого боятся все. Место, признанное самой неприступной тюрьмой. Место, являющееся кормушкой дементоров. А также место, где я сейчас нахожусь. Процесс усваивания воспоминаний больше не являлся таким тяжёлым, и вместе с этим окружающая темнота, к моему ужасу, переставала дальше прятать меня от остального мира. Я стал время от времени приходить в сознание. Сперва лишь на несколько минут, которые впоследствии переросли в часы пребывания на грани сна и яви. Трудно сказать, когда, но я потихоньку начал воспринимать то, что находилось вокруг меня. Звуки, запахи и тактильные ощущения — мой организм с удивительным упорством восстанавливал сенсорные способности. Мне даже стало хватать сил на простейшие движения, и, что самое главное, появилась возможность открыть глаза. Но всё, что я смог увидеть — серые каменные стены. По ним было легко узнать камеру, в которой я находился до «неудавшейся казни». Очевидно, после случившегося меня решили не убивать. Пока что. Я не знал, что со мной сделают дальше — я мог лишь ждать. И думать. Мои мысли всё ещё были вялыми и расплывчатыми, но это не мешало представлять наиужаснейшие варианты развития событий. Удивительно, но я не боялся вероятной смерти. Гораздо сильнее пугала возможность того, что мне вновь придётся встретиться с дементорами. Они могли в любой момент прийти и опять забрать только-только приобретённые светлые воспоминания. Пока время продолжало течь, я продолжал просто лежать на жёстком полу (в камере отсутствовало что-либо ещё). Лежал и беспомощно ждал, при случае снова погружаясь в воспоминания или изучая окружающие меня магические нити. Их здесь было мало, не больше чем на магловской стороне — исходя из моих воспоминаний, в мире за барьером ими обычно пропитан весь воздух. Я был слишком слаб, чтобы даже пытаться колдовать, да и палочки у меня не было. Но банальное присутствие привычной (по крайней мере для Льюиса-волшебника) магии меня слегка успокаивало. Дементоры так и не пришли. Вместо них стали иногда приходить маги. Мракоборцы, если я их правильно опознал. Со мной они не говорили — просто накладывали на меня различные диагностирующие заклинания, делали записи в журналах и уходили. В первые разы я чувствовал себя очень напряжённо, но поняв, что вредить мне пока не собираются, расслабился. Они наблюдали за мной, а я наблюдал за ними и за окутывающими их нитями магии. Как стало ясно из обрывков редких разговоров, я им был нужен лишь в качестве объекта для исследований. Это неудивительно. Случая, когда приговорённый оставался в здравом уме после поцелуя дементора, ни разу не было. До этого момента. Моё состояние трудно назвать «здравым», но я хотя бы мог осознавать себя. Я был таким первым и единственным. А значит, незаменимым. В придачу, я являлся друидом. Министерство вряд ли упустит шанс исследовать столь ценный экземпляр на законных основаниях. Пока я им нужен, я буду жить. Вернее, существовать — нормальной жизнью такое не назовёшь. Просто быть.***
— Энервейт! — услышал я сквозь полусон. По моему телу пробежал заряд неестественной бодрости, заставляющий разум проясниться и вырваться из иллюзий. Я поморщился, с новой остротой ощущая во всём теле ломящую боль от нескончаемого лежания на жёстком холодном полу. «Кто бы мог подумать, что в конечном итоге моим нелюбимым заклинанием будет оживляющее…» — промелькнула усталая мысль. Для некоторых диагностирующих чар было необходимо, чтобы объект находился в сознании, поэтому меня довольно часто будили. Данная процедура уже стала привычной, так что я обычно просто игнорировал всё происходящее. В этот день я собирался поступить так же, пока не понял, что сегодняшний раз слегка отличается от предыдущих. Я почувствовал это после того, как попытался привычным образом просканировать окружающие меня магические нити. Вместо двух магов, которые как правило приходили ко мне, рядом со мной находилось трое. Двое внутри моей камеры, один у входа. Когда по прошествии некоторого времени никто так и не стал использовать диагностирующие заклинания, внутри меня всколыхнулось беспокойство. Пытаясь понять, что происходит, я слегка приоткрыл глаза, но тут же сощурился из-за непривычно яркого света. — И впрямь, живёхонький, — раздался голос того мага, который был ближе всего ко мне. — Везунчик. Я напрягся. Насмешливо-презрительная интонация, с которой прозвучали эти слова, не предвещала ничего хорошего. Раньше всех интересовало лишь состояние моего тела, и даже если я иногда ощущал их неприязнь к себе, никто не пытался выразить её вслух. — Сколько времени тебе понадобится? — равнодушно спросил другой маг, на палочке которого горел Люмос. Его я узнал по голосу. Он был одним из тех мракоборцев, что регулярно заходили ко мне. — По ситуации. Может быть, пару часов, а может и пару минут, — ответил первый, — зависит от того, что там осталось. Я начну. Эй, ты! «Это он обращается ко мне?» — испугано подумал я. Беспокойство внутри меня усиливалось, заставляя сердце биться быстрее. «Что ему надо? Что они хотят со мной сделать?» Я заморгал, желая быстрее привыкнуть к свету. Нарастающая паника заставляла мысли бесконтрольно метаться. «Меня же не убьют спустя столько времени? Они решили перейти к новым экспериментам? Будет больно? Вдруг они захотят снова вернуть меня к дементорам?» — Давай же, посмотри сюда, — в голосе стоявшего надо мной мага отчётливо слышалось раздражение. — Эй, Абберли! Звук собственного имени заставил меня рефлекторно дёрнуть головой. «Нет смысла бояться раньше времени, — я попытался заглушить страх логическими размышлениями. — Действительно, они ведь пока меня не тронули. Если бы мне хотели причинить вред, то не стали бы завязывать разговор. Я зря себе накручиваю. Возможно, всё будет в порядке, ничего плохого не случится». Эти мысли помогали мне держать себя в руках, так что я, сжав зубы, решительно поднял взгляд вверх. И сразу же увидел направленную мне в лицо палочку. Вся моя жалкая решимость разбилась вдребезги. Я замер в беспомощном ужасе, не смея даже дышать. — Легилименс. Это заклинание сопровождалось вспышкой головной боли. Прежде, чем я успел как-либо среагировать, меня захлестнул поток воли чужого сознания.