Порою попытка, все-таки пытка

Medicine - Daughter Знаете, как сложно забыть человека, с которым ты провел шесть лет в отношениях? Когда изо дня в день ты видел его глаза, улыбку и тепло и обнимающие при встрече руки. Когда его голос и запах поглотили тебя с головой. Когда ты выучил каждое прикосновение, каждую ноту, выучил все, что связано с этим человеком. Он был уже не твоим партнером, он был вторым тобой. Порой казалось, что его ты знаешь лучше, чем самого себя. Ему тоже так казалось. Когда с закрытыми глазами ты можешь с легкостью найти именно его руки, лишь прикоснувшись, ведь ты помнишь каждую выемку, шершавость или гладкость в определенных местах, размер и длину пальцев. Если ты стоишь в толпе и слышишь голос, то сразу понимаешь, кому он принадлежит. Выучил каждую повадку, запомнил все привычки, знал, когда у него плохое настроение, знал, что делать, чтобы успокоить, и знал, чего делать не нужно, чтобы не расстраивать его. Ты помнил, в какое время он просыпается, что любит есть, какую одежду, музыку и время года предпочитает. Если ему плохо — ты знаешь, что делать. А если хорошо, причину этого ты тоже, несомненно, знаешь. Когда к вашей паре привыкли настолько, что никогда не говорили про кого-то одного, упоминали сразу двоих. Комплектом, так сказать. Ты помнил, что может заставить его ревновать, а что может успокоить. Помнил, в какой позе он любит спать, сидеть, лежать. С ним никогда не возникало трудностей, не считая, конечно, первого времени отношений. Не возникало именно в последние два года, ибо ваши души сплелись настолько, что понимали друг друга лишь по началу слова, движению или взгляду. Как часто вы проводили романтические ночи, смотря на ночной город. Как часто дарили подарки и знали, что не ошибались в выборе, ведь помнили, что он любит. Его недостатки становились плюсами или нормой, а если и нет, то вы просто закрывали глаза, улыбались и говорили: «Ну, он такой, что поделать.» Вы помнили, какие поцелуи и объятия ему нравятся. Помнили, какой ваш образ привлекает его больше всего. Каким влюбленным взглядом он смотрел на вас и какие слова о любви говорил. Вы помнили его. Вы помнили любовь. И самое забавное, что абсолютно тоже самое помнил о вас он.

***

Хенджин с Феликсом были парой, которую знал, наверное, весь город. Не из-за какой-то популярности или чего-то подобного, просто абсолютно везде они всегда были вместе: вечеринки, Дни Рождения, теплые посиделки с друзьями, прогулки. Они всегда были вместе. Друзья привыкли к их паре, шутили, а хотя даже уже не шутили, что придут на их свадьбу. На каких-нибудь праздниках сразу оставляли два свободных места, потому что знали, что Хенджин и Феликс скоро придут и сядут вместе. Они не разделялись на компании, находясь среди друзей, им скрывать было нечего, поэтому любые секреты или глупые истории могли рассказать друг при друге. Считали себя не только парой, но и самыми лучшими друзьями. Многие даже говорили, что если ребята расстанутся, то они перестанут верить в любовь. Они не шутили, ибо такой любви, как у Феликса с Хенджином, не видели нигде и никогда. Естественно, пара ссорилась, были недопонимания и обиды, но они все равно продолжали любить и держаться вместе. Но, к сожалению, не удержались. Четыре с половиной года ребята жили в одном городе, ходили в одну школу, познакомились с родителями друг друга и нашли общих друзей. Часто ночевали вместе и никто из старших не был против, ибо все уже привыкли к тому, что Феликс и Хенджин одно целое, которое не может развалиться на две половины. Никогда не ругались, если те спали вместе или ловили за поцелуями, ведь понимали, что это не простые зажимания влюбленной парочки. Ребята взрослые и намерения серьезные. Зачем мешать? Когда каждому нужно было уезжать в разные города на учебу, ведь, к сожалению, финансовое положение семей могло потянуть разные университеты в разных городах, то ребята даже не переживали о том, что расстанутся. Они знали, что в силах дождаться зимы, а потом лета, а потом опять зимы, и так четыре года. Конечно, Феликс был менее взволнован, ибо за ревность и злость в их отношениях выступал Хенджин. Хван волновался, что Феликсу понравится кто-то другой, но все равно верил в то, что младший не уйдет, а Ли лишь подтверждал его слова о своей верности. Конечно, когда оба уезжали на учебу, то прощаться было невероятно тяжело, ведь их словно разрывали, отрывая по куску сердца и выкидывая на мусор. Не понимали, как теперь жить столько времени без родного человека, что делать без его объятий и поцелуев. И изменять, действительно, никто не хотел. Им было плевать на других людей, они хотели не просто тела друг друга, они хотели души. Хотели души, сердца, мысли, чувства, хотели именно этого человека и никто другой был не нужен. Даже если бы нашелся человек, у которого плюсов больше, то они бы отказались, ведь недостатки им тоже были нужны. Феликс не мог жить без ревности Хвана, не мог жить без его агрессии, которая шла, естественно, не на него. А Хенджин не мог жить без частых перепадов настроения Ли и небольшой неуверенности в себе, он знал, что Феликс переживает насчет своей внешности, но лишь больше любил младшего, чтобы доказать обратное. Хоть в Феликсе и присутствовала неуверенность в себе, он все равно знал, что Хван никуда не уйдет, потому что был уверен в своем внутреннем мире и был уверен, что заполнил им Хенджина полностью. В Хенджине было не одно сердце, их было два, потому что он был буквально одержим младшим. Одержимость, конечно, хоть и звучит страшно, но передавалась она в их паре любовью. Хван, на самом деле, был не так сильно уверен в своем внутреннем мире, как Феликс. Он никогда не показывал этого, но всегда боялся, что Ли понравится кто-то другой или на него не так посмотрят, надень блондин что-то откровенное. Феликс всегда все переводил в шутку, иногда терпел ревностные срывы, но позже принимал извинения. Иногда терпел неуважение в свою сторону, но объяснял Хенджину свою обиду, и после извинений и обещаний исправиться, естественно, прощал. Терпел, когда Хван неосознанно проявлял больше внимания к другим парням, чем нужно, но потом все снова раскладывал по полочкам и принимал извинения. Хенджин терпел частые обиды и молчания Ли, но когда тот не извинялся за тревожность, которую испытывал Хван во время этих игр в молчанку, то просто закрывал глаза и забывал. Да, ему было неприятно, но он старался не зацикливаться на плохом. Терпел, когда у Ли случались срывы по поводу своей внешности и старался успокоить, конечно, это было не один, не два и даже не десять раз, поэтому Хвану стало надоедать все время говорить и слушать одно и тоже, но чтобы поддержать любимого, он продолжал это делать. Вот так со слезами и разодранными душами они разъехались по разным городам. Первый учебный год проходил не особо хорошо, но к концу стало легче. Каждый смог пожить отдельно от другого и многое для себя понять. Правда, к сожалению, их понимания не сошлись. Феликс понял, что одному жить очень хорошо. Он стал больше времени уделять себе, разбираться в своей голове и думать над тем, что на одном Хенджине мир не должен сходиться. Это не было чем-то эгоистичным, Феликс продолжал любить Хвана, но просто уже без розовых очков, Феликс продолжал любить Хвана, но понимал, что к семейной жизни не готов. Ему хотелось сделать что-то для себя, своего будущего, в чем-то преуспеть, но, естественно, с Хенджином расставаться он не собирался. Просто Ли начал любить себя чуточку больше. С Хенджином, к сожалению, такого не произошло. Он понял, что без Феликса не сможет прожить и секунды. Он буквально утопал в человеке. Часто звонил, писал, не слышал его, когда Ли просил немного личного пространства, чтобы заняться делами. Часто извинялся, когда Феликс просил быть менее напористым и часто извинялся, когда накатывала ревность. Ревность будто сроднилась с Хваном. Он ревновал младшего ко всем, к кому только можно: одногруппники, новые друзья, официанты, продавцы. Конечно, выливал он на младшего только часть своей злости, но на самом деле его неуверенность просто сжирала парня. Хенджин настолько утонул в Феликсе, что начал заниматься теми же хобби, что и Ли, любить то же, что и Ли, ему уже было плевать на то, что нравится ему. Если это нравится Феликсу, то это прекрасно. Феликс старался доказать Хенджину, что этого делать не нужно, что нужно искать что-то свое, что-то, что действительно тронет душу и сердце. Он знал, что это делается ради него, и это пугало. Он боялся не за себя, страшно было за Хенджина, ведь его личность просто растворялась в Ли. В чем была их разница? Феликс хотел свободы, но не в плане парней и какого-то флирта, не в плане того, чтобы оставить Хенджина и жить самостоятельно, нет. Он хотел свободы в плане своего развития, изучения чего-то нового, ему хотелось жить свои молодые годы, но все равно встречаться с Хенджином. Он любил блондина до глубины души, но также он начинал любить и уважать себя, что сказывалось на отношениях. Феликс начал отстаивать свою точку зрения, выпускать обиды, он устал разъяснять Хенджину, где и как нужно делать, чтобы не облопошиться. Он устал быть со всем вечно соглашающимся ребенком, устал делать вид, что чего-то не понимает, прощать за простые и глупые косяки, молчать и сглаживать ситуации, чтобы Хенджин не начал злиться, и он устал быть мамой, которая вечно все рассказывает и показывает. Хван душил его, но Феликс продолжал любить и надеяться, что Хенджин тоже когда-то займется своим личностным ростом, начнет жить для себя и начнет, наконец, любить себя. А Хенджин, как раз, этой свободы не хотел. Ему хотелось поскорее сыграть свадьбу с Феликсом, хотелось жить в общей квартире и строить семью. Его не волновало, что им всего по двадцать лет, это было не важно. Хенджин хотел быть с Феликсом и только с ним. Хотел поглотить его, поселить в себе, хотел, чтобы тот всегда был рядом. Он желал, чтобы Феликс стал одержим им и он считал это нормой. Из-за того, что Феликс вырос в моральном плане и начал объяснять Хвану буквально половину жизни: что делать, как делать, а как не делать - он почувствовал в Феликсе опору и защиту. Честно признаться, он хотел сделать так, чтобы отношения стали лучше, но когда Ли пытался что-то объяснить - Хвану не нравились эти слова: ему не нравилось, что Феликс говорит о свободе, говорит о росте и говорит о том, что отношения не должны душить. Он просто пропускал их мимо ушей, приговаривая фразу: «Я понял.» Ему не нравилось, что Феликс стал слишком сильно любить себя, не нравилось, потому что это нарушало их планы, а точнее быть, их планы, которые они построили еще в пятнадцать лет на втором году отношений. Хенджин не мог смириться с тем, что Феликс меняется, Хенджин не мог смириться с тем, что Феликс думает иначе, что Феликс не хочет раннюю свадьбу и не хочет семейную жизнь. Он не учитывал желаний и разъяснений, он считал, что если Ли не хочет свадьбу, то он его не любит. Вот и наступила зима. Их первая зима. Ребята встретились на новогодних каникулах. Те объятия, слезы и поцелуи было не передать ничем. Казалось, весь город окутали не метели и сугробы, а любовь двоих ребят. Хенджин приехал на пару дней раньше и с волнением ждал приезда Ликса. Когда Феликс приехал и был дома, приветствуя родителей, Хенджин уже стоял под окнами его дома со счастливыми прослезившимися глазами, он видел, как в окне мелькает уже до боли знакомая фигура, видел улыбку и движения, которые присуще только его Феликсу. Ли выходит за пределы двора, смотрит вживую на блондина и просто не верит своим глазам. Казалось, что Хван что-то нечеловеческое и выдуманное, не верилось, что именно он встречается с Феликсом, не верилось, что у Ли есть позволение коснуться чего-то такого прекрасного, как Хван Хенджин. Он был просто невероятно красивым в тот момент: карие глаза блестели от света фонаря, пухлые губы казались еще пухлее и красивее, такие любимые скулы и черты лица казались словно фантазией. Хенджин слегка похудел и подрос, отчего у Феликса просто сносило крышу. Хотелось прикоснуться к каждому сантиметру тела, расцеловать эти губы до самой боли, потрогать лицо и посмотреть в родные глаза. Хенджин со счастливой улыбкой бежит к младшему, снег хрустит под ногами, а ветер обдувает нежную кожу. На холод было совершенно плевать, ведь как только он прикоснулся к Феликсу, то в душе распустились пионы, а сердце разбило ребра своими порывами выскочить и тоже обнять младшего. Он так скучал, он так рад, что Феликс, его Феликс, снова с ним, снова рядом. Он влюбился заново и не был готов отпускать не на секунду. Оба влюбились вновь в этот момент. Всю неделю каникул ребята жили друг у друга, вместе гуляли с друзьями и проводили время наедине. Секс, поцелуи и объятия были жарче и желаннее, души желали друг друга больше, чем этого хотело тело, сердца давали столько любви, сколько не могло уместиться в них. Эти дни пролетели слишком быстро, отчего расставаться вновь было больнее, чем в первый раз. Снова слезы, снова объятия и обещания. Они снова расстались на полгода. Только через три месяца каждый привык к своему одиночеству и вспомнил ту жизнь, которой жил до зимы. Точнее, как сказать, привык Феликс. Он снова углубился в саморазвитие, нашел еще больше хобби, но все также продолжал любить и поддерживать старшего. Хенджину было еще хуже, чем в первый раз, он сильнее стал переживать насчет того, что Феликс куда-то уйдет, снова переживал, что недостаточно хорош, ведь после зимней встречи в Феликсе он увидел буквально Бога, которому был готов отдать всего себя. Было плевать, что с ним сделают Божьи объятия, сколько вреда и боли причинят, как глубоко залезут в душу и перевернут там все, сколько раз его сломят, сколько раз унизят и заберут личность, на все было плевать. Если он останется с Феликсом, то он готов принять все. Летом ребята снова встретились. Объятия, поцелуи и взгляды были все такими же влюбленными и горящими. Им предоставилось целых три месяца лета. Это ли не счастье? К сожалению, нет. Феликс дорожил Хенджином и в эти месяцы старался с ним даже не ругаться, чтобы при разлуке не ругать себя за упущенные моменты. Где-то умалчивал, где-то спускал на нет, чтобы не портить момент, где-то съедал неприятные необдуманные слова и улыбался. Хенджин тоже дорожил Феликсом, но по-своему, он дарил больше подарков, одаривал комплиментами, помощью, давал больше объятий, поцелуев и разговоров. Мягкость Феликса погубила его же самого. С самого приезда домой на Феликса начали обрушиваться неожиданные вспышки гнева и агрессии от Хвана. Хенджин наседал с сексом, Хенджин винил Феликса в том, что именно из-за него Хван себя не любит, Хенджин извинялся, но продолжал допускать оплошности. Феликсу было больно, но он прощал, он старался понять и поддержать, старался найти логическое объяснение, старался забывать и улыбаться. К сожалению, такие нападки от Хвана длились до самого конца лета, Ли не отдыхал ни дня, каждый день принимая на себя неприятное слово и эмоцию, но все равно держался, ведь не хотел портить воспоминания и жалеть в период разлуки. Феликс все это время принимал на себя всю обиду, все слова и действия. Занимался сексом тогда, когда не хотел, говорил до ночи, хотя ужасно хотел спать, поддерживал Хенджина часами напролет, хотя у самого душа разрывалась от боли. Последней каплей стало то, что когда Феликс все-таки решил рассказать Хенджину о своих проблемах, захотел каплю поддержки, когда он плакал и дрожал как осиновый лист, когда раскрывал душу и буквально просил о тепле и понимании, Хван лишь кивал головой, обнимал младшего и в конце спросил, не будет ли у них секса перед сном. Душу и сердце Феликса словно пронзило ножом, а может и тремя или пятью. Ему стало больно от того, что сказал и сделал Хенджин, он понял, что больше не в состоянии держаться. В конце лета Хенджин уехал первым, Феликс думал, что сейчас все наладится, что тот отдохнет и снова начнется любовный и спокойный период, но когда Хван начал звонить чаще и обвинять Феликса в том, что тот не хочет свадьбу, что тому тяжело, а Феликс не помогает, что Ли не уделяет ему достаточно внимания, блондин окончательно сломался. So Far - Ólafur Arnalds feat. Arnór Dan Ли приехал к себе в квартиру полностью разбитым. Ему не хотелось спать, есть, общаться с друзьями, да и вообще контактировать с обществом. Частые перепады настроения, частые слезы на протяжения дня, отказ от еды, курение сигарет, долгое молчание и смотрение в одну точку на протяжении нескольких часов — все это преследовало Феликса весь месяц. Но, на удивление, он всегда отвечал на звонки Хенджина, слушал о его любви, слушал и помогал в проблемах. О своих уже даже не зарекался, как и о состоянии. Он хотел обвинить Хвана во всем, но понимал, что человек его не услышит, также понимал, что из-за чрезмерной близости их душ он просто не может обидеть Хенджина, которому и так плохо и тяжело. На второй месяц, ближе к октябрю, Феликс начал чувствовать себя лучше, но состояние все еще было пошатанным. Что изменилось? Он начал хотя бы встречаться с друзьями. Ли понял, что только личное пространство, одиночество и хобби смогут его спасти, а они и спасали, Феликсу нельзя было оставаться наедине со своими мыслями, поэтому он днями напролет занимался всем, чем можно, главное не прерываться и не начинать думать. Думать было нельзя. Его голова была наполнена мыслями, обидами и переживаниями, которые буквально сжирали. Один раз Феликс решил обдумать свою жизнь и то лето, но чем больше думал, тем хуже становилось. В буквальном смысле — хуже. Один раз у него случился гипервентиляционный синдром, от которого тот больше не смог избавиться. Он задыхался, плакал, все тело трясло и немело. В конце концов он упал в обморок, но, очнувшись, почувствовал себя легче. С этого момента он зарекся на то, чтобы не думать о том лете. Звонки с Хваном продолжались, частые жалобы, негативные мысли, обвинения и обесценивания. Все это шло от Хенджина, а Феликс продолжал помогать. На самом деле, Феликс один раз решил рассказать Хенджину о том, что произошло с ним после лета, да и с самим летом тоже, но Хван, как обычно, обесценил, пропустил мимо ушей и сказал, что Ли все придумал. Естественно, слышалось волнение и переживания, но Феликс услышал то, что хотел и принял окончательное решение. Он больше не любит Хенджина. Это пришло не сразу, Феликс на протяжении нескольких месяцев чувствовал, что что-то не так, но не придавал этому особого значения. Когда Хенджин слишком заигрался и превратился в настоящего ребенка, то Феликс понял, что такой человек ему не нужен. Ему было больно это осознавать, было больно отрекаться от такого близкого человека. После шести лет просто все бросить? Он не мог. Он пытался говорить, пытался помочь Хенджину исправиться, но какой урок он вынес из всего этого: если Хенджину не нравятся действия или слова, он просто пропускает их мимо ушей, продолжает делать все по-своему, потом извиняться, а позже снова не слушать Ликса. И так по кругу. Феликс понял это к концу октября. Понял, что как бы он не старался, чувства не возвращаются. Хенджин просто близкий человек, которого любит сердце, но теперь не любит душа. Хван знал, что у Феликса пропали чувства и, естественно, ему было страшно. Произошло то, чего он боялся все годы. Но самое забавное, что он не понимал причины таких слов и эмоций Феликса. В один из вечеров парни снова созвонились и Феликс сказал о том, что чувства не возвращаются. Он слышал, как Хенджину было больно, слышал слезы, волнение, он буквально услышал, как сердце старшего разбилось на куски, отчего сам плакал в трубку и извинялся. Феликс продолжал повторять: «Прости», но в конце добавил: «Прости, что я тебя не люблю». Ли было больнее в разы, ведь как можно бросить такого близкого человека? Как можно слушать его слезы и боль? Он понимал, что больше терпеть не может, но и Хенджину не хотелось делать больно. Ребята сошлись на том, что они встретятся зимой и поговорят лично. Вдруг что-то изменится, и они снова будут вместе. Феликс не отрекался от Хвана и активно поддерживал это решение. Он не знал, что случится в будущем, вдруг Хенджин наконец вырастет, начнет отвечать за свои поступки, учиться на ошибках и больше их не совершать, могло же такое быть, верно? Именно поэтому Феликс подтвердил то, что их отношения могут возродиться, а чувства вновь разгореться. Феликс продолжал общаться с Хенджином, он знал, что тот любит, но не мог отвечать взаимностью, отчего переписки и разговоры по телефону стали менее эмоциональными. Но, к сожалению, Феликс не видел, чтобы Хван менялся. Старший продолжал ревновать и агрессировать на Феликса, продолжал обвинять его в том, что тот его бросил по непонятным причинам, продолжал извиняться. Ничего не менялось. Феликс надеялся, он общался, но Хенджин как был глупым ребенком, так и оставался им. В один из дней Хван пишет, что больше не хочет ни знать, ни видеть Феликса. Естественно, младшего это ошарашивает, ведь как человек, который буквально пару дней назад говорил о любви, сейчас пишет такое? Ли стало не по себе от таких слов. Они хоть и расстались, но терять Хенджина как человека не хотелось. Блондин начал написывать и спрашивать причину таких резких слов, но в ответ получал лишь: «Нет. Я занят. Не хочу. Не хочу тебя видеть. Ты противен мне.» Ли буквально не находил себе места, он боялся, что с Хваном что-то случилось, и он просто отталкивает от себя младшего. Феликс буквально выпросил у старшего десятиминутный звонок, чуть ли не стоя на коленях. Хенджин, долго игнорируя сообщение, все же согласился и вечером позвонил младшему. — Хенджин! Что случилось? Почему… Почему твои слова были такими? — Феликс был в панике, ведь считал, что с Хенджином что-то произошло. — Потому что я не хочу тебя видеть. — это звучало так холодно и отрешенно, что у младшего аж мурашки по спине побежали. — Что… Что это значит? Почему ты так резко все решил? — Потому что я нашел другого человека. — после этих слов в Феликсе опустилось все, что было внутри. Эти слова причинили такую боль, которую Ли не испытывал ни разу в жизни. Это же Хенджин, его Хенджин, они же обещали подождать до зимы, обещали все наладить. Да, у Феликса не было чувств, но, видимо, в тот момент вспыхнула последняя искра любви к Хван Хенджину. — Постой-постой… Как… Какого человека? Мы же обещали друг другу… Как… Как ты… — Феликс начинал плакать, а руки нервно труситься. — Успокойся. Не надо истерик. — слышно, что Хвану плевать, слышно, насколько ему все равно. — Как… Стоп-стоп-стоп… — Феликс начал шептать и чаще дышать, понимал, что вот-вот и случится приступ. — Успокойся и выпей воды. — Нет-нет, со мной все хорошо… хорошо… — также шепчет младший, продолжая тяжело дышать. — Джинни, солнышко, прошу, скажи, пожалуйста, что случилось… — Феликс плакал, рвал на себе волосы, взгляд метался по всей комнате, не зная, за что ухватиться. Дышать тяжело, голова болела, страх окутывал с головой. — Мы же обещали подождать, обещали все наладить… — Я не хочу больше ничего налаживать с тобой, Ли Феликс. Я не хочу знать тебя. Ты бросил меня, а рядом оказался нужный человек, который показал мне, что такое любовь. — Нет-нет-нет… — Ли шепчет быстрее, его тело буквально выворачивает наизнанку от осознания того, что его Хенджин теперь с кем-то другим. Ему было плевать на причиненную боль, плевать на сломанность и разбитость. Он любил Хенджина и было больно от того, что теперь Хван будет с кем-то другим, будет целовать, обнимать и говорить теплые слова кому-то другому. Было больно и страшно до тошноты, Ли буквально находился в истерике, царапая свои руки и вырывая волосы. Его охватила паника. На самом деле, это была не любовь. Это была паника и страх потери. Ведь он отказался от Хвана мягко и осторожно, продолжая контактировать с тем остальное время, обещая, что все будет хорошо, но когда его самого просто бросили в яму неизвестности, то паника не заставила себя долго ждать. Феликс думал, что ему больно из-за любви, но он просто скучал по воспоминаниям и человеку, скучал по глазам, губам, телу и прошлым моментам. К сожалению, в тот момент он этого не осознавал и продолжал рыдать. — Джинни, солнышко, прошу, давай попробуем снова. Давай… Давай… — нехватка воздуха не давала спокойно говорить и мыслить. — Мы же обещали… Давай, пожалуйста, попробуем заново… — Ты же отказался от меня. — Я дурак. Глупый-глупый дурак. Я не знал, что говорил и что чувствовал… Прошу, дай мне шанс. Пожалуйста, не говори нет, пожалуйста-пожалуйста, не говори этого… — Ли рыдал в трубку и уже стоял на коленях, умоляя Хенджина на еще один шанс. — Я не люблю тебя, Феликс. Ты слышишь? Я не хочу с тобой быть, не хочу тебя видеть и знать. У меня есть другой человек. — Нет-нет, пожалуйста… Пожалуйста, Джинни… Пойми, пожалуйста, если ты сейчас не дашь мне этот шанс, то совершишь самую большую ошибку в своей жизни… — Самую большую ошибку я совершил, когда предложил тебе эти отношения. Услышав эти слова, Феликс почувствовал словно удар током. Он замолчал, перестал плакать, открыл влажные припухшие глаза, приоткрыл истерзанные собственными зубами губы, взгляд устремился в стену напротив, а тело ослабло. Он присел на пол, находясь в полном шоке и разбитости смотрел словно не на стену, а сквозь нее. Слова крутились в голове, сердце продолжало биться, но медленнее, Ли буквально чувствовал, как ребра сжимались, как их ломали эти слова, как они протыкали собой все органы, причиняя еще больше боли. Грудная клетка упала на мягкое сердце, и то буквально молило, чтобы Феликс перестал. Перестал думать и чувствовать. Он убивал не только себя, он убивал сердце, которое держало на себе весь организм, такой заплаканный, истерзанный и полуживой организм. Боль сочилась по желудку и затягивала в нем узел, она перемещалась на грудь, где била по сердцу и ребрам словно молотком. Боль била по сердцу так же, как Хенджин бил по Феликсу. Безжалостно, необдуманно, прорываясь в каждый сантиметр и разрывая оставшиеся куски надежды и любви. Боль пошла к горлу, в котором застряла комом и не давала дышать, она радовалась, что, наконец, смогла выполнить свою работу сполна. Ей никогда не давали волю, а теперь она смогла поглотить весь организм без остатка. — Мне пора идти. Удачи. Хван вешает трубку, а кисть Ли с грохотом падает на пол, отбивая все нежные места. Он просто не понимал, как Хенджин мог такое сказать, и как он мог разлюбить блондина всего за два дня. «Вдруг, он врал о любви? Вдруг, с ним действительно что-то случилось? Я идиот. Дурак, идиот и просто безголовый человек. Я упустил свой единственный шанс, я упустил единственную любовь. Как я мог так говорить о своих чувствах? Как я мог делать ему больно? Какой же я дурак, какой же я идиот. Он единственное, чего я хочу. Он единственное, что даст мне любовь и счастье. Я просто все потерял. Какой же я идиот.» После того, как Хенджин повесил трубку, Феликс начал рыдать еще сильнее. Он обвинял себя во всем, в чем только можно, жалел о словах, действиях и эмоциях, что не успел дать Хвану. Было больно, что теперь у его Хенджина другой человек, было больно, что он вот так все потерял. Первую неделю после официального расставания Феликс не чувствовал ничего. Снова не хотелось есть, курить стал в два раза чаще и больше, воспоминания сжирали, мысли уносились в прошлое, а потом напоминали, что Феликс во всем виноват и блондин снова начинал плакать. Столько слез его организм, наверное, не видел за все двадцать лет. Юноша буквально был ходячим призраком с сигаретой в одной руке, чашкой кофе в другой и с заплаканным лицом. На второй неделе он уже перестал плакать каждый день, но все равно было больно. Он пытался приучить себя к тому, что теперь у него нет отношений и теперь он один. Часто представлял, как Хван там поживает с новой пассией. Ему лучше с тем парнем, чем с Феликсом? Он лучше во всем или только в некоторых аспектах? А Хенджин целует его так же? Говорит те же слова? Такие мысли поглощали Феликса с утра до ночи. К третьей неделе стало легче. Да, мысли все еще сидели и давили изнутри, но он начинал вспоминать все, что делал Хван и медленно снимал с себя вину, потому что понимал, что действительно не виноват во многом, в чем винил себя. Хван начал выставлять совместные фото со своим новым парнем, что снова ударило по Ли. Снова было больно, но, к счастью, разум уже находился внутри, а не бегал в стороне и не плакал вместе с Феликсом. Он просто понял, что страдал от того, что его так резко бросили и не уделили должного внимания. Понимал, что если бы сейчас был вместе с Хенджином, то старший продолжил бы нападать, а Феликс молча принимать на себя все дерьмо. К четвертой неделе Феликс уже понял, что он виноват лишь в самых малых аспектах, что Хенджин недолюбленный ребенок, что их мировоззрение слишком разное. Он не сможет вырасти до конца, если рядом будет тот, кто тянет вниз. Феликс снова начал любить и уважать себя. Он успокоился. В один из вечеров он получил звонок от неизвестного номера, пробежавшись по цифрам, понял, что это звонит Хван. Сердце пропустило пару ударов, ведь они не контактировали целый месяц, ведь Ли только стало легче. Естественно, не ответить он не смог. — Да. — Феликс пытался говорить максимально безэмоционально. — Привет. Как ты? — голос звучал мягче и расслабленнее, чем в последнем звонке. — Все хорошо. — Ли поджимает губы и прикрывает глаза. Голос все такой же родной. — Хорошо… Знаешь… Я хотел сказать… Ты просто не выходишь из моей головы. — усмехается Хван. — Это нормально. — Феликс пытался изобразить, что все хорошо. Он пытался убедить Хенджина в том, что с ним все хорошо и он больше не скучает, поэтому начал приплетать заумные фразы психологов. Пытался показать, что эти слова не растопили его сердце и не дали надежду. — Нормально, что ты не можешь забыть. Шесть лет забыть по щелчку пальцев? Такого не бывает. Мы просто привыкли друг к другу слишком сильно, чтобы так просто отпустить. — Да… Я тоже так думаю… После этих слов Хван отключился, а Феликс не стал перезванивать. Блондин начал обдумывать этот краткий диалог, думать, все ли так сказал, те ли эмоции показал, чтобы Хенджин поверил. Хоть у Феликса больше не было чувств, но когда он услышал его голос, то в груди словно что-то растаяло, а голову повело. На следующий день снова звонок. Снова тот же номер. — Привет. — снова мягкость, которая успокаивала Феликса ночами. — Привет. — опять попытки и игры. — Я хотел узнать… — Да? — Скоро ведь зима и Новый год. — Уже ноябрь? Быстро время пролетело. — конечно, Феликс знал, что скоро Новый год. Ведь он помнил, что нужно ехать домой после сдачи сессии. А еще он помнил, что каждый Новый год они с Хваном проводили вместе, дарили подарки и поцелуи, шептали слова о любви под бой курантов. Конечно, он обо всем помнил. — Так вот… Ты приедешь домой? — слышно, что Хенджин переживает. — Не знаю. Меня тут уже позвали. — Кто? — ноты ревности Феликс никогда не забудет, и это были именно они. — Да какая разница… — Может, ты все-таки домой? — Ли не понимал, зачем Хенджин зазывает младшего на праздник. — Отпразднуешь с нами. Тут же будут все. — Все? Это кто? — Ну вся наша компания. А еще я и… И Сынмин. — блондин слышит незнакомое имя, уголки губ опускаются, а взгляд снова принимает на себя забытую боль и печаль. Феликсу было очень больно от того, что делал Хенджин. У того уже есть молодой человек, которого он привезет домой, но он продолжал звать своего бывшего на праздник. Что он пытался сделать? Показать, как ему хорошо без Феликса? Или он наоборот скучал по младшему, а с этим пареньком просто играл, чтобы вызвать ревность у Ли? Честно, это поведение Феликса разозлило, ведь Хенджин так и не поумнел. Никакой здравомыслящий человек не станет поступать так подло сразу с двумя людьми. Особенно, не станет так поступать с тем, кого любил, как он говорил, больше жизни. Ведь как шестилетняя любовь могла испариться до самых капель всего за месяц? Такое просто невозможно. Если она не испарилась до сих пор у Феликса, которому причиняли боль, то у Хенджина, доказывающего свою любовь до самого конца, не могла испариться и подавно. Феликс хоть и не хотел ворошить прошлое, принимая новую боль и страдания, но, на самом деле, у него было две причины, чтобы поехать на Новый год домой. Первая: он все еще скучал по Хвану, хотел его увидеть и поговорить хотя бы о чем-нибудь, главное — быть рядом. Вторая: он хотел проверить, действительно ли Хван любит своего парня и он просто безжалостен, раз играет чувствами Ли, или ему этот парень и не нужен вовсе, а он хочет вернуть Феликса. — Я подумаю. Отвечает безэмоционально и холодно блондин, и вешает трубку. Он правда будет думать, ведь эти причины хоть и весомы, но он понимает риски в виде того, что все может пойти не по плану и все праздники он снова будет плакать и страдать, пока Хенджину будет хорошо. Хенджин больше не звонил. Феликс думал до середины декабря и все-таки купил билет домой.