***
Christmas Lights — Coldplay Спустя двадцать минут юноша уже сидел в автобусе. Место попалось у окна, что не могло не радовать, ведь теперь появилась возможность наблюдать за ночным снегопадом и белыми полотнами, накрывающими поля и дорогу. По мнению Феликса, подобные поездки были невероятно атмосферными. Ты сидишь в теплом автобусе на мягком кресле, пальто и шарф лежат на свободном сидении рядом, есть возможность разуться и подобрать под себя ноги, параллельно укутываясь в теплое худи сиреневого цвета, размер которого больше твоего в два или три раза. На коленях лежит печенье, под боком бутылочка молочного коктейля клубничного вкуса, в ушах наушники, где играют любимые песни, а сам ты наблюдаешь прекрасный вид из окна. С быстрой скоростью проносятся белоснежные деревья, поля, легковые и грузовые машины, а когда наступает ночь, то ты видишь миллион ярких огней, которые стоят на одном месте из-за чертовой пробки, вследствие сильного снегопада. Но точно ли эта пробка — чертова? Появляются сомнения. Ведь увидеть такое новогоднее волшебство, увидеть эту яркую и сказочную красоту, а также насладиться одиночеством в полной мере можно не каждый день, и даже не каждый месяц. Это было счастье. Это было волшебно. За все время поездки Феликса, естественно, не отпускали мысли о Хенджине. Он думал над тем, как они встретятся, что он ощутит, что сделает и что скажет. Но… Честно признаться, из-за той нервотрепки, что дал ему Хван, уже и видеться особо не хотелось. Естественно, он понимал, что встречи не избежать, но проявлять изобилие эмоций определенно не собирался. Его злили выходки Хвана с его звонками, предложениями, этим новым парнем, злил это цирк и ребячество. Он в очередной раз убедился, что Хенджин не сдвинулся с мертвой точки, а лишь продолжил закапывать себя в сугробы комплексов, глупостей и недолюбленности. Феликс решил, что до самого праздника постарается не пересекаться с Хваном. Будет тяжело, ведь городок маленький и даже если ты не хочешь встретиться с человеком, ты обязательно с ним встретишься. Встретишься, когда вы будете проходить на параллельных друг другу улицах, когда войдете в любой из магазинов, ведь количество тех можно было пересчитать по пальцам, или в компании друзей. Еще Феликс решил, что на самом празднике не будет много выпивать. Честно говоря, он просто боялся, что если мозг потеряет трезвость, то Ли обязательно наговорит самому Хвану, друзьям или, не дай Бог, его новой пассии, кучу неприятных или глупых слов, или совершит необдуманные действия. Он не хочет этого делать, чтобы после не краснеть перед всеми и чтобы Хенджин не чувствовал себя победителем, за которым младший до сих пор бегает. Меньше слов, меньше контакта, взглядов, алкоголя, общения и воспоминаний. Просто меньше Хенджина. Ближе к часу ночи Феликс начинает подъезжать к своему городку. Он пишет маме, чтобы та могла выезжать из дома и встречать его на остановке, именно на остановке, ведь вокзалов такое крохотное местечко при себе не имело. Начинает надевать пальто, повязывать шарф вокруг шеи, не слишком аккуратно затягивая тот, и класть в сумку бумажки от печенья и пустую бутылочку от коктейля. На самом деле, Феликс очень устал. Без сомнений, он был рад прочувствовать ту атмосферу поездки в автобусе, был рад вкусному печенью, одиночеству, музыке и, естественно, своему родному дому, но, несмотря на это, спать хотелось сильнее. Юноша выходит из обширного транспорта, вытаскивает ту самую спортивную сумку из отдела для багажа и отходит в сторону. Сию же секунду съеживается и начинает дрожать, словно цуцик. Он не привык к такому холоду, коим славился городок, он устал и вылез из теплого места, а сильный снегопад и ветер лишь добивали ситуацию. Феликс стоит около остановки, видит кучу машин, в которые со спехом садятся люди, затаскивая сумки за собой. За остальными пассажирами автобуса приехали мужья, друзья, братья, родители или обычное такси, чтобы увезти тех домой. Через двадцать минут на остановке остается один Ликс, да пустой автобус. Он знал вождение своей мамы, а особенно ее вождение в темноте и при большом снегопаде. Знал, как она боится и переживает ездить в такую погоду, поэтому покорно ждал и не смел звонить, не дай Бог отвлечется на телефон и съедет не туда, убрав от руля одну руку. С каждой секундой ему становилось все холоднее, но несмотря на это, Феликс все же решил постоять спокойно, не шевелясь, не кутаясь в шарф или не перетирая руки в карманах о мягкую ткань, он решил просто насладиться родным местом, которое окутывали прекрасные белоснежные снежинки. Юноша мягко улыбается, медленно обводит взглядом уже до боли знакомую местность и на душе становится тепло, ведь все восемнадцать лет он прожил в этом месте, всего два года тут не был. Крохотные два года, которые возродили в сердце ценность и любовь к родному дому. Полуприкрытыми глазами и с легкой улыбкой парень осматривает окрестности. Смотрит на одинокий автобус, стоящий справа, уже закрывшийся из-за рабочего графика супермаркет напротив, смотрит на место слева вдали, где обычно паркуется мама, ведь она боится подъезжать на основную парковку и становиться рядом с другими машинами, боится, что не сможет выехать, если их будет слишком много. Мило и забавно. Смотрит на ту самую парковку, находящуюся слева. Она пуста, что неудивительно, ведь было уже полвторого ночи, будний день и метель, кто полезет сюда в такое время? Оказалось, полезет. Медленно проводя взглядом по территории, взор Ли падает на единственный автомобиль, стоящий в самом начале парковки около дерева, где, в обычное время, тот был бы практически незаметен, но сейчас, благодаря белоснежному покрывалу, темный цвет машины уж очень хорошо выделялся. Сердце блондина пропустило один удар, а улыбка начала сползать с лица. Эта машина была слишком похожа на автомобиль Хвана, который родители подарили ему на День Рождения, но из-за снегопада было трудно различить номера или водителя, ведь свет там не горел. Да, естественно, Феликс сразу же подумал о Хенджине, это вообще не должно удивлять. Ведь когда ты приезжаешь в ваш общий дом, где вы когда-то были вместе, когда ты знаешь, что он уже тут и когда ты видишь машину, похожую на его, то сразу думаешь о нем и ни о ком другом. Не берешь в счет сотрудников полиции, которые могут быть на ночном дежурстве, просто обычного человека, ждущего своих друзей или семью для ночной «прогулки», или влюбленную парочку, решившую провести эти каникулы вдали ото всех. Ты не думаешь об этих мелочах. Ты думаешь сразу о нем. Краем глаза Феликс замечает, как справа останавливается крохотная машинка и приветствует его морганием фар. «Мама приехала.» Крайний раз презрительно взглянув на темный автомобиль, дрожащими и практически онемевшими пальцами Феликс сжимает ручку сумки покрепче и плетется к уже вышедшей из машины маме. — Мам! Ну-ка залезь обратно! Заболеешь же, ну! — кричит радостно, но с нотками недовольства и беспокойства. — Сыночек! — мама подбегает к юноше и крепко обнимает того за плечи, вставая на носочки, Ли обнимает в ответ, придерживая свободную руку на тонкой талии, объем которой ощущался даже через дутую куртку. — Как же ты вырос, солнце! Как похудел! Боже мой, какой красивый! — мама начинает плакать и обнимать парня сильнее, а тот в ответ лишь смеется, поглаживая ее по спине. — Все-все, давай скорее в машину, сейчас оба простудимся. — продолжает смеяться Ли, кладя сумку на заднее сиденье, а позже устраиваясь спереди, на пассажирском. Юноша устраивается на уже теплом сидении, расстегивает пальто и вдыхает еще свежий запах цитрусов, ведь буквально днем мама, пробираясь через снега и метели, везла домой коробку с мандаринами, как самый настоящий Дед Мороз. Женщина садится рядом, кладет слегка подрагивающие руки на руль и мягко давит носком миниатюрной ноги на педаль газа. Автомобиль все время находился заведенным, чтобы удержать в себе тепло и позже согреть околевшего ребенка, отчего махинаций в виде вставления ключа в замок зажигания и проворачивания изогнутого металла не понадобилось.***
birdy- not about angels (slowed down) — Unknown «Уехали…» Хенджин наблюдал за тем, как до боли знакомая, такая крохотная и словно игрушечная машина тронулась с места и поехала по уже знакомой дороге в уже знакомый дом. Хван приехал на парковку еще в двенадцать ночи и все время ждал, когда придет автобус и оттуда выйдет самая большая боль его сердца. Он ждал целый час, часто смотрел на время, периодически отвлекался на перекур, а потом снова садился в автомобиль и продолжал ждать. Как только автобус прибыл в место назначения, то блондин выпрямился в спине и навострил свой взгляд на двери транспорта, видел, как люди выходят один за другим, вытаскивая свои куртки или сумки, как по пути одевались, посильнее натягивая шапки и затягивая шарфы, но всё было не то, все были не те. Как только он видит стройную, такую до боли знакомую фигуру, медленно спускающуюся по ступенькам, сердце пробивает несколько звонких и режущих ударов. Он увидел Феликса. Своего Феликса. Того, которого любил шесть лет и которого, вероятнее всего, продолжает любить до сих пор. Внешний вид парня слегка напряг, ведь было видно, что тот сильно похудел, щеки стали более впалыми, пальцы и кисти, проглядывающие из-под рукавов пальто, стали более жилистыми и тонкими. Пальто доходило до самых колен, но даже так было видно, что и ноги Феликса заметно схуднули и сильно дрожали от холода. Хван знал, что Феликс ждет свою маму, ведь юноша всегда говорил о том, что по приезде его забирает именно она, паркуясь подальше ото всех. Уже пол второго ночи, Феликс все еще стоит один. Как же тяжело было держаться Хенджину, как же тяжело было видеть этого маленького цыпленка, стоящего посреди метели в легком пальтишке, укутанном в темный шарф и держащим дрожащей рукой сумку. Белесые волосы украшали снежинки, которые даже не растворялись среди промерзших прядей, они просто мирно ложились и засыпали, создавая из парня одну большую снежинку. Хенджин очень хотел выйти и обнять младшего, посмотреть в такие родные глаза и отвести в машину, чтобы согреть. Было тяжело просто смотреть и ничего не делать, но он понимал, что выходить из автомобиля и бежать к юноше не нужно. Феликс, с большей вероятностью, откажется и посмотрит на него как на дурака, ведь Хенджин уверен, что блондин до сих пор помнит его слова при расставании. Втором расставании. Именно со стороны Хвана.***
Just the Two of Us — Grover Washington, Jr. Феликс наконец приезжает домой. Уже из окна машины он видит те родные два этажа, которые прожили с ним все восемнадцать лет, видит горящее окно в своей комнате, понимает, что мама включила свет, пока убиралась, и снова забыла его выключить. Забор, крышу, фонари и продрогшие деревья окутывают клубни снега, на каждом окне висят гирлянды-дождики, горящие разными цветами. К счастью, в комнату Феликса мама повесила его любимую синюю гирлянду и включила тот режим, который предпочитал ставить сын. Как только юноша переступает порог дома, к нему сразу же бежит его любимый пес по кличке Плюшка и прыгает в объятия своего хозяина. Феликс притащил домой маленького далматинца еще два года назад, но несмотря на то, что пес большую часть своей жизни прожил с Мистером и Миссис Ли, именно в Феликсе он чувствовал своего хозяина и родственную душу. Юноша поднимается на ноги, и на взор падает украшенный в честь скорого праздника дом. На стенах висят гирлянды, елочные шары и большие стикеры в форме подарков и снеговиков, первый этаж украшала елка, стоящая в гостиной справа, она размещала свои еловые ветви между креслом и диваном, находясь в углу, а под собой хранила новогодние подарки. Барная стойка, находящаяся на кухне слева, была окутана мишурой и маленькими огоньками, работающими на батарейках, казалось, словно она была усыпана звездами. Уголки губ юноши тянутся вверх, глаза щурятся, а в душе разливается тепло от всей этой атмосферы. Повесив пальто и шарф на вешалку, парень взял сумку и сразу пошел к себе в комнату, чтобы переодеться и разложить вещи. Мама не настаивала на том, чтобы сразу сесть на диван и начать пить чай или ужинать, попутно обсуждая все новости и жизнь сына в другом городе, она понимала, что тому нужна маленькая передышка. Феликс поднимается на второй этаж, открывает первую дверь справа и входит в свою комнату. «Боже, как же хорошо…». Медленно проходя в комнату, юноша вдыхает родной запах и начинает осматривать окрестности. Казалось, будто мама постаралась украсить ее больше всего, ведь на рабочем столе, стоящем справа, Ли увидел маленькую пушистую серебряную елочку, украшенную игрушками и белой гирляндой, а под ней тихонько сидели те самые мандарины с конфетами. Любимыми конфетами. Мама знала, что любит Феликс, отчего купила все любимые сладости сына и разложила их в вазе на кухне и, как говорилось ранее, под елочкой. Смог воочию увидеть свою любимую гирлянду, прячущуюся за белыми шторами и прозрачным тюлем. Кровать, находящаяся слева, тоже была украшена милыми подушками в виде печенья, подарков и конфет. Маме всегда удавалось находить необычные вещи даже в их маленьком городке. И, заключительным штрихом, на полу располагался белый пушистый коврик. Феликсу стало так уютно и тепло от этой атмосферы, что он уж и позабыл обо всех проблемах, давящих на него со всех сторон, и, самое главное, даже позабыл о своей самой большой проблеме. Проблема была высокого роста, стройного телосложения, с пухлыми губами, карими глазами и мягкими блондинистыми волосами. Ли поставил сумку на пол и начал раздеваться, чтобы отнести грязное белье в свою ванную комнату, дверь в которую находилась прямо в комнате Феликса, справа от рабочего стола. Юноша стянул излюбленное сиреневое худи, в которое кутался в автобусе, любимые черные джинсы, которым добрых три века, но он все равно продолжал их носить, приводя своей маме лишь один аргумент в сторону их защиты, когда она начинала возмущаться: «Мам, они прекрасно тянутся. Помнишь, как я порвал свои старые джинсы в школе? Помнишь? А еще, я надеюсь, ты помнишь то, что порвал я их прямо на заднице, отчего все лицезрели мою пятую точку, и где из-под разорванной ткани им махал Губка Боб, находящийся на моих боксерах. Вот с этого момента я понял, что буду покупать джинсы исключительно из тянущегося материала. Эти, как видишь, тянутся и не рвутся уже столько лет!». Мама каждый раз смеялась как с этой истории, так и с возмущенного взгляда сына и активной его жестикуляции, в виде тыканья пальцем на свою пятую точку, где он показывал, откуда именно всем одноклассникам махал Губка Боб, соглашалась с сыном и больше не цеплялась к его выбору в одежде. Раздевшись до белья, Ли начал разгуливать по комнате и раскладывать все вещи по местам. Носки и белье убрал в верхний ящик тумбы, стоящей в левом углу, футболки, классические штаны и рубашки повесил в шкаф, находящийся напротив окна, а джинсы и спортивные штаны сложил в ту же тумбу, но в последний ящик. Украшения засунул в ящичек на рабочем столе, а на сам стол расставил средства для ухода за кожей лица. Больше, в принципе, у него ничего не было. Подойдя к зеркалу, размер которого, как в высоту, так и в ширину, был больше самого Феликса, он начал крутиться перед ним, разглядывая свое тело в отражении. Как бы плохо это не звучало, но стресс, испытанный Феликсом за эту осень, помог юноше сбросить пару килограмм, отчего теперь отражение в зеркале его радовало и поднимало самооценку. Торс был хорошо подтянут, скрытые за отеками мышцы выступили, кожа и мускулы на бедрах и руках тоже подтянулась, второй подбородок ушел, а от щек и след простыл. Теперь ему нравилось, теперь ему было хорошо. Так как зеркало находилось в правом углу комнаты, прямо рядом с окном, то не только Феликс мог лицезреть свое тело, но и каждый мимо проходящий человек. Ведь в комнате горел свет, отчего было очень легко развидеть то, что творится внутри дома, но так как была уже почти половина третьего ночи, то блондин даже не думал о том, что на него может кто-то вот так открыто пялиться без зазрения совести. И зря. Self destructive — Vorsa Главная проблема Феликса не уехала домой. Она поехала за семьей Ли, но не сразу, примерно через десять минут. Снова припарковала свою машину где-то в темном месте и наблюдала в уже излюбленное и знакомое окно. Хенджин видел его. Видел Феликса и видел его тело. Как только Ли подошел к зеркалу и, соответственно, к окну, то дыхание Хвана участилось, а сердце бешено забилось. Самая первая мысль была: «Как же ты похудел…», но Хенджин не был бы Хенджином, если бы не начал разглядывать тело с большим интересом и вспоминать, на что оно способно в порыве страсти. Тем более сейчас, когда у Феликса хорошо выступал рельеф и было буквально видно, как комфортно и уверенно он себя чувствует, то его захотелось еще больше. Хван облизнул пересохшие губы, откинул голову на спинку кресла и продолжил любоваться***
Shake Up Christmas — Train 30 декабря. Феликс проснулся в своей кровати, лицо освещали такие родные лучи солнца, а глаза слепил белоснежный снег, лежащий на соседних крышах домов. Он неосознанно улыбнулся и сладко потянулся, было приятно вновь проснуться на этом мягком матрасе, под этим теплым одеялом и вообще в этой комнате. Радовало еще больше то, что Новый Год уже завтра. Уже завтра будет много вкусной еды, городская суета, заполненные покупателями магазины, к вечеру все уже будут стоять на кухнях, готовить вкусности, украшать стол и доставать шампанское из подвалов или холодильников. Уже к ночи все будут красиво одеты, на девушках и некоторых парнях будет прекрасный макияж и прически, все соберутся в чьем-нибудь доме, ресторане или кафе и начнут отмечать главный праздник всего года. Будет сказка. Будет волшебство. Каждый раз, приезжая домой, Феликс любил ходить в знакомые магазины и покупать там что-нибудь вкусное или просто интересное, а еще интереснее это будет сейчас, ведь на каждом углу ларька или супермаркета будет запах мандаринов, много елочек и украшений. Так как мама сегодня работала, чтобы взять выходной на завтра, Феликс не стал первым делом спускаться на кухню, чтобы с ней поздороваться. Он сходил в душ, почистил зубы и сделал пару масок для лица, чтобы не сильно обветрить кожу на холоде. Придя обратно в комнату, полез в шкаф, чтобы найти что-нибудь теплое и удобное. К сожалению, любимые джинсы были в стирке, отчего ему пришлось надеть вторые черные джинсы, которые не славились своей прекрасной растяжкой, это было лишь дело времени, когда зад младшего вновь оголится, демонстрируя себя всем. Возможно, именно поэтому Ли перестал носить белье с принтами, чтобы если уж и светить задом, то не позориться еще и бельем. Вытащив из шкафа бежевый свитер с высоким горлом, черные джинсы и высокие белые носки, Феликс сложил все на кровати и пошел приводить лицо и волосы в порядок. Просушив блондинистые пряди, он уложил челку утюжком, немного подкрутив ту с концов, на лицо нанес крем, который тоже, без сомнений, защитит его от злостного ветра, и принялся наносить легкий макияж. Да, макияж. Да, на прогулку. Давайте признаемся честно, кому не хочется выглядеть хорошо по приезде в свой старый дом, кому не хочется показаться старым знакомым, чтобы те посмотрели на тебя и сказали: «Вау…», кому этого не хочется? Вот Феликсу хотелось. Именно поэтому он слегка подкрасил светлые брови и расчесал их щеточкой, на которой было немного геля для фиксации, прошелся по векам слегка пушистой кистью, нанося на них бежевый оттенок с примесью блесток, и покрыл губы малиновым тинтом, чтобы они не обветрились, а также не выглядели слишком бледными или слишком яркими. Все в меру. Прибежав на первый этаж, он подскочил к вазе с конфетами, ухватил пару штук в карман пальто, пару штук в сумку и одну себе в рот, после побежал к входу, чтобы надеть ботинки. Наконец, закончив это капустное дело, юноша открыл дверь, где с улицы к нему сразу прильнул зимний ветерок, осаживая пару снежинок на веснушках миниатюрного лица. Теперь на лице блондина были не созвездия, теперь там был сад из снежинок, теперь там была картина, созданная исключительно зимой и Новым Годом. Парень выходит из дома, не забыв оставить корм и воду для Плюшки, а также закрыть дверь тем самым ключом, которым открывал дом всегда, когда приходил со школы, даже этому ключу и закрытию дома он был рад. Первым делом Феликс решил сходить в магазин, где раньше работала его мама, он знал всех тетушек, которые были ее коллегами, точно так же, как и они знали и помнили его. Юноша шел по заснеженным улицам, снег приятно хрустел под ногами, у каждого в доме горели гирлянды на окнах или виднелись украшенные елки, а у некоторых такие прекрасные елочки стояли прямо во дворе, чем еще больше создавали новогоднее настроение. Пока Ли шел по заснеженной асфальтированной дороге, то часто поскальзывался, ведь этого чертового льда не было видно, но, к счастью, он ни разу не упал, что уже можно считать успехом, а двойной силой успех обладал, когда Ли понимал, что его джинсы все еще целы. Мимо часто проезжали машины, он останавливался и ждал, пока те проедут, и только потом продолжал путь, ведь понимал, что в любой момент может оступиться, поскользнуться и попасть под эту самую машину. Проходил кучу магазинов, свою школу и детский сад. Все было невероятно красиво украшено: на окнах красовались рисунки, пожелания от учителей и школьников, воспитателей и детей. Мишура пестрила чуть ли не на каждом подоконнике или каждой ели, стоящей на улице, а также около магазинов была куча украшений в виде объемных стикеров и статуэток. Но, без сомнений, больше, чем гирлянд, на зданиях не было ничего, ими решили буквально заполнить весь город, отчего новогоднее настроение просто выливалось через края. Наконец дойдя до магазина, юноша отряхнул ботинки о ступеньки и потянул дверь на себя, над головой раздался звон знакомого колокольчика, и парень улыбнулся сильнее, заходя в помещение. Все было таким знакомым, таким родным и красивым. Привычные полки, где обычно лежали конфеты, были просто переполнены сладостями, которые разбирали буквально на глазах, коробы с фруктами заполняли мандарины, апельсины, виноград и яблоки. Народу было очень много, отчего даже казалось, что это не магазин, а утренний общественный транспорт, в котором буквально один стоит или сидит на другом, и держат тебя не поручни, а тела окруживших людей, но это все равно не мешало предаваться воспоминаниям и счастью. На потолке висели снежинки, на окнах все те же гирлянды, а посреди магазинчика висела маленькая вывеска с поздравлением о новом предстоящем году. — Добрый день. — юноша взял свой излюбленный клубничный коктейль, булочку со сгущенным молоком и пошел на кассу. На самом деле, кушать он не хотел, но чтобы пообщаться с продавщицей и не отвлекать ее от работы, на пару секунд можно стать клиентом с коктейлем и булочкой. — Добрый… — женщина подняла слегка уставший взгляд, ведь как бы новогодняя атмосфера и выручка не радовали, такое большое количество людей с еще большим количеством продуктов давали о себе знать в виде усталости, больной головы и спины. — Ф…Феликс? Это ты? — взгляд тетушки стал веселее. — Да, тетя Сун, я. — Ли улыбнулся шире и слегка наклонился. — Ой! Боже мой! Пита! Иди сядь за кассу! Мне нужно отойти! — женщина вскочила со своего стула и оббежала кассовую зону, на ее место пришла молодая девушка и, посмотрев на Феликса, скромно улыбнулась и поклонилась парню, опуская взгляд к полу, Ли ответил широкой улыбкой и наклоном головы. — Идем-идем, мой хороший! Тетя взяла юношу под руку и потащила в другой конец магазина, где ее коллеги взвешивали конфеты или другие сладости, выдавая их покупателям и перед этим прилепливая ценники к пакетикам. — Мисун! Сони! Смотрите, кто к нам пожаловал! — женщина широко улыбнулась и представила парня двум тетенькам, которых Феликс, несомненно, тоже хорошо знал. — Феликс! Солнце ты наше! Женщины подбежали к парню и начали того обнимать. Юноша остался с тетушками для обычной болтовни, они усадили его на стул и всунули праздничный подарок в виде цветного пакета с конфетами. Его любимыми. Мама так часто брала для Ли эти сладости, отчего даже коллеги успели запомнить, что Феликс любит больше молочный шоколад, чем горький или белый, любит батончики, конфеты с орешками или густой начинкой в виде крема, также любил конфеты со злаками или кусочками вишни. Подарок, естественно, не был готов заранее, ведь никто не готовился к приходу Феликса, но пока он стоял и разговаривал с тетушками, Миссис Ким сбегала к прилавкам и быстренько насобирала конфет разных сортов. Ли пытался отказаться, но получив твёрдое «Нет», все же взял эту сладость, чему был невероятно рад в глубине души. Спустя пятнадцать минут Феликс понял, что и так задержал тетушек в слишком неподходящий момент, поэтому, отправив их работать, естественно, с улыбкой и шутками, все же решил купить то самое молоко и булочку. Феликс стоит около кассы и ожидает свою очередь, во время этого разглядывает различные сладости, находившиеся на стеллажах, слышит звон колокольчика и понимает, что очередной клиент пришел за покупками. Обычное действие, особенно в такое время, поэтому юноша даже не повернул головы, чтобы посмотреть на гостя. Пока он рассматривал пакетик с рисовыми шариками, которые, кстати говоря, очень любил, но из-за высокой цены никогда не брал, неожиданно почувствовал, как его слегка толкнули в спину. Спасибо, конечно, новогодней атмосфере, которая влияла на настроение и не давала его испортить, но такое некультурное поведение все равно слегка обескуражило парня, отчего он решил повернуться, чтобы посмотреть на виновника того, кто смёл его улыбку так же, как метла сметает снег со ступенек магазина. Быстро и без предупреждений. Подбирая кулек с конфетами под руку посильнее и сжимая бедное молоко с булочкой, юноша смотрит в правую сторону. Where's My Love Slowed — efehan Его сердце пропускает несколько неровных ударов, а пальцы начинают дрожать. Он знает этот затылок, спину, рост и походку, знает эти блондинистые волосы и медленные повороты головы в попытках рассмотреть, чего бы такого вкусного купить. То самое «некультурное поведение» всегда покупало ванильный коктейль и булочку с яблочной начинкой, либо брало шоколад с кусочками клубники. Как и сделало это сейчас. Тот самый коктейль и шоколад. Феликс резко отворачивается и прикусывает губу, он не хочет, чтобы Хенджин знал, что тот его увидел и в открытую пялился добрых десять минут. Просто хотел поскорее пройти к кассе, завершить покупку и продолжить свою прогулку по городу. Он хотел снова погрузиться в новогоднюю атмосферу, выкидывая Хвана из головы. К счастью, подходит его очередь, Ли слабо улыбается сидящей напротив девушке и, успев лишь сказать: «Спасибо, до свидания», пулей вылетает из магазина. Выскочив наружу, Феликс вдыхает побольше свежего воздуха и пытается прийти в себя. Он увидел его, он снова его увидел, снова этот запах и эта внешность накрыли с головой, черт, все произошло снова. «Ликс, держись, не пускай его в голову, просто держись и не думай. Помни, что он сделал, помни, что помимо него существует остальной мир.» Но, к сожалению, Хенджин и был всем миром для Феликса. Парень начинает идти по составленному маршруту, направляясь в магазин подарков, чтобы купить что-нибудь для мамы и Плюшки. Идет быстро, дышит еще быстрее. — Феликс! Звон. Уши пробивает звон. Он произнес его имя. Произнес так, как делал это раньше: с теплотой, любовью и волнением. Ли медленно останавливается и прикрывает глаза, сдвигая брови к переносице. Ему так больно, ему так страшно. Вот же он, вот же Хенджин, его Хенджин, он стоит прямо позади и зовет младшего своим голосом, который въелся уже на подкорку мозга, который завладел сердцем и душой, который дает воздух и желание жить. Сердце блондина сильно сжимается, а потом резко начинает биться, буквально выпрыгивая из грудной клетки, оно хочет сбежать, хочет забыть, но также оно хочет выпрыгнуть и побежать прямо в лапы страшному зверю, который с радостью его примет, а после снова разорвет на части, как сделал это ранее. Феликс не смеет поворачиваться, не смеет отзываться, он просто старается прийти в себя, перебить звон и дрожь, чтобы устоять на ногах и не свалиться прямо в сугроб. — Феликс… К сожалению, из-за этого чертового звона он не услышал шагов позади, которые стремительно приближались, увеличиваясь в громкости. Феликс чувствует прикосновение к своего плечу и тело словно пронзает ножом. Это его руки. Его пальцы. Он запомнил их и не перепутает ни с кем другим. Голос дрожит, так ласково и тепло дрожит, пальцы так нежно и с такой любовью касаются ткани пальто. Юноша сильнее сжимает глаза, пытаясь сдержать поток слез, попутно сглатывая ком в горле. — Прошу, посмотри на меня… «Нет-нет-нет, Феликс. Нельзя. Не смотри. Ты снова упадешь, снова влюбишься, тебе будет больно, не поворачивайся, Феликс!» Но, к сожалению, голос разума Ли не услышал. Он открыл глаза, он повернулся и… Он упал. Он влюбился. Ему стало больно. Ли смотрит в эти до дрожи и боли знакомые карие глаза, видит те самые губы, которые раньше целовал без остановки и которые целовали его. Эти скулы, челюсть, шея, все это принадлежало ему, до всего он мог коснуться и все мог поцеловать, но… Но не сейчас. Хенджин смотрит с волнением и нежностью, смотрит так убийственно, отчего желудок завязывается в узел и призывает тошноту вместе со слезами. Он увидел его. Такого родного, любимого, нежного и прекрасного. Увидел своего Хенджина. — Привет… — видит, как Хенджин мягко улыбается и складывает руки в карманы черного пальто. — Привет… — смотрит в ответ измученно Феликс. Его сознание творило с ним невероятное: одна часть продолжала влюбляться в Хвана с каждой секундой все сильнее, а вторая пыталась доказать, что это все ложь и эмоции, что нужно включить голову и не поддаваться на этот взгляд и голос. — Как ты? — блондин поджимает губы, все еще не отрывая взгляда от юноши. — Отлично. — натянуто улыбается Ли. — Извини, мне нужно… — силой разворачивает свое тело и пытается сделать шаг. Он не может продолжать этот диалог, просто не может. — Стой, Феликс. — Хван обегает блондина, становясь перед ним. — Что тебе нужно? — Феликс злится. Злится на свою слабость, глупость и на самого Хвана. — Я хотел поговорить… — опускает голову и метает взгляд на землю, сразу же поднимая его обратно на Ли. — Хенджин, о чем нам говорить? — Феликс просто взрывается, не выдерживая этого давления. — О чем нам, мать твою, говорить?! О том, как ты бросил меня как последнюю собаку, когда наигрался?! Или о том, как купил нового щенка, отчего старый больше не понадобился?! Или поговорим о том, какие качели ты мне решил устроить?! Давай! Давай поговорим! Я приехал на этот сраный Новый Год, приехал, видишь? А теперь отвали и не порть настроение! Ли молча развернулся и быстрым шагом пошел в направлении этого чертового магазина с подарками. Он не хотел слушать россказни Хвана, не хотел вообще ничего слушать и слышать, главное, что он выплеснул хотя бы часть гнева, а большего и не надо. Будет больше — будет хуже.***
don't leave me here` — Coldsteeze Утром тридцатого декабря Хенджин решил прокатиться на машине по родному городку, хотел снова увидеть старые места, дороги, магазины, постройки. Просто хотел поностальгировать. А тем более время новогоднее, все же будет еще краше и лучше. Сходив в душ и позавтракав, Хван надел черные классические брюки, коричневый теплый свитер и черные носки. Сообщив родителям о своей небольшой «прогулке», взял ключи от машины со столика в прихожей, там же надел черные ботинки на шнуровке и накинул черное пальто, которое, вследствие, снял. Автомобиль достаточно прогрелся, отчего сидеть в одном свитере было не холодно. Объезжая знакомые асфальтированные и грунтовые дороги, проезжая мимо домов бывших и нынешних друзей, магазинов и парков, он решил съездить в еще одно место. Место, дорогу к которому знал лучше, чем дорогу к собственному дому. Он поехал к нему. Точнее, на его улицу. Хотел просто проехать мимо дома и уехать обратно, просто чувствовал, что этого дома катастрофически не хватает, как и этой улицы. Вырулив на асфальтированную дорогу, которая вела к той самой улице, Хван увеличил скорость, но при этом соблюдал правила дорожного движения, сильно не разгонялся и смотрел по сторонам, понимал, что дороги сейчас скользкие и ни дай Бог выскочит какой-нибудь ребенок или дворняжка, и не успеет затормозить перед машиной. Смотря четко на дорогу, вдали блондин увидел пешехода, отчего сбавил газ и сильнее вжал пальцы в руль. Решив краем глаза взглянуть на того самого пешехода, его сердце сжалось, а внутри будто все рухнуло. Он увидел Феликса. Увидел его родного, маленького и хрупкого Феликса. Эта кнопка ярко улыбалась солнцу и соблюдала правила дорожного движения, как и учил его Хван все время. Он был таким красивым, таким неприкосновенным. Заехав на ближайшую улицу и припарковав машину на обочине, Хенджин выскочил из автомобиля и тазом оперся о заднюю дверь, опуская руки на колени и сгибаясь в корпусе. Было тяжело. Тяжело, больно и страшно. Феликс, его Феликс был таким волшебным, таким прекрасным, таким… Таким любимым. Сердце ужасно болело, оно так сильно билось о ребра, словно ругая хозяина за его отвратительный и необдуманный поступок, ругало за боль, причиненную Ли. Хван сжал глаза и присел на корточки, продолжая облокачиваться о машину. Было так больно, отчего юноша не смог сдержать слез и горячие дорожки обожгли уже промерзшие до дрожи скулы, челюсть и кадык. Хенджин старался держаться, чтобы не плакать, правда старался, но сердцу было намного тяжелее, отчего оно решило напакостить хозяину и без его ведома выпустить влажный поток из карих глаз. Оно хотело, чтобы блондину было больно, хотело, чтобы он страдал за свою глупость. «– Джинни, ты всегда сначала делаешь, а потом думаешь.» Эти слова пробивали черепную коробку и не давали трезво мыслить. Он понимал, что облажался. Снова. Снова накосячил, снова натворил ерунды, все снова. Он никогда не преставал любить Феликса, всегда считал его своим и только своим. Продолжал ревновать и любить после расставания, продолжал провоцировать, продолжал следить в социальных сетях и просматривать его фото десятки раз за день. Это все еще был его Феликс, которого он никому не отдаст. За что еще Хенджин корил себя? За еще одну снова необдуманную и совершенную ошибку. За нее он был готов буквально сожрать себя терзаниями и обвинениями. Просидев около открытой двери водительского сидения, Хван силой сжал зубы, грубо прошелся кулаками по глазам, стирая слезы и, взяв большую охапку снега, умыл лицо, чтобы немного освежиться и прийти в себя. Он прекрасно знал, куда направлялся Ли, поэтому решив, что им все-таки нужно поговорить, собрал все силы в кулак и сел обратно в машину, выворачивая руль на дорогу и выдвигаясь к заветному и такому родному магазину. Блондин останавливается около продуктового магазинчика, где раньше работала Миссис Ли и, крайний раз тяжело вздыхая, выходит из автомобиля. Входя в помещение, его взгляд сразу же начинает «гулять» по окрестностям в поисках лишь одного единственного человека, но как только Хенджин видит его, стоящего у кассы и радостно разглядывающего сладости, то внутри все опускается, а уже избитое сердце еле функционирует, пытаясь продержать организм на плаву. Впервые он видит его так близко за долгое время, видит эту родную и любимую улыбку, нос-кнопочку, припухлые губы и, самое драгоценное — искрящиеся шоколадные глаза. Эти глаза и взгляд Феликса всегда выбивали землю из-под Хвана, ради лишь одного взгляда он был готов пойти на что угодно, сделать все, что угодно, главное, чтобы Феликс продолжал смотреть на него. Он хотел прикоснуться к своему солнцу, хотел прикоснуться к своему морозному утру с россыпью снежинок на миниатюрном лице, но понимал, что Феликс, в большей и единственной вероятности, просто откажет, не забыв злостно на него взглянуть. Не придумав ничего умнее, блондин просто прошел мимо младшего, специально задевая того плечом, но даже через простое прикосновение грубых тканей друг к другу Хван прочувствовал этот импульс, бьющий в самый мозг, переворачивая там все с ног на голову. Также заметил, что Феликс взял свой любимый клубничный коктейль, который, как он говорил, готов пить без остановки, в крохотной руке лежала булочка, определенно с начинкой и определенно со сгущенным молоком, вишней или маком. Другое Феликс не любил. Не любил шоколадное молоко из-за густой консистенции, не любил яблочные или клубничные начинки, ему очень нравились оладушки с шоколадом, которые он редко брал, а еще любил рисовые шарики, которые покупал исключительно Хван, ведь младшего волновала цена. Но не волновала Хенджина. Хенджина вообще ничего не волновало, кроме Феликса. Он был отвернут, но все равно чувствовал на себе этот взгляд. Такой злой, удивленный и испуганный. Чувствовал Феликса. Чувствовал любовь, спрятанную за шипами и болью. Неожиданно слышит, как звоночек оповещает о движении двери и оборачивается, понимая, что Ли просто убежал. На удивление, Хван не услышал того, как блондин расплачивался и общался с продавщицей. Выбегает за юношей на улицу и видит это быстрое перебирание ножками по скользкой земле и сугробам. — Феликс! Видит, как младший медленно останавливается, а у самого словно грохот в голове происходит. Он сказал его имя. Сказал вслух. Сказал лично ему. Не мог поверить, что снова может звать его по имени воочию. — Феликс… Хван медленно подходит к блондину и тянет дрожащие пальцы к хрупкому плечу, даже через объемное пальто юноша казался таким маленьким и неприкосновенным. Как только Хенджин прикоснулся к грубой ткани, в горле сразу затянулся до боли горящий ком, а в переносице зажгло от подступающих слез. Кто бы знал, как сильно Хенджин хотел прямо сейчас развернуть к себе младшего и крепко обнять, кто бы знал, как он хотел погладить его по голове, провести большим пальцем по острым скулам и очертить каждую снежинку на его лице, кто бы знал, как он хотел прикоснуться к родным губам и поцеловать их так сильно, как не целовал никогда за все шесть лет, кто бы просто знал… — Прошу, посмотри на меня… Лишь произнес Хенджин, но дай ему волю, он бы сказал намного больше: «Прошу, посмотри на меня, солнце. Мое любимое и яркое солнце. Прошу, дай мне извиниться и объяснить все, я дурак, я глупый дурак. Дай мне взглянуть в твои глаза еще раз, покажи мне свою прежнюю любовь, которая искрилась в них раньше, покажи мне эту улыбку, поцелуй меня, снова пачкая мою щеку своим малиновым тинтом, который я так не люблю. Тинт не люблю, но тебя люблю.» Как только Феликс повернулся и взглянул на Хенджина, то тот полностью потерял дар речи, а сердце сдало свои полномочия, просто останавливаясь и ложась спать меж острых ребер, усыпанных шипами. Вот их отличие. Зимой Феликс превращался в маленького снеговика с россыпью снежинок на лице, летом был ярким солнцем, с россыпью ромашек на том же лице, весной он был теплым маем с вечерним ветром в волосах, а осенью был самым ярким опавшим листом клена. А Хенджин… Хенджин всегда был холодной льдинкой с заточенной в нее бордовой розой, которая имела шипы даже на лепестках. Именно в этих лепестках сердце решило прилечь и отдохнуть, укутываясь в холодные шипы. Хенджин видел этот измученный взгляд, на душе становилось еще больнее и противнее от самого себя, становилось стыдно и горестно. Хван не знает, что делать, не знает, что говорить, но что он знает точно — он хочет, чтобы Феликс не уходил. — Привет… — такое краткое, но давшееся с невероятным трудом. — Привет… — он слышит этот любимый низкий голос и по спине пробегает табун мурашек. Это был только его голос, только ему этот голос говорил о любви. — Как ты? — Хван просто теряется, он не знает, что сказать, чтобы удержать младшего рядом. — Отлично. — видит эту натянутую улыбку и просто дает себе пощечину. Сердце дает эту пощечину. — Прости, мне нужно… «Нет-нет-нет, Ликси, солнышко, снежинка моя, не уходи. Прошу, побудь рядом еще немного, поговори со мной, постой молча, просто побудь рядом.» Хван обегает младшего и становится перед ним. — Стой, Феликс. — Что тебе нужно? — впервые слышит такую злость и обиду в свою сторону. — Я хотел поговорить… Хенджин не успевает договорить, как на него сразу срывается поток злости и боли от младшего. Феликс кричит, а Хенджин не знает, что ему делать. Он понимает, что виноват, очень и очень сильно виноват, он готов принять на себя любую участь, любое наказание, главное, чтобы младший простил его и не ушел окончательно. Пусть Феликс кричит, пусть ругается, бьет, оскорбляет, главное, чтобы не уходил. Но он уходит. Просто кричит, разворачивается и уходит. За ним хочется побежать, хочется посадить в машину, согреть, выпить коктейль и поговорить, но нет, такого сделать нельзя.***
Snowman (slowed) — Sia Феликс чуть ли не бежал до этого чертового магазина с подарками, он уже не старался идти осторожно или переступать через сугробы, не хотел эту мерзкую булочку и коктейль, не хотел конфет и вообще праздника. Он специально старался смотреть на город, чтобы атмосфера снова окатила с головой и дала немного воздуха. Ведь Хван забрал его весь. Забрал своим уходом, своим приездом и до сих пор не дает и глотка, продолжая выкачивать остатки. К счастью, Феликс все же смог сходить в магазин, купить для мамы очередную подушку в форме сердца, бокалы для вина, которые она так долго хотела и забавную подвеску в форме снежинки. Мама любила странности и забавные вещи, отчего в ее шкатулочке всегда лежали кольца забавной формы, подвески различных видов, а также сережки в виде сердечек. Для Плюшки он купил синий ошейник и три пакетика со вкусностями. С не самым хорошим настроением Ли побрел домой, больше не желая посещать какие-либо магазины. Уже ближе к вечеру мама пришла с работы, принесла еще два пакетика со сладостями, которые начальство ей дало для сына. Там действительно было изобилие дорогого шоколада, фруктов, газировки, не самых дешевых конфет и любимых рисовых шариков. Это подняло настроение Феликса, а также его подняла большая сумка с продуктами, коими мама закупилась, чтобы завтра готовить из них что-то вкусное для них с подругами и для сына. Принесла маленький подарочек под елку и велела сыну его не трогать до завтрашнего ухода, а то что это за праздник такой, где подарки раньше времени открывают? Крохотная семья просидела на кухне до десяти вечера, обсуждая сегодняшний день. Феликс рассказал, как встретился с тетушками, чему мама была рада, ведь хоть она и уволилась с работы, это не значит, что и с бывшими коллегами прекратила общение. Также рассказал о встрече с Хенджином, где мама просто молчала и слушала, она не лезла с советами и поддержкой, ведь, как она говорила ранее, не будет помогать, пока сын этого сам не попросит, за что Феликс был благодарен. Юноша слушал о том, как прошел день мамы и смеялся с веселых ситуаций, происходящих практически на протяжении всего дня. По окончании чаепития и беседы, они решили посмотреть какой-нибудь новогодний фильм, а уже после расходиться по комнатам. С кухни мама набрала много вкусностей, а в большинстве именно сладостей, взяла с холодильника четыре пачки клубничного коктейля и прибежала в гостиную, где Ликс уже включал любимый фильм и ждал маму, укутавшись в свой плед мятного цвета, оставляя рядом с собой сиреневый пушистый плед. Ближе к двенадцати ночи Феликс поднялся в свою комнату, сходил в душ и без сил рухнул на кровать. Он хотел сразу закрыть глаза и попытаться уснуть, но руки так и потянулись к телефону, а пальцы к приложению Insagram, где Феликс провел добрые сорок минут. Он не рассматривал чужие истории или предпраздничные фотографии, всё это время юноша провел на странице только у одного человека, разглядывая каждую фотографию, словно в первый раз, и влюбляясь с каждым просмотром все сильнее и сильнее. Все это время недалеко от его дома стоял уже знакомый темный автомобиль. Многим Хван показался бы каким-нибудь маньяком или сталкером, но… Но это было лишь отчасти так. Хенджин просто видел, что в окнах не горел свет, а пространство внутри освещали гирлянды и елочки, просто видел, когда Феликс пришел в свою комнату и где в скором времени погас свет. Он это видел, но все равно не уезжал. Ему было просто приятно и тепло находиться рядом с этим домом и чувствовать ту любовь, которая была здесь раньше. Чувствовать ту любовь, которая сейчас спит на втором этаже и в окне которой горит синяя гирлянда. Хенджин не стал уезжать и до часа ночи просто смотрел в снежное окно, периодически разглядывая уже излюбленные фото младшего. Он знал, что встретятся они только завтра. Знал, что завтра обязательно что-то случится и знал, что кто-то об этом обязательно пожалеет. Завтра будет много волшебства, вкусностей, любви, снега, слов, действий, ошибок и слез. Завтра будет Новый Год.