Пути Господни

      Солнце неласково било в глаза, заставляя слепнуть, мчать, не разбирая пути, по плохо асфальтированной, всей в выбоинах, дороге. Старенький велосипед поскрипывал от каждого движениями педалей, а маленькая корзинка на руле дребезжала от любой кочки. Внутреннее чувство времени подсказывало мне, что я опаздываю, поэтому пришлось налечь на педали и крутить изо всех сил, чтобы вовремя добраться до работы. Иначе мистер Роджер выпишет мне штраф, не беря во внимание то, что опаздываю я крайне редко.       Сегодня у меня были причины задержаться дома. Мать в очередной раз напилась, оставив горы мусора и пару разбитых стульев. Буянила, пока я спала, заперев дверь своей маленькой комнаты на три засова, чтобы не дай Бог кто-то из ее многочисленных компаньонов пробрался ко мне. Такое уже бывало, именно поэтому на хлипкой двери появились задвижки.       Пришлось все убирать, обливаться слезами, отмывая кухню от следов пролитого дешевого алкоголя. Выносить сломанные стулья в сарай, чтобы мама не расстраивалась, когда проснется. А когда она расстроена, то получаю я.       Я затормозила у магазинчика, чудом втиснутого между продуктовым и старой антикварной лавкой. Никогда не понимала, по какому принципу здесь возвели строительный, если расстояние между зданиями не больше ста футов. Но раз Сентфорский городской совет разрешил…       В помещении было холодно, несмотря на знойную летнюю жару. Я включила свет, бросив связку ключей возле кассы и лишь после этого заметила время на настенных часах. Без пяти девять. Я успела.       Поставив сумку с едой в холодильник, я быстро открыла кассу и уселась за низкий круглый стул, вытащив из-под прилавка книгу. Детская Библия. Я читала ее на работе в ожидании покупателей, хотя знала ее до дыр. Но разве Библия может надоесть? С каждым прочтением строчки вызывали все новое, глубинное трактование, даруя лично мне какое-то внутреннее спокойствие.       Впрочем, утром вряд ли кто-то заявится, да еще и в субботу. Поэтому я спокойно могу читать до прихода первых посетителей.       "Глава шестая. Ной строит ковчег."       Моя самая любимая, ведь именно здесь она рассказывает о том, на что способна человеческая вера. Лишь когда веришь, ты можешь что-то изменить. Бог поможет, Бог видит все. Я сжала небольшой серебряный крестик под одеждой, а затем быстро вытащила его из ворота тонкой хлопковой водолазки наверх. Бог рядом, он живет во мне, и я уверена, что когда-нибудь он услышит мои ежедневные молитвы и даст мне покой. Убережет маму от бутылки, меня от скопившихся долгов за дом. Он обязательно поможет мне.       Колокольчик приветливо звякнул на двери, заставляя меня дернуться от неожиданности. Молодой человек, вошедший в магазинчик, приветственно кивнул, проходя дальше вглубь магазина, и остановился, рассматривая оттенки краски для стен. Я убрала Библию под прилавок и быстро вскочила, поправляя длинную юбку.       — Вам помочь? — приветливо улыбнулась я.       — Спасибо, не нужно, — хмуро кивнул он, взяв железную банку с полки.       — Она отлично подходит для жилых помещений, легко моется, и если у вас есть дети, то… — начала я привычный рассказ, но он жестом остановил меня.       — Я беру три банки. Где у вас скобяные изделия?       — У кассы, — ответила я, спешно сняв с полки три банки с краской. Прижав их к груди, я быстро прошла на кассу, ожидая, когда он выберет нужный размер шурупов.       — И вот это еще посчитайте, — спустя несколько минут он положил на прилавок упаковку длинных шурупов.       Я быстро отбила на кассе нужный товар, немного смущаясь от его пристального взгляда. В этот магазин захаживает довольно много мужчин, и они часто немного похабно смотрят на меня, удивляясь, что юная девушка может столько знать о строительстве и инструментах для него. Я, в целом, привыкла.       — С вас пятьдесят долларов и семь центов, — я подняла голову, наблюдая, как он лезет во внутренний карман кожаной куртки за кошельком. Важно оставаться внимательной — так учил мистер Роджер, как только я устроилась сюда. Никогда не знаешь, когда человек тебя обманет. Бог ему судья, конечно, но это скажется на моей зарплате.       Он молча протянул мне пятидесятидолларовую купюру, а затем полез в карман, вытащил горсть монет, отсчитывая центы.       — Затеяли ремонт? — с улыбкой спросила я.       — Да, как раз рядом с вами, в антикварном магазине, — он протянул монеты. — Так что я еще вернусь.       — Приходите, — я положила деньги в кассу и завернула все покупки в пластиковый пакет.       Он молча кивнул, забрав покупки, и быстро вышел из магазина. А я вернулась к своему чтению. Настроение потихоньку менялось. Меня отпустило после утреннего инцидента с мамой. Нет, я не злилась. Бог учил быть терпимее к ближнему. Скорее, это смесь разочарования и усталости. Мне тяжело с ней жить, но других вариантов у меня нет, ведь моей маленькой зарплаты едва ли хватит на собственный дом. Да и как она без меня… В редкие дни трезвости она снова становится такой, какой была в детстве. Печет мой любимый яблочный пай, делает мне какао, когда я прихожу домой после работы. Я верю, что когда-нибудь она навсегда останется такой, верю, что Бог услышит мои ежедневные молитвы. И спасет, спасет ее душу, я отмолю ее грехи. Обязательно.       За утро больше никто не пришел. Наверное, все готовятся к фестивалю цветов, что пройдет сегодня после обеда. Кэнди звала и меня, только я все еще не знаю, стоит ли туда идти.       В полдень я прошла в маленькую подсобку, служившую нам кухней и раздевалкой одновременно. Вытащив наружу сумку с едой, я достала сэндвич с консервированным тунцом и, разрезав его пополам, принялась жевать. Но колокольчик на двери звякнул вновь, и мне пришлось отложить жалкую попытку пообедать и выйти в торговый зал.       — Сара! — раздался звонкий голос Кэнди где-то за прилавками.       — Я здесь.       Кэнди выглядела, как всегда, с иголочки. Ярко накрашенная, с уложенными наверх светлыми кудрявыми волосами. Даже не знаю, почему мы до сих пор дружим, хотя прошел уже год с момента выпуска из школы. Она учится в лучшем колледже в Вашингтоне и лишь на каникулы возвращается в Сентфор. Иногда звонит мне, рассказывает об отвязных вечеринках и мальчиках. Я лишь слушаю, изредка поддакивая, ведь в моей жизни такого никогда не будет.       — Ты до скольки сегодня? — спросила Кэнди, улыбнувшись.       — До четырех, — честно ответила я, отойдя к кассе.       — Ты решила? Идешь с нами?       — Не знаю, Кэнди, — я тяжело вздохнула. Идти на фестиваль особо не хотелось, но и торчать дома с мамой, которая уже наверняка проснулась и ищет новую дозу алкоголя, тоже было не лучшим решением. — Ладно, но только недолго, — я махнула рукой, заметив ее взмолившийся взгляд.       — Ура! — Кэнди счастливо просияла. — Я буду с Майклом, ты же не против?       — Конечно, — кивнула я. Значит, я опять везде буду бродить с Бобби, его младшим братом, пока эта парочка будет целоваться на каждой скамейке. Это была одна из причин, почему я не хотела идти.       — Я побегу, нужно еще помочь маме, — она помахала рукой на прощание, выбегая из магазина.       Я снова ушла в подсобку доедать свой скромный обед. Нет, Бобби мне нравился. Он довольно милый, умный, скромный. Мы даже чем-то похожи. А вот Майкл не очень. В школе он считался королем и вел себя соответствующе. Похабные шутки, наглость, сквозившее высокомерие в голосе. Я верила, что это все напускное, что в глубине души он хороший человек. Да и кто я такая, чтобы решать за Кэнди, с кем ей встречаться?       До закрытия в магазин заглянуло еще несколько покупателей. Впрочем, это не мешало времени тянуться как жевательной резинке. К концу последнего часа я вышла с тряпкой, чтобы протереть стеллажи и полки. Каждый день это делать необязательно, но мне нравилось убираться. В чистом помещении и помыслы чисты.       Кэнди зашла за мной ровно в четыре. В красивом новом платье в цветочек, которое едва доходило до середины бедра. Она восторженно рассказывала о Майкле, устраивающим вечеринку сегодня после фестиваля, пока я сосредоточенно пыталась закрыть магазин. Слушала ее вполуха, кивая и не слишком вдаваясь в подробности. Меня там все равно не будет.       Когда мы вышли из магазина, Майкл и Бобби уже поджидали нас на тротуаре. Я улыбнулась, здороваясь, а затем случайно бросила взгляд на антикварную лавку по соседству. Рабочие выносили мебель, загружая ее в большой грузовой трак, пока тот самый мужчина, купивший утром краску, мрачно курил, облокотившись на кирпичную стену.       Неужели миссис Хилл затеяла ремонт? Или переехала? Что ж, я буду скучать по ней, она всегда была очень доброй ко мне и часто заходила поздороваться.

***

      На центральной площади Сентфора все было украшено цветами. Бумажными, искусственными, настоящими. Место воистину напоминала райский сад; яркий, он приковывал взгляд, оставляя лишь дикое желание коснуться тонких лепестков в вазонах, на резных скамейках и даже на том фургончике, что торговал картошкой фри.       Мы с Кэнди и Бобби взяли по мороженому и уселись за столик, пока Майкл отошел, встретив старых знакомых, и о чем-то с ними болтал.       — Красиво тут, — протянул Бобби, лизнув клубничный рожок.       — Мама очень постаралась, она пригласила декоратора из Балтимора, — Кэнди удовлетворенно улыбнулась.       — Хорошо, когда мама — помощник мэра, и ты в курсе таких мелочей, — Бобби склонил голову на бок, глядя на меня в упор. — Сара, а как твои дела? Ты сегодня молчалива.       — Все в порядке, — улыбнулась я, ковыряя ложкой сливочный пломбир. — Немного устала, вот и все.       — Ты в последнее время очень много работаешь. Пойдем с нами на вечеринку к Майклу? Будет весело, я тебе обещаю, — Кэнди накрыла мою ладонь своей, заглядывая в глаза.       — Нет, вы же знаете. Это не для меня. Я не пью, да и завтра воскресенье… — я тяжело вздохнула. — Нет, извините.       — Ну Сара, всего разочек. Ты всегда отказываешься! Клянусь, в десять я лично провожу тебя домой, — она стукнула себя кулачком в грудь. — На службу свою завтра не проспишь. А алкоголь можно и не пить. Просто немного развейся.       — Нет, правда, нет. Спасибо за предложение, но я откажусь.       — Сара, ради меня!       Я заглянула в ее просящие голубые глаза и тяжело вздохнула. Вечера я предпочитала проводить либо за книгами, либо в молитвах и всегда строго до полуночи ложилась спать. Особенно, субботние вечера. В воскресенье я вставала рано утром, чтобы как можно быстрее, пока мама еще не отошла от своих посиделок, уйти в церковь, послушать проповедь, наполниться энергией на всю следующую неделю.       Но взгляд Кэнди буквально умолял.       — Сара, если что, можешь посидеть в моей комнате, если тебе надоест весь этот шум, — отозвался Бобби. — Я все равно вряд ли спущусь ко всем. Можем немного поиграть в настолки, если захочешь.       — Тогда какой смысл мне вообще присутствовать? — я снова тяжело вздохнула, вперив взгляд в подтаявшее мороженое. С другой стороны, проводить вечер заперевшись в спальне, и слушать пьяные крики матери мне тоже не нравилось. Меня терзали внутри сомнения.       — Сара, один раз. Если тебе не понравится, мы тебе даже больше предлагать не станем, правда? — она подтолкнула Бобби локтем в бок, отчего он тут же закивал.       — Один раз. И если мне не понравится, то я сразу уйду. Идет? — кое-как справившись с собой, я кивнула.       — Ура! Сара! Я уверена, тебе понравится.       Крест под водолазкой неприятно обжег грудь. Я — грешница. Предпочла пьяную вечеринку праведному служению Богу.       Мы дружно немного покатались на каруселях и поиграли в тире. Точнее, играл только Майкл, тщетно пытаясь выиграть для Кэнди огромного плюшевого мишку, а мы просто смотрели. Затем Кэнди, расстроившись, купила себе браслет с подвесками в виде клубничек, и мы все дружно отправились в дом Майкла и Бобби Тернеров, чтобы подготовиться к вечеринке.       А подготавливаться особо было не к чему. Я помогла нарезать фрукты для пунша, выставила на стол пластиковые стаканчики, пока Майкл настраивал музыку, а Кэнди открывала огромные пачки чипсов и насыпала их в такие же большие миски.       Вскоре подтянулись и гости. Девушки в открытых нарядах и противно чавкающие жвачкой парни. Мне тут же стало неуютно, я забилась в угол дивана, стараясь не привлекать к себе внимания. Посижу еще полчаса и пойду домой.       Веселье тут же началось. Кругом сновали люди, мельтеша у меня перед глазами, но никто ничего не спрашивал. Кэнди танцевала с какими-то девчонками посреди гостиной, изредка кидая на меня грустные взгляды. Я словно приросла к дивану, ощущая, как какое-то липкое чувство скатывается внутри в плотный ком. Неуютно, некомфортно, хочется сбежать.       На диван плюхнулся парень в разноцветной кофте и с длинными каштановыми волосами. Он бросил скучающий взгляд на меня, закуривая сигарету, а затем выдохнул тонкую струю дыма под потолок, запрокинув голову назад.       — Чего сидишь тут? — неожиданно спросил он, отпивая что-то алкогольное из пластикового стаканчика.       — Ничего, осматриваюсь, — тихо пробормотала я, но поняв, что он не расслышал из-за громкой музыки повторила чуть громче.       — Чего не пьешь? — он протянул мне стакан, полный какой-то темной жидкости.       — Нет, спасибо, я не пью алкоголь, — я замахала руками, отстраняясь куда-то вглубь дивана, хотя казалось бы, дальше уже некуда.       — Ну, как хочешь, — он выпустил струю дыма мне в лицо. — С кем пришла-то?       — С Кэнди Нельсон, — мне пришлось отвернуться, чтобы не чувствовать удушающего запаха табака.       — Да расслабься ты! — он отчего-то рассмеялся. — Я Стив.       — Очень приятно, Сара, — я постаралась выглядеть как можно угрюмее, чтобы он поскорее отстал.       — Пошли потанцуем, Сара, чего сидеть надувшейся, — Стив поднялся, протягивая мне ладонь.       Отказывать было неудобно, а потому я с трудом выбралась из своего угла. Немного подвигаюсь на импровизированном танцполе, а затем сразу домой. Без оглядки.       Мы пробрались куда-то в гущу хаотично двигающихся людей. Стив медленно начал качать бедрами в такт музыке. Я на секунду замялась: уж очень давно не танцевала, тем более, с парнем, но все же подстроилась под его движения. Чувство, что я не в своей тарелке, не покидало меня, поэтому через несколько минут я остановилась, виновато поджав губы, вернулась на диван.       — Да что с тобой? — Стив бросился следом, замирая в миллиметрах от моего лица. — Чего ушла-то? Весело же!       — Хочу попить воды, — я постаралась выдавить из себя подобие улыбки. — Жарко там.       — Посиди, я принесу, — он скрылся на кухне.       Я на секунду подумала, что это лучшая возможность покинуть дом, но какая-то внутренняя сила заставила меня остаться сидеть на диване.       — Держи, — он вернулся, протягивая мне пластиковый стакан с холодной водой. — Пей и пошли танцевать.       Я сделала пару маленьких глоточков воды. Сухость во рту не проходила, потому я снова приложилась к стакану, осушив его до дна.       — Пошли, — он дернул меня за руку, грубо схватив, но тут же отпустил, громко рассмеявшись.       — Эй! — пискнула я. Навалилась такая усталость, что хотелось просто лежать. И смотреть в потолок. И ничего.       — Сара, ну, как хочешь, — он куда-то отошел.       Все выглядело таким размазанным, будто отчаянно пыталось смешаться в одно пятно. Голова отяжелела, надуваясь, будто не моя. Я подняла такие же тяжелые руки, пытаясь протереть глаза, но они упорно не хотели слушаться. С трудом я поднялась с дивана. Хотелось уйти подальше от громкой музыки, хотелось найти Бобби или Кэнди, чтобы те отвели меня домой. Мое непослушное тело взбиралось по лестнице на второй этаж, будто альпинист, карабкающийся на Эверест.       Сильные руки рывком оторвали меня и уложили на плечо. Я свисала, безвольно, с трудом ухватывая ускользающую реальность через мутное зрение. Меня затащили в комнату, бережно уложили на кровать. Мягкую, пахнущую гелем для стирки. Я моментально расслабилась, ощущая, как что-то горячее и мокрое ползет по мне.       Или не ползет.       С трудом разлепив веки, я уловила лишь длинные волосы и мою задранную до груди водолазку. Стив поднял голову, хитро улыбнувшись, продолжил осыпать поцелуями мой живот.       — Нет, не надо! — сдавленно прохрипела я, пытаясь оттолкнуть его непокорными руками.       — Ты такая грубая, Сара, — громко проговорил он, отчего у меня сразу зазвенело в ушах. — Это же весело!       Его жаркие губы накрыли мои. Язык стремительно проник в рот, толкаясь об зубы, самым кончиком касаясь моего. Грязно. Мерзко. Грешно.       У меня не было сил ему сопротивляться. Лишь горячие слезы скатывались куда-то по щекам, заползая струйками в волосы. Я молча ждала, когда он уйдет, но этого все никак не происходило. Языком он касался груди, обводил соски по кругу, а затем губами собирал их в рот, сильно оттягивая. Рукой быстро откинул мой крестик в сторону, спрятав его куда-то под складки одежды. Я чувствовала, что сейчас умру. Мне хотелось сгореть от стыда, хотелось чтобы это все прекратилось.       Стив продолжал. Его пальцы проникли под белье, он коснулся меня, раздвигая половые губы в стороны и резко нажал на клитор. Звякнула пряжка ремня. Я закрыла глаза, не в силах сделать хоть что-то еще.       — Не плачь, Сара, зачем ты плачешь? — Стив провел кончиком носа, собирая дорожки слез. — Я буду нежен, ты просто получай удовольствие, Сара.       — Пусти меня, — прошептала я в ответ. — Я не хочу.       — Брось, тебе понравится, вот увидишь! Это весело!       Он задрал мою юбку, рывком стянул трусики. В голове зазвучала молитва.       Бог, если ты слышишь меня, убереги от греха. Избавь мою душу от демонов.       Стив вошел. Медленно, дразняще, но мне было неприятно. Резкая боль захлестнула до кончиков ногтей. Я беспомощно дернулась.       Бог, если ты слышишь меня, пусть это скорее прекратится. Прости мою грешную душу, помилуй, не открывай мне дорогу в Ад.       Его тело нависало надо мной, а руки крепко вцепились в мои, заведя их за голову. Он прижимал меня к кровати, продолжая настойчиво двигаться, громко постанывая. А я лишь плакала и молилась.       Бог, если ты слышишь меня, убей меня прямо здесь, мне никогда не отмыться от этого позора.       Как я завтра войду в храм божий? Как я могу появиться на проповеди? Я грязная. Я грешная. Стив наращивал темп. Грубые шлепки тел отражались от стен спальни, оседая где-то у меня в ушах. В горле стоял ком, но я никак не могла закричать, будто что-то металлом сковало мне голосовые связки.       Бог, если ты слышишь, прекрати мои мучения, отправь мою грешную душу на небеса. Я буду служить тебе вечность, чтобы искупить этот грех.       Шлепки прекратились. Стив довольно прохрипел мне в губы. Липкая жидкость неприятно ощущалась между ног. Я заплакала сильнее. Голова продолжала наливаться свинцом. Он поднялся, застегивая штаны и тут же покинул комнату, оставляя меня одну. Буквально при смерти.       Бог, если ты слышишь…