Camila Cabello – Shameless
BIRDY and RHODES – Let It All Go
Тихий стук в дверь заставил Ниссу поднять голову от лежащего на столе массивного ожерелья в черном бархатном футляре. Отец принес его, сопровождая все рассказом о том, как он полюбил Амину Раатко и сделал ее своей наложницей. Нисса знала правду. Знала, что ее мать задыхалась от тоски и отчаяния в стенах Интерлакена, где прожила остаток своей жизни, и умерла вскоре после того, как родила Ра'су дочь. Будущую наследницу Демона. Впрочем, ненадолго. Амина Раатко, дикий цветок пустыни, увяла за каменными стенами, отдав Ра'с аль Гулу не только свою жизнь, но и свою душу. Прежде чем Нисса успела дать свое позволение, дверь открылась, и вошел Аль Сах-хим. Как всегда бесстрастный, он дождался, пока Нисса поднимется ему навстречу, а дверь захлопнется снова, но даже потом его лицо осталось все таким же непроницаемым. – Зачем ты здесь? – спросила дочь Демона, чуть прищурившись. Она сделала шаг в сторону, чтобы закрыть спиной лежащее на столе украшение, но Аль Сах-хим уже заметил его. Подошел, чтобы взглянуть на блеск драгоценностей, и провел пальцами по первому, самому роскошному ряду ожерелья. – Подарок отца? – Оно принадлежало моей матери, – Нисса захлопнула крышку футляра. – Я должна надеть его завтра. Что-то в ее голосе будто поставило невидимую стену между ними. Аль Сах-хим сложил руки в замок за спиной и прошелся по комнате, Нисса наблюдала за ним молча. Зачем он пришел сюда? Наверное, чтобы узнать, что сообщение было доставлено благополучно. Едва она успела об этом подумать, Оливер резко поднял голову и быстро спросил: – Все получилось? Нисса опустила голову, чуть усмехнувшись собственным мыслям. Смешно, но она на секунду подумала, что Оливера могло привести сюда что-то другое – не их общий план, не желание прояснить последние детали, не их глупая игра… – Да, – наконец ответила она. Оливер кивнул, помолчал немного. Он получил ответ и теперь мог уйти, но что-то держало его, и ноги будто приросли к месту, и сердце бешено колотилось в груди… Что-то грызло изнутри, медленно убивало, и казалось, что единственное лекарство – она. – Завтра… – начал он и запнулся на полуслове. Завтра. Это роковое завтра, которое проведет между ними черту, что в мгновение ока станет пропастью. Почему? Почему все должно быть так? Почему чувство вины перед собой, перед другими, перед целым миром должно стоять выше любви? – Тебе лучше уйти, – тихо сказала Нисса. Ей понадобились все силы, чтобы произнести это. Она хотела, чтобы Оливер остался. Хотя бы на одну ночь – пусть эта ночь и будет последней. Столько ночей они провели вместе, но ни разу не прикоснулись друг к другу по-настоящему. Нисса не поднимала взгляд, потому что знала, что стоит ей взглянуть в глаза Оливеру – и он прочтет на ее лице каждую мысль, каждое потаенное желание. Желание поцеловать его. Хотя бы один раз. Ощутить на губах вкус любви, такой забытый и такой манящий. Может, ее душа, душа убийцы, черная и полная грехов, и не способна любить по-настоящему, но это чувство… Это щемящее чувство… Будто что-то внутри разбилось, сломалось – но не до конца. – Да, ты права, – не сразу ответил Оливер, но так и остался стоять на месте. Совесть твердила ему, что он должен развернуться, уйти, захлопнуть за собой дверь. Завтра им обоим предстоит трудный день. Узы брака, которого никто из них не желал. Оливер стиснул зубы. Пора было перестать себя обманывать. Он этого хотел. Не так, не сейчас, не когда все вокруг давит, будто ты сидишь в комнате с двигающимися стенами и отчаянно ловишь последние глотки воздуха. Но хотел. Но Нисса заслуживала большего, и он это знал. Они из разных миров, и все что их связывает – воля Ра'с аль Гула и ненависть к нему. Когда Голова Демона будет мертв, дороги его наследников разойдутся. Нисса никогда не сможет остаться в Стар-Сити, а Оливер никогда не сможет покинуть свой город. Такова была правда. И исход всегда будет только один. Оливер отдал бы все, чтобы подойти к ней сейчас, взять ее за руку, обнять ее… Он остановил себя, понимая, что зашел слишком далеко. Они и так зашли слишком далеко. Еще один шаг – и пути назад не будет. Он еще раз кивнул, повернулся, пошел к двери. Нисса видела только его ноги, движущиеся все быстрее. Шаг, шаг, шаг. Девушка отвернулась, обхватила себя руками и тихо пошла к выходу на террасу, однако не услышала звука открываемой двери. Оливер остановился, занес руку, но так и не коснулся дверной ручки. Закрыл глаза. Слабость в сердце раскрылась и, будто черная дыра, засасывала в себя остатки решимости и здравого смысла. Вся его жизнь была переплетением невозможного и парадоксального. Почему сюда не могли вписаться чувства к Ниссе аль Гул? Снова раздались шаги, теперь еще более решительные и стремительные. Нисса обернулась, чуть нахмурившись, и столкнулась лицом к лицу с Оливером. Всего на мгновение он замер, захваченный врасплох такой внезапной близостью, и в ту же секунду его пальцы нежно, но требовательно взяли темноволосую за подбородок. Их губы встретились, Нисса подалась вперед, позволяя Оливеру притянуть себя ближе за талию, обхватила его лицо ладонями, чуть приподнявшись на носочках. Искры, что все это время мелькали между ними, стали настоящим пламенем, и оно с каждой секундой разгоралось все сильнее. Поцелуи, один за другим, прерванные лишь для рваных вздохов в поисках кислорода. Пальцы Ниссы скользнули к шее Оливера, и дальше, перебирая чуть отросшие волосы на затылке, а ладони Куина обняли ее за талию, приподнимая в воздух. Девушка уперлась ему в плечи, позволяя обхватить себя крепче и отнести к незастеленной постели. Первой на пол полетела куртка Оливера, за ней пояс с оружием. Парень сел на край кровати, опуская Ниссу к себе на колени, и она, не прерывая поцелуя, принялась развязывать шнуровку на его рубашке. Они не говорили, ничего не спрашивали. Когда огонь пожирает изнутри, отражаясь в глазах одинаковым пламенем желания и страсти, слова излишни – они лишь охлаждают, лишь возвращают сомнения. Сейчас сомнениям здесь не было места. Только поцелуи, только тихие стоны, только сбитое дыхание и тянущийся рваной ниточкой пульс – один на двоих. Они избавились от одежды, и только тогда Нисса наконец оторвалась на мгновение, сжимая плечи Оливера. Ее глаза блестели, но за этим свечением, чарующим, магнетическим, скрывалось что-то тоскливое, тихая затаенная нотка печали, будто она заранее знала, что будет потом, когда рассвет застанет их здесь. Но дочь Демона только склонилась ниже, толкнув Оливера назад, и завеса темных волос опустилась ей на лицо. И когда парень повалил ее на кровать, оказавшись теперь сверху и нависая на ней, когда быстрым движением откинул с лица кудрявые пряди, это странное выражение обреченности пропало. Оливер оставил легкий поцелуй на ее губах, на щеке, на изгибе шеи, и Нисса откинула голову на расшитое золотом покрывало, чуть прикрыв глаза и глядя вниз из-под опущенных ресниц. Парень поднял на нее взгляд и не смог скрыть восхищения, что вспыхнуло в нем. Сейчас она была прекрасна как никогда – румянец на щеках, приоткрытые губы, с которых срываются тихие стоны, опущенные ресницы, слабо светящиеся из-под них глаза. Его рука сжала обнаженную грудь лучницы, и Нисса выгнула спину, проводя пальцами по плечам Оливера. Жар разливался по всему телу опьяняющей волной, и сладкое томление внизу живота становилось почти невыносимым. Дразнящие прикосновения Ниссы переместились с плеч на спину, и Оливер снова нагнулся над ней, увлекая в долгий поцелуй. Его рука путались в разметавшихся по покрывалу волосах девушки, а она продолжала легко поглаживать его кожу – теперь на груди, очерчивая кончиками пальцем выступающие мускулы и края побелевших со временем шрамов и рубцов. Когда Нисса коснулась напряженного пресса с четко обрисованными кубиками, Оливер выдохнул ей в губы что-то неразборчивое, снова опустился к шее темноволосой. Она обняла его, прижимая к себе, направляя, и обвила ногами обнаженный торс Куина. Наконец разгоряченные тела слились, двигаясь в унисон. Прикосновения становились требовательнее, пальцы сжимались крепче, а воздуха становилось все меньше. Каждый толчок, казалось, приближал к пику, к наслаждению, что уже маячило впереди, и Нисса прижалась губами к плечу Оливера, а его руки смяли простыни над ее головой. Они достигли вершин наслаждения почти одновременно, замерли на мгновение. Нисса никогда не думала, что сможет когда-нибудь ощутить что-то подобное, что чувствовать плоть Оливера в своей плоти, чувствовать жар его тела, его поцелуи – что все это может заставить ее забыть об остатках здравого смысла, нырнуть в омут с головой, потерять контроль. Оливер опустился на постель рядом с Ниссой, привлекая ее к себе. Девушка позволила ему обнять себя, хоть это и мешало вздохнуть полной грудью, прижалась к парню, слушая ухом его тяжелое сердцебиение. Последние отголоски страсти пульсировали во всем теле, и долгие минуты они вдвоем просто лежали, глядя в никуда, сжимая друг друга в объятиях, наслаждаясь теплом чужого тела. Холодный ночной ветер врывался в распахнутые двери террасы, но им было все равно. Тишина не была невыносимой, скорее приятной, успокаивающей. Нисса закрыла глаза и позволила себе не думать ни о чем. Пусть эта ночь останется в памяти чем-то священным, неподвластным ни сожалениям, ни раскаянию, ни сомнениям. Она любила мужчину, который сейчас был рядом с ней, и ни в чем себя не винила. Знала, что отпустить его будет тяжело – почти невозможно, и знала, что сделает это для их общего блага. Нет, она винила не себя – винила судьбу, которая так жестоко распорядилась их жизнями, поставила перед выбором, которого на самом деле не существует. И ты просто плывешь по течению, надеясь, что в конце забрезжит свет. Оливер, почти не моргая, смотрел в потолок. Причудливо украшенный балдахин в восточном стиле свисал с высоких столбиков кровати, и парень безотчетно изучал эти узоры, хоть мысли его и были далеко. Как он ни старался прогнать из головы завтрашний день, ничего не получалось. Он позвал на помощь своих друзей, и надеялся, что они протянут ему руку – ему, утопающему во тьме ради их спасения и ради Старлинг-Сити. Только сейчас он не казался себе потерянным. Потерянные и утопающие не занимаются любовью с дочерью своего врага за день до того, как убить его. Оливер чуть повернул голову, чтобы краем глаза увидеть лицо Ниссы, ее закрытые глаза и чуть приоткрытые губы. Губы, которые ему хотелось целовать бесконечно. Казалось, будто она спит, но это было не так. Ее дыхание, напряженное и слишком ровное, выдавало ее. Куин не удержался и запустил руку в темные волосы лучницы, расчесывая их пальцами. Нисса приоткрыла глаза, но даже не попыталась посмотреть на него. Та печаль, то невысказанное отчаяние в ее груди теперь жгло не хуже огня и страсти. «Что мы натворили?» Нисса закусила губу. Как она ни старалась убедить себя в том, что ни о чем не жалеет, собственные мысли загоняли в тупик, пробуждали внутри что-то вроде забытой гордости и… ревности. Она бросилась в водоворот страсти, как сумасшедшая, и ни разу не подумала о том, что вбивала себе в голову уже давно: где-то там в Старлинг-Сити Оливера ждет его блондинка-айтишница, к которой он, конечно, вернется, потому что дал ей слово. Это же Оливер Куин. Он всегда выбирает правильно. «Тогда почему сейчас он лежит в твоей постели?» – спрашивал внутренний голос. Тут Оливер, будто в подтверждение ее слов, повернулся чуть набок, укладываясь поудобнее, и мягко опустил голову темноволосой себе на грудь. Ей Куин тоже дал слово. Нисса почувствовала его поцелуй у себя на макушке и не смогла удержаться – губы тронула легкая улыбка. Может быть, его правильным выбором и была Нисса аль Гул?***
Рассвет еще не вступил в полную силу, когда Оливер очнулся от полусна, похожего скорее на легкую дремоту. Все это время он чувствовал на своей руке тяжесть тела Ниссы. Он осторожно приподнялся и высвободился, сел на постели. Она, конечно, тут же проснулась, и темные глаза, чуть расширенные после сна, смотрели внимательно, выжидающие. Никто из них не нарушал неловкое молчание, но когда Нисса заговорила, Оливер пожалел, что не сделал этого первым. На языке у него вертелась тысяча слов, ему хотелось сказать ей все, что было на сердце, все до последней мысли… Но он так и не сказал. – Тебе пора возвращаться, – Нисса тоже села и прикрыла обнаженную грудь краем покрывала. – Около полудня самолет мистера Мерлина прибудет сюда, значит, нам придется присутствовать при поимке команды Стрелы. Она встала, подбирая покрывало с таким видом, будто сейчас это было самое важное занятие в мире. Оливер наблюдал за Ниссой, и чувствовал, что с каждой секундой она отдаляется от него все больше и больше. Почему-то ему показалось, что если он попробует поцеловать ее сейчас, она оттолкнет его. – Я… – он замер на полуслове, не зная, что точно хотел сказать, а Нисса только качнула головой. – Не надо. Не делай все еще хуже, чем есть сейчас. Ты знаешь, что это тупик… Аль Сах-хим. С этими словами она повернулась и пошла к узкому проходу в купальню. Оливер провожал глазами ее спину, замечая те шрамы, которые темнота скрыла прошлой ночью. Такая же сломанная душа, такое же исписанное рубцами тело… Их судьбы шли разными дорогами, их убеждения отталкивались, как разные полюса магнита, но Оливер все равно чувствовал, что они одинаковые. Сделаны из одного и того же материала, прочного, закаленного с годами. Когда шелест волочащегося по полу покрывала затих на ступеньках винтовой лестницы, Оливер невольно согнулся, обхватив себя руками за голову, и сидел так, неподвижно, долгих пять минут. Потом наконец встал и быстро оделся. Нисса была права в одном: сейчас не время думать о чувствах. Им предстоит важный день, самый важный во всем плане. Нельзя оступиться сейчас. Он покинул комнату Ниссы в полной готовности действовать. За безразличным и по-прежнему жестким выражением на лице скрывалась твердая решимость. Однако в сердце его с новой силой вспыхивало подавленное чувство вины. Когда план разрушить Лигу изнутри провалился, оставалось только два выхода: вызвать Ра'са на поединок или попытаться убить его другим, более надежным и менее честным способом. Сойтись с ним один на один снова… Слишком большой риск, что в это окажутся втянуты те, кто ему дороги. А когда Лига Убийц достигнет Стар-Сити, возможно, будет уже поздно. Поэтому Оливер знал, что должен сделать. И в этом свете то, что он так безрассудно поддался своим чувствам, ранило еще больнее. Он знал, что должен будет причинить Ниссе боль, но надеялся, что его жертва искупит всю его вину перед ней. Нисса так и не спустилась в купальню. Она села на каменные ступени, прислонившись щекой к стене, и закрыла глаза. Сквозняк здесь был еще сильнее, и даже согретые горячими источниками камни не спасали от холода. Покрывало сползло с ее плечей и легло складками на груди и в изгибах локтей. Темноволосая смотрела прямо перед собой, будто на уходящих вниз ступеньках было высечено что-то жизненно важное. Почему он? Почему из всех людей, которых она знала в своей жизни, из всех прославленных воинов, которые готовы были сделать для нее что угодно, сердце дочери Демона потянулось к чертову Оливеру Куину? Она позволила себе минуту слабости – позволила себе сидеть, погрузившись в собственные мысли так глубоко, что даже просвистевшая мимо уха стрела не нарушила бы этого безмолвия. А потом, будто очнувшись, опустила глаза. Странное опустошающее чувство в груди, казалось, достигло предела – и исчезло. Надо было встать, смыть с себя все следы ночного безумия, выйти за порог комнаты с бесстрастным выражением на лице, которое не выдаст ничего. Осталось доиграть последнюю партию.***
Фелисити не смогла точно понять, когда они все оказались в ловушке. Ассасины просто появились из ниоткуда, будто до этого они каким-то магическим образом превратились в камни и кусты вокруг открытой площадки, с которой и взлетел самолет с вирусом. Рэй, которому она помогла подняться с земли, закрывал ее собой, и блондинка едва дышала от страха. Если остальные могли сделать хоть что-то, чтобы защитить себя, она оставалась совсем беспомощной со своим разбитым планшетом в дрожащих руках. Фелисити оглянулась через плечо. Люди в черной броне были повсюду. Некоторые из них сражались с остальными ее друзьями, но большинство просто стояли неподвижно на каменистых гребнях, окружавших небольшую впадину. Под масками и капюшонами невозможно было разглядеть их лиц, и казалось, будто стройные ряды воинов – только шеренга каких-то запрограммированных роботов-убийц. – Довольно! Фелисити подскочила на месте. Этот голос она знала слишком хорошо – и в то же время почти не узнала его, пока не увидела своими глазами лицо Оливера. Он поднялся на возвышение следом за Ра'с аль Гулом и теперь стоял по правую руку от него. Руки сложены за спиной, а глаза… Эти голубые глаза Фелисити любила больше всего на свете, но теперь в них был лишь лед. Как будто все внутри Оливера замерзло, закоченело, и даже его лицо казалось неестественное бледным. – Вы проиграли! – Ра'су не пришлось кричать – его голос и так звучал громогласно, эхом разносился по голым скалистым равнинам. – Дальнейшие попытки сорвать наш план будут бессмысленными. Странное чувство закралось в душу и неприятно скреблось внутри. О чем он говорит? Они ведь уничтожили вирус… Фелисити ощутила холодок на спине. Рэй ответил за них всех. Он указал на хвост дыма, что поднимался от останков самолета. – Видите тот горящий самолетик? – Мы уничтожили ваше био-оружие! – присоединилась к другу Фелисити. она не удержалась и бросила взгляд в сторону Джона и Лорел, будто ища их поддержки, но они хранили молчание. – Нет, – спокойно ответил Ра'с. – Вам лишь так кажется. Он поднял руку, и все с ужасом поняли, что он демонстрирует пробирку с вирусом, который, как сказал Мерлин, должен был быть на самолете. Фелисити почувствовала, как вся надежда внутри нее оборвалась. Она смотрела на Оливера, искала ее взгляд, надеялась, что отчаяние в ее глазах вызовет в нем хоть какие-нибудь эмоции… Надеялась, что он хотя бы одним движением успокоит ее, покажет, что все хорошо… Но Оливер ни разу не взглянул на нее. А потом вдруг обернулся, так порывисто, что Фелисити невольно обратила внимание на перестановку в задних рядах ассасинов, что окружали Голову Демона и его наследника. Убийцы расступились, пропуская на возвышение Ниссу аль Гул. Она не казалась пленницей, и Фелисити не удержалась от горькой усмешки. Они помогли ей, хотели ее спасти, а Нисса, похоже, переметнулась обратно на сторону своего отца. Они с Оливером обменялись долгим взглядом, и Фелисити снова ощутила укол ревности. Потом Оливер снова перевел взгляд на свою бывшую команду. Искра теплоты в его глазах вспыхнула и исчезла, и Фелисити интуитивно поняла, что адресована она была совсем не им. Пальцы сжались на разбитом планшете, и края огромной трещины на экране больно впились в кожу. Фелисити теперь смотрела не на Оливера, а на Ниссу. Ее черные волосы, спутанные сильным ветром, обрамляли спокойное и бесстрастное лицо с правильными чертами. Темные глаза, чуть прищуренные, по очереди изучали каждого. При виде Малкольма Мерлина в них зажглась подлинная ненависть. Когда взгляды блондинки и брюнетки наконец встретились, Фелисити не смогла сдержать своих эмоций. На ее лице отразилась почти ненависть, однако это выражение погасло, едва глаза дочери Демона сверкнули ответным опасным огнем. – Сдавайтесь! – крикнул Оливер, и едва его слова успели повиснуть в абсолютной тишине, группа убийц подбежала ближе, и их клинки мгновенно оказались у горла каждого из героев. Фелисити теснее прижалась к Рэю. Лорел и Джон вынуждены были бросить оружие. Теперь мышеловка окончательно захлопнулась.