***
Оказалось, всё, что происходило сейчас, вгоняя Осаму в ступор, напрямую было связано с тем, что произошло за время его отсутствия в Порту. А произошло за ту неделю даже больше, чем порой происходило за пару месяцев их размеренного существования. Дазай услужливо не задавал вопросов по поводу того, откуда у Оды ключи от машины Чуи, которые Осаму пришлось выуживать из кармана пальто Сакуноске, так как у того были заняты руки. Не спросил и того, куда они собирались ехать и почему необходимо было брать спящую тушку Накахары с собой, вместо того, чтобы спокойно оставить его спать в их комнате, смежной с кабинетом. Он просто молчал. Молчал и старался ни о чём не думать, разглядывая мелькающие лесопосадки за окном. Они направлялись к окраине города. И Дазай даже догадывался, куда именно. Небольшой двухэтажный домик в форме квадрата с низкой покатой крышей и небольшим полисадником под окнами был хорошо ему знаком. Здесь обитал Сакуноске с пятью мелкими спиногрызами, подобранными тем с места сражений Порта с враждующими группировками. В этом самом небольшом полисаднике Сакура разводила цветы. Ода очень гордился ею за это. В этом самом небольшом домике всегда царили тепло и уют как в самой настоящей семье. У Осаму Дазая никогда не было семьи. Именно поэтому он всей душой ненавидел это место, напоминающее ему о пробелах в собственном бытие. Ода чересчур бережно, как показалось Дазаю, вытащил Накахару с задних сидений машины. Осаму услужливо направился вперёд стуча в дверь специальным кодом. Ю тут же появился в проёме, отворив перед этим дверь. За ним показались ещё четыре пары любопытных глаз и все пятеро в одночасье загорелись восторгом при виде их. — Осаму-нии, — верещит Сакура, бросаясь в объятья, пока парнишки сосредоточили внимание на Сакуноске, проходящим в дом с ношей. — А что с братиком? — спрашивает Шинджи, робко прикасаясь к пальцам рук Чуи, обрамлённым тканью перчаток. — Ему нехорошо? Мы можем чем-нибудь помочь? Дазай отметил в голове ещё один пункт странностей. Видимо, Чуя успел побывать здесь и познакомиться с мелкими. Вот только при каких обстоятельствах? Да чтобы его уже называли братиком. Сам Осаму был знаком с ними около года и ни от кого из них не слышал подобного обращения. Разве что помимо Сакуры с её излюбленным «Осаму-нии!». — С братиком всё в порядке, он просто сильно устал и сейчас спит, — Ода присаживается на корточки вместе с Накахарой на руках, позволяя ребятне посмотреть на умиротворённое лицо Чуи. — Правда милашка? Осаму давится кислородом вперемешку с возмущением, но умело прячет это под маской безразличия. — Вы очень сильно поможете, если не будете шуметь и отправитесь спать в свою комнату, — слегка применил манипуляции Ода. — Братику нужно как следует отдохнуть. — Хорошо, — послушно отзывается Ю, созывая ребят с собой наверх. — Спокойной ночи, Ода! Спокойной ночи, Осаму! И тебе, братик Чу, сладких снов! — Доброй ночи, — проводил их взглядом Сакуноске и стоял неподвижно до тех пор, пока не услышал характерный хлопок двери детской. После чего направился к дивану в гостиной и опустил на него Чую, выпутывая его из своего плаща и избавляя от верхней одежды и обуви, укрыл пледом. Дазай по-прежнему стоял в прихожей, подперев собой косяк двери и наблюдая за всем этим с расстояния. Противные мурашки всё никак не проходили, волнами пробегая вдоль позвоночника и по предплечьям. А после того, как Ода был доволен своей проделанной работой, так вообще опустился на колени перед диваном и почти невесомо коснулся губами чужого лба. — Довольно, — грубо выдавил из себя Осаму, пройдя наконец в комнату и усевшись за стол, складывая перед собой руки в излюбленной манере босса. — Хватит с меня этого цирка. Я достаточно насмотрелся. — Он держался только благодаря способности. Я рад, что ты вернулся, — Сакуноске с улыбкой вглядывался в лицо Накахары секунд десять, перед тем как оставить его и приняться готовить чай для себя и Осаму. Тот, к слову, не изменил своей враждебности, всё так же холодно наблюдая поверх костяшек пальцев. Ода вздохнул. — Напрасно ты так с ним поступил. — Как «так»? — Дазай даже не желал гадать самостоятельно, что он мог натворить. Потому что творил он что-то постоянно, причём не всегда об этом помнил. — Я про перчатки, — Ода засыпал травы в заварник, туда же бросил колечко лимона и горстку сушёного барбариса. Порылся в холодильнике и добавил ко всей этой смеси большую ложку мёда. И только после этого принялся пояснять дальше: — Ваша миссия, которая для тебя завершилась недельной комой, для Чуи завершилась… Потерей способности и последовавшими за этим неприятностями. Помнишь что-нибудь до того, как потерял сознание? Дазай задумался, сосредоточенно бегая взглядом по полкам в гостиной, набитым книгами и плюшевыми игрушками, парой комнатных растений и стаканами под канцелярию. Он не помнил ровным счётом ничего из того дня, но вкратце знал о сути миссии со слов Мори, который и забрал его из лазарета. Ода, видимо, с самого начала знал ответ на свой же вопрос, а потому уже достал ноутбук и вставил в него флешку, вынутую из небольшого бумажного конверта. На мониторе отобразилась папка с видеофайлами. Пролистав в самый низ, Сакуноске щёлкнул мышью по файлу с датой недельной давности и повернул ноутбук к Дазаю, а сам отошёл к закипающему на плите чайнику. Видео содержало материалы с камеры наблюдения в каком-то пустом переулке. Из-за угла сначала появились тени, а затем в проулок вбежали двое, с досадой осознавая, что угодили в тупик. Осаму с лёгкостью распознал в этих двоих себя и своего напарника. Правая рука Осаму была плотно прижата к левой руке Чуи. Их явно связывали, но безнадёжно, раз им удалось сбежать. Вот только побег явно был неудачным: за ними следом в проулок ввалилось аж пятеро мужланов под два метра ростом и под цетнер килограммов в весе, если не больше. У одного из них в руках был нож Чуи. Это сразу же решило вопрос, почему парни не избавились от верёвки окончательно. Дазай и Чуя на видео переглянулись между собой и как по команде бросились на врага. Двух удалось вырубить благодаря слаженной работе, но продвинуться дальше не вышло: двое из трёх оставшихся на лету пригвоздили дуэт к стене. Навалившийся на Осаму с садистским удовольствием всадил нож Дазаю под правую ключицу, от чего тот даже звука толком издать не успел, лишь прохрипел что-то, кашляя кровью, и сразу же отключился. Перебинтованная грудь тут же отдалась режущей болью. Дазай невольно сморщился, внимательно наблюдая за происходящим на видео дальше. Накахара наблюдал за этим с неописуемым шоком на лице. Он дёргался, будучи зажатым между стеной и грудой мышц, пытался оттолкнуть, врезать, вырваться, кричал имя Дазая и всё пытался притянуть его к себе, переплетая пальцы их связанных рук, понимая, что ситуация критическая. Сильный удар коленом в солнечное сплетение поумерил его пыл. Мужчины отступили назад, позволяя парням свалиться на грязный асфальт, и принялись злобно хохотать, наблюдая, как один корчится от боли и блюёт, а второй валяется рядом кверху задницей в отключке. Накахара давно понял, что без способности ему не справиться с ними, а потому принялся с отчаяньем вырывать свою руку из тисков сдавливающий верёвки, чтобы прекратить контакт с кожей Дазая, способность которого действовала даже в сложившейся ситуации. Но один точный пинок под рёбра откинул его обратно к стене, от чего он по инерции протащил за собой и Осаму. Признаться честно, Дазай никогда до этого не видел Чую таким напуганным. Мало того, что он оказался абсолютно беспомощным, будучи изрядно потрепанным и ограниченным в использовании способности, так ещё и волнение за напарника выбивало почву из-под ног. Он то и дело проверял пульс — это был единственный плюс в том, что их руки были привязаны друг к другу, — и всматривался в его побледневшее лицо. — Этот походу всё, — прокомментировал самый массивный мужик и пнул Дазая в бедро. Осаму вновь поморщился, наблюдая всё это через монитор, понимая, откуда у него взялась огроменная гематома на пол ноги. Чуя натурально зарычал на мужика, нависая над Дазаем, чтобы прикрыть его. Склонился над его лицом низко-низко, чтобы ощутить чужое дыхание на своём лице. Дышит. — А этот… — другой мужик, пониже, но потолше, звонко и со всей силы приложил ладонь к Чуиным ягодицам, от чего тот весьма ощутимо макушкой со стеной соприкоснулся, — довольно неплох. Миниатюрный, прям как я и люблю. И резко схватил Чую за волосы, заставляя его встать над Дазаем на колени, а сам пристроился сзади, заламывая ему свободную руку за спину, запуская пятерню под широкую майку и оглаживая грудь и торс, попутно обнюхивая его шею, вылизывая языком блестящие узоры. Выражение лица Дазая, наблюдающего всё это через ноутбук, было очень схоже с выражением лица Накахары в тот момент. Чуя оскалился, захрипел угрожающе, а в глазах едва ли слёзы не наварачивались от страха, боли и унижения. Осаму с животной яростью и отвращением силился не отвести взгляд. Ода у гарнитура заливал кипяток в заварник, скрывая за действиями дрожь в руках. — Мудак, руки пообрываю, — ощетинился Чуя и резко откинул голову назад, разбивая мужлану нос и верхнюю губу. — Дерзкий, паршивец! — ухмыляется тот кровавыми губами и вжимает парня лицом в грудь лежащего под ним Дазая, потираясь пахом о вздернутые кверху бедра. — Чувствуешь? Меня это только заводит. Продолжай, — и потянулся к поясу его штанов, чтобы одним резким движением стянуть их до самых колен. В этот момент всё пространство в экране заполнило яркое алое свечение. Но уже через секунду всё пропало, возвращая полумрак переулка. Мужики на пару метров отлетели от парней, но в целом не пострадали. Накахаре удалось на долю секунды отстраниться от напарника и применить способность, но тщетно. Вряд ли у него получится повторить это снова. Мужик-извращенец пропел что-то о прекрасном юноше-эспере и вновь прижался к Чуе сзади, запуская руку в его трусы сначала спереди, а потом сзади, слушая довольный гогот своих товарищей и злое пыхтение парня, всё пытающегося выбраться. Дазай уже почти потянулся к крышке ноутбуку, чтобы закрыть его, но Ода неожиданно появился рядом с подносом и чашками в руках и останавил его порыв, молча намекая досмотреть до конца. И Дазай смотрел. Скрипел зубами и сжимал кулаки на собственных бёдрах, но смотрел, не отрываясь. Когда с Чуи стянули и бельё, протесты стали в несколько раз сильнее. На помощь насильнику подоспели оставшиеся мужики, хватая парня так, чтобы не дергался. А когда наружу вывалился кривой и волосатый член, Дазай честно сознался: — Меня сейчас вырвет. — Посмотри до конца, — попросил Ода, а сам отвёл взгляд от экрана. Мужик похлопал членом по ягодицам вырывающегося Чуи, которому даже рот закрыли, чтобы не раздражал своими криками о протесте, и уже направил его в узенькое отверстие, как вдруг в поле зрения камеры появилась ещё одна фигура. Дазай с изумлением отметил, что новоприбывший — никто иной как Одасаку. Он с прицельной точностью прострелил извращенцу его половой орган, от чего тот ту же рухнул на землю, извиваясь в болевых конвульсиях и истошно вопя, а один из двух оставшихся приставил нож к горлу Чуи. Но Ода среагировал быстрее, пустив пулю прямиком ему в лоб, а третьему — в ногу. Осаму с широченными глазами наблюдал за тем, как Чуя свалился на его грудь, заходясь в безудержном рыдании, как Сакуноске подбежал к ним, по рации передавая шифровку о необходимости скорой помощи и команды зачистки, как он разрезал эту несчастную верёвку, наконец позволяя Чуе окутаться алым свечение с ног до головы, как Накахара в истерике размазал всех пятерых мужчин по стенам и асфальту, не оставив от них и крошки живой плоти. На этом Ода закрыл крышку ноутбука, с видом великого мученика направляя взгляд на Дазая. Тот буквально дымился. Холодная ярость заполнила его глаза, сделав их на несколько оттенков темнее обычного. Лицо внешне оставалось бесчувственным и безэмоциональным, но вот внутри него творился такой хаос, что ему было чисто физически необходимо пойти и с невероятной жестокостью прикончить кого-нибудь. Желательно тех уродов, жаль только, что они уже были мертвы. Дазай по-прежнему не помнил событий того дня, но он был так зол на себя, что позволил всему этому произойти. Видимо, плана у них на тот момент не было вовсе, а вывести дело на одной импровизации им помешал лишь тот факт, что они постоянно касались друг друга непосредственно кожа к коже. Дазай всегда считал, что его способность действовала лишь на благо его напарника, до этого момента. Он считал, что именно способность Чуи способна однажды погубить их обоих, однако именно его сила едва не лишила их жизней неделю назад. Если бы не Сакуноске, их сейчас и вовсе могло здесь не быть. — Пей, — Ода осторожно пододвинул одну чашку ближе к другу, ко второй пригубился сам. — Мне нужно дальше ввести тебя в курс дела. — Ты убил человека, Одасаку, — на грани слышимости процедил Осаму, пустым взглядом уставившись в полную чашку. Одна из чаинок плавала в вертикальном положении — хорошая примета. — Ты же… — Да, Дазай, — прервал его Сакуноске. — Я убил человека. И знаешь, я ни капли не сожалению о содеянном. В конце концов, рано или поздно это должно было произойти. — Ты спас наши жизни, спасибо, Одасаку, — хоть Дазай и выглядел холодным и неприступным, звучал он вполне искренне. Ода на это улыбнулся, прикрыв глаза, а после, вдохнув полной грудью, продолжил рассказ: — Ножевое ранение, нанесённое тебе в грудь, задело лёгкое. Мори-сан самолично тебя оперировал, буквально вытаскивая с того света. Чудо, что ты пришёл в норму так скоро. А вот Чуя до сих пор не оправился, — он повернул голову в сторону дивана, наблюдая за беспокойным сном Накахары. — И вряд ли оправится в ближайшее время. Из-за случившегося он боится потерять свою способность, а потому пусть и незначительно, но использует её постоянно. Он плохо спит, я бы даже сказал, что не спит вообще. Например, последние двое суток он вообще не ложился, поддерживая себя и своё тело в сознании только благодаря способности. Ему снятся кошмары. Я более чем уверен, что в ближайшие полчаса он непременно соскочит в холодном поту и со слезами на глазах. Осаму отпил горячий, но такой вкусный чай, позволяя теплу разлиться по всему телу. Он так же обратил взор на спящего напарника. — При сегодняшней нашей встрече он назвал тебя отцом, — вспомнил Дазай. — Да, — протянул Ода с мягкой улыбкой на губах. — В твоё отсутствие я ни на шаг от него не отходил, старался как-то помочь. Пару дней назад впервые привёз его сюда, он с детьми познакомился, в шутку назвав меня многодетным отцом. Вот и продолжает так меня звать, не имея в виду, что я отец конкретно для него, а что я в принципе отец кому-то. — Ты герой, Одасаку! — Я убийца, Дазай. Убийце не суждено быть героем. — Но тем не менее ты им являешься. Мало того — ты был им всегда!***
Как и предсказывал Ода, Чуя проснулся в указанный срок. Просто резко сел на диване, схватившись рукой за спинку, и сонно осмотрелся по сторонам, не совсем понимая, где находится. Из ниоткуда нарисовавшийся Сакуноске с чашкой его фирменного чая быстро развеял все вопросы. — Я опять кричал? — виновато поинтересовался Чуя, слабыми руками принимая чашку. — Нет, в этот раз нет, — успокаивал его старший, накидывая ему на плечи плед. — Выпей это и поспи ещё. — Мне некогда спать, работа не ждёт. — Чуя, ты вместе с Дазаем месяц на больничном, о какой работе идёт речь? «О той, которая не позволит мне уснуть» — подумал Накахара, предусмотрительно оставив мысли не озвученными. Но Дазай будто прочёл их и без зазрения совести уселся рядом со своей полупустой чашкой и двумя печеньками в руках, одну из которых протянул напарнику. — Что тебе снится, что ты ограничиваешь себя во сне? — ненавязчиво поинтересовался он. — Ты, — с дрожью в голосе выдал Чуя, делая большой глоток, обжигая нёбо и горло. — Я? — переспросил Осаму, шокировано переглянувшись с Одасаку, что стоял за спинкой дивана. — И что я такого страшного делаю у тебя во сне? — Уходишь, — Накахара сделал ещё глоток и откусил печенье. До жути хотелось есть. И спать. — Уходишь, а действие твоей способности не проходит. Я остаюсь ни с чем. Вокруг много пустых лиц с хищными глазами. Они все смотрят на меня, пока я пытаюсь дозваться тебя. Но ты не слышишь, потому что они все смеются, перебивают мой крик своим шумом. А потом они принимаются тянуть ко мне руки. Такие длинные и цепкие, они связывают меня целиком, трогают везде. Я просыпаюсь, когда среди них различаю одно единственное лицо — твоё, — закончил Чуя и с силой прописал напарнику локтем по носу. У того сразу пошла кровь и заплясали круги перед глазами. — Ай! За что? — возмутился тот, зажимая нос и запрокидывая голову назад. Ода сразу принялся мочить уголок кухонного полотенца под струёй холодной воды, спеша на помощь. — Чтобы убедиться, что ты реален, а не очередной фантом из сна, дурачьё! — Ещё и обзывается, — обиженно тянет Осаму, прикладывая полотенце к переносице. — Седьмой раз за этот год ты ломаешь мне нос, а ещё только март! — Седьмой, говоришь? — переспрашивает Чуя и, дождавшись положительного кивка, вновь прицельно лупит локтем по носу. — Восьмой, — после чего встаёт и относит пустую чашку к столу, чтобы плеснуть себе ещё немного горяченького. — Сука, — шипит Дазай, пережидая самые ярки вспышки боли. — А этот раз за что? — За то, что обнулил меня. Ещё и перчатки заставил напялить. — Ты сам прекрасно знаешь, что это необходимая мера безопасности. — Явно не для меня. — Чуя, это не шутки! Порча очень… — Как вообще жить в этом мире, если все вокруг… — Чуя, — окликает на этот раз Ода. — Ведут себя подобно животным?! Вообще поражаюсь, как я пережил период своей жизни в Сурибачи, ведь там буквально половина населения беспризорные дети, а вторая половина — гребаные педофилы и извращенцы. — Успокойся, Чуя, — Дазай появляется сзади неожиданно, касаясь холодными пальцами чужого запястья. На пол тут же падают различные мелкие предметы, воспарившие в воздух в ходе небольшого эмоционального буйства. Сам Накахара ищет опору, наваливаясь на стол перед собой. — Ты ещё слаб. — Я всегда был и буду слаб, — прошептал Чуя и вырвал своё запястье из чужих пальцев, не переваривая прикосновения к себе, тем более его прикосновения. — Не прикасайся ко мне. — Чуя… — Братец Ода, что случилось? — на лестнице показался заспанный Шинджи, потирающий один глаз кулачком, а второй рукой обнимая небольшую подушку. — Прости, Шинджи, я случайно уронил поднос с чашкой, — улыбнулся ему Накахара и крепче вцепился пальцами в края столешницы, понимая, что теряет равновесие. Дазай чисто из-за упрямства не ринулся помочь, стоя на месте у него за спиной, прижимая порозовевшее полотенце к носу. — Братик Чу, так с тобой и вправду всё хорошо! — Да, как видишь. Я просто немного… устал, — и Чую окончательно понесло на пол. Благо Сакуноске как всегда оказался рядом и поспешил на помощь, подхватывая его у самого пола, относя обратно на диван. Накахара как мог боролся со слипающимися глазами, цепляясь за рубашку Оды. — Иди спать, Шинджи, — гонит ребёнка Дазай, явно пребывая не в духе, — Мы постараемся больше не шуметь. А ты, Чуя, — он обернулся назад, когда мальчишка скрылся на втором этаже, — сегодня спишь со мной. И это не обсуждается!***
Яркая вспышка осветила полумрак гостиной. Сакуноске, уснувший на разложенном кресле, сонно проморгался и уставился на нарушителя своего покоя, вот только толком понять ничего не успел, как вспышка вновь озарила комнату, на этот раз прямо напротив его лица, заставляя жмуриться и тереть веки в попытке избавиться от блеклых пятен под ними. — Братец Ода, ты моргнул, — недовольно протянул Косуке, стараясь не превышать звуковые рамки, чтобы не разбудить остальных, разглядывая проясняющийся снимок у себя в руках. — Давай ещё раз! — Косуке, — Сакуноске заозирался по сторонам, позабыв, на какой из стен висели часы, — который час? — Почти восемь утра, — мальчик навёл камеру обратно, — Замри! — и щёлкнул по кнопке. — Ну братец, ты опять моргнул! Вот братики Дазай и Чуя хорошо получились с первого раза, — он протянул ему свой первый снимок, на котором двое мафиози спали в обнимку друг с другом. — Давай ты позже меня переснимешь, — предложил Ода, протягивая снимок обратно. — А это обязательно вложи в наш альбом, — подмигнул он и отправил парнишку обратно в свою комнату, чтобы тот разбудил остальных к завтраку. На тесном диване спали двое. Дазай у спинки, Чуя с краю. Левая рука и плечо Осаму выполняли роль подушки Накахары, а правая придерживала его за живот, чтобы тот ненароком не свалился на пол. Вот только подойдя ближе, Ода понял, что Дазай не спал. Лежит с открытыми глазами и пялится в вихрастый затылок напарника прямо перед своим носом. — Я не чувствую свою руку, — пожаловался он шёпотом другу, пытаясь пошевелить хотя бы пальцами прижатой руки, но те лишь едва заметно дёрнулись, вызывая толпу неприятных мурашек. — Блядство! — Давай я помогу тебе, — Сакуноске подался вперёд. — Нет-нет-нет! — тут же зашевелился Осаму, лучше накрывая напарника пледом. Чуя, слегка потревоженный его действиями, заёрзал, переворачиваясь на другой бок. Он удобно закинул руку и ногу на худощавое тело, прижимаясь ближе к источнику тепла. А носом уткнулся аккурат в щёку рядом с носом Дазая. Осаму нервно выдохнул. — Я потерплю ещё, — прошептал он, обнимая Чую теперь за спину, выглядя донельзя довольным.