Хозяйка Мэнора

— Гадкие отродья! Поганые грязнокровки! Как смеете вы марать своими грязными ногами полы чистейшего и благороднейшего дома рода Блэк! — Собрание закончилось ещё час назад, а Вальбурга все не замолкала. Она и раньше не скупилась на оскорбления для орденовцев, но сегодня, кажется, собиралась побить все рекорды. Раз за разом… раз за разом это повторялось. Как же все это осточертело Сириусу! Он был готов лезть на стену от всего, что творилось вокруг него. Вокруг! Но никогда — с ним. Он был жалок, он был противен, омерзителен самому себе. Он напоминал себе ненужную, забытую вещь, которую достают раз в год лишь для того, чтобы протереть пыль. Всего лишь тот, в чьих силах было предоставить Ордену место для собраний. Он был там, каждый раз был, но мог только слушать, что говорят другие. Он не мог ничем им помочь! Бесполезный… И как бы он не рвался на передовую, всегда получал в ответ отказ. «Нет, Сириус, — неизменно повторял Дамблдор, — ты нужен нам тут, мы не можем зря подвергать тебя опасности, ведь ты все ещё числишься преступником. Но даже тут, не думай, что ты не приносишь пользы, мой мальчик…». Именно так! Он не приносил никакой пользы и понимал это. Понимал, и от этого становилось так гадко и тошно на душе, что хотелось выть… Но кажется, никто в Ордене не понимал его чувств. Все они улыбались ему и говорили какие-то слова, которые едва ли долетали до его сердца, рвущегося в бой. Нет, все было не совсем так… Один человек точно знал, что он чувствует, и безжалостно давил на это каждый раз, когда они встречались в этом доме. Ох, если бы Снейп появился бы сейчас тут, Сириус с огромной радостью разбил бы ему нос. Но Снейп появляться не спешил, более того, он даже пропустил сегодняшнее собрание, а выместить свою злобу очень хотелось… — Нет здесь уже никого! — Сириус зло сдернул с картины тряпку, что закрывала ей обзор на окружающее пространство. — Так что ты зря рвёшь глотку! — Достаточно, что здесь есть ты, неблагодарный отпрыск, — холодно ответила ему Вальбурга, гордо поднимая подбородок. Даже после смерти, в таком непримечательном виде, она не теряла своего достоинства. — Как низко ты пал! Ни титула, ни наследника! Как можешь ты позволять им ходить здесь, точно у себя дома! Воры и ублюдки! — Заткнись, — прорычал Сириус, — закрой рот! Эти люди борются за то, что им дорого! Тебе, старуха, этого никогда не понять! Ты никогда никого не любила! — Возможно, если бы Сириус смотрел в этот момент на картину, он бы заметил, как резко изменилась в лице женщина, но он не смотрел. Этот короткий разговор стал для него последней каплей. Вальбурга ещё что-то кричала в ответ, что-то явно злое и наверняка обидное, но Сириус уже не слышал ее. Хлопнув дверьми гостиной так, что задрожали стены, он направился прямиком к тайничку с дорогой выпивкой, настаивающейся ещё со времен его деда. О! Он был готов наглотаться всем этим добром до отключки! Нет, не готов, он был намерен заняться этим прямо сейчас. И никто не в силах его остановить. Сегодня гостей уже не ожидалось. Бутылка за бутылкой, алкоголь лился внутрь, заставляя выйти наружу всю ту скопившуюся за долгие годы злость на несправедливость жизни, весь гнев за последние месяцы от непонимания и обиды на товарищей. Сириус бил тарелки, крушил мебель, разбивал кулаки о стены, выпуская наружу все свои чувства… но почему-то этого все равно было недостаточно. Даже под литрами алкоголя он чувствовал, что ему этого недостаточно… — Явился! Еще один недостойный ублюдок! — Заслышав слова матери, Сириус едва ли не бегом бросился в коридор, чтобы в следующее мгновение с размаху впечатать позднего гостя во входную дверь. Да! Кажется, сегодняшняя мечта хорошенько вмазать Нюнчику все же сбудется! Северус был отвратителен, омерзителен самому себе. Он с большим трудом мог называть себя человеком… О! Нет… он не человек, он самая последняя тварь из всех живущих на Земле. Как же он жалок… Он был сразу с двух сторон, и с двух сторон ему не было места. Пожиратели не доверяли ему точно так же, как не доверяли орденовцы. Несмотря на то, что он делал все, что было в его силах, он отказался от самого себя, чтобы быть полезным делу Света, он все равно остался чужим. Они не могли понять его. Они не могли понять, что он чувствовал! Все, что он получал за свою работу, только грустный взгляд голубых глаз, в которых читался лишь холодный расчёт, и пустые слова. «Потерпи, Северус, — неизменно повторял Дамблдор, — ты делаешь больше, чем кто-либо из нас, и только ты способен привести нас к победе. Ты ближе нас всех к Тому, твои сведения дороже самого дорогого бриллианта в это непростое время…». Согнувшись от болезненных спазмов, Северус без сил рухнул на землю, упираясь ладонями в мелкие камешки какой-то тропинки в неизвестном парке. Его всего потряхивало от отвращения и ненависти… да, самой настоящей ненависти, на которую только способен человек. Все, что ему сейчас хотелось, — исчезнуть с лица земли, навсегда перестать существовать. Это собрание у Темного Лорда лишило его всяких надежд, что он ещё способен вспомнить настоящего себя. Северус не был неженкой. Годы всеобщей ненависти в его сторону сделали его таким, какой он есть — злым, даже больше озлобленным, нелюдимым, жестоким. Он никогда не считался с чувствами других людей, как они не считались с его. Но даже для такого, как он, был предел. Предел, за которым болезненная пустота взрывалась сверхновой, выворачивая наизнанку, заставляя вспомнить о том, что когда-то ты тоже был человеком. Северус мог часами смотреть на безжалостные пытки, которые устраивали пожиратели для веселья своего господина, он мог лично участвовать во всех этих демонстрациях покорности и всеобщей любви к хозяину, но ничего не чувствовал. Он думал, что ничего уже не заставит его переступить тот предел, ведь у него нет никого и ничего, что было бы ему хоть немного дорого. Но он ошибался. Как бы он не хотел называть себя тварью, он все же оставался человеком. Возможно, он оставался человеком больше любого другого пожирателя смерти. Пускай он пытался отстраниться от всего происходящего и заставить себя думать, что все это нисколько его не волнует, но на самом деле, каждый крик, звеневший в комнате пыток, преследовал его долгими ночами. А сегодняшний крик… сегодняшний крик, кажется, не отпустит его всю его оставшуюся жалкую жизнь. Человек, волею судьбы оказавшийся сегодня в немилости Тёмного Лорда, был одним из тех немногих, кто не смотрел на Северуса с неприязнью или ненавистью. Продавец ингредиентов. Северус сотрудничал с ним много лет. Это был седой старичок, с виду не обидевший за всю свою жизнь даже маленькой мухи. Он всегда приветствовал Северуса в своей лавке поистине искренней улыбкой, иногда интересовался новыми проектами и даже периодически делал ему скидки просто за то, что Северус поддержал беседу, когда старичку было совсем скучно. Почему и как он оказался сейчас здесь? Почему?! Крик, душераздирающий крик продолжал звенеть в его ушах даже сейчас, спустя несколько долгих часов. А перед глазами стояли картины того, как тонкие пальцы скрючивались, сдирая пластины ногтей о каменный пол. Дорожки алой крови рисовали на сером холсте странные, кривые линии. И взгляд. Взгляд — такой болезненный, воспалённый, заглядывающий в недра его души. Северуса тошнило, но в животе с самого утра было пусто, и все, что он мог выблевать, — собственный желудок. Северус с трудом бы вспомнил, как он оказался в каком-то баре, как вылакал ни одну бутылку какого-то дешёвого пойла, но зато он точно помнил, как взгляд его упал на часы на руке одного из соседей по барной стойке. Длинная стрелка указывала точно на цифру шесть. В голове что-то щелкнуло. Шесть. Собрание? Ещё одно собрание… только на этот раз с другой стороны. Собрание, не менее отвратительное, чем то, что он уже пережил в этот день. Недолго думая, — хотя думать в его состоянии в принципе было почти невозможно, — он вышел из бара, крутанулся на месте и на удивление без последствий переместился к крыльцу дома на площади Гриммо. Дверь открылась беспрепятственно, даже ни разу не скрипнув, впустила гостя внутрь. Северус не успел толком ни о чем подумать, как на его голову тут же свалилась череда оскорблений от почтенной леди Блэк, почему-то оказавшейся не скрытой привычным куском пыльной ткани. С трудом удерживая взгляд на картине, Северус хотел бы ответить что-то не менее оскорбительное, но в эту же секунду нечто выбило из его лёгких весь воздух. Голова мотнулась назад, встречаясь с твёрдой дверью, и в ушах зазвенело с новой силой. — Надо же! — протянул Сириус, признав позднего гостя. — Кого я вижу! Нюнчик собственной персоной… — Надо же! — Северус в точности повторил интонации недруга. — Кого я вижу! Плешивая псина так и сидит в своём чулане… — Казалось, ни одному, ни второму не было помехой их состояние. Пускай мысли их могли путаться, но в отношении друг друга мыслили они вполне ясно. — Собрание давно закончилось, мразь слизеринская, — выплюнул Сириус ему в лицо, — небось, ты пропустил его, пока лизал ботинки своего хозяина! Или не только ботинки?! А? — Раз тебе так интересно, я бы посоветовал побывать на собрании самому и узнать наверняка, чем занимаются пожиратели… ах, да, ты же не можешь выйти отсюда. Какая жалость, — тонкие губы исказились в неприятной ухмылке. — Ты, псина, можешь только жалостливо скулить тут, поджав хвост, пока остальные работают на нашу победу! Каково это, Блэк, чувствовать себя абсолютно бесполезным? — О! Заткнись! — Сириус зарычал раненым зверем и со всей силы ударил кулаком по двери в сантиметре от уха Снейпа. Северус однако даже не вздрогнул. Наверное, его реакции притупились от алкоголя настолько, что он просто не сразу понял, что только что произошло. — Или что? Ударишь меня? Проклянешь? Что, Блэк? Что ты можешь? — провоцировать Северус умел, однако в пьяном состоянии он совсем не видел той грани, когда стоило бы остановиться. — А я знаю, ты не можешь ничего! Ничего, что хоть немного бы задело меня, потому что мне плевать на тебя и твою жалкую душу. Все, что ты способен сделать, лечится так же быстро, как варится мазь от ушибов. — Это только в том случае, если ты ещё будешь способен сварить эту чёртову мазь! — зарычал Сириус. Он и раньше не умел особо сдерживаться, а уж под действием алкоголя… Слова Снейпа разозлили его ещё больше. Разозлили так, что хотелось избивать его до того момента, пока он не испустит дух. Однако эти же слова, отдававшиеся где-то в висках неприятным пульсированием, останавливали его от простого избиения. — А как насчёт тебя, твоей жалкой души, на неё тебе не все равно? Северус нахмурился, пытаясь сообразить, что тот имеет в виду, а Сириус с силой дёрнул его за грудки, чуть отступая от двери. Надо ли говорить, что Сириус был значительно выше Северуса и, даже не смотря на столь долгое заточение в Азкабане, все ещё оставался в более физически развитой форме. Ему не составило никакого труда передвинуть несопротивляющегося пьяного Снейпа в сторону, а затем толкнуть, повалив прямо на лестницу. — Как насчёт того, чтобы я трахнул тебя и твою душу прямо на этой лестнице? — взгляды пересеклись. — Быстро ли ты вылечишь эту рану, а, Снейп? Быстро ли, Снейп?! Каково тебе будет осознавать, что ты стал подстилкой ненавистного пса? — Сириус ждал любой реакции, но только не того, что недруг вдруг рассмеется и даже не попытается подняться. От злости он невольно сжал кулаки. Неужели его угроза нисколько не подействовала?! — Ну попробуй! — с вызовом выкрикнул Северус, глядя прямо в синие глаза Блэка. — Но кого ты обманываешь? Мы оба знаем, что ты этого не сделаешь! — И он был абсолютно прав. Будь Сириус трезв, он бы никогда не сделал ничего подобного, но и Северус, будь он трезв, не стал бы доводить ситуацию до подобных выпадов. Увы, у судьбы на этот день были совсем не трезвые взгляды. — Ты так в этом уверен? — Сириус удивительно быстро для своего состояния оказался подле Снейпа и резко толкнул его, переворачивая на живот, после чего навалился сверху, — то ли специально, то ли просто не удержав равновесия, — вжимая в ступени. — Откуда тебе знать, сделаю я это или нет! — на ухо ему прошипел Сириус. — Пока что ты только сотрясаешь воздух, Блэк! — Северус глухо выдохнул это в ступеньку, подняв тучку пыли, от которой сразу же зачесался нос и захотелось чихнуть. — Да что ты! — Сириус потерял всякое терпение. Не отдавая больше отчета своим действиям, он, продолжая придавливать Снейпа к лестнице, отбросил в сторону его мантию и принялся дергать за пояс брюк. Вскоре пуговица не выдержала, отлетев в сторону, и молния жалобно вжикнула. Брюки поддались, и Сириус спустил их до середины бёдер. Северус не сопротивлялся, только упёрся в предплечье, чтобы в любой момент можно было заглушить крик, который, он не сомневался, точно сорвётся с его губ, ведь Блэк явно не был намерен тратить время на хоть какую-то подготовку. Северус даже попробовал расслабиться, но ни возразить, ни дернуться или освободиться он даже не попытался. Складывалось впечатление, что он ждал именно этого, ждал, когда Блэк окончательно слетит с катушек и сделает что-то такое, что принесёт по-настоящему сильную боль, способную заглушить терзания сегодняшнего дня. Он хотел бы навсегда забыть, что он все ещё человек. Будь Северус трезв, ничего подобного никогда бы не пришло ему в голову. Уж лучше бы он выпил яду, чем вот так безвольно лежал под Блэком. Будь Сириус трезв, ничего подобного никогда бы не пришло ему в голову. Уж лучше бы он удавился, чем набросился бы на Снейпа со столь странным желанием! Но стоит ли вообще думать, что было бы, если бы… когда все складывается совсем не так, как должно было бы? А должно ли оно все было сложиться по-другому? Едва ли кого-то в коридоре дома Блэк заботил этот вопрос. Возможно… разве что Вальбургу, наблюдавшую представшую ей картину с настолько изумленным выражением, на какое только было способно ее нарисованное лицо. И если в первые минуты сего кошмара она ещё пыталась докричаться до пьянющих созданий, именующих себя магами, то теперь только беспомощно открывала и закрывала рот, пытаясь смотреть куда угодно, но только не на лестницу. Не на лестницу! Впрочем, Сириуса не заботил сейчас не только описанный выше вопрос, но и чувства матери, и чувства распластавшегося под ним Снейпа — ничего из этого его не заботило. Единственной заботой его на данный момент была его собственная злость, которую надо было куда-то деть. Удивительным было и то, что Сириус в такой ситуации смог возбудиться. Не озаботившись маломальской подготовкой, он лишь размазал по члену собственную слюну и ворвался в несопротивляющееся тело сразу и до упора, ворвался, безжалостно раздвигая тесные стенки ануса, буквально разрывая их. Боль была ужасной! Но Северус не проронил ни звука, вцепившись зубами в предплечье, он лишь рвано выдохнул. Правда, сорвавшихся слез он контролировать не мог, но был рад, что в таком положении Блэк этого никогда не увидит. Сириус же стиснул зубы, когда кольцо мышц плотно сжалось вокруг его члена, едва не приведя его к преждевременной разрядке. Впрочем, и без того разрядка была очень близко. Фрикции были резкими, быстрыми, словно бы Сириус пытался успеть сделать как можно больше движений, прежде чем излиться внутрь Снейпа. Отстранившись, Сириус обессилено рухнул на пол, несколько отстранённо наблюдая за тем, как из конвульсивно сжимающегося сфинктера вперемешку с алой кровью вытекает его собственная сперма… Только спустя несколько долгих минут до него наконец дошло, что же он сотворил. На него словно вылили ушат холодной воды, которая чуть отрезвила его дурную голову. Почти беспомощно оглянувшись по сторонам, словно бы пытался найти незримую поддержку в темноте коридора, Сириус мазнул долгим взглядом по Снейпу, продолжавшему молча лежать во все той же позе, а затем обернулся на картину. — Блядь… — едва слышно выдохнул он, ожидая услышать в свою сторону миллион уничижительных определений, с которыми сейчас он был даже готов согласиться, но Вальбурга молчала. — Куда ты смотришь? — Сириус, чудом сфокусировав взгляд на нарисованных глазах, с удивлением распознал в этих самых глазах неподдельный ужас и даже какую-то обреченность. — Что… — он попытался проследить ее взгляд и глянул на свою правую руку. Запястье обхватывало чёрное кольцо с серебряными вкраплениями. — Это ещё что… — Сириус замахал рукой, словно бы это могло хоть как-то ему помочь избавиться от странной татуировки, после чего снова повернулся на картину, но Вальбурги неожиданно на холсте не оказалось. — Блядь… — раздалось сиплое со стороны лестницы, отвлекая Сириуса от всех других мыслей, кроме того, что он сам только что совершил. Взгляд синих глаз тут же метнулся к с трудом пытающемуся принять не такое унизительное положение Снейпу. — У тебя есть ведро? — Что? — не на шутку удивился Сириус, когда Северус все же сел, подтягивая брюки и болезненно морщась, а затем странно дернулся и зажал рот ладонью. — Блюй так, — наконец понял Сириус и почувствовал, как и к его горлу стала подкатывать тошнота. Алкоголь стремился выйти наружу с теми малыми крохами еды, что он успел засунуть в себя после собрания. Это был самый отвратительный вечер в его жизни…