Птица с небес

« — "Сынок, обещаю, мы в воскресение пойдём в парк и покормим птиц. С самого утра там будем гулять... Обещаю." Не твои слова, нет?! Тогда почему ты опять уходишь к своим друзьям, с самого утра?! К чему эти ложные обещания и надежды на какое-то времяпровождение? — Через детские слёзы, тринадцатилетний Джеймс кричал на отца. — Мх. Замолчи уже, кричащая хрень. — Отвернувшись, и плотно захлопнув за собою дверь, отец просто ушёл, оставив сына бить до посинения по двери и рыдать. Было жутко обидно от того, что его в этой семье явно не любят. Он тут просто не нужен. Бесполезная, кричащая, мешающая, жалкая и позорная хрень, которая просто хочет какого-то внимания. — Так коли я вам не нужен был, зачем тогда было меня когда-то обнадёживать... Зачем... Нахрена?!! — Джеймс что было силы ударил по стене сзади него тыльной стороной ладони и заревел новыми слезами. Как же неприятно чувствовать себя просто какой-то игрушкой, которая мешает жить всем вокруг, — Отставая на один шаг... Ты снова бил меня по затылку... Тебе что там, мёдом намазано, или что?! Зачем... — на спине горячо заныли свежие шрамы, оставленные буквально вчера. Он просто по чистой случайности неожиданно подошёл к отцу, чтобы ему что-то напомнить, но каким чудом он не почуял перегар - не понять увы никому. Он разозлился, и будто по инерции снял ремень и что было силы ударил по спине, отделяющей её от обнажённого тела только тоненькую рубашечку, — Ты конечно не алкоголик... Но ебёшь мне мозг намного лучше. — Всхлипнув и улыбнувшись, Джеймс посмотрал на свои руки и немного на пол, — Ха-ха, обучение не пробовал расписывать?.. С начала влиться в доверие, потом запереть дверь на замок, после чего начать со всей дури ебашить и ебать мозг, да? Да... Да, все верно. Ничего не упустил. — Это я тебе тут мозг ебу, да?! Я то алкоголик?! Я думал ты уже всё понял, но видимо дури в тебе ещё достаточно. — Внезапно, в дверь ворвался отец, уже с плотным ремнём в руке и в глазах будто бы потемнело. Джеймс не слышал собственного крика, уже не ощущал спиной новые удары, а только чувствовал как по лицу с каждым новым ударом катились слёзы. "Боже, можно мне просто умереть, прошу... Пожалуйста..." — Были мысли тринадцатилетнего мальчика в тот момент. » — Опять ты куришь тут... — Сзади послышался чуть расстроенный, но в тоже время ласковый голос. Он уже был такой знакомый, родной. Джеймс едва вздрогнул от неожиданности, так как уже было поздно, да и все спят давно, и он слишком ушёл в себя. Всё-таки на столько "хорошее" детство не могло не оставить ни единого следа на его жизни. Да он вырос, стал адмиралом, получил высшую награду, которую только можно было, но что было потом? Выпивка, выпивка, выпивка и ещё раз выпивка, после сигареты, сигары, папиросы. Бесчисленное количество вылитых слёз на барную стойку и рукава пошарпанного кафтана. — Что потом будет мне? Я же хуже не выгляжу. Хотя... Куда уже хуже. — Джеймс был повёрнут в полубока, чтобы ответить Джеку, после чего отвернулся обратно, докуривая сигарету и выкидывая её за борт. — Ну, знаете ли, я по хуже видел. Так что ты ещё не на дне. — Это попытка обнадёжить, или оскорбить? — Облокачиваясь о деревянный и широкий поручень, который шёл в доль судна спиной, Джеймс немного развёл ладони в противоположные стороны друг от друга. Это было этаким сигналом, приглашением в объятия. Они на подсознательном уровне договорились, что так делает тот, кто в них нуждается. Разводит ладони в сторону. И независимо от ситуации, ты обязан подойти и обнять, хоть на несколько мгновений, но одному из вас станет полегче немного. Джек без колебаний подошёл, и обвил руки вокруг спины, слегка поглаживая. Норрингтон около секунды соображал дальнейшие действия, будто бы это было неожиданно, и обнял в ответ. Понятие времени стёрлось для обоих, оба дышали одновременно, и оба ушли в свои мысли. Джеймс думал о своих чувствах и ощущениях, прикосновениях и переосмыслении своего жизненно пути, а Воробей о том, какой же Норрингтон всё-таки холодный, не смотря на то, что довольно тепло. — Ты холодный. — прикоснувшись носом в ключицам, Джек даже так ощутил холод, — Ты не болен? — Вроде бы нет. — Продолжая обнимать, всё так же облокачивая голову о голову, Норрингтон ощущал эти прикосновения и теплое дыхание. Найти слова во всём мире нету, чтобы описать, между каким небом и землёй находиться Джеймс. Вроде бы - для счастья всё имеется. Любимый человек рядом, еда, крыша. Только вот все равно, какой-то маленькой частички не хватает, для завершения картины его счастья. — Пошли в каюту. — Чуть поёрзав руками по спине, Джек отпустил Норрингтона и отошёл, продолжая протягивать руку к младшему, чтобы он шёл за ним. Джеймс без колебаний вперёд Воробья быстро пошёл в это самое помещение и только зайдя, снял кафтан, кинув его на что-то вроде вешалки, сапоги, чуть отставив их от дверного проёма и грохнулся на кровать буквально без сил. Капитан в своей манере не торопясь зашёл в комнату, сделал тоже самое, что и возлюбленный, ложась на кровать сзади и закинул руку и ногу на Джеймса, снова обнимая. Норрингтона перевернулся с другого бока и прижался носом к торсу Джека, томно выдыхая. — Ты уже всю неделю себя так плохо чувствуешь. Хмуро смотришь на всё вокруг. — поглаживая волосы, Джек немного опустил глаза на макушку, поцеловав, — Что беспокоит? — Тц... Знал бы я ещё. — Конечно он знает. Постоянно думает и не может ни смириться, ни опровергнуть, ни привыкнуть. Ощущения тоски и какого-то волнения его не покидало раз за разом, а "обрядом", чтобы успокоиться, были сигареты и Джек. Не обязательно в сексуальном плане, а простые объятия, к примеру. — Можешь не пытаться скрыть что-то. Я же вижу тебя насквозь. — Продолжая говорить ласково и нежно, Воробей немного подвинулся ближе, просовывая руку в промежуток между подушкой и шеей Норрингтона, ложа его голову себе на трапецию и сгиная локоть, кладя ладонь на плечо, — Я вижу, ты устал, но от чего? — Про себя Джек усмехнулся, но даже бровью не повёл: «Бухать устал?)». Это была мимолётная и чёрная шутка, которая бы сейчас явно задела Норрингтона, а Джеку этого не хотелось. Внезапно Джеймс замолчал, и Джек почувствовал, как дрожит его нижняя челюсть. Это была явная тряска, как при сильном морозе. Но сейчас было даже жарко, так что от чего сейчас морозился Норрингтон, понять было сложно. Джек немного отпрянул и подтащил одеяло ногой ближе, укутывая Норрингтонапо возможности максимально сильно, но тот всё ещё продолжал дрожать. — Нет, ты явно болен. — Капитан лёг немного дальше, чем нос к носу, и положил ладонь на щёку, — Что же тебя так... Выбило. — Мне говорили что я меланхолик... — Постепенно стараясь утихомирить дрожь, Норрингтон немного успокоился, уже более расслабленно кладя голову на подушку, — Может с этим связанно?.. — Знаешь... Я помню мне отец чьё-то сердце когда-то принёс. Мне тогда наверное коло восемнадцати было. Не волнуйся, не в каннибальных целях. Он мне хотел показать и рассказать одну вещь, и она меня до сих пор поражает. Не знаю, правда ли это, или какая-то выдуманная им чухня, чтобы я просто был добрее, но в сердце есть сухожилия... Этакие струнки, которые могут лопнуть из-за переживаний, стресса там... Без них - сердце будет плохо циркулировать и качать кровь и в итоге остановится. Проще говоря - от разбитого сердца можно умереть. — А мне отец говорил что пираты только пить и дебошить умеют... А они вон как - умнее, чем кажутся, хах... — Джеймс поджал ноги и больше уткнулся в подушку, будто ожидая каких-то нравоучений, по опыту. — Да я уже понял что он кретин. Нет, пираты, в особенности капитаны, могут быть очень умными. Разбираться в картах, уметь вязать узлы, знать математику... Хотя я её до сих пор не понимаю, как при разделении на части, может получаться большее, но об этом потом. — Джек улыбнулся и приполз ближе, смотря в глазах будто читая книгу, потому что зрачки чуть бегали из стороны в сторону. Норрингтон, совсем обессилив, томно выдохнул скопившейся в лёгких воздух и высунул руку из под одеяла, беря Джека за руку и прижимая её к себе, немного поморщился, и спустя считанные секунды расслабился, вновь засыпая. Джеку видимо не суждено понять что происходит с его возлюбленным, пока он сам не расскроется, и не расскажет. Он стал чаще уходить в себя, ходит хмурым, потерял интерес к капитанству. Что-то явно не так, но что? Услышав лёгкое посапывание, он тихонько под нос начал себе что-то бормотать. — Что же с тобой... — Тот же ласковый, но чутка замотанный голос, едва слышный на расстоянии метра. После этих слов, двери в царство Морфея снова пред ним открылись. — и тебе, Спокойной ночи...