Птица с небес

Джеймс Норрингтон, известный как капитан и командор, оказался уже давным давно забытым и почти спившимся на Тортуге. Бутылка за бутылкой, стопка за стопкой, драка за дракой, и дебоширство, стало уже обычным делом. Спать где приходиться - уже привычная песня. Хоть в лесу, хоть в подвале, было плевать. Но что смогло его до такой степени сломить, раздробить по полам и выкинуть порох в открытое море, заставляя страдать, в беспросветном пьянстве? Элизабет. Элизабет Стоун - первопричина всех его бед и страданий. А если быть точнее - то он сам виноват. Поддался какому-то странному щимящиму чувству в груди, приятной лёгкости и свободы, при виде и упоминании этой девушки, не видел минусов, а только плюсы. Красивое лицо, характер, манеры, её... Она вся была прекрасна. До поры до времени. Отчаяние и тоска начали его медленно и верно пожирать ещё с момента, как он хотел выдать свою несчастную и измученную речь любви. Как сильно он её любит, что влюбился как последний маленький мальчик, и предложит руку и сердце. Как до боли, хруста и высокого давления любит её, готов жизнь чертям отдать, лишь бы с ней всё было хорошо, но нет. Она падает за парапет и прямо в руки несчастного и такого паскудного Джека Воробья. В этот момент, хотел прыгнуть за ней, и безрассудно начать сражаться, отбивая её, прижимая к груди и пряча её за своей спиной, защищая. Но опять же, он не смог. Страдал он долго, пока не услышал, что за спасение её дружка - она отдаст руку и сердце. Джеймс, правда, как маленький, и наивно любящий мальчик бросился на её и его поиски, уже почти освободил, но снова провал. В конце концов, повидав всякое дерьмо, и поняв, что ничего хорошо из его жалкой душонки не выйдет - он подал в отставку и уплыл на остров Тортуга. Там было проще, алкоголь давал свободу, давал возможно расслабиться и прикоснуться снова к тому чувству любви. Он заменял ему всё - а на всё остальное, было со всей дури плевать. И вот, тот, кто заварил всю эту кашу, кто украл смысл его жизни и хорошенько помог судьбе запортачить жизнь Джеймсу на столько, чтобы пить и драться вместе с его врагами, явился прямо на его глаза. Джек Воробей, зашедший в таверну-паб, едва был не прикончен, если бы не снова его эта чертова удача. Удар по голове от смысла жизни - было лучшим, нежели фраза: «Я тебя ненавижу, грязный ублюдок» Там уже началась новая заварушка. Оказалось, что Элизабет так и не стала Тёрнер, с его стороны были попытки руки и сердца, и сейчас, на его глазах, происходят какие-то мутки с его злейшим врагом. "Третий парень... Хах, интересно, последний ли?" Едва не со слезами на глазах подумал Норрингтон. Но в голове так и стучала фраза: «Любишь - отпустишь». Не ему решать, кого любит Элизабет, она не его ручная куколка. Да и уже не так сильно хотелось её руки и сердца. — Любовь прошла, обиды не забыты. Сердце в реанимации, более флота убитых... — Стоя на палубе и опираясь локтями в борд, Джеймс смотрел то в воду, то в горизонт. Он не знал чего больше хотел - остаться, и дождаться смерти его злейшего врага, или прямо сейчас утопиться. Его ничего не держало, только Элизабет, которой мягко говоря - плевать на него с высокой колокольни. Будет он, не будет него, ей будет всё равно. Вздохнёт и забудет. — Правильно думай, правильно чувствуй, сердцем в могиле, душой в дерьме, а телом зарытым под слои грязи, живи и выбирайся день за днём... — Тихо бубня и мямля себе под нос какие-то строки из песен, и добавляя свои цитаты, Норрингтон только и хотел забыться, но только не алкоголем. — Чего с такой миной грустной стоишь? — Сзади подошла та самая ложка, из-за которой Норрингтон и смотрел в воду. Улыбаясь и покачиваясь в свой манере, неторопясь поедая яблоко. — А тебе какое дело? Хочу и стою. — Грубо ответив, Джеймс начал уходить с центра, в уголочек, около каюты, чтобы просто побыть наедине о своими мыслями, всё обдумать и решиться. Видя, что собеседник не особо хочет разговаривать, Джеку в каком-то смысле стало даже интереснее. Он стал медленно подходить ближе и уже выкинув яблоко за борт, потому что оказалось слишком уж кислое. — Ну, я же капитан. Я не хочу терять команду по среди открытого моря. Ни единого человека. Или не человека, не шибко важно. — Опираясь рядом, Воробей начинал будто бы читать по глазам Норрингтона, понимая, что не так уж и сладко пришлось этому мальчишке, которого спас его отец. — Меня это не волнует... Капитан - матрос... Что захочу то и сделаю. Ты мне не кодекс, указ или конституция. — В этот момент он снова опёрся о борт руками и качнулся вперёд, смотря с начало в морскую гладь, а потом снова переводя взгляд на горизонт. — Слышишь, сам ты конституция! — Воробей обиженно отвернулся и сделал такое лицо, из разряда: Вы меня обидели, какого чёрта? — Это кодекс государства и перечень законов, остроумный! Хотя конституция тебе больше подходит. — Ехидно улыбаясь, и продолжая наблюдать за лицом Джека, настроение чуточку поднималось, но море, будто бы протягивало свои мокрые руки к голове и тянуло вниз. Тугие щупальца крепко, на смерть обволакивали разум, и заставляли падать в море, обмораживать конечности и разрываться под давлением и огромной толщей воды. — Сам ты... — Заминая обиду под язык, Капитан всё-таки почти вплотную присоединился к будущему своду счетов с жизнью, — Знаешь... Я думаю Элизабет не особо понравилось бы, о чём ты думаешь, стоя здесь каждые сумерки. Пусть, ей и все равно на тебя - не в радость ощущать, что из-за неё, мог кто-то в воду кануть. — Сейчас, Воробей почему-то вспомнил свою первую любовь, и советы отца. Они были базовые, обычные, но самый главный, который Джек хотел передать как можно большему количеству людей, на которых ему меньше всего плевать: «Не смей прыгать за борт из-за человека. Потом, позже найдёшь свою судьбу, но не сейчас. Подожди.». Но в голове Джека были не эти мысли, а: «О, какие речи я могу толкать!». — Ого, прям глаза на правду открыл. Мне плевать и всё равно, говорю ещё раз. — Обдумывая слова Воробья, Джеймс подпёр рукой щетинистый подбородок и глубоко вздохнул, — Я не хочу ей делать больно. Поэтому, мне хотелось бы наверное исчезнуть из её жизни так, чтобы не принести ни единого грустного вздоха на мою могилу. ...Если ее вообще поставят. — Подавленность и отчаяние, а так же до конца не отошедший от запоя сломленный дух сейчас говорили эти слова, а не Норрингтон. — Ого... Прям на столько..? — Тихо под нос спрашивая у самого себя, Джек на секунду не знал что ответить. Ну, человек хочет выкинуться за борт с его судна. А это судно проклято - в следствии он будет на нём всё своё существование. А это Джеку надо? Нет. — Знаешь, я всё понимаю, но по-моему это уже слишком. Давай начнём с того, за что ты её полюбил? — За характер... Внешность... Детскую какую-то буйность... — А сейчас она координально изменилась. Ты всё так же любишь её, не смотря на отказ, и уже прохождение почти двух ухажёров и прибывание на пиратском судне уже долгое время? — Констатируя факты, при этом махая руками, под конец речи, он распахнул конечности в стороны, будто ожидая ответа: «О боже, реально, на что я смотрел!», но явно не ожидая того, чего он получил. — Да. — Твёрдо ответив и замолчав, пальцы Джеймса немного дрогнули, а глаза поднялись выше линии горизонта. — ... — Джек заметил каждую деталь и в груди мелькнуло сожаление, — Послушай. Она далеко не единственная в этом мире. Найдёшь кого-нибудь под свой вкус. Под своих тараканов в голове, лучше, чем она. Позже поймёшь, что эта была не таким уж и хорошим выбором. Поверь мне, я как никак, старше на двенадцать лет. — Похлопывая по спине и отворачиваясь от борта, и прикасаясь к нему спиной, Джек Воробей на секунду подумал, что двадцативосьмилетний Джеймс, выглядит старше, чем сорокалетний он. — Не очень хороший выбор, найдёшь другую... Слышал я уже такое. У вас всех это на бумажке записано какой-то? Или это просто те базовые вещи, которые вам сказали родители? Потому что всё что мне сказали, так это: «Лучше бы ты утонул, чем тебя спас пират». — От этой речи, Джеймс резко отвернулся и замолк, проглатывая ком в горле. — Я думаю да, именно на бумажке записано. Потому что мне так многие говорили, когда я с кем-то расставался и что-то в роде грустить пытался, хех... Но потом просто отпускал. Либо я не привязывался, либо не любил. Тут уже выбирай что ближе к тебе. А так... Скажу честно, твой отец какой-то отморозок. Я не понимаю, зачем говорить своему ребёнку буквально утопиться. — Ох... — Внезапно, на лице Джеймса расплылась улыбка, но практически безразличный взгляд остался, — Ха-ха-ха, если бы он это услышал, то разозлился. При его жизни, я бы тебе сейчас пулю в лоб пустил, а сейчас... А сейчас я подтверждаю твои слова. Как оказывается, не так уж и редко ты говоришь правду. — Джеймс вышел из своего уголка, в который забился и взяв одно яблоко из бочки, сел на борт, около плетёной лестницы наверх, держась и стараясь балансировать, — Честно... Сколько я себя помню был удобным для каждого. Отец говорил: "Характер будешь дома показывать", а дома просто по губам бил, мол "заткнись, не терпи нервы". Я даже помню как он уезжал в командировки, приезжал, ругался, жрал всю еду, и уплывал обратно, — Надкусив яблоко и разведя руку в сторону, так как другой он локтём держался за верёвку, через еду за щекой пробубнил, — Зачем приезжал, чё хотел, смысл вообще? У меня даже шрам на пол спины есть. ... Есть догадки, за что? — Хм... Может за какое-то "преступление". По типу побега там... Не знаю. — Воробей подошёл ближе и облокотился локтём о борт. — После того, как меня спас твой отец, меня так выпороли... Он чуть ли не орал во всю свою голосину: "Зачем ты ему поддался, надо было вырываться!", "Ты позор семьи, раз тебя спас пират!", "Да лучше бы тебя и не спасали, нежели я остался должен пирату!" Ну и всё в таком духе. — Будто бы обратно возвращаясь в детство, шрамы на спине чуть загорелись, по мере прохождения мурашек, ведь получать эти шрамы было ужасно больно. — Аа... — Воробей не мог сказать и слова, так как не встречал подобного. Найти способ, чтобы описать эмоции не было, — Знаешь, я не могу подобрать слов, чтобы описать своё негодование. Зачем, а главное, с какой целью? Спровоцировать тебя на самоубийство в... Сколько тебе там было? Четырнадцать? Он точно отмороженный. — Джек на столько стал зол, что отошёл в подсобку, менее, чем на минуту, оставив Норрингтона на едине со своими мыслями и пришёл, с бутылкой рома и двумя кружками, — Тебе конечно нельзя, отходняк, все дела, но пошли. — Беря бывшего Командира под руку и затаскивая к себе в каюту, Капитан налил Джеймсу стакан, а себе бутылку взял. — Это что за неравноправие. — Возмущаясь, что ему только немного подлили, для смелости, а себе захапали бутылку, он недовольно сложил руки. — Я не в запое. — Улыбнувшись и разведя руки в стороны, Джек своей фирменной улыбочкой глянул на Норрингтона и запрокинул бутылку. — Ты..! Ты... Ты – птица, понятно? — Нахмурившись, но всё-таки взяв ром, Норрингтон сделай первый глоток и немного поморщился. Да, со временем он привык, но возвращаясь, после какой-никакой паузы, было будто вновь, как в первый. Джек ромом поперхнулся. Закрывая рот рукой от смеха, и отворачиваясь в сторону пола, после чего вытирая руку об свисающий край одеяла, он перевёл взгляд на Норрингтона. — Я — птица? Это комплимент или оскорбление? — облокачиваясь телом на подушки, Джек таки продолжал улыбаться, ведь стало интересно играть в это, — А ты север. — ...что..? — Недоумевая, Джеймс даже не понял, что это связано с его фамилией, так что Джеку пришлось объяснять. — Ну, Norrington - Nor - North. — Перекладывая ладони с одной стороны в другую, будто раскладывая что-то по полочкам, Джеймс даже удивился. Севером его ещё не называли. — Что ж, приму это как комплимент. — Улыбаясь и снова делая глоток, разум потихонечку начинал темнеть и туманиться, в то время как Джек захлёбывал уже чёрт знает какой глоток рома, и был почти трезвый. — Хах, ну, как хочешь. — Смотря на лёгкие пошатывания и подрагивая Джеймса, он медленно понимал - что одного стакана, для алкоголика со стажем в чуть более полугода достаточно, чтобы напиться. Остаётся только надеяться в таком случае, что всё обойдётся. Джек успел послушать бармена, и что он говорил про него, пока тот был не в адеквате и дебоширил, — Кстати. У тебя были друзья какие-нибудь, девушка там. Хорошие знакомые? — Когда кто-то был пьян, Джек пользовался этим, чтобы выпросить информацию о какой-никакой жизни, и решал дальше как разговаривать с человеком, относиться к нему, ну и подобное. — О каких друзьях могла идти речь, когда за то, что я отставал на один шаг от отца, мне давали подзатыльник? Хахах... Не было. Ни одного. Если не считать короля и Элизабет, которая в будущем, должна была стать моей женой, никого не было. Когда... Когда я полюбил, то с начал подумал что заболел, хах... А когда понял, то чуть ли выше головы не прыгнул, чтобы решиться на отчаянный шаг ей признаться. А она... Ха-ха-ха! А она за парапет упала... Боже, как же я ошибался, думая, что всё вот так вот просто... — Да... Любовь - это похоже один есть такой раствор. Когда бьёшь по нему - он твёрдый как камень. А когда плавно пускаешь в него руку - то мягкий. Когда ты думаешь о нём, впервые услышав, думаешь: "О, вау, я его разобью, я же сильный!", но на деле оказываешься посмешищем. А какой-то левый человек просто легонько тыкает - и всё получается. — Что за раствор... — Лицо сморщилось так, будто бы ему в рот засыпали песок с дерьмом, но ему всё равно было о части плевать. — Ну, я не знаю, просто отец рассказывал про такой ¯\_(ツ)_/¯ — Опять разводя руки в стороны, Капитан Джек Воробей, снова выпил ром, — Но Элизабет я всё равно не доверяю. — Сделав грустное, и обидчивое и злое лицо, Джек в пол голоса заверещал, — Ты понимаешь, она сожгла годовой запас рома на том необитаемом острове!! Понимаешь!? Мой ром! Как она могла... Резко подрываюсь со стула, Норрингтон с хмурым лицом грубо опрокидывает Джека на его кровать, и пока тот пытается сопротивляться, то укладывает голову на грудь и поджимает ноги, обвивая руками тело. — Аа... Что ж, я в плену. — Отдавшись моменту, и поняв, что это не так уж и плохо, обнял в ответ за голову и постепенно начал уходить в царство Морфея.