Ковидный госпиталь.

— Как он?! — крикнул врач, добежав до операционного блока. На запыхавшегося, бледного как смерть Арсения недоуменно посмотрела Топольницкая. — А ты чего такой? — Я. я не знал куда надо бежать… Девушка вытаращила глаза и подняла брови. Казалось, что скоро они полезут на лоб. Девушка стояла в растерянности, по началу не зная что сказать. — Тебе Добровольский не сказал куда надо? — Нет. Он сказал что надо в реанимационное отделение, я прибежал в палату, а Антона там уже не было. Единственное, о чем я подумал — это операционный блок, и прибежал сюда. — Странно. Ладно, жди давай. — А как он?! К Антону можно? — Ты сдурел?! Нет конечно. — П.почему? — Арсений, приди в себя. Открой наконец глаза! Врачи борятся за его жизнь, у него то есть пульс, то нет! — Как?.. Ноги подкосились, в ушах словно вакуум, в глазах плавают бело-серые круги. Звон. Противный звон поверх вакуума. Тело трясёт, и сильная тошнота. Отвратительно. Слышно только «Арсений…», " Ты…», «Я не Ира…», «Арс?!..», «Врача!..». Веки стали тяжелыми. Глаза закрылись. Больше нет бело-серых, плавающих кругов перед глазами, нет больше вакуума и звона в ушах. Темнота и тишина. В нос ударил нашатырь, от чего сознание неприятно пробило. — Арсений, ты то что?! Он оглянулся, он так же у операционного блока, только теперь он полулëжа сидит около стенки. Рядом стоит Топольницкая, а около него стоит Добровольский с нашатырем. — Как Антон? — Арсений, хватит. Врач резко подскочил, от чего голова резко закружилась, он поймал равновесие, и это чувство быстро отпустило. — Павел Алексеевич, пожалуйста, пустите к Антону! — Я сам сейчас туда иду. — Пожалуйста! — Нет. — Умоляю! — Цц, господиии, на что ты мне такой сдался. Идëм. Арсений следом за директором зашел в операционный блок. Он ужаснулся. Тело Антона прогибалось под электродами дефибриллятора, от чего становилось жутко. — Разряд! — Разряд! — Разряд! Вдруг, электроды убрали, врач, возращавший парня к жизни снял маску и повернулся к медсестре. — Запишите дату смерти. Арсений оторопел. — Подождите… Какую дату смерти?! — резко вскрикнул он. — Давайте ещë раз попробуем! Он жив! — Арсений, успокойся. Он мёртв. — строго сказал Добровольский, опустив свою руку на плечо врача. — Нет! Не может такого быть! Ещë раз! Ещë! Ещё! — Арсений успокойся! — ЧЕГО СТОИТЕ?! ЕЩЁ РАЗРЯД! ЕЩЁ РАЗ, Я СКАЗАЛ! Врачи замешкались. Директор положил руку на лоб и закатил глаза. — Я умываюсь руки. Арсений за главного. — С этой фразой Добровольский вышел из операционного блока, хлопнув дверью. Арсений оскаленно посмотрел, прожигая каждого здесь находящегося взглядом. — Я тихо сказал?! ЕЩЁ РАЗ! Реаниматор одел маску и снова взял электроды. Медсестра отложила историю болезни. — Разряд! Тишина… — Разряд! Тишина… — Разряд! И вновь тишина. — Бесполезно… — кинул короткую фразу реаниматор. — Нет, не бесполезно! Увеличьте ток! — строго приказал Арсений. — Увеличьте подачу тока! — Разряд! Аппарат, к которому был привязан Антон, запиликал. Пульс вернулся. Арсений стоял с пустым взглядом. Он только, что спас пациента… — Поздравляю, коллеги! — крикнул один из врачей. — Позовите Павла Алексеевича! — радостно сказала медсестра. — Да, да! Пусть он придёт! — не менее радостно сказал другой врач. Арсений почувствовал, как кто-то приобнял его за плечи. — Молодчина, твоя заслуга. Никто не надеялся, что он выживет. — Тихо сказал реаниматор. — Я и сам уже не видел смысла, думал он мёртв. — закончил он свою фразу, и слегка улыбнулся. Арсений стоял, долго не верят в происходящее. Вокруг все суетились, радовались, обнимались, а он стоял, и ничего не понимал. «Это я его спас? Я его спас?» — пронеслось в мыслях врача-спасителя. От медленно пришедшего осознаниябрюнет, расплылся в глупой, нелепой улыбке, если еë можно вообще назвать улыбкой. Губы поддрагивали, в глазах собралась влажность, по телу мелкая, приятная дрожь. «Я его спас…» Антона отвезли в реанимационное отделение. В блок зашёл директор. Радостный, с сияющей улыбкой на губах. В глазах горел яркий огонёк. — Павел Алексеевич! Мы спасли! Спасли его! — проверещала довольная медсестра. Улыбка с губ директора быстро пропала. Взгляд стал серьёзным. — Не вы и не я. Его спас Арсений Сергеевич. Если бы не он, мы бы его потеряли, но он, до последнего боролся за его жизнь! А не мы, опустившие руки! Тут же Добровольский перевёл взгляд на спасителя, который стоял еле живой и расплывался в улыбке. Директор, подойдя к парню, обнял его за плечи, радостно улыбаясь. — Молодчина, горжусь тобой!

***

— Ало, Юль, когда сможешь придти? — Приветик, солнышко! Пока не знаю, парня из реанимации откачали, пульс потерял. — Ого, не знаешь что за парень? — Антон… Шастун вроде. — Шастун?! Господи… Да он же со мной в одной палате лежал, пока его в реанимацию не увезли. — Нихрена, так он еще и с тобой в палате лежал. Афигеть. — Зайка, ты мне главное скажи, он там как?! — Незнаю, его увезли без сознания. Что у тебя с голосом? Ты плачешь? — Я… я боюсь за него… — Соолнце, не плачь, я сейчас постараюсь придти. — Х… хорошо. — сказала Ника, шмыгнул носом. Отложив телефон, она пошла в ванну и посмотрела в зеркало: глаза красные, заплаканные, покрасневшие щеки, на которых виднеются дорожки слёз, руки немного дрожат. Отогнав неприятные мысли, она пару раз плеснула на лицо холодной водой, и умывшись пришла в палату. Немного подумав, она пришла к лучшему решению — отвлечься, посидя в телефоне. Она неохотно разблокировала телефон и зашла в тикток, листая лету. В палату зашла медсестра. На бейджике, золотыми буквами были выведены её имя и фамилия: «Ирина Кузнецова» — Добрый вечер, сейчас выдам таблетки, их нужно будет выпить после ужина. — Хорошо, я поняла, спасибо. — Ты плакала? Что случилось? Девушка снова погруснела. — А… эээ… а как там Антон… ну. Шастун…? — неуверенно, запинаясь сказала Ника. — Аааа, Шастун? Как я поняла — живой. Пульс вернули, он опять в реанимационной палате. — Господи… В этот же момент в палату залетает Топольницкая. — Зайка, солнышко моё, ты как?! — нервно проговорила Юля, бросившись расцеловывать девушку. — Нормально, Юленька, всё хорошо коть, уже лучше. Кузнецова оторопело на них смотрела. — Вы… Встречаетесь что-ли? Вы лесби типо? Две девушки резко остановились и обернулись на медсестру. — Да, Ир, мы встречаемся) — с улыбкой сказала Юля. — Как миииило) — потянула Ирина, сделав милую мордашку. — Ладно, не буду вам мешать, а ты Юль, не попадись Добровольскому. — Бля, забыла, Ииир, прикрой меня пожалуйста! — Ну нет. Исключено. Я Попова на днях прикрыла, мне хватило вместе с ним отлавливать. — Ииииир, ну пожаааалуйста! — Юль, как бы мы хорошо не общались, но нет. Прикрывать я не буду. — Блять, Ир. — Нет. Медсестра, с сожалением и как бы взглядом извиняясь, посмотрела на девушку, сидящую рядом с кроватью пациентки на коленях. После чего, вышла из палаты. — Котик, прости меня пожалуйста, мне придëтся уйти. — Ничего, я понимаю) Привстав, Ирина на прощанье чмокнула Нику в губы, и удалилась из палаты в след за Кузнецовой.

***

Арсений сидел в своëм кабинете, опустив голову на руки. — Антон… Антон… — тяжело вздохнул сказал врач. В кабинете был выключен свет. Шторы закрывали окно, лишь из-под настольного светильника и приоткрытой двери ванной, свет попадал в кабинет, что делало его приглушëнным, но тем не менее, все хорошо освещая. Диван был так же аккуратно застелен, сверху на белом покрывале лежали две чёрные, декоративные подушки небольшого размера. На белом стеллаже всё было аккуратно расставлено: стетоскоп, пачка с белыми медицинскими перчатками, пачка с одноразовыми, голубыми медицинскими шапочками, несколько пачек лекарств, который Арсений принёс из дома для себя, так же на стеллаже лежали всякие документы, истории болезни его пациентов, канцелярия, и книги, которые он купил, чтобы специально привезти сюда, ведь в свободное время на смене, он любил почитать. Вот только на столе был небольшой беспорядок: канцелярия была разбросана из стаканчика по столу, всякие бумаги, бокал, с немного пролитым кофе, скомканная маска и перчатки. Только в углу, красовалась история болезни, на которой было красиво выведенно "Антон Шастун Андреевич". Арсений взял бокал и отпил немного кофе. И разблокировав телефон, зашёл в ВК. Ничего нового, никто ему так и не писал. В дверь постучали. - Заходите. Добровольский зашёл в кабинет, и протянув ему листок, сел на диван. - Что это? - с недоумением спросил Попов. - А ты почитай. - немного разочарованно сказал Павел, что насторожило Арсения. Он быстро пробежался глазами по строчкам и оторопел. - Это надо будет внести в его историю болезни. Блять, вот на кой хрен я тебе её отдал. - У него инфаркт?... - Ага. - Пиздец. - многословно и умно заключил свою фразу Арсений, бахнувшись головой об стол. - Э, ну ты че? Поставим мы его на ноги, будет здоровее здоровых! - Почему ты в этом так уверен? - промямлил врач, так и не поднимая голову со стола. - Незнаю. - А ты не подумал о том, что он ещë даже от ковида не выздоровел, а у него между прочем осложнение. - Блять, точно. Пейджер в кармане Добровольского резко запищал, извещая о том, что ему надо пройти в определëнную палату. - Шастун?! - резко подняв голову и подскочив, громко спросил Арсений. - Нет, это к Сафронову вызывают. - Понятно.. - поникшим голосом сказал брюнет, плюхнувшись обратно на кресло, провожая взглядом Добровольского, скрывшегося в коридор.

***

- Что с Антоном Шастуном? - спросил только пришедший директор у врача. - Он пришёл в себя, удивительно, что так быстро, его только вот утром откачали. - Так, прекрасно. Лечение назначили? - Да. И перевели на энтеральное питание. - Отлично. От меня что-то требуется? - Ммм... На самом деле да... Как только он пришëл в себя, он начал просить позвать Арсения Сергеевича. - Попова чтоль? Ц, я не удивлëн. И что дальше? - С ним никто не справляется. Он бунт тут устраивает, хотел энтеральный зонд вырвать, вовремя остановили. - М-да. Понял, поговорю. Он сейчас спит? - Нет, можешь пройти к нему. - Понял, спасибо Димон. - Та ничего, это моя работа. Добровольский зашёл в реанимационную палату, Антон тут же перевёл на него взгляд. - Шастун! Что вы тут устраиваете? - Позовите Арсения Сергеевича. - Опять вы за своё, да что же это такое. Шастун, поймите, Арсений Сергеевич не может к вам придти, он работает в другом отделении. Ему сюда нельзя, его не пропустят. - Когда меня переведут обратно в ту палату? - Когда вы поправитесь, и сможете питаться самостоятельно. И кстати, не стоит больше пытаться вырвать зонд - будет только хуже. Таким образом Арсения Сергеевича вы не призовëте. - Да понял я, понял. Не буду. - Так, смотрю голос по бодрее, вам легче? - Да, легче. Я хочу спать. - резко отрезал Шастун. - Ложитесь, уже почти одиннадцать.

***

Время близилось к трём часам ночи, Арсений уснул прямо за столом. Лампа была выключена, и свет поступал лишь из приоткрытой ванной. Была гробовая тишина, пока её не нарушила вломившаяся без стука Ирина. Она выглядела запыханной, а значит бежала. Волосы были собранны в неопрятный пучек, который уже частично распался. Халат был помят, перчаток на руках не было. Макияж был немного подсмазан, и по видимому, на скорую руку неудачно подправлен. - Арсений! Арсений вставай! - Мммм... Что?... - Арсений! Ты знал, что Антон пришел в себя?! - Ммм... Да... Ага... - тут он резко поднял голову и уставился удивлëнными, заспанными глазами на девушку. - Повтори что ты сказала! - Ты знаешь, что Антон пришёл в себя? - Нет... А когда?! - Ещё в восемь вечера! - И мне об этом не сказали?! Почему я узнал об этом почти в три часа ночи?! - Я не знаю... - Откуда ты узнала?! - строго сказал Арсений. С полной серьëзностью смотря на растерянную Ирину. - Мы с Димой Позовым хорошо общаемся, а он Антона как раз-таки лечит, мы с ним созвонились недавно, и он рассказал, что Шастун пришёл в себя, Добровольский у него уже был. - И почему он мне не сказал?! - Дима сообщил, что Павел Алексеевич сказал пока не говорить тебе, чтобы ты мол не лез туда. - Похер. Как Антон? - Тебя постоянно просит позвать. Говорят даже пытался энтеральный зонд вырвать. - Что?... Ему не удалось надеюсь? - Арсений, не переживай. И снова вакуум, звон в ушах, в глазах потемнело. Тело поддрагивает, а руки трясутся. Снова в горле встал ебучий ком. Снова тошнота. - Ир, нашатыря... С..сейчас откл.. отключусь...