Человеческий котёныш...

Час на катке пролетает незаметно. Всё это время они гоняются друг за другом (оба катаются вполне хорошо), ездят рядом, держась за руки (для подстраховки, конечно!) и падают, утягивая за собой другого, чтобы тот непременно упал на первого. Смеются громко, не боясь косых взглядов окружающих, и светят улыбками ярче, чем горят гирлянды, развешанные по бортикам катка. Уставшие, но определённо счастливые, они бредут домой, отогревая замёрзшие даже в толстых перчатках руки в карманах. Внезапно Минхо как-то уж больно радостно фыркает и суёт Хану в руки телефон, после чего разбегается и прыгает в сугроб. Джисону требуется пара секунд, чтобы осознать. Он перестаёт стоять с лицом лица и возмущается, подходя к лежащему в снегу с широкой лыбой Минхо: — Хён, ты ж жопу застудишь, вылезай быстро! — он хмурит брови и пальцем правой руки указывает на место рядом с собой. Ли высовывает язык и морщит по-лисьи нос: — Чем быстрее ты сфоткаешь, тем быстрее я вылезу! Я из-за тебя вообще инстаграм забросил, так что будь добр, — Минхо слегка меняет положение, посыпая себя снегом. — Я почти как тигр. Хан изо всех сил старается сдержаться, но у него не получается — смеётся своим фырчащим смехом и всё-таки отходит на пару шагов назад, когда понимает, что Ли действительно не вылезет, пока не добьётся желаемого. Джисон — слабый парень, влюблённый в нюансы Минхо. Делает несколько кадров с разных ракурсов, чтобы Минхо было из чего выбрать, пока тот позирует — то корчит забавные рожицы, то замирает с серьёзным лицом, то подбрасывает снег и высовывает язык, то светит своей улыбкой ярче всех фонарей в округе. Хан не может гарантировать, что все фотографии получились несмазанными, потому что он нет-нет да и хихикал с действий Ли. Проходит меньше двух минут, когда Джисон кивает парню и тот, радостный, вылезает из сугроба. Бежит к Хану, перенимая у него телефон и сразу же залезая в галерею, а его сегодняшний фотограф обходит Минхо со спины и принимается отряхивать куртку и штаны от снега. Задницу очищает дольше и сильнее всего. Заботливый. — Дневник будущих мужей: день первый, — Джисон непонятливо поднимает голову и выглядит как обосравшийся котёнок, когда находит глазами камеру и своё напуганное лицо в ней. Перед ним на экране улыбающийся Минхо. Тот завершает короткую — в целом, бессмысленную — съёмку и убирает телефон в карман, принимая непринуждённый вид. Хан тем же похвастаться не может: смотрит на него и моргает заторможено, всё ещё не до конца веря в то, что ему не послышалось. Минхо всерьёз назвал себя его будущим мужем? Джисон прекрасно понимает, что говорить о влюблённости Минхо ещё слишком рано, но по всей видимости задатки у неё будь здоров. И всё же удивительно. — Для архива, — подаёт голос Минхо. — Вдруг потом про нашу историю фильм снимут, — он делает кистью пару лёгких оборотов в воздухе и улыбается себе под нос, начиная идти вперёд. Хан быстро его нагоняет. — Или книгу, — фыркает он и прячет руки в карманы, а Ли цепляется рукой за его сгиб локтя. И оба, не сговариваясь, думают о том, что у этой истории однозначно будет счастливый финал. *** — Дашь мне бельё? Хан появляется в дверях неожиданно, и Минхо, расправляющий кровать, вздрагивает. Когда они вваливаются в квартиру, на часах уже половина одиннадцатого, потому что по пути было принято решение заскочить в круглосуточный, где парни затарились нужными продуктами. Оба изрядно вымотались, поэтому без всяких слов был ясен их план — здоровый восьмичасовой сон. Ли хочет было сначала пошутить, что он мог слово «бельё» не добавлять, а потом до него доходит. Точнее, не совсем. — Постельное, — уточняет Хан как само собой разумеющееся. — Я на диване себе постелю. — А… — только и может выдавить из себя Минхо, но сразу же старается принять хотя бы нейтральный вид. Глупый, с чего он вообще решил, что они так и продолжат спать в одной кровати, как ни в чём не бывало. Нет, ну понятное дело, их отношения когда-нибудь к этому придут, но сейчас-то. Пахнущее кондиционером бельё отдано Джисону, и тот с ним удаляется в зал, где через — если верить часам — четыре минуты гаснет свет. Спектакль окончен, блин. Ли пыхтит, как ёж, залезая под одеяло и ложась на спину; втыкает бессмысленный взгляд в потолок. Прокручивает в голове всю вторую половину дня, начиная с их первого разговора, и загоняется насчёт того, что вёл себя слишком… Слишком. Хотя если предположить, что Хан — тот самый человек для него, то понятно, почему Ли к нему с такой силой тянет и почему он творит всякую хуйню. А ещё знание о хановской влюблённости метафорически развязывает ему руки. Уснуть решительно не получается. Минхо вертится, задаваясь вопросом, что же не даёт ему провалиться в сон. Ответ лежит прямо на поверхности, но обнаруживается им не так уж и быстро, хотя, казалось бы, очевидная истина, давно Ли известная: ему не хватает мурчания кота, которое сопровождало его в царство Морфея настолько долго, что теперь заснуть без этого сродни невозможному. Так, ладно, причина обнаружена, но что теперь с этим делать — вопрос потрясающий. Пребывая в раздумьях, он покусывает губу, пока сердечный ритм заметно ускоряется. Поднимается с кровати, подходит к закрытой двери, берясь за ручку, и замирает, не решаясь открыть. Минхо прислоняется лбом к прохладной деревянной поверхности и выдыхает слишком громко в тишине ночи. Страшно: колени подкашиваются, руки потеют, сердце будто пробьёт грудную клетку с минуты на минуту, дыхание ускоряется, а по спине бегут табуном мурашки, заставляя зябко повести плечами, тянет вернуться в тёплую постель, но… Ему хочется туда, к Хану. Мысленно обещает себе, что, если тот спит, он сразу же свалит обратно в спальню и постарается заснуть без лучшего звука планеты и его источника под боком, и максимально бесшумно открывает дверь, задерживая зачем-то дыхание. - Минхо? Не спит. Чудесно. Вперёд, Ли. Хан приподнимается на локте и находит взглядом силуэт, застывший в дверях. В помещении темно, как в куриной клоаке — лунный свет слишком тусклый, но Минхо всё равно в воображении дорисовывает лицо Хана по памяти. — Всё в порядке? — снова подаёт голос парень, так и не дождавшись со стороны Ли ответа. Капец, Минхо для него сейчас, наверное, как умственно отсталый выглядит со своей пародией пшеничного колоска в ясный безветренный денёк: бездвижный и молчаливый. Минхо отмирает и мычит согласно, активно кивая головой, давая Хану понять, что с ним всё норм, но что-то ему подсказывает, что это выглядит совсем плохо со стороны. Господи, когда-нибудь он перестанет позориться перед людьми, которые ему нравятся. К Джисону он (пока что!) не чувствует ничего серьёзного, но огромную симпатию, к которой примешивается гигантского размера любовь к Суни, не заметит разве что слепой. Великий. — Хан, — почему-то шёпотом зовёт его Минхо и подходит на пару мелких шагов вперёд. Замолкает опять, рассматривая тёмное лицо — с такого ракурса видно, как лунный свет теряется в густых волнах джисоновских волос. — Это может прозвучать странно, но, — он набирает полную грудь воздуха и заламывает пальцы, произнося следующее тише, чем говорил до этого: — я вроде как привык к твоему мурчанию… — Минхо видит, как тот улыбается — странно, что от его улыбки в комнате не стало светло, как днём — и продолжает уже смелее: — Не мог бы ты… — Конечно, — тот улыбается и окончательно садится на диване. Стягивает с себя футболку невозмутимо, а Ли почему-то краснеет. — Мне на самом деле в кошачьем теле спать удобнее, так что я только за. И через пару секунд после этих слов на месте Джисона никого не остаётся — только одеяло шевелится. Как скучно: никаких тебе вспышек света, раскатов грома, блеска молний или хотя бы саундтреков к перевоплощению, как в СейлорМун. Минхо приподнимает край одеяла и оттуда показывается мордочка Суни. Ну, точнее, Хана. Тот вылезает полностью, задней лапой выпутываясь из трусов Минхо, что тот выделил для Хана, и спрыгивает на пол, потираясь головой и боками об икры Минхо. И Ли вроде понимает, что Хан и Суни — одно и то же, но всё равно у него такое чувство, будто он своего кота вечность не видел. Так ему, конечно, полегче будет тискать Джисона: не потому, что тот не может дать ему отпор в кошачьем теле (да и вряд ли он это сделает — что-то подсказывает Ли, что тот только рад будет), а потому, что хоть Минхо и имеет представление, кто он на самом деле, знание это не проявляет себя так ярко. Да и сам парень от него абстрагируется, позволяя себе распустить руки. Наклоняется и аккуратно поднимает кота на руки, нежно прижимая его к себе, и целует меж ушей, задерживаясь в этом положении. Потом, правда, он вспоминает, что у него на руках всё же Хан, и идёт в спальню. Опускает его на кровать, а сам ныряет под одеяло. Мурчащее тело располагается между его рукой и телом, укладывая мордочку на грудь. Улыбаясь, Минхо проваливается в сон крайне быстро.