Человеческий котёныш...

Под конец февраля за пределами их с Ханом норки всё ещё холодно и работают катки — единственное, что может порадовать, потому что оба холод терпеть ненавидят. Минхо с Ханом возвращаются в квартиру усталые, но довольные сегодняшней вылазкой — в этот раз им удалось вытащить с собой Хёнджина и Феликса, поэтому веселее было вдвойне, а ещё телодвижений было также в два раза больше, потому что Ли внезапно захотелось поиграть в догонялки. А дальше четыре взрослых парня носились по льду, стараясь не снести какого-нибудь ребёнка, которых здесь пруд пруди. Щёки с мороза у обоих красные, кончики пальцев рук почти что онемели вместе с ногами, поэтому решено было принять душ, причём обоим — исключительно в целях экономии воды! Хотя больше бы подошёл аргумент, что Минхо не хочет заставлять Хана ждать, пока он отогреется под горячими струями. Изначально никакой сексуальный подтекст не мыслился совершенно, но ещё когда Джисон начал стягивать с себя одежду, Минхо в голову приходит картинка того, как он раскладывает младшего прямо на бортике ванной (Ли догадывается, что приятного в этом мало и есть места более подходящие, но в такие моменты он об этих вещах не думает), заставляя его вздохнуть настолько глубоко, что он становится похожим на надутую через жопу лягушку. Каков пиздец, может, действительно погреть руки у батареи? Но Хан из-за всё той же шторки с изображением его в кошачьем теле смотрит на него вопросительно, и делать ничего не остаётся — Минхо плюёт на всё и стягивает остатки одежды. Стопорится на трусах, но думает, что глупо сейчас бояться возможной и очень-очень вероятной близости, тем более, что Джисон уже столько раз имел шанс чуть ли не детально у него всё там рассмотреть. А лучше бы его имел, конечно. Снимает их, оголяя привставший от манящих картинок в голове член. Минхо понимает, что сейчас он действительно готов. Его чувства к Джисону сильны, и он в них уверен, как… Как в том, что они с Ханом будут вместе до конца своих дней. Железобетонно, то есть. Хан включает воду, сразу же вставая под струи, и подаёт руку старшему, чтобы он не убился здесь случайно, после чего подтягивает его к себе, обнимая и чуть отходя назад, чтобы вода попадала и на него. Ли, уткнувшийся носом в шею парня, несколько минут бездумно греет отмёрзшие кончики пальцев под горячим потоком, отчего они неприятно покалывают, а после всё же решается прикусить нежную кожу Хана и сразу же зализывает место укуса. Рука, мягко поглаживающая его бок, замирает, а сам Хан выдыхает громко и голову откидывает назад, открывая Минхо больше пространства. Ли слизывает капли с его шеи, больше не предпринимая попыток кусать — выцеловывает трепетно область кадыка, переходя на линию челюсти, и гладит-чешет руками заднюю её часть, после перебираясь на намокший затылок. Прижимается к Хану всем телом и трётся членом, к которому всё больше крови прибывает с каждым мгновением, об его бедро. — Ты хочешь? — шепчет Джисон ему на ухо и прикусывает мочку уха. Трётся кончиком носа о его висок и целует там же. — Да, а ты? — спрашивает, переводя на младшего вопросительный взгляд — если тот откажет, Минхо охладит свой пыл и сразу же отстанет от него. Но судя по учащённому дыханию и расширившимся зрачкам, тот явно не хочет, чтобы это заканчивалось. И буквально через секунду, парень подтверждает это двойным кивком головы. — Только в кровати, ладно? Не хочу, чтобы мы здесь навернулись, — Хан чмокает его в губы и вылезает из ванной, хватая полотенце и наскоро им вытираясь, пока Минхо делает то же самое. В спальне холодно, и Хан зябко ведёт плечами. Минхо подходит к нему со спины, обнимает одной рукой торс, прижимая к себе крепко, а вторая ползёт по груди — к соску, сжимая и оттягивая его, выцеловывает шею и без преград в виде одежды проезжается стоящим членом по бедру младшего. Они идут гуськом к кровати и Хан первый на неё опускается, ложится спиной и разводит ноги в стороны — стеснение испарилось окончательно. Минхо, вопреки ожиданиям, не ложится вслед за ним, а замирает, рассматривая обнажённого Джисона, застывшего в такой откровенной позе, взглядом, в котором слишком явно читается восхищение. — Ты прекрасен, — выдыхает он, прежде чем отмереть и наконец-то расположиться меж разведённых ног. Нависающий над ним Минхо выглядит как пиздец, и Хан ощущает слишком сильное сексуальное давление. — Говори мне, пожалуйста, если тебе не нравится, — говорит Минхо, после чего линией поцелуев спускается вниз. Берёт рукой возбуждённый член и проводит по нему кулаком на пробу. Высовывает язык и направляет ствол в себя — далеко заходить не решается, потому что не хочет рисковать целостью и сохранностью члена своего парня и того, чтобы Джисон энное количество времени величал его «писькогрызом», не хочет тоже. Хотя было бы забавно, наверное, но в любом случае Минхо и так стресса хватает. Минхо выпускает блестящий от слюны орган со звучным чпоком и лезет к прикроватной тумбочке, в которой находит тюбик смазки, а Хан тем временем подкладывает подушку под поясницу и поддерживает руками ноги под коленями. Минхо обильно выдавливает лубрикант и прислоняет первый палец ко входу. Хан издаёт первый стон лишь тогда, когда старший уже двумя пальцами нащупывает и массирует простату. Хватается за свободную руку парня и, жмуря глаза от удовольствия, громким шёпотом говорит: — Да-ах, вот так, хён, мне очень — ах, блять, — хорошо… Ли улыбается, целуя Хана в коленку, и добавляет третий палец. Пережимает член младшего у основания, когда чувствует, как тот сжимается на его пальцах и выгибает грудь колесом. Тот пыхтит недовольно, будто у него прямо из-под носа стащили любимую конфету, но и Минхо тоже тяжко: хочется хотя бы провести по своему стволу, что уже начинает болеть, но он условился сам с собой, что сейчас (и вообще когда-либо) его внимание достаётся только Хану. Джисон кивает, давая Минхо зелёный свет, и тот сразу же вытаскивает пальцы, измазанные лубрикантом и проводит этой рукой по члену, но всё равно добавляет ещё, потому что много смазки не бывает. Подушку младший вытаскивает из-под себя и откладывает в сторону до лучших времён, после чего Минхо приставляет головку ко входу, наклоняется к парню, целуя его в губы, и толкается внутрь одним упругим толчком. Хан стонет ему в губы и обнимает его спину обеими руками, одной привычно путаясь в волосах. Минхо подаётся назад, выходя полностью и въезжая обратно. Он задаёт небыстрый темп, плавный и нежный, будто Джисон — хрустальный и разобьётся при любом неверном движении. Темп, при котором глаза закатываются от удовольствия сами по себе, и даже просить Ли ускориться не хочется. Тот без всяких слов понимает, когда младшему до оргазма осталось совсем чуть-чуть, и двигается теперь не столько быстро, сколько сильно, задевая простату, и глубоко. Джисон в который раз убеждается, что у них с Минхо действительно ментальная связь. Хотя в их случае, скорее, миндальная: оба мемы обожают и не упускают возможности применить их во всевозможных ситуациях. Ли дрочит Хану в темп толчкам и доводит его до оргазма первым, сам же Минхо двигается ещё несколько секунд в узком от оргазма парне и выходит, кончая в кулак. Вытирает руку бумажным полотенцем, найденным на всё той же прикроватной тумбочке и падает обессиленно рядом с парнем, смотря на того благодарно-любящим взглядом. — Я тебя люблю, — Минхо произносит те самые заветные слова, и Хан реагирует сразу же — поворачивает голову к нему, потому что до этого с улыбкой смотрел в потолок, а Ли замечает в глазах блестящую лишнюю влагу. Он умилённо улыбается: не думал, что Джисон так растрогается. — И я тебя люблю, — отвечает он с улыбкой, и парень протягивает ладонь к нему, чтобы вытереть солёную дорожку всё же покинувшей ореол ресниц слезы. Хан ложится к нему ближе и удобно устраивает голову на его плече, пока Минхо обнимает его бережно и прижимает к себе как самое драгоценное, что существует в этом мире. Как там пели Нервы? В сердце Минхо грёбаный штиль и спокойствие, потому что на его плече засыпает его счастье, человек, которого он любит до одури сильно, с которым он хочет пройти рука об руку через все преграды, потому что знает — они обречены на счастливый финал.