Наши дни
Тони даже не догадывался, в чём истинная причина переживаний Питера. Он, конечно, знал, что замужним омегам тяжелее, чем свободным. И тяжелее им зачастую от того, что каждый считал своим долгом высказаться, как этому омеге надо жить. Особенно когда каждая собака считает нужным напомнить, что ты супруг короля и обязан беременеть каждый год. Хотя, пожалуй, собака бы как раз тактично промолчала. Безмерно любящие друг друга супруги сидели рядом на постели и откровенничали. Завтракали они в компании родителей Тони, поэтому обсудить удалось лишь последние новости в государстве. Мария со всей присущей ей теплотой гладила Питера по спине, видя его подавленное настроение. Затем молодые вернулись в свои покои. — И ты сказал, что хочешь в ссылку из-за этого? — поморщившись, уточнил Тони, сделав акцент на последнем слове. — Питер, я тебя не узнаю. Зачем ты слушаешь людей и всякую ерунду про себя? — Я сам себя в последнее время не узнаю, любимый, — признался омега. — Я словно... словно в какой-то ловушке. Каждый день со мной происходит одно и то же. Я стараюсь быть хорошим супругом, стараюсь быть хорошим со всеми. Я просто... устал. — Но зачем? Зачем ты так стараешься? Ты ведь и так идеальный муж. Ты тот, о ком я мечтал, знаешь ведь. А то, что детей пока нет, ещё ничего не означает. Может, у нас их нет из-за меня. Может, два года войны сделали своё дело и я всё ещё в душевных переживаниях, вот и не могу. Боюсь за будущее поколение, вот мои э-э... снаряды и не попадают куда нужно. И вообще, мы так мало стараемся в постели! Питер улыбнулся сквозь слёзы. — Тони, да мы же каждый день... — он закусил губу. Сколько лет прошло, а всё так же смущается! — Ну тебе же нравится. — Да, нравится. Мне кажется, я иногда чувствую вину за то, что тебе пришлось отказаться от гарема ради нашего брака. — Подожди, что? — не мог поверить своим ушам молодой король. — Нет-нет-нет, Питер! Ты вспомни, как всё было! Я поставил тебе метку. Сказал, что мы безраздельно принадлежим друг другу. А гарем пусть существует формально. И что кроме тебя, мне никто не нужен. — Но до этого ты ведь был готов жить один и иметь гарем... — А может, ты вспомнишь, что я говорил, когда мне было десять? Всё, мы женаты и я очень счастлив с тобой, Питер. Хватит вспоминать прошлое, хватит думать бесконечно о детях. Живи со мной и радуйся! Дети приходят к счастливым, а не уставшим от жизни! Питера вдруг прошило воспоминаниями. Так говорила и Натали: живи и радуйся! Это всегда срабатывает. Как же Питер мог позабыть её уроки? — В десять ты мечтал править миром, — он слабо улыбнулся. Тони не выдержал и просто потянул любимого в свои объятия. Насколько утро было ужасным для него, настолько прекрасным был весь оставшийся день. Который точно будет проведён в постели. — А в одиннадцать передумал, потому что править даже одним государством огромная ответственность. Да и в конце концов, — добавил Тони к теме их брака, — мы ведь полноценно как супруги всего три года живём. Я вот сейчас думаю: не надо было нам столько лет ждать до нашей первой ночи. Мы были готовы и раньше. А потом отец передал мне трон и началась война с соседним государством... Так что я понял на своём опыте, что жить и радоваться — не такая уж плохая тактика. Почему же ты скрывал, что сильно хочешь детей? Питер от удивления даже икнул. — Я думал, это ты хочешь поскорее наследников? И что это моя обязанность... — Правда? Я о детях даже не задумывался, — признался Тони. — Точнее, относился к этому философски. Если получатся сразу, будем воспитывать. Правда, во время войны я желал, чтобы мы всё же повременили — тревожился за тебя. Вдруг бы проиграли? — Не говори так, Тони, всё ведь хорошо закончилось, — Питер не любил вспоминать тот период. Он тогда не спал ночами и много молился. — Если бы ты не приехал ко мне тайно, мы могли и проиграть решающий поединок, — напомнил ему Тони. — Помнишь, ты указал нам самое простое решение? Мы тогда так устали, столько дней толком не спали, думали, как победить врага, превосходившего нас численностью. А ты просто поделился хитростью, которую вычитал в одной из книг — хитростью, что когда-то использовал Александр Македонский. Сказанное было чистой правдой.Три года назад
Питер так извёлся за месяцы ожидания своего короля, что в итоге не выдержал, облачился в неприметную одежду, выяснил, где предположительно был лагерь их войск и поскакал туда на лошади. В лагере его быстро поймали и привели к Тони, сказав, что к ним пробрался вражеский шпион. Король отдал приказ снять с него капюшон. Его хриплый хохот звучал в "стенах" шатра так непривычно... Улыбка разрезала его осунувшееся бородатое лицо. Питер во все глаза смотрел на него и если бы его не удерживала стража, то точно набросился бы на горячо любимого мужа. — Да какой же это шпион, скажи мне? — обратился Тони к одному из подданных. — Шпионы не являются в лагеря как снег на голову. Уберите от него свои руки и уходите. Вы схватили моего супруга. На Питера как из рога изобилия посыпались извинения. Слуги поспешили ретироваться, прочитав во взгляде повелителя приказ. Почувствовав свободу, омега подбежал к Тони со слезами на глазах. — Я так скучал, скучал, скучал! И переживал. Вот и примчался сюда. Надеюсь, ты не злишься, мой король, — шептал ему на ухо Питер, прижимаясь так сильно, словно хотел прорасти в Тони. — Я тоже скучал, — говорил в ответ альфа. — Иногда думал — с ума сойду без тебя. Скажи мне, ты нормально доехал? Сколько скакал? Сильно устал? Ты голодный? — Я скакал к тебе три дня и три ночи, чтобы сказать, как сильно люблю тебя, — Питер сорвал первый поцелуй за многие месяцы разлуки. — Получил все твои письма, даже велел соорудить специальную шкатулку для них, чтобы доступ был только у меня. Усталость не очень сильная — увидев тебя, её и вовсе рукой сняло; у меня были привалы, спал по два-три часа. Это скорее мой конь устал, надо дать ему воды, еды и отдохнуть как можно больше... И да, я голодный. Но скорее до близости с тобой... — Э-э нет, — строго отстранил от себя омегу Тони. — Никакой близости, пока ты не поешь. А я дня три не мылся, зарос весь — у нас целыми днями идёт обсуждение тактики предстоящего боя. Как-то не до этого было... — Он игриво принюхался и шутливо заметил. — Да и ты, смотрю, тоже не мылся. Но мне нравится. Мне ты любой нравишься. Твой естественный запах сводит меня с ума. — В этом мы с тобой похожи, — сказал Питер и принюхался в ответ. Его абсолютно не задели слова Тони, тем более они были правдивыми. — Какие же мы противные... Но честно, так, как сейчас, я не хотел тебя никогда. Аж голова кружится... Они жадно целовались, не в силах оторваться друг от друга. Их прервали слуги, которые принесли мясо, тушёные овощи и кускус. Тони отдал приказ согреть воду, чтобы они могли помыться после трапезы. Питер в это время разливал по чашкам душистый чай — в обычные дни Тони запивал еду водой, но сегодняшний день трудно было назвать обычным. Король был доволен своими подданными, которые без слов поняли, что приезд единственного супруга — событие по важности сравнимое лишь с переговорами. — Вкусно? — поинтересовался Тони, увидев, что Питер не дождался, пока он тоже сядет за стол. Питер смущённо засмеялся. — Да. Очень, — довольно ответил он. — Садись скорее, пока всё не остыло! Сегодня определённо мой самый счастливый день за последние месяцы. — Мой тоже, — согласился Тони. — Невероятно. Я думал, увидел мираж в этой жаркой пустыне. А это и правда оказался ты. После еды они с наслаждением намывали друг друга в ванне и рассказывали о месяцах, проведённых порознь. Тони делился деталями походов, опуская кровавые подробности о себе. Правда, Питер всё равно всё узнал по его боевым шрамам. Особенно большим был шрам в центре груди. Омега обеспокоенно воззрился на мужа. — Ты... ты чуть не умер, Тони? — поражённо спросил он. Смысла отнекиваться не было. — Да, но... — И ты ничего мне не написал! Когда это было? Где-то пять-шесть месяцев назад, верно? Тони кивнул. Он даже не удивился тому, как точно Питер назвал тот период между раем и адом. Тогда он был без сознания две недели. В итоге связь между возлюбленными, оказавшаяся сильнее всего земного, вернула его к жизни. — Но меня ведь спасли, Пит, — сказал он. — Паренёк по имени Инсен Хо. Шил неаккуратно, конечно, наскоро, но мы ведь и не на конкурс красоты меня готовили... Да и вдруг ты был в положении, мы ведь тогда течку вместе провели, когда я возвращался ненадолго, не хотел волновать тебя этим. — Главное, что ты жив, — вдруг спокойно сказал Питер. Он вмиг осознал, что должен радоваться, а не ругать Тони. — А по поводу красоты не беспокойся: ты для меня всегда был и есть самый красивый, даже если бы был покрыт ожогами с ног до головы... Большего говорить и не требовалось: вся стеснительность и неуверенность по поводу своей изменившейся внешности у Тони прошла напрочь. Не успели они толком обтереться, как тела их слились воедино. Первая близость была больше похожа на случку, чем на медленные тягучие занятия любовью. Им не терпелось. Питер старался не стонать громко, а вот Тони не сдерживался. Из его горла вырывалось низкое рычание на каждой фрикции. После они лежали в обнимку и впервые за многие дни крепко заснули. На долгие ласки тогда времени не было, да и они были слишком уставшими для этого. Правда, за пару дней до решающей схватки Тони устроил супругу долгую ночь, в течение которой он вылизывал его всего и думал только об удовольствии Питера. Чтобы запомнил альфу таким услужливым, внимательным, любящим до луны и обратно...