Наши дни
После принесшего победу сражения короля Тони стали воспринимать серьёзно. Жизнь в королевстве наладилась и одновременно с этим настал конец спокойному существованию Питера. Не успел он вдоволь насладиться прелестями супружеской жизни — а именно ночной жизни — как на него начали наседать все кому не лень с темой детей. Питер не отрицал, что хочет подарить Тони наследников. Но после войны всё-таки хотелось, чтобы альфа полностью восстановился и не просыпался по ночам от кошмаров. А кошмары были у него первое время почти каждую ночь. Однажды он чуть не задушил Питера из-за одного из них. Даже предложил омеге некоторое время спать отдельно. Но тот наотрез отказался. Сказал, что они найдут способ остановить их. — Не могут же кошмары сниться вечно, Тони. Когда-нибудь это прекратится. Давай спросим у лекарей, как можно ускорить этот процесс. Лекари все как один советовали Тони заниматься физическими упражнениями, завести себе хобби, отвлечься. Никто тогда не знал, как излечиться от ужасов войны. Как самим принимавшим участие в военных действиях, так и их семьям. Прислушиваясь к советам лекарей, Тони старался занять себя тренировочными боями на мечах, но этим только усугубил ситуацию. Воспоминания преследовали его не только во снах, но и в течение светового дня. Видя это, Питер предложил мужу помогать строить дома крестьянам, если ему необходима физическая нагрузка. Тони попробовал и втянулся. Более того, уважение к нему возросло. Кто ещё из королей раньше помогал строить жилища для крестьян и снабжал деревни самыми качественными материалами? Поначалу это хобби помогало. Но потом кошмары снова вернулись. Опытным путём супруги поняли, что после интенсивных, качественных занятий любовью Тони спал наиболее крепко и практически не просыпался. Такая интимная близость с омегой усиливала их связь, а спокойная аура Питера окутывала всё окружающее пространство. У сновидений просто не было шансов. Так у них и появилась привычка заниматься любовью всякий раз, когда наставало время ложиться в постель. Полезный рефлекс для супружеской жизни, если двое любят друг друга. Вскоре у Тони появилось ещё одно хобби — мастерить украшения. Первой его удачной работой было кольцо с крупным изумрудом в виде капли. Конечно, Тони подарил его Питеру в знак своей вечной любви. Это кольцо положило начало огромной коллекции драгоценностей. Каждое новое украшение привлекало внимание гарема. Но носить их было тяжело из-за фраз вроде: — Какой вы счастливый, муж одаривает вас даже без детей. Добавить к переживаниям о кошмарах Тони переживания о том, что дети не приходят в их семью — и это будет верным способом сойти с ума. За прошедшие три года Питер стал хуже выглядеть, но это не было связано с Тони никоим образом. Казалось, тот даже не замечал изменений во внешности своего избранника. Так же любил каждую ночь, в последний год одаривал драгоценностями даже больше обычного. Правда, на интуитивном уровне стал больше внимания уделять тому, чтобы Питер хорошо ел и спал. А ещё запретил слугам будить мужа по утрам, когда сам уходил в свою мастерскую. После недавнего разговора Питер почувствовал огромное облегчение. Это называлось "разделить беды на двоих". И ему подумалось, что надо было давно всё рассказать Тони. Вот только страх показаться неполноценным был сильнее. — Слушай, мне кажется, нам надо уехать в медовый месяц, — шепнул на ухо одним ранним утром Тони, привычно лаская его рукой между ног и одновременно пристраиваясь сзади. — У нас ведь не было нормального медового месяца, прошлый прервала война. — Да... — простонал Питер, почувствовав первый толчок. — Идея... да... отличная. А... а куда? — Вначале поедем в нашу летнюю резиденцию. Мы там не были лет пять... — Тони по-прежнему медленно двигался, дразня этим любимого. — Потом предлагаю постранствовать по стране, пожить в деревнях... Уверен, тебе там станет лучше, отвлечёшься от здешней пустой суеты. — Как точно подобрано выражение — пустая суета... А как же твои обязанности при дворе? — Никуда не денутся, — альфа прикусил мочку уха Питера и слегка ускорился. — Резиденция в паре часов езды от дворца, а во время странствий можно узнать реальную обстановку в стране. Питер уже стонал громче, даже не пытаясь сдерживаться. — Тони, пожалуйста...сильнее, быстрее... — Согласен на медовый месяц? — Что? — Не дам тебе того, чего хочешь, пока не согласишься, — стоял на своём Тони, хотя понимал, что вот-вот сдастся сам. — Боже... да, мы поедем в медовый месяц, любимый! Ах! Наконец можно было сорваться на сумасшедший темп. Тони зафиксировал бёдра Питера и принялся вбиваться в него сзади так, словно от этого зависели их жизни. И в какой-то момент так и было. Благодаря связи энергий пик удовольствия ощущался сильнее в разы. После каждого такого момента близости им требовалось некоторое время в объятиях друг друга, чтобы восстановить силы. Пока они отходили от оргазма, энергии переплетались ещё глубже и эти ощущения были порой интенсивнее физического наслаждения. В такие минуты они ощущали, что полностью и безраздельно принадлежат друг другу. Подготовка ко второму медовому месяцу заняла около двух недель. Пустующий дворец нужно было привести в надлежащий вид, подготовить покои, сауны, ванные комнаты, перевезти вещи. Питер настоял на том, чтобы всё самое ценное для него — а именно подарки и любовные письма от Тони — он перевёз самостоятельно. Всё остальное можно было забирать и так. Стоит упомянуть, что сам Тони, услышав это, засиял. То, что Питер всегда носил хоть что-то из его подарков каждый день, каждую минуту, вдохновляло на создание ещё более красивых изделий. Этому омегу учила ещё Натали, хотя он так делал ещё в детстве — не снимая носил золотой браслет, который Тони как-то раз купил для него, пока разъезжал по деревням с отцом. Тогда он потратил все свои сбережения на подарок. Мария, увидев этот жест, похвалила сына и дала ему ещё больше золота, чем было. С тех пор Питер для Тони был ещё и тем, кто приносит удачу и богатство. С ранних лет он уяснил, что если Питеру будет хорошо — хорошо будет всем. Немаловажным в подготовке было ещё и отобрать прислугу. Тони занимался этим сам — у него был своеобразный нюх на правильных людей. Поэтому он заметил некоторые странности в отношении супруга. За несколько дней до отъезда они с Питером решили отобедать наедине в саду. Тони кормил его с рук кусочками фруктов, поданными в качестве закуски. И отметил излишнюю заботливость со стороны прислуги омеги. Одна девушка принесла свежевыжатый сок специально для него, хотя такого приказа или просьбы не поступало. — Часто о тебе так... заботятся? — вдруг спросил Тони, ощутив странную энергию от услужливой девушки. — Кстати, у нас вроде не так много девушек-прислужниц. И я всех нанимал лично. Кто это? — Вообще мне каждый день что-нибудь полезное приносят и соки в том числе, — дежурно ответил Питер и отпил из высокого стакана. — М-м, как всегда восхитительно. Это кстати была Ава, она не прислужница, она из гарема. — Да? Из гарема? Правда? — удивился Тони. — Очень щедрый жест с её стороны, ведь ей платят только за нахождение в гареме, насколько я знаю. Могу я попробовать твой сок? Может, и себе попрошу такой сделать. Питер пожал плечами и протянул стакан альфе. Он слишком наслаждался этим прекрасным днём, чтобы что-то заподозрить. Тони попробовал сок. Он был слишком сладкий, приторный. Словно... словно скрывал какой-то другой вкус. И он всё не мог понять, зачем девушке из гарема так заботиться о Питере. Конечно, можно было подумать, что она это от доброты душевной делает. Но насколько он знал, единственным человеком из гарема, с которой Питер действительно имел дружбу, была темнокожая Мишель. И она никогда не удостаивала друга чем-то подобным. Даже наоборот — это скорее она уносит полные подносы еды к себе после их совместных трапез. Тони не позволил Питеру допить сок — чувствовал, что что-то здесь нечисто. Жестом он позвал слугу-бету и шёпотом велел отнести сок лекарю, чтобы тот исследовал состав. А ещё он подозвал к себе своего друга, начальника стражи Джеймса и попросил провести тайное расследование. Питер, наблюдая за всеми этими действиями, сказал: — Ты ведёшь себя странно, Тони. У нас разве не свидание? Может, нам не надо уезжать, если у тебя много государственных дел? Тони обезоруживающе улыбнулся и примирительно поднял руки. — Ни за что не отменю поездку, любимый. Всё, видишь? Последние дела уладил перед отъездом. — Не волнуешься, что без тебя твои подданные не справятся? — обеспокоенно спросил Питер. — Конечно, такие опасения тоже есть, — честно ответил Тони. — Однако я не могу контролировать всё один. Совет обязан уметь справляться без меня. Я ведь тоже невечный... Да и ты за эти годы, пока мы восстанавливали страну, долго был без моего внимания... Наши ночи не в счёт. Мы стали куда меньше разговаривать, просто расслабленно гулять где-то. Ходить на вот такие свидания. — Он игриво посмотрел на Питера. — Жаль, конечно, что мы не сможем прямо сейчас заняться... — Тони! — смущённо воскликнул омега и вздохнул. — Да, это раньше мы могли уединяться в скрытых от посторонних глаз местах. Сейчас за тобой всюду следует стража, да и за мной тоже... — Может, сбежим от них? — тихо предложил Тони. — Помнишь, мы как-то делали это на сеновале в том доме? Когда дорвались друг до друга... Питер любил вспоминать тот день. И одновременно не любил. Им было по семнадцать, и это произошло после самой серьёзной ссоры, которая только вспыхивала между ними за все годы отношений. Они тогда чуть не расстались. Примечательно то, что Тони никогда об этом не вспоминал вслух — как-то негласно они договорились не думать о тех обстоятельствах, временно отдаливших их друг от друга. Но в итоге сблизивших ещё сильнее. Навсегда.Шесть лет назад
Первый в жизни гон у Тони случился, когда ему было четырнадцать. Питер порывался попасть к нему в покои, ведь считал себя готовым после нескольких пустых течек. Его, естественно, не пускали. Тони пережидал этот период один, как и его муж. И искренне гордился этим. От компании взрослых омег он отказывался, говоря, что будет ждать, когда будет можно с Питером. Тем более что лекари готовили ему отвар, какой давали и его омеге во время течки, чтобы мысли и воспоминания были ясными. К семнадцати годам у Тони наступил восьмой по счёту гон. И он был сильным и даже невыносимым временами. Никогда Тони так сильно не хотелось найти Питера и наконец овладеть им. Всё тело кричало о готовности. А всё потому, что их интимные отношения зашли чуть дальше дозволенного. Питер тогда начал изучать с Натали искусство любви и решил попробовать, как он говорил, "одну штуку", чтобы закрепить знания... До того дня они удовлетворяли друг друга только руками и даже это было прекрасно. Но потом Тони познал нечто ещё более прекрасное, пригласив любимого к себе в покои. В тот день после жарких поцелуев Питер встал на колени и взял головку члена Тони в рот. И столь откровенная ласка сорвала весь самоконтроль альфы. Губы Питера вокруг его достоинства смотрелись и ощущались так правильно, словно даже в этом они были созданы друг для друга. Он сосал так самозабвенно, было видно, что он тоже наслаждается процессом. Когда Тони был доведён до пика, он оказал ответную "услугу" в сторону Питера. В процессе такой интимной ласки он увлёкся настолько, что потом спустился языком ещё ниже и проник им туда, куда всегда желал. Восторг от нового опыта длился целый месяц. Они стремились уединяться каждый день и продолжать изучать друг друга... Поэтому последующий за этим гон был просто сумасшедшим. Тони еле удерживали у себя. Он нарушил покой всего дворца. Питера тоже никуда не пускали. И когда всё закончилось, до омеги вдруг стали доходить тревожные слухи. Когда он гулял в саду в ожидании долгожданной встречи с Тони, то до него вдруг донёсся громкий смех. Услышав имя любимого, он затаился в кустах и прислушался. Девушка из гарема по имени Шей хвасталась другой, какую бурную ночь провела в покоях у принца. Сердце Питера пропустило удар. Ему казалось, что весь его мир рухнул. Что говорила девушка дальше, было уже неважно. Питер на негнущихся ногах шёл к себе и мысленно составлял план побега из дворца. После услышанного он не желал вести переговоры с Тони. Он не желал его видеть вообще. Его юное нежное сердце было разбито. Натали предупреждала его о многом. Говорила вести себя достойно в любой ситуации. Слова тринадцатилетнего Тони об отказе от гарема нисколько её не впечатляли. — Пусть ему хотя бы двадцать лет исполнится, тогда я ещё может быть ему поверю, — говорила она. — А пока учись, ты для меня уже не такая открытая книга, но радоваться ещё рано. Питер был ей благодарен, потому что понимал, что закатить скандал в его случае — в корне неверная тактика. Он не знал, сможет ли простить Тони, но если вдруг сможет, то должен вести себя достойно. А пока он собирал небольшой мешок с вещами на первое время и, главное, взял с собой свои сбережения. Жалованье супруга будущего короля ему начали платить давно, как только они поставили друг другу метки. На большую часть своих денег он покупал золото. Но и наличные свои тоже имелись на случай, если что-то приглянулось на рынке. От Тони в этом вопросе он зависеть отказывался. Прихватив с собой немного золота и достаточно много наличных, он, облачившись в самую простую одежду, просто вышел за пределы дворца. Сказал, что идёт на рынок за тканями и много стражи не требуется. Когда его спросили про мешок, то он соврал, что просто хочет поделиться с бедными одеждой и золотом. Как ни странно, ему поверили и принцу о вылазке сообщили лишь когда поняли, что юный омега пропал. Двух своих охранников он обманул, сказав, что зайдёт в монастырь для омег сделать пожертвование и что альфам туда вход воспрещён. Они пожали плечами и остались ждать у ворот. В монастыре Питер попросил помощи, сделав вид, что бежит от тех самых альф-стражников. Сказал, что они хотят забрать его в гарем к похотливому принцу и что он очень не хочет туда попасть. Конечно же, ему помогли и вывели через другой выход, поделившись рясой, чтобы омегу точно никто не узнал. Оставив монахам пожертвование в знак благодарности, Питер ушёл в соседнюю деревню. Он уже бывал там однажды со свитой короля, но надеялся, что в рясе его никто не узнает. Глава деревни подозрительно смотрел на Питера, однако ничего не сказал. Особенно когда тот изъявил желание купить себе небольшой дом. Когда пожилой альфа поинтересовался, откуда у молодого монаха столько денег, Питер строго спросил: — Я могу купить себе здесь дом по слегка завышенной цене или мне отправиться в другую деревню? В общем, взятка была принята. Питеру предложили ещё сразу нанять прислугу, но тот отказался, сказав, что сам найдёт для себя людей. На самом деле он не собирался заводить прислугу — ни к чему привлекать к своей персоне внимание. Да и избалованным он не был. Правда, всё равно приходилось тяжеловато, особенно когда он забывал убирать за собой еду и посуду. Когда приходилось самому мыть полы и окна. И заправлять постель. Да и вообще спать на настолько жёсткой кровати. Казалось, ему в спину впиваются балки. Впрочем, так и было, но за неделю он привык и к этому. Познакомиться с местными ему довелось на второй день своего пребывания. Поначалу жители деревни относились к нему с некоторой опаской и даже презрением. Особенно когда Питер отказался подробно рассказывать о своём прошлом. Сказал, что он просто странствовал по миру. Отношение местных к нему немного улучшилось, когда он обмолвился, что очень любит читать. — А детей наших научишь, Питер? — сказала молодая женщина по имени Ванда. — О нас, взрослых, не прошу, но наших детей? А мы будем платить тебе жалованье, хочешь? От жалованья Питер не отказался, поскольку не знал, сколько проживёт в этой деревне. Да и это было бы подозрительно — в нём тогда сразу распознали бы выходца из знатной семьи. У Ванды были близнецы семи лет — самое время им научиться читать и писать. У всех жителей были дети, но первыми учениками Питера стали только эти близнецы. Остальные побоялись доверять своих детей незнакомцу. Однако тоже оттаяли, когда близнецы стали восторженно делиться, как читается и пишется определённая буква алфавита. К удивлению Питера, в деревне были книги — правда, за ненадобностью они просто пылились на полках заброшенной библиотеки. Он случайно обмолвился, что неплохо было бы там прибраться — как был услышан главой деревни. Тот тут же организовал всё и уже через пару дней библиотека блестела от чистоты. Таким образом у Питера появилось полноценное рабочее место, куда приходили учиться даже взрослые, вдохновившись примером детей. Однако долго поработать Питеру не удалось — спустя две недели его нашёл Тони. Пропажа юного супруга принца была самым громким событием во дворце за долгие годы спокойствия. Тони рвал и метал. Он не мог понять, что случилось и кто посмел похитить его омегу. Он был уверен в похищении, пока стражник у ворот дворца не сказал, что Питер сам ушёл с вещами и золотом. Стражники, сопровождавшие его, виновато сообщили, что юный господин обманул их — зашёл в монастырь и не вышел оттуда. Их отказались впустить туда, что ещё сильнее разозлило Тони. — И вы так просто сдались? Это мой супруг! — кричал он. — Если с ним хоть что-то случилось, я вас лично казню! После гневной тирады он сел на лошадь и велел стражникам показать, где находится тот монастырь. Всю дорогу до него Тони думал, что же переменилось в любимом и почему он сбежал. Вспоминая их последнюю встречу за день до гона, он понимал, что между ними всё было отлично. Но вдруг Питер его разлюбил, а Тони не заметил? От этой мысли стало вдруг так больно, как не бывало даже после травм на тренировочных боях. К монастырю он подъехал со слезами на глазах, но быстро утёр их рукавом мантии. Надо быть сильным. Внутрь его не пустили, нагло аргументировав это тем, что Бог стоит выше человека, пусть даже тот королевских кровей. Тони чуть не задымился от возмущения. — Я никуда не уйду отсюда, пока не поговорю с вашим главным... монахом. Штурмом возьму монастырь, разберу до последнего кирпича. Обыщу здесь каждый уголок, пока не найду своего супруга, которого вы где-то прячете. Монахи переглянулись и попросили подождать пару часов, пока не закончится еженедельная молитва. Тони согласился, скрипя зубами от злости. По окончании молитвы к нему подошёл темноволосый монах, единственный из всех облачённый не в белую рясу, а в шикарный золотисто-зелёный костюм. Тони мысленно присвистнул — он что, на деньги с пожертвований себе костюмы шьёт? — Приветствую вас, мой принц, — умиротворённо поздоровался монах. — Меня зовут Локи. Мне доложили, вы меня ищете? — Да, ищу, — подтвердил Тони. — Где вы прячете моего мужа? — Мужа? Уверяю вас, мы никого здесь не прячем... — Тогда могу я обыскать монастырь? — При всём уважении, мой принц, позволить этого мы вам не можем, — отрезал Локи. — Вашего мужа тут нет и быть не может. Принимаем в монастырь только после развода. — Стража доложила мне, что Питер заходил сюда в последний раз, когда они его видели, — стоял на своём Тони. Этот монах его раздражал. — Что ж, значит, они прозевали вашего мужа. Либо он подкупил стражу, чтобы они отпустили его на свободу. Быть супругом принца с тринадцати лет... — Локи брезгливо поморщился. — Тяжело быть скованным такими цепями. Любой бы сбежал рано или поздно... Неизвестно, что вы с ним делали, раз он принял такое решение. От возмущения Тони даже подавился воздухом. — Мой Питер никогда не был скован! Быть со мной — это полностью его выбор! — Сделанный в тринадцать лет? — Иронично улыбнулся Локи. — Он мог передумать, это было бы наиболее логичным исходом. — Да что ты вообще можешь знать о нас? — рассердился Тони. — Что ты можешь знать о нашей любви? У нас идеальные отношения! И у нас не было ничего... такого. Он покраснел, вспомнив, чем они занимались в последний месяц. Нет, пожалуй, девственниками их не назовёшь — не с такими изысками в постели. Несмотря на то, что официально брак консумирован не был. Локи заметил эту перемену в Тони. — Так, — он устало вздохнул. — Вы можете обойти все комнаты здесь, мой принц. Но вашего мужа тут нет. Если между вами всё было так хорошо, как вы говорите, значит, он должен вернуться. Или он не вернётся никогда — просто примите это. А ещё лучше подумайте, чем вы могли ранить его нежное сердце. — В каком смысле? — В прямом. Что такого вы должны натворить, чтобы он сбежал от любимого человека? Тони покинул монастырь в задумчивости. Что же такого он должен был натворить, чтобы Питер захотел уйти, несмотря на любовь... Прибыв во дворец, он первым делом отправился к взволнованной матери. — Нашёл? — с надеждой спросила Мария и тут же поникла, прочитав ответ в глазах сына. Сама она была заплаканной. — Он был в монастыре неподалёку отсюда. Тамошний верховный монах почему-то покрывает его. Я уверен, что монастырь он покинул — я бы почувствовал, будь Питер там. Но мама, — Тони наконец позволил себе дать слабину и заплакал, — почему он так поступил? Думаю, тут может быть только одно... Я изменил ему во время гона. Только это могло оттолкнуть Питера. Мария строго посмотрела на сына. — Не говори ерунды, — отрезала она. — Ты и Питер под наблюдением каждую его течку и каждый твой гон. — Но этот гон был самым сильным из всех. Даже с отварами я помню не всё, мама, — отчаянно говорил Тони. — Я мог... — Не мог, — перебила Мария. — Ты можешь не помнить всего, но помню я. Я была рядом. Этот гон действительно был слишком сильным. Вы с Питером уже созрели для консумации брака, поэтому следующую его течку можете провести вместе. — Правда? — с надеждой в голосе спросил Тони. — Я правда весь гон был один? — Правда, Тони, успокойся. Если бы ты изменил Питеру, я бы первая выслала тебя из дворца. Тони слабо улыбнулся. — Но почему тогда Питер ушёл? — Это странно, — сказала Мария. — В тот день он не мог дождаться вашей встречи. По словам стражи, он гулял в саду. А оттуда вернулся как в воду опущенный и заперся в своих покоях. Он что-то услышал в саду. Что-то, что ему не понравилось. И твоя задача выяснить, что. Тони, воодушевлённый словами матери, впервые в своей жизни пришёл в дом, где жили девушки и омеги из гарема. Услышав, что к ним вот-вот зайдёт принц, они выстроились в ряд. Тони не знал никого по именам, но знал, что Питер подружился с одной девушкой с необычной внешностью. Необычно выглядящих девушек было несколько, однако с нескрываемой ненавистью в глазах смотрела только одна. Тони подошёл к ней. — Я так понимаю, ты Мишель? Все присутствующие в доме чуть головы не посворачивали, пока смотрели, как Тони и Мишель удалились во дворец. — Ну, Мишель, расскажи мне, где мой муж? — Не знаю, ваше высочество, ваш муж не отчитывается мне о своих перемещениях, — дерзко ответила девушка. — Ты прекрасно знаешь, что расстроило Питера, верно? — стоял на своём Тони. — Расскажи мне, Мишель, пожалуйста. — Вы не помните, что натворили? — с отвращением в голосе отозвалась она. — Я ничего не натворил... — попытался оправдаться Тони, но Мишель не совладала с эмоциями и перебила его. — Как это не натворили? Да о ваших похождениях весь гарем говорит! Зачем вообще жениться официально на ком-то, если вы не можете удержать свой... Мишель так грязно выругалась, что Тони даже стало неловко. — Послушай меня, Мишель. Умоляю, послушай, — девушка удивлённо уставилась на принца. — У меня никогда никого не было, кроме Питера. И не будет, я ведь не идиот. Моя мама, королева, может это подтвердить, она была рядом со мной во время гона. Если желаешь, она подтвердит это лично тебе. — Не надо мне ничего... — Мишель стало неловко от того, что предложил Тони. — Пусть подтверждает перед Питером. — Непременно так и будет, — заверил её принц. — Так расскажи мне, о чём в гареме болтают? Проведя первое в своей жизни тайное расследование, Тони узнал, что случилось. Оказалось, Шей подослали из соседнего королевства и велели разрушить его брак, чтобы сломить дух. Об их связи даже в таком юном возрасте слагали легенды, которые дошли до всех соседей. Им покоя не давало то, что Тони не захаживал в гарем и не интересовался им вообще. Что всё своё свободное время он посвящал только изучению управления государством и единственному супругу. Поэтому и прислали Шей — девушку, не раз пытавшуюся привлечь внимание Тони. То ногу при нём подвернёт, то случайно оголит спину и место пониже, то и вовсе в обморок упадёт. Но Тони словно был слеп — абсолютно не замечал ничего из её ухищрений. Стражник донёс её до гарема, когда она подвернула ногу, тот же страж накрыл её голую спину, а обморок Тони даже не заметил, слишком увлечённый беседой с Питером во время прогулки. В итоге она, по всей видимости, решила действовать с другой, более уязвимой стороны. И добилась успеха. Когда Тони рассказал обо всём матери, она отдала приказ казнить девушку. Сам же Тони снова попытал счастья и пришёл в монастырь. Локи на этот раз встретил его более радушно. — Мой принц, — он поклонился. — Вижу, вы узнали, что случилось с вашим супругом. — Откуда вы... — Он назвал вас похотливым принцем, — смешливо отозвался Локи, явно довольный тем, что столько времени морозил Тони. — Он... что? Да вся моя похоть адресована ему одному! — Ах, принц, уж нам ли это не знать. Нам тут каждый день передают сплетни о том, как сильно вы его любите. И тискаете на каждом шагу. Всё-таки мы близко к дворцу живём. — Локи тут же сменил тему. — Так ничего не было? — Ничего не было, Локи, — уверенно сказал Тони. — Умоляю, скажите, где сейчас Питер? Локи молча провёл принца к другому выходу и написал на бумажке название деревни. — Ваш муж уже прославился на всю округу своими преподавательскими способностями. Ей-богу, если бы я не сказал ничего, вы бы всё равно о нём услышали. Тони зарделся от гордости за супруга. И сердце его стало биться так часто, когда он подъезжал к деревне. Душа подсказывала: Питер здесь. Вот только вернуть его будет не так просто после козней в гареме. Принца, в отличие от самого Питера, узнали сразу по одеянию и общим чертам. К тому же, Тони и не пытался скрыть свою личность. Он спросил напрямую, где его Питер, который недавно переехал к ним в деревню. Пожилой глава деревни сделал вид, что запамятовал о неком новом жильце. И невероятным образом вспомнил все подробности о новоприбывшем, когда Тони всучил ему мешочек с золотыми. Так что через несколько минут он радостно бежал в местную библиотеку. Зайдя внутрь, Тони почувствовал знакомый запах. Несомненно, Питер почувствовал его присутствие, однако бежать было некуда. Он находился в окружении детей и нескольких взрослых, которые увлечённо выводили что-то на своих свитках. — А можно мне тоже стать вашим учеником, мистер Паркер? — спросил Тони с улыбкой. Сердце Питера затрепетало. Он думал, что если увидит Тони, то будет ненавидеть его. Но сейчас он смотрел на мужа и... и понимал, что всё ещё любит. И ничего из прошлого уже не имело значения. Но помучить его было нужно. Для профилактики. — Вы, принц, можете катиться во дворец, — в стиле своей матершинницы-подруги сказал Питер, с вызовом глядя Тони в глаза. — Там много учителей. Окружающие ахнули в изумлении. Те, что были взрослыми, начали шептаться. — Уверяю вас, мистер Паркер, тому, что знаете и умеете вы, не сможет обучить никто, — Тони наслаждался их перепалкой. — Да что вы говорите? А по-моему, вы вполне успешно обучаетесь у других, — этой обвинительной фразой Питер обнажил своё раненое сердце. Тони на мгновение почувствовал боль, что раздирала любимого изнутри. Он решил раскрыть все карты, не желая мучить его ни секунды. — Питер, клянусь, не было того, о чём ты подумал! И из-за чего ушёл! Это был заговор! — Не смей мне лга... Что? — Омега не мог поверить своим ушам. Он устало потёр лицо руками и поступил как достойный будущий король. — Так... Кажется, нам надо всё обсудить наедине? "Надо было вначале обсудить это со мной, а там и сбегать бы не пришлось", — подумал Тони, но вслух ничего не сказал. И так ведь ходил по краю. До дома Питера они дошли за несколько минут. Тони присвистнул. — Так вот почему ты так любишь копить деньги? Планировал сбежать от меня все эти годы? — решил подшутить он. — Я деньги не коплю, я их приумножаю. Этот дом через пару лет будет стоить дороже, — серьёзно ответил Питер. — Так что за заговор? Тони выложил всё как есть. Про казнь, правда, не сказал, но зная любимого, так было лучше. — Питер, между мной и кем-либо другим ничего не могло быть. После того, как мы чуть не переспали в тринадцать, нас стали охранять куда лучше — всем ведь дорога их работа. А уж другие не привлекают меня даже в гон. Меня вообще никто никогда не привлекал, кроме тебя. — Но как... как я могу это проверить, Тони? Даже если весь дворец будет божиться, что ты был один... Тони вдруг вспомнил легенду, которую читал несколько лет назад. — А ты прочти по запаху и энергии, — попросил он. — Ну, знаешь, мы ведь можем показать друг другу наши энергии. Мы с тобой пара, созданная на небесах, я уверен. Он прикрыл глаза, сделал глубокий вдох и распустил энергию, что жила обычно внутри него. Таким уязвимым он не чувствовал себя никогда. Питер тоже закрыл глаза и коснулся её. Это был абсолютно новый уровень доверия. Питер увидел все страхи Тони своей душой, увидел прошлое, тайные желания. И покраснел, когда среди тайных желаний была их долгожданная близость. А среди страхов сильнейшим был только один — потерять Питера. Он открыл глаза и магия энергий исчезла. — Невероятно... Тони, я... — Т-ш-ш, я понимаю, — тот прочёл извинения в глазах Питера. — Я бы на твоём месте тоже сбежал, наверное. Или закатил грандиозный скандал. Не знаю, чего во мне больше — спокойствия или огня. — На данный момент огня, — Питер прильнул к широкой груди своего альфы, и они наконец обнялись. — Любимый, — позвал Тони. — М? — Я уверен, что следующего раза не будет, но... в непонятных ситуациях приходи сразу ко мне. Мы впервые столкнулись с гаремными интригами и это для нас ценный опыт. И повод держать гарем в узде. На том они и условились. — Кстати, — добавил Тони, — нам наконец разрешили консумировать брак. Питер сразу отстранился, не веря своим ушам. — Правда? Уже можно? — Правда, нам ведь до восемнадцати всего полгода, — Тони вовлёк его в долгий поцелуй, а затем продолжил шёпотом, проводя губами по мочке уха омеги. — Я думаю, мы сделаем это в моих покоях, как вернёмся. Я буду долго-долго тебя целовать, гладить твоё тело, дразнить, пока ты сам не попросишь меня коснуться твоей голой кожи руками, губами, языком... Питер задышал чаще и взял дело в свои руки. Но взял хитростью, не в его правилах умолять овладеть им здесь и сейчас. — В таком случае не будем предаваться страсти здесь, а то можем и не сдержаться, — он встал с твёрдой постели и двинулся наружу. — Хочешь посмотреть мою конюшню? Коня я ещё себе не купил, хотя собирался. Но костюм для верховой езды уже собрал на здешнем рынке. Не дожидаясь, пока Тони согласится — а сегодня он не посмеет ни в чём отказать — Питер беззастенчиво снял с себя одежду, в которой преподавал и переоделся в наряд для прогулок. Альфа жадно смотрел, как свободная рубаха из тонкого сукна скрывает подтянутое тело его возлюбленного, а вот штаны, пожалуй, ничего толком не скрывали, настолько обтягивающими были. — Хорошо, что не успел купить коня, — заметил Тони. — Полюбил бы его, пришлось бы во дворец вести. А там у тебя уже есть любимый конь... Он шёл за Питером, подобно собаке, которую обещают покормить мясом, если она выполнит нужные команды. — Здесь у нас сбруйная, здесь помещение для конюха, тут я должен был поставить резервуар с водой, вон там были бы стойла, — Питер шёл впереди и призывно покачивал бёдрами, пока показывал конюшню. — Ну а там в отдельной постройке я храню сено, его уже привезли. Увидев сеновал, Тони всё понял. Без лишних слов он вжал Питера в мягкую поверхность и жадно поцеловал. — Столько движений произвёл, а можно было просто предложить ещё в доме, — усмехнулся он. — Не хотел ничего предлагать, — признался Питер и довольно улыбнулся. — Я хотел, чтобы ты сам... Мы можем вернуться в дом... — Ну уж нет, — хрипло сказал Тони, вдыхая запах возбуждённого супруга. — Никуда мы отсюда не уйдём в ближайшее время... не отпущу тебя...