такими, как сейчас

прощение. такой нелегкий путь к освобождению. я не прощаю людей. чисто исходя из своих принципов и убеждений. если человек потерял мое доверие, на вряд ли он его сможет вернуть. для меня тема прощения всегда являлась одним из непостижимых возможностей. может мне просто не позволяла моя гордость. ** — ты снова пропустил тренировку, — отец врывается в комнату, грозно оглядывая меня, сидящего за столом, — я тебя не предупреждал? он тянет меня за край футболки, заставляя меня привстать с места. — все нормальные дети пришли, тебя нет. что, уже такой взрослый? сам принимаешь решения? или забыл путь к стадиону? — я тебе сказал, что не хочу и не буду ходить на тренировки, —бурчу я. — а я тебе сказал, что мне плевать. будешь ходить до выпуска и возражений я принимать не стану, — он наклоняется к столу, позволяя мне оглядеть его безумные глаза наполненные яростью. — нет, — как можно увереннее стараюсь я произнести. его видимо мой ответ взбесил еще больше. он тянет меня за шиворот футболки, томно выдыхая. — еще раз не явишься на тренировку, не будешь чувствовать свой зад всю неделю. — твои угрозы меня не пугают, — он резко выпускает меня из своей хватки и я с грохотом падаю обратно на стул. — ты меня услышал, — он хочет ударить меня снова, но тут появляется мама. — хватит. я сама с ним поговорю, — отец томно вздыхая уходит, а мама присаживается рядом, — ты разозлил отца. неужели так трудно посещать тренировки? — ты когда-нибудь была на них? — во мне звучал голос обиды, я хотел сказать ей правду и показать как все есть на самом деле, о том как невозможно там находиться, но не смог вымолвить и слова, — оставь меня в покое. я отворачиваюсь от нее, скрывая свои накатившие слезы. — просто приди на следующую тренировку. папа будет очень рад. «папа будет очень рад». ** — Глеб, хватит спать, — Ваня кидает в меня какой-то жесткой бутылкой и я открываю осторожно глаза. я с ребятами дома у Феди. заснул. опять, — не высыпаешься? — дел много накопилось. думаю, вы заметили как часто я стал прикрываться этим глупым оправданием «много дел». я перестал спать из-за повторяющихся кошмарных снов о своем детстве. они не покидают меня, заставляют снова все вспоминать. такое уже было со мной. год назад. но сны так же резко пропали, как явились ко мне. я думал, после моих восстановленных отношений с мамой они пропадут, но они все еще снятся мне и это просто невыносимо. Ваня осторожно пробегает глазами по мне. — выпей воды, — он указывает на бутылку, валяющуюся у меня под ногами. так вот чем он в меня кинул. — ребят, ко мне сейчас заедут родители на пару минут, — Федя встает с места, — надо прибраться. — нам свалить? — не отрываясь от игры, спрашивает Лёха. — нет, можете остаться. они ненадолго. мы послушно киваем, помогая ему кое-как привести дом в нормальный вид. через пару минут родители вошли в дом. довольно громко и бесцеремонно, видимо они не ожидали застать здесь еще людей. — так ты тут с мальчиками, — голос у его мамы был приятный. женщина средних лет, темные волосы, как у Феди. нос и губы были от отца, но глаза у него явно были мамины. мужчина проходит в гостиную, неся в руках огромные пакеты домашних продуктов. очевидно вот и причина их внезапного приезда. Федя указывает в сторону кухни и отец следует за ним. — вы не бойтесь, мы сейчас уже поедем. бабушка Феди ожидает нас, — она проходит за сыном на кухню. мы спокойно выдыхаем, обратно присаживаясь на свои места. — он удивительно похож на своих родителей, — произносит Ваня. я ставлю бутылку на столик, но она отшатывается и падает на пол, проливая содержимое. — Глеб, — недовольно хнычет Лёха, вставая с места, покуда я его пролил. — я вытру. я хотел было зайти в кухню, но услышал разговор родителей и остановился в прихожей у закрытой двери. — нормально кушаешь? а спишь как? не одевайся так легко, сейчас весна. а она знаешь как обманчива. не успеешь заметить как подхватишь грипп, — о чем-то сильно встревоженно говорила женщина, — приезжай к нам почаще. знаешь, как мы скучаем по тебе? папа всегда рассматривает твои детские фото. я отхожу в сторону. теплые отношения ребенка с родителями смогли пробудить во мне ранее незнакомые чувства. чувство будто я упустил что-то очень значимое. в потоке мыслей, я четко уловил одну — интересно, какого это иметь хороших родителей? ** — мама, смотри, — я прохожу на кухню, — я коленку разбил. но мамы на кухне не было, как и в гостиной. — ты просто никчемная мать, — доносится суровый голос отца и я тихо на цыпочках иду в сторону шума. через дверной проем высвечивается мама, упавшая на пол, и отец, стоящий возле нее. она сжала кулаки и не поднимала взгляд на него. я отворяю дверь, грозно рассматривая лицо отца. покрасневшие глаза и раздутые щеки. снова пьяный. в руках бутылка, другая покраснела от нанесенных ударов. — ты ужасен, — я подбегаю к отцу, начиная изо всех сил бить его по ногам, еле дотягиваясь до его живота. отец швыряет меня в сторону и хватает маму за волосы. я кричу, в надежде, что мои крики смогут пробудить в нем сострадание, и вцепляюсь ногтями ему в ноги, продолжая что есть силы оттягивать его назад. ** удручающая картина моего детства снова всплыла в моей памяти. я снова уснул. меня прикрыли одеялом и приглушили свет, кажется, решили дать мне выспаться. как жаль, что не наоборот. прощение — путь к освобождению или непостижимая действительность?