Начало: начальный оборот игры, примерно первая дюжина ходов, но может продолжаться намного дальше. в дебюте игроки расставляют свои пешки, другие фигуры и обычно рокируют.
j'adobe: [от французского «я приспосабливаюсь»] игрок произносит j'adoube как международный сигнал о том, что он намеревается изменить положение фигуры на доске, не подчиняясь правилу касания фигуры.
— А, Тодзё-сан. — Шуичи пробормотал слова с одной из своих типичных беспокойных улыбок. Меньший вариант, когда его губы приоткрылись ровно настолько, чтобы показать жемчужный ряд верхних зубов, тот самый, который привлек внимание Кокичи в первую очередь. Как и было предсказано, Кируми занималась глазурью на торте, о котором они на мгновение забыли. Ах, нет. Не совсем. Когда она отошла от прилавка, они увидели, что она уже закончила глазурь — и она добавила еще один слой, и положила свежую нарезанную клубнику на оба слоя, и украсила шоколадной стружкой. — Ах, Тодзё-сан… — улыбка Шуичи стала еще более беспокойной,— Нам очень жаль. Мы совсем забыли о торте. Взмахом руки в перчатке она ожидаемо отмахнулась от него. — Ничего не было. Я надеюсь, что вы двое будете довольны тем, что я позволила себе некоторую творческую вольность с тортом. Поскольку бисквиты, как правило, более приятны, когда их больше, чем один слой, я добавила еще один, наряду с клубникой - хотя бесполезно пытаться добавить свежие фрукты к такому и без того нездоровому десерту… — Она тихо вздохнула и начала чистить прилавок тряпкой рядом, но в звуке не было и намека на раздражение. Шуичи не мог заметить никакого беспорядка, который она сделала сама; только глазурь, которая, как он помнил, капала с ложки, которой он смешивал тесто, прежде чем облизать его и, таким образом, началось другое событие с Кокичи. — И я заметила, что вы двое пошли против рецепта, который я дала, и добавили шоколадную стружку и пудинг в тесто, поэтому я сделала то же самое со вторым слоем, — Она кивнула и сложила руки вместе. Как всегда кратка и элегантна, — Мне накрыть на стол и заварить чай к вашему торту? — Н-нет. Ты уже сделали достаточно, дав нам рецепт и закончив его, правда, — Шуичи взял себе две тарелки, две вилки и нож. — Большое спасибо, Тодзё-сан. — Ничего, — беззаботно повторила она. Кируми кивнула, прежде чем покинуть кухню (хотя, очевидно, неохотно; должно быть, ее убило то, что она не накрыла на стол и не подала напитки). — Давай поедим его в игровой комнате, — сказал Кокичи. Во время разговора с Кируми он был довольно тихим, и Шуичи решил не задавать вопросов. Низкорослый мальчик уже был более тихим ранее во время последующего ухода, который он обеспечил ему, смывая сперму с его тела и делая быстрые обнадеживающие заявления, прежде чем они покинут его комнату. — Почему игровая комната? — спросил Шуичи, но он уже разрезал два куска торта среднего размера, изо всех сил стараясь не испачкать глазурью или шоколадом все тарелки и только что вымытую стойку Кируми, - и последовал за Кокичи. Кокичи заложил руки за голову, направляясь в игровую комнату. Они прошли мимо Кируми, подметающую зал, и Шуичи еще раз поблагодарил ее. Сахара не получил ответа на свой вопрос, пока Кокичи пяткой не закрыл за ними дверь. Он просиял: — Потому что я хочу побыть наедине с моим любимым Сайхарой-чан! — Да неужели? — Шуичи поставил тарелки на стол в углу комнаты и даже имел любезность выдвинуть один из черных складных стульев на противоположной стороне для Кокичи. Ома громко (слишком громко) вздохнул и плюхнулся на землю. — Хммм… Нет, на самом деле. Это была ложь! Абсолютный Верховный Лидер не может есть в общественных местах. Что, если кто-то придет и попытается отравить мою еду? Кстати говоря, — он взял вилку и вонзил ее в свой кусок торта, прежде чем поднести его ко рту Шуичи. — Проверь это для меня на яд! — А-а, эм, я почти уверен, что он не отравлен, раз ты видел, как я его делал… — Но Тодзё-чан добавила еще один слой, и она могла делать с ним все, что хотела, — Кокичи надулся. — Если Абсолютный Верховный Лидер умрет, вся моя организация развалится, и бедный Сайхара-чан останется совсем один, без друзей в этой Академии! Разве это не очень грустно? — Глаза Кокичи уже наполнились крокодильими слезами. — Сай~ха~ра-чан, пожалуйста, — заныл он. Он звучал как малыш, который не добился своего. Шуичи чувствовал, что у него не было выбора, кроме как сдаться. — Хорошо, я сделаю это. Только не плачь, Ома-кун. — Мгновенно слезы его партнера высохли, и сияющая улыбка снова окрасила его лицо. Более широкое разнообразие было, когда его губы приоткрылись слишком сильно, чтобы показать десны над его верхними зубами, тот, который, как был уверен Шуичи, был слишком дрянным, чтобы быть настоящим, но, тем не менее, ему это нравилось. Кокичи уже прижимал торт к губам. — Я должен был спросить раньше, но ты устал или чувствуешь боль? — Он открыл рот вокруг торта. Кокичи взял часть верхнего слоя, который сделала Кируми, и он был идеально влажным, пушистым, мягким, легким и пористым. Слой, который они сделали (или, точнее, тот слой, который Шуичи сделал, пока Кокичи беспомощно наблюдал) определенно меркнет по сравнению с ним. — Подожди, еще осталось немного глазури.. Шуичи слегка удерживал запястье Кокичи на месте, когда он обхватил губами корень вилки и медленно провел языком по ее зубцам, чтобы получить оставшуюся белую глазурь, которую он сначала пропустил. Кокичи уронил вилку. Настала очередь Шуичи улыбаться. Его губы едва приоткрылись, но одна сторона слегка изогнулась, чтобы создать вид ухмылки (это нельзя было назвать «ухмылкой», потому что Сайхара Шуичи не ухмылялся , это было против его природы — Кокичи изучил это лицо достаточно, чтобы понять), тот, который Кокичи видел только изредка, так что он был еще более захватывающим, и, черт возьми , этот тупой детектив закрутил его, как шелк, вокруг его тупых пальцев и расплавил, как пластилин в его тупых ладонях. — Сайхара-чан ведёт себя странно, значит, Тодзё-чан определенно отравила торт. — Кокичи заставил слезы хлынуть гейзером. — Ну почему?! — Он сделал свой голос как можно более драматичным, повернув голову к потолку. — Только не мой любимый Сайхара-чан! Этот кусок должен быть для меня, я хотел было его съесть! Он ожидал какого-то бормотания и панической просьбы перестать плакать, но вместо этого получил ногой, медленно поглаживающей его ногу, и тихий смешок. Гейзер тут же заткнулся. Шуичи зачерпнул обильное количество глазури со своего кусочка торта пальцем и сделал вид, что слизывает его. Черт возьми. Именно из-за этого они попали в эту неразбериху с тестом для торта и ложкой. И Кокичи был слишком рассеян, чтобы перетасовать файлы своего банка памяти, чтобы точно определить моменты, в которых он ошибся, и детективу удалось это поймать. Настоящее время содержало очевидный ответ: он слишком много смотрел на свой рот. Но он ничего не мог с собой поделать. Он сейчас застенчиво улыбался ему, куда же было еще смотреть? Если бы Бог буквально сошел с небес, Вы бы отвернулись? — Могу пообещать тебе, что оно не отравлено. Видишь? — Шуичи покопался в верхнем слое своего ломтика и представил его Кокичи. Сопоставление его детского хмурого и туманного взгляда не помешало. — Было бы лучше, если бы Сайхара-чан тоже съел это, на случай, если это медленно действующий яд или он есть только у меня. — Как он может быть только в твоём кусочке? Ты думаешь, что Тодзё-сан достаточно умна, чтобы правильно угадать, какую часть торта я отдам тебе, и применить яд только в этом месте? — Его вилка остановилась прямо перед тем, как коснулась его губ. Кокичи подавил вздрагивание и хныканье. — Ах, и ты не ответил на мой предыдущий вопрос. Как ты себя чувствуешь? — Носок его ботинка медленными круговыми движениями выдавливал в лодыжку Кокичи. Как он себя чувствовал? Судя по выражению глаз Шуичи, он точно знал, что он чувствует. — Я… чувствую… — Шуичи наконец откусил кусок пирога. Он даже приподнял бровь, когда его губы скользнули по ней. — Превосходно! — От того, как Шуичи слизывал остатки глазури с зубцов вилки, до того, как его нога медленно поглаживала голень - он делал прямо противоположное слову «превосходно». — Я даже не устал. — Легкая тьма, сгустившаяся под его глазами, умоляла изменить ситуацию. — И мне не больно, — Его суставы все еще болели из-за того положения, в котором Шуичи зажал его менее часа назад, и когда он садился, у него возникало ощущение, что он быстро толкнул его в тайники своего разума - и это только покрывало очевидную физическую боль. Шуичи уже делил еще один кусок пирога. Боже, неужели он не может позволить Кокичи отдышаться первым? Один лишь вид его розового языка, идущий спиной к спине, был ошеломляющим. Тот же дразнящий язык буквально досконально изучил каждый закоулок его собственного рта менее часа назад; разве он не должен был уже преодолеть это трепетное чувство? Да. Тогда почему он серьезно подумывал о том, чтобы пойти к Анджи, чтобы посмотреть, сможет ли он провести долгую исповедь, чтобы, возможно, увидеть, сможет ли ее Бог либо навсегда превратить его в вилку, либо заставить его страдать еще больше, добавляя еще больше смелости в поведение Шуичи. Новым преимуществом ситуации, которое теперь было предоставлено Кокичи, было право целовать Шуичи, когда он хотел, без каких-либо последствий или беспокойства. Ему пришлось встать на ноги, чтобы как следует наклониться над столом - надеялся, что Шуичи возобновит свою одностороннюю игру в футсис, когда сядет обратно - и, наконец, наконец поцеловал те губы, которые преследовали его во сне в тот момент, когда он впервые лег. Через несколько секунд их языки уже прижались друг к другу, и только Шуичи мог сделать подержанное послевкусие торта таким сладким. Кокичи не хотел отступать, чтобы глотнуть воздуха. Он просто хотел полностью задохнуться в сущности Сайхары Шуичи. Но это было неприемлемо, и Шуичи, вероятно, разозлился бы, или расстроился, или что-то из того и другого, если бы это произошло, или если бы он даже признал это, поэтому он приукрасил эту мысль. — Ааа, я бы хотел, чтобы Сайхара-чан стал моим кислородом. Так что мне больше никогда не придется дышать тем же грязным воздухом, что и всем здесь присутствующим. — О-ом…? — Шучу~! Что за глупая мысль? Люди не могут быть преобразованы в кислород, и ты в любом случае был бы наихудшем выбором. У тебя ужасный запах и вкус. — Если я ужасно пахну и имею ужасный вкус, то и ты должен тоже. Мы пользовались одним и тем же мылом и ели один и тот же торт. — Да, но я заразился особыми феромонами, которые есть у Широгане-чан, так что я могу автоматически отражать любые неприятные запахи, которые встречаются на моем пути. Они должны разливать мой аромат по бутылкам и продавать его в аэрозольных баллончиках, и тогда мы сможем продавать домохозяек с вонючими детьми по всему миру и жертвовать прибыль организации. — Звучит как план, — вот и все, что сказал Шуичи, и это почему-то не могло быть более совершенным ответом. Возможно, дело было не столько в самих словах, сколько в том, как они были сказаны. Это было что-то в легком прерывистом дыхании и намагничивающих губах, которые выдыхали их. Они снова поцеловались, оба одновременно потянулись друг к другу, но это было вынужденно целомудренно. Звук поворачивающейся дверной ручки заставил Кокичи вздрогнуть прямо на своем сиденье, а Шуичи потянул голову к двери. — Боже, — вздохнул Кокичи, — не мог бы ты быть более очевидным? Шуичи бросил на него извиняющийся взгляд. Кокичи выпрямился и изобразил ухмылку, которая сопровождала его типичную маску. — Акамацу-чан, как ты нашла наше сверхсекретное место для встреч? Теперь мы должны уничтожить тебя за возможное подслушивание информации сверхсекретной организации. Каэдэ немедленно подняла руки в защиту. — Нет, я точно не подслушивала! Блин. — Она потерла лоб. — Я спросила Тодзё-сан, где Сайхара-кун, и она сказала, что видела вас двоих, направляющихся сюда. Надеюсь, вы не возражаете, что я вмешиваюсь. — Да, Кокичи сильно возражал, но, конечно, Шуичи сказал, что это не проблема, и пододвинул для нее стул рядом с собой. — Она сказала мне, что вы двое испекли торт. Это правда? — Да! — Кокичи быстро завершил свое восклицание смехом. — Я испёк всё это сам! Все, что делал Сайхара-чан, это смотрел. У меня было так много работы, и он только смеялся над моей болью, когда мои руки сводило судорогой от всего, что я делал. — Э-это неправда, совсем. — Я догадывалась. — Каэде усмехнулась. — Выглядит довольно неплохо, а на вкус, держу пари, еще лучше! Вы двое отлично поработали. Кокичи преувеличенно надулся: — Почему ты сказал «вы двое», когда я только что сказал, что это я испёк торт? — Кокичи заставил себя прослезиться. — Моя любимая Акамацу-чан не заботится обо мне! — Ой, перестань, Ома-кун. — Глаза Каэде обшарили комнату. — Почему вы едите здесь? Глаза Шуичи автоматически повернулись к Кокичи. Было ли это своего рода молчаливым разрешением ответить так, как он хотел? Кокичи вскочил, пока пауза не стала слишком длинной: — Разве ты не слышала меня? Я сказал, что у нас совершенно секретная встреча. Нос Каэде сморщился: «Во время еды торта?» — Сахар не только полезен для мозга. Это помогает ему придумывать лучшие идеи и полностью расслабляет тело. Спроси Ируму-чан, она сказала мне это ранее. — Каэде, похоже, это не понравилось. Она простонала и ударилась головой о стол. — Ух, я пыталась поговорить с ней ранее, но она очень утомительна. В следующий раз мне придется постараться. Вот почему я искала тебя, Сайхара-кун, чтобы узнать, сможешь ли ты меня подбодрить. — О-о, ну… я могу… попробовать? Каэдэ с улыбкой села. — Хорошо! О, мы могли бы сыграть в игру. Я имею в виду, мы в игровой комнате. Посмотрим… — Она встала и принялась осматривать комнату. Шуичи и Кокичи инстинктивно встретились взглядами. Шуичи определенно извинялся за ситуацию, которую он не мог контролировать, и Кокичи моргнул в ответ. — Эй, смотри, здесь шахматная доска. — Каэдэ достала с полки доску, в которой она рылась за спиной Кокичи. — Я немного играла раньше, поэтому я вроде как помню основы. А вы, ребята? — Я тоже знаю основы, — сказал Шуичи. — Мы можем поиграть, если хочешь? — Я думал, ты пришла сюда развеселиться, Акамацу-чан. — Кокичи нахмурился. — Почему ты хочешь играть в такую скучную, депрессивную игру? — У тебя есть другой вариант? — Каеде все же села рядом с Кокичи и установила доску. Фигурки были (что неудивительно) на тему Монокумы и Монокабов. Король был головой Монокумы со слишком большой короной, ферзь подозрительно напоминал коронованную Монофани, ладья была похожа на какого-то кролика, имя которого Кокичи, вероятно, должен был знать, слон напоминал Моносукэ, рыцарь Монотаро, а пешкой был Монодам. — Вы двое предпочли играть в настольную игру вместо видеоигр или что-то в этом роде? — Нет, с шахматами все в порядке. И ты уже расставил все детали, так что… — Шуичи пожал плечами. Он провел пальцем по кончикам экстравагантной короны, украшавшей голову короля Монокумы. — Хочешь сыграть, Ома-кун? — Я бы предпочел никогда не играть в шахматы. — Значит ли это, что… ты хочешь сыграть? — Кокичи пожал плечами. Какой раздражающе нейтральный ответ. Шуичи, тем не менее, повернул доску так, чтобы она смотрела как следует на Каэде и Кокичи. — Ты умеешь играть? — Я никогда в жизни не видел шахматной доски! — Он рассмеялся, когда Каэде уже двигала одну из фигур. Ее движения были медленными и вдумчивыми, как у новичка. Шуичи был уверен, что играет так же. Смех Кокичи оборвался, когда он только взглянул на доску, прежде чем сделать ход. Ему было все равно, где его фигуры? Каэдэ снова пошевелилась. Кокичи снова двинулся. — Шах и мат! — Ч-что? — Глаза Каэдэ расширились, когда она посмотрела на доску. — Н-но как? Как ты выиграл всего за два хода?! — Ты двинула свою пешку сюда, поэтому я двинул свою туда, затем ты сдвинула свою другую пешку сюда, так что ты оставил своего короля открытым, — Его объяснение было бесполезным, так как Шуичи видел, что произошло. — Напа~рник дурака, — пропел он. — А я думал, что буду часами сражаться с великим гроссмейстером шахмат Акамацу-чат, но нет! — Он изобразил громкий зевок. — Можно попробовать? — спросил Шуичи. Кокичи открыл один глаз, зевнув. — Ты тоже собираешься проиграть так легко, как Акамацу-чан? — Шуичи перевернул доску и вернул фигуры на место. — Я постараюсь не проиграть так быстро. — Шуичи достаточно доверял своим навыкам, чтобы, по крайней мере, не оставлять своего короля без защиты.Шахматы - это спорт. Все это знают.
Вполне естественно, что мозг детектива обо всем, в том числе и о шахматах, думает как минимум на три-четыре шага вперед. Человек с набором навыков новичка мог бы, по крайней мере, сделать столько же (и защитить своего короля). Кокичи снова принял свое нехарактерное тихое поведение, как только игра началась. Шуичи удалось сделать более длинную партию, чем Каэде: всего десять ходов. — Ах, Акамацу-чан и Сайхара-чан безнадежны. — Кокичи закинул руки за голову и откинулся на спинку сиденья. — Даже у Абсолютного Детектива не было шансов, — Он цокнул языком и покачал головой в притворном разочаровании. — Какой позор. — Эй, я думаю, что по крайней мере заслужила матч-реванш, — сказала Каэде. Она уже устанавливала доску. Не похоже, чтобы Акамацу принимала отказ за ответ. Им удалось пройти десять ходов, прежде чем Кокичи выиграл. Однако Каэде не выглядела расстроенной. На самом деле как раз наоборот. — Ого, Ома-кун, я не ожидала, что ты так хорошо играешь в шахматы. Ты много играл? — Разве я не говорил, что никогда раньше не видел шахматной доски? — На его лице появилась жуткая улыбка. — Я молился Богу Анджи-чан перед каждой игрой, и Он благословил меня той божественной удачей, о которой она всегда говорит. — Мне трудно в это поверить. Ах, Тодзё-сан, ты как раз вовремя! Кируми отложила метлу в сторону игрового автомата и подошла к группе. — У меня мало свободного времени. Я пришла только за посудой Омы-куна и Сайхары-куна. — Шуичи скривился, когда посмотрел на тарелки. Из куска торта Омы был откушен всего один кусок, а из его — парочка, и технически Сайхара был единственным, кто ел. — Прежде чем ты это сделаешь, как ты думаешь, ты можешь сыграть быструю партию в шахматы против Омы-куна? То есть, если ты умеешь играть. Кируми посмотрела на доску, положив руку на подбородок, прежде чем кивнула. — Почему бы и нет, — пробормотала она, садясь рядом с Шуичи. — У меня есть некоторые знания в шахматах, но я бы не назвала себя экспертом. — Это нормально! — Каэдэ подперла руками подбородок, чтобы с комфортом наблюдать за игрой. — Просто Сайхара-кун проиграл ему одну игру, а я — полторы, так что мне интересно, сможешь ли ты победить его. — Половина игры? — Кокичи рассмеялся. Он снова выпрямился на своем месте, как только Кируми расставила доску. — Ты все еще злишься из-за того, что совершила такую глупую ошибку? — Немного, но, — Каэде стукнула кулаком по столу, и Кируми снова пришлось править шахматные фигуры (с молниеносной скоростью, заметил Шуичи), — Тодзё-сан не проиграет тебе! — Посмотрим. Когда начался матч между Кируми и Кокичи, в комнате снова воцарилась тишина. Тодзё была более быстрым игроком, чем Каэде и Шуичи, по крайней мере, но ее движения не были такими беспечными и отчужденными, как у Омы. Однако ее действия были методичными. Но Кокичи, казалось, никогда не уступал ей. Их игра состоялась всего из десяти ходов. — Даже Тодзё-чан проиграла! Как унизительно для самоуверенной Акамацу-чан. — Н-нет! — Каэдэ вскочила со своего места. — Ты победил Тодзё-сан за десять ходов? Ты, должно быть, обманываешь! Кокичи ухмыльнулся - настолько широко, что его глаза были вынуждены закрыться, а щеки покраснели от всех усилий, которые он приложил к этому. — Может быть, вы все проигрываете нарочно, чтобы мне стало лучше. Это так жестоко! — Это не так. — Кируми снова быстро переставила фигуры. — В среднем игра в шахматы длится около сорока ходов. Я делаю в среднем от двадцати до тридцати ходов и выигрываю три из четырех своих партий… — Она коротко напевала себе под нос. — Хочешь матч-реванш, Ома-кун? — Возможно, это был ее способ сказать, что она хочет снова играть. — Конечно! Я не могу упустить возможность снова унизить Акамацу-чан. — Э-Эй! На этот раз она выиграет. Я в этом уверена!⁂
— Шах и мат! На всю комнату раздались коллективные стоны и вопли: — Ой, да ладно! — С ним невозможно совершить больше 10 ходов! — Должно быть, он жульничает! — Бог действительно на его стороне сегодня. Как божественно! Это превратилось в своего рода эффект домино: Каэде схватила Кируми, затем она схватила Киибо, потому что «Кокичи никак не сможет победить робота» — но оказалось, что это неправильно. Затем один за другим вливались другие люди - Рантаро, Рёма, Цумуги, Корекиё, Маки, а теперь и недавно проигравший Кайто, и всех их постигла та же участь. Даже зрители: Анджи, Миу, Гонта (на самом деле, все кроме Гонты), Тенко и Химико - улавливали растущее чувство раздражения. Согласно статистике Шуичи, никому не удавалось сделать более десяти ходов против Кокичи; Кокичи требовалось в среднем две-три секунды, прежде чем сделать ход; его самый длинный ход длился пять секунд - но это было во время его последнего хода против Кайто, поэтому Шуичи догадался, что он дразнит астронавта, заставляя его думать, что он выиграл; и Ома всегда молчал, когда играл. Тишина будет нарушено только после того, как он скажет «мат». Кайто все еще стучал ладонью по столу, и Миу, казалось, находила все это испытание очень забавным. — Ты что, верховный лидер ультрадевственной команды шахматных гиков? — Она хихикнула. Кокичи быстро сказал: — Ага! Особенно «девственная» часть, — Шуичи старался не опускать при этом глаз. — Только самые чистые игроки, лично благословленные Богом Анджи-чан, могут вступить в мою организацию. — С громким вздохом Кокичи отодвинул стул. — Всё, мне скучно. — П-подожди, — пробормотал Кайто. — Еще одна игра! — Кокичи поднял на него нос. — Неа. Мне скучно. А сейчас ночь - мне пора спать. — Кокичи постучал по спинке сиденья Шуичи. Когда в игровой комнате стало собираться все больше и больше людей, Шуичи продолжал уступать им свое место. Но как только он занял место рядом с Кокичи и попытался отказаться от него, когда вошла Цумуги, Кокичи обхватил лодыжку под столом, зафиксировав его на месте, и при этом никогда не терял концентрации в матче против Рёмы. — Сайхара-чан! — Кокичи даже дважды хлопнул в ладоши. — Проведи меня в мою комнату на случай, если один из этих неудачников расстроится и попытается убить меня по дороге в общежитие. — Гм… — Шуичи откинулся на спинку сиденья. — Конечно. — Шуичи пожелал всем спокойной ночи, прежде чем выйти из комнаты. Он снова поплелся за Кокичи. (Он забыл посуду, на которой они пытались есть торт в Игровой комнате, он уже отбросил мысленную пометку, что собирается вымыть их, вместо того, чтобы оставить это Кируми; он все еще испытывал давнее чувство удивления, что Маки уже прикончила ломтики, когда он предложил их ей.) Кокичи вырвал Шуичи из его обыденных мыслей хваткой за руку и внезапным уходом из общежития во двор. Шуичи вспомнил, как Гонта однажды бормотал про себя о том, что звезды выглядят незнакомо, чем те, к чему он привык во вторую или третью ночь в Академии. Шуичи не слишком разбирался в астрономии. Может быть, он мог бы попросить Кайто сообщить ему завтра. Созвездия, даже если их линии были связаны с ложными небесными телами, умудрялись мерцать и подмигивать, обещая, что их можно будет увидеть без завесы стеклянного купола Академии. И это было хоть что- то для Шуичи. — Итак, — начал Шуичи, но когда он повернулся к Кокичи, то заметил лишь малейший проблеск несоответствия на его лице. Он был почти спрятан, голова мальчика была отвернута от Шуичи. Это был момент, когда ты моргнешь и упустишь его, но Шуичи все же сумел его поймать. И это не могло быть его причиной (по крайней мере, он на это надеялся). Кокичи был первым, кто взялся за руки, и он даже переплел их пальцы вместе. Когда Кокичи посмотрел на него, полоса дискомфорта полностью исчезла, и на его лице появилось то же скучающее выражение, что и до того, как они вышли из игровой комнаты. — И что? — Может быть, это было неразумно спрашивать? То, что между ними было, все еще находилось в зачаточном состоянии. Это было так свежо и необычно, и хотя Шуичи удалось взять на себя роль ведущего в их первый раз вместе, это было лишь временно. Он все еще был в конечном счете слабее его, чем все в Академии. — Н-ничего важного. Просто, гм, звезды. Я только что вспомнил, что пару недель назад Гонта-кун сказал, что они выглядят странно. Кокичи закатил глаза. Они прошли половину двора, и Ома решил немного помахать им руками. — Хм… Они выглядят так же, как с крыши штаб-квартиры моей тайной организации. — Действительно? И где она? — В секретной комнате на вершине башни Това. Упс! Это была совершенно секретная информация. Похоже, я должен убить тебя, чтобы ты не сказал кому-либо об этом~.