Последнее, что я могу для тебя сделать

— Шицзе? Что ты здесь делаешь?! Вэй Усянь в изумлении уставился на совершенно неожиданное зрелище: его сестра в сопровождении двух дюжих слуг вошла во двор «Дворца Усмирения Демонов». Вэй Усянь на мгновение усомнился в своих глазах. Как она могла оказаться здесь, в Могильных Курганах? Прошёл год с тех пор, как Яньли вышла замуж за Цзинь Цзысюаня. Вэй Усяню не разрешили присутствовать на свадьбе, но Лань Чжань довольно подробно описал её в одном из своих регулярных писем. Он не видел Яньли с тех пор, как она и Цзян Чэн приходили в И Лин, чтобы показать ему её свадебное платье. Казалось, это было так давно. — А-Сянь, я скучала по тебе. — Шицзе! — Вэй Усянь воскликнул, падая в распростёртые объятия Яньли. Яньли улыбнулась ему. — Я пришла сюда тайно. Все думают, что я навещаю а-Чэна на Пирсе Лотоса. Моим слугам хорошо заплатили, и они поклялись хранить тайну. А-Чэн тоже знает, так что он может прикрыть меня, если спросят о моём визите. Вэй Усянь благодарно кивнул двум слугам, которым теперь предложили выпить и место для отдыха. — Шицзе, ты уверена, что это нормально? Что, если кто-нибудь узнает? В наши дни я не очень популярен среди главных орденов. Или, никого, на самом деле, кроме здешних людей… и, возможно, Лань Чжаня. — Всё в порядке, а-Сянь. Если кто-нибудь когда-нибудь узнает, я просто скажу, что скучала по тебе и должна была увидеть тебя, несмотря ни на что. Я думаю, большинство людей поняли бы. Вэй Усянь кивнул. — Давай зайдём внутрь и поговорим, — сказал он, ведя Яньли в его личные покои. После показа Яньли вокруг своё убогое помещение, Вэй Усянь заварил чай, и они болтали о своих жизнях, заполняя сведения о том, что произошло за прошедший год. Вэй Усянь действительно скучал по этому: просто сидеть и говорить с Яньли обо всём и ни о чём. Если бы только Цзян Чэн мог быть с ними, его счастье в этот момент было бы совершенным. Вэй Усянь слушал, как Яньли рассказывала ему о свадьбе, и он был рад услышать, что она погружалась в её новую жизнь в Башне Кои. Несмотря на его сомнения по поводу её выбора мужа, он надеялся, что она счастлива, начиная эту новую главу в своей жизни. Во время паузы в разговоре, Вэй Усянь с нежностью посмотрел на Яньли. Она выглядела красивой, как всегда, но, возможно, немного худее, чем он помнил, и он не мог не заметить слегка обеспокоенный взгляд на её лице, который она, казалось, пыталась скрыть. Время, проведённое Вэй Усяном с Лань Чжанем, дало ему много практики в чтении непостижимых микровыражений, поэтому он мог сказать, что что-то в ней выглядело немного… не так. — Шицзе, скажи мне честно, всё в порядке? Что-то не так? Если тебя что-то беспокоит, ты можешь поговорить со мной об этом. Улыбка Яньли дрогнула. У Вэй Усяня перехватило дыхание. Он хотел только самого лучшего для своей шицзе, и сама мысль о том, что её что-то беспокоит, ранит. — А-Сянь, на самом деле есть кое-что… деликатное… и я хотела бы обсудить с тобой это. Вэй Усянь втянул воздух. — Этот павлин Цзысюань хорошо с тобой обращается? Если нет, я лично пойду в Башню Кои, и… — Дело не в этом, а-Сянь. Он был замечательным. Я… Яньли сделала паузу, готовясь к тому, что она должна была сказать дальше. — Мы с Цзысюань уже год пытаемся завести ребёнка, но… пока у нас ничего не получилось. Вэй Усянь взял руки Яньли в свои и успокаивающе сжал их. — Иногда это может занять некоторое время… Но Яньли настаивала: — Мы проконсультировались с несколькими врачами — лучшими в регионе — и попробовали всё, что они предложили. Я также лично встречалась с гадалкой, но её слова были неубедительными. Я пытаюсь оставаться позитивной, но, честно говоря, я теряю надежду. Не помогает и то, что мать Цзысюаня всё время спрашивает нас, когда у нас родится наследник. Она просто не остановится. Я не думаю, что она понимает, как мне больно это слышать. Цзысюань очень поддерживал меня, и он верит, что если мы продолжим пытаться, то добьёмся успеха… но я уже не так уверена. Мы многое перепробовали. Очень многое. Вэй Усянь почувствовал, как его щёки запылали от возникшего в памяти образа. — Я чувствую, что если мы ещё не добились успеха, то никогда не добьёмся, — Яньли вздохнула, и с тревогой посмотрела на Вэй Усяня, её пальцы нервно теребили ткань рукавов. — Если я не смогу произвести на свет наследника, Цзысюань наверняка возьмёт любовницу, которая это сделает — у него действительно не будет выбора — и именно её ребёнок в конечном итоге возглавит орден. Я не могу принять это. Я не могу позволить этому случиться, а-Сянь. От одной мысли об этом… меня тошнит. — О, шицзе… — Вэй Усянь сочувственно вздохнул. На неё явно оказывали сильное давление эти высокомерные Цзини. Он действительно хотел бы перекинуться парой слов с… — Но, отложив всё это в сторону, а-Сянь, я действительно хочу иметь ребёнка. Я хочу быть матерью. Я всегда хотела иметь семью. Но, возможно, я была слишком самонадеяна. Наверное, я думала, что это просто… случится. Я не ожидала, что всё обернётся так. Вэй Усянь заключил Яньли в тёплые объятия, и нежно поцеловал её в висок. — Ты была бы замечательной матерью, шицзе. Скоро к тебе повернётся удача. Я знаю, что так будет. — Говоря об этом… — Яньли остановилась, глядя в глаза Вэй Усяня, будто искала там ответ. Вэй Усянь наблюдал, как противоречивые эмоции быстро сменяют друг друга на лице Яньли. Наконец, Яньли спросила тихим голосом: — А-Сянь… ты мне поможешь? Вэй Усянь нахмурился. — Но что я мо… Вэй Усянь замер. Она не могла иметь в виду… Яньли опустила глаза, на её покрасневшем лице появилось смущённое и страдальческое выражение. — А-Чэн — мой брат по крови, поэтому я не могу просить его. Я не знаю, что ещё делать, куда ещё пойти. Ты единственный человек, которому я доверяю. Ты единственный, кто мог бы мне помочь. Тишина заполнила комнату, и Вэй Усянь слушал, глядя куда-то вдаль, не в форме слов. Яньли опустила голову от стыда. — Ты шокирован, верно? Честно говоря, я немного удивлена собой. Ты, должно быть, думаешь, что я последняя бесстыдница. — Шицзе, нет! Я бы никогда… — Но, а-Сянь, я действительно не знаю, что ещё можно сделать. Как ты знаешь, мой уровень заклинателя низок, так что я не могу посвятить себя этому делу. У вас с а-Чэном теперь своя жизнь, и вы идёте своими путями. Я знаю, что вы оба любите меня, но ни один из вас больше не нуждается во мне. И, к сожалению, у меня нет никаких особых способностей или навыков, как у Вэнь Цин. Я не жалуюсь — это просто реальность моей жизни. Я чувствую, что мой единственный реальный шанс на счастье на данный момент — это счастливый брак и семья, но, похоже, даже это может быть недосягаемо для меня. Вэй Усянь вздрогнул. Хотя всё, что она сказала, было правдой, всё равно было шоком слышать, как она излагает факты своей жизни таким образом. Но она была права: Яньли воспитывалась, как излюбленная дочь известного ордена. С самого начала все просто предполагали, что она в конце концов вступит в выгодный брак с молодым мастером из другого ордена. Конец истории. Её не воспитывали, чтобы она обладала какими-либо полезными навыками или способностями, и её не поощряли преследовать свои собственные интересы или прокладывать свой собственный путь. Хотя Вэй Усянь никогда раньше не задумывался об этом, ситуация Яньли внезапно показалась ему глубоко несправедливой. Конечно, иметь семью было важно для неё — это был действительно единственный реальный вариант, доступный для неё. Вэй Усянь знал, что люди подумают о Яньли, если когда-нибудь узнают об этом — её будут считать шлюхой, изгоем, извращенкой, худшим типом женщины. Но потом он подумал о таких людях, как Цзинь Гуаншань. Никто и глазом не моргнул на то, что лидер ордена Цзинь ходит по борделям, заводит многочисленных любовниц вне брака и разбрасывает незаконнорождённых детей по всей стране. Всё это было прекрасно. Но если бы Яньли переспала только с одним человеком вне брака в отчаянной попытке завести собственного ребёнка — это было бы непростительным преступлением. Хотя (насколько кому-либо было известно) у Цзинь Цзысюаня не было любовниц на данный момент, это не означало, что они не материализовались бы, если Яньли не смогла родить наследника. В конце концов, у Цзинь Цзысюаня были варианты, а у Яньли — нет. Вэй Усянь прокрутил эти мысли в голове. Было ли такое положение дел правильным? Было ли это справедливо? Мог ли он винить Яньли за то, что она боролась за свой угол, даже если это означало совершать поступки, которые противоречили якобы «правильному» поведению? У Вэй Усяня было много опыта в этом деле — кто он такой, чтобы судить? Она просто пыталась вернуть себе свободу действий и контроль в ситуации, которую она изначально очень мало контролировала. Только: кто здесь был прав, а кто ошибался? Яньли зажмурилась от смущения, кулаки сжаты на коленях. — Я знаю, что прошу тебя о многом. Я знаю, ты не хочешь этого делать. Я тоже. Но я в отчаянии и не могу придумать другого выхода. Ты моя последняя надежда, а-Сянь. По словам врачей, сейчас лучшее время месяца, чтобы попробовать, и… — Яньли съёжилась, не в силах продолжать. Вэй Усянь сумел выдавить: — …шицзе, я… — прежде чем снова замолчать, лихорадочно соображая. После нескольких минут неловкого молчания Яньли собралась с духом и продолжила: — Я не знаю, во мне или в нём проблема. Если это не удастся, я смирюсь с ситуацией и в какой-то мере успокоюсь, зная, что я перепробовала всё, что могла, но этому просто не суждено было сбыться. И если это удастся… ну, рождение ребёнка, который наполовину ты, а наполовину я, не может быть ужасным исходом, да? Никто не должен знать. Никто никогда не узнает. Вэй Усянь моргнул, охваченный противоречивыми эмоциями, которые он с трудом мог назвать. Он хотел, чтобы Яньли была счастлива. Она заслуживала быть счастливой и жить той жизнью, которую хотела. Но это… — Шицзе, ты можешь дать мне минуту, чтобы подумать об этом? — Конечно, да… я… сделаю ещё чаю. Яньли подошла к огню и стала возиться с чайником. Вэй Усянь взглянул на неё. Её руки тряслись, уши были ярко-красными, и она выглядела явно расстроенной. Его сердце болело, наблюдая за ней. Должно быть, это была самая неловкая и трудная вещь, которую она когда-либо делала. Если подумать, Вэй Усянь не мог припомнить много случаев, когда она просила о чём-то его — или кого-либо ещё. Она всегда была миротворцем в семье, доброй, щедрой, поддерживающей, связующим звеном, которое держало всех вместе. Её внимание всегда было на других: радость её родителей, её мужа, ее друзей, её братьев. Просила ли она когда-нибудь у них что-нибудь? Думал ли он когда-нибудь спросить её, чего она хочет или в чём нуждается? При этой мысли Вэй Усяня охватило чувство вины. Для неё, что-то попросить у него — плевать, что это трудно и стыдно — было беспрецедентным. Она доверилась ему и обратилась к нему в момент величайшей нужды. Она сказала, что была в отчаянии. Как он мог посмотреть ей в глаза и сказать «нет», когда она отбросила свою гордость и стала такой уязвимой перед ним? Но мысль о том, чтобы действительно сделать это… С тех пор как Вэй Усянь попал в Могильные Курганы, у него было много времени на размышления — слишком много времени на размышления — и он кое-что осознал. Одно из них заключалось в том, что, несмотря на удовольствие, которое он получал, громко и общительно флиртуя с любой хорошенькой девушкой, с которой пересекался, когда лежал ночью в постели один, его рука медленно блуждала по груди, он никогда не думал о хорошеньких девушках. Каким-то образом признание того, что девушки очаровательны и красивы, не приводило к сексуальному желанию. Вместо этого образы, которые приходили ему на ум, когда он лежал в постели один, закрывал глаза и сильно гладил себя, были изображениями сильных рук, плоской груди, глубокого голоса… Лицо, о котором он думал, было кем-то, кого он знал, по кому скучал, кого не видел много месяцев. Тот, кто никогда не узнает его чувств. Тот, с кем он никогда не сможет быть. Несмотря на эти повторяющиеся мысли, потребовалось время, чтобы осознать реальность. Вэй Усянь только недавно пришёл к поразительному выводу, что, несмотря на всё его бахвальство по поводу хорошеньких девушек, он, вероятно, был обрезанным рукавом, или, по крайней мере, в основном им. Однажды ему на ум пришло это, и соединило точки. На самом деле не трудно согласиться с умозаключением. Это казалось естественным, будто он уже знал на каком-то уровне всё это время. Но это сделало и без того неприятную просьбу Яньли ещё более мучительной. Даже если бы он смог заставить себя попытаться помочь ей, смог бы он это сделать? Неважно, что его сердце было полно другого, и неважно, что он рассматривал Яньли, как любимую сестру, которая играла почти материнскую роль в его жизни — он никогда не прикасался к женщине сексуальным образом. Даже ни одного поцелуя. Все его знания о том, что происходит в постели между мужчиной и женщиной, были получены благодаря чтению грязных книг Не Хуайсана. Вэй Усянь не знал, что сказать Яньли. Он хотел помочь ей. Он хотел быть хорошим братом и соглашаться на всё, о чём бы она его ни попросила. Она явно отчаянно тянулась за спасательным кругом, и он хотел иметь возможность спасти её. Но мысль о том, чтобы переспать с собственной сестрой, замкнула его мозг. Он не мог заставить себя представить это. Когда он попытался представить, что должно произойти между ними, его мозг просто остановился. Яньли вернулась и протянула Вэй Усяню чашку горячего чая. Он повертел её в руках, не зная, что сказать или что сделать. Они оба потягивали чай в тишине. — А-Сянь… — начала Яньли, — я пойму, если ты не хочешь этого делать. Я тебя совсем не виню. Я не буду сердиться или разочаровываться в тебе: пожалуйста, поверь в это. Ты мне ничего не должен, и ты не обязан этого делать. В конце концов, это необоснованная просьба… — Я сделаю это. То есть, я попытаюсь, — Вэй Усянь поставил чашку и закрыл лицо руками. — Я не знаю, как это пройдёт, — пробормотал он. — Я не знаю, смогу ли я это сделать. Но ради тебя — я постараюсь. Но, шицзе, ты уверена, что это то, чего ты действительно хочешь? Сможешь ли ты сделать это без сожалений? Без малейшего колебания Яньли ответила: — Да. Я уверена. Вот и всё. Вэй Усянь почувствовал себя так, словно у него был внетелесный опыт, когда он подошёл к двери, запер её на засов и бросил на неё талисман молчания. Яньли порылась в сумке, которую принесла с собой, и вытащила кувшин «улыбки императора». — Я принесла это, на всякий случай. Подумала, что это поможет нам немного расслабиться. Яньли вылила оставшийся чай из чашек и наполнила их алкоголем. — Хорошая идея, — Вэй Усянь кивнул, опустошая чашу в один глоток. — Ах, но только немного, или это может быть… контрпродуктивно. Вэй Усянь покачал головой и огорчённо улыбнулся, наливая вторую чашку. Из них двоих Яньли была единственной, у кого был сексуальный опыт, поэтому он считал, что она знает лучше. Яньли нервно отхлебнула из своей чашки вина и оглядела комнату. «Улыбке императора» не потребовалось много времени, чтобы снять тревогу Вэй Усяня. Он почувствовал, что напряжение в его теле немного ослабло, и хотя его мозг всё ещё был в состоянии повышенной готовности, он чувствовал себя немного менее напуганным. Глядя на Яньли, чьи щёки приобрели приятный розовый оттенок от выпитого, он набрался смелости взять её руку и прижать к своей щеке. Он представил, что она, вероятно, чувствовала то же самое в тот момент — приятное тепло, разум немного затуманен по краям, расслаблен, но не пьян. — Ты готова? — пробормотал он. Яньли молча кивнула. Вэй Усянь медленно поднял её, и они, держась за руки, подошли к грязной постели Вэй Усяня. Взмахом руки он погасил все свечи в комнате, кроме одной. Отвернувшись от Вэй Усяня, Яньли села на край кровати и сразу же начала расстёгивать пояс своего верхнего халата. Вэй Усянь подавил внезапное желание убежать и сел рядом с ней, сделав то же самое. Яньли пожала плечами, её верхнее одеяние спало, и она перешла к различным слоям нижнего белья, пока на её тонком теле осталось ничего, кроме шелковой кремовой сорочки. Она поплелась назад на кровать и легла на спину. Вэй Усянь медленно разделся, пока на нём не осталось ничего, кроме тонких штанов. Этого было достаточно, верно? Мысль о том, что его сестра смотрит на его полностью обнажённое тело, была слишком велика, чтобы думать о ней. Вероятно, она не видела его голым с тех пор, как он был маленьким ребёнком в озёрах на Пристани Лотоса. Яньли ахнула, когда её взгляд остановился на красном неровном шраме на груди Вэй Усяня. Протянув руку, чтобы положить на него кончики пальцев, она спросила: — А-Сянь, как ты его получил? Ах, именно. Он совсем забыл о шраме. Конечно, Яньли не знала, что он отдал своё ядро Цзян Чэну. — О, был несчастный случай на ночной охоте. Он больше не причиняет боли. Не беспокойся об этом. Яньли выглядела обеспокоенной и, возможно, не совсем убеждённой, но она не стала настаивать на этом дальше. Вэй Усянь устроился рядом с Яньли и повернулся на бок лицом к ней, не зная, что делать дальше. Как это должно было сработать? Хотела ли она покончить с этим как можно быстрее и эффективнее? Или она хотела сделать это медленно, чувствуя себя успокоенной и уверенной? И вообще, что ей нравилось в постели с мужчиной? Что казалось ей приятным? Какие позы она предпочитала? Слишком много неопределённостей и вопросов бушевало в его голове. Должен ли он спросить её, чего она хочет? Но опять же, мысль о том, чтобы спросить, почему-то казалась гораздо более неловкой, чем просто размахивать ею в своей голове. Парализованный этими мыслями, о которых он никогда не думал, что ему придётся думать, Вэй Усянь застыл на месте. Он тихо надеялся, что она пойдёт дальше и возьмёт инициативу в свои руки, показывая ему, чего она хочет, чтобы ему не пришлось спрашивать. Яньли увидела сомнения Вэй Усяня, и взяла его за руку, направляя её на живот. Он посмотрел на неё в полумраке. Он никогда не видел её такой раньше, лежа на его кровати, её тёмные волосы сыплется вокруг неё на подушке, её возбуждённые соски видны под тонким покрывалом. Прямо здесь, в этот момент, она не была похожа на шицзе, которую он знал с детства. Она выглядела как зрелая, чувственная женщина; женщина с жизненным и сексуальным опытом, которая точно знала, чего хочет, и была готова бороться за это. Он получил представление о той её стороне, которая была личной, известной только ей самой и её мужу. Эта идея была странно волнующей и пугающей в равной мере. Вэй Усяня пытался всё-таки обуздать гоночный ум и придавить на бабочек в животе. Ближе всего он мог вспомнить, чтобы это ощущение было то время, когда он был ребёнком, когда он и Цзян Чэн уже выскользнули из Пристани Лотоса, в середине ночи, чтобы прорваться в соседний заброшенный храм, в котором, по слухам, обитают привидения. Их явно предупредили, чтобы они никогда не приближались к этому месту, но соблазн исследовать неизвестное оказался слишком велик. То, что он чувствовал тогда, было опьяняющей смесью страха, ужаса и опасений, с одной стороны, и возбуждения, приключений и острых ощущений от совершения чего-то тайного и запретного — с другой. — А-Сянь… возможно, будет лучше, если мы не будем слишком много думать об этом. Может быть, будет проще, если ты просто закроешь глаза и представишь кого-то другого. Возможно… Вэнь Цин? — Яньли пыталась. Брови Вэй Усяня рефлекторно сошлись на переносице. Хотя Вэнь Цин была бесспорно красива, и она жила прямо здесь, в Могильных Курганах, с ним, он никогда не думал о ней таким образом. Яньли издала короткий, тихий смешок. — Нет, как я и думала. Тогда, возможно, ты можешь подумать о… нём. Если сможешь. Я понимаю, что мы совершенно разные. Глаза Вэй Усяня расширились. Однако, прежде чем он смог сформулировать ответ, Яньли продолжила: — Ты… делал это раньше? — Нет. — Ты всё ещё уверен, что готов это сделать? — Да, — пробормотал Вэй Усянь, надеясь, что он казался более уверенным, чем себя чувствовал. — Хорошо, не волнуйся. Я возьму на себя инициативу и буду направлять тебя. Вместо того, чтобы думать о том, кто я, просто сосредоточься на ощущениях и постарайся расслабиться, хорошо? Вэй Усянь кивнул и закрыл глаза. Человек, которого он пытался представить рядом с собой, на самом деле был совсем не похож на человека рядом с ним. Тем не менее, он собирался сделать всё возможное для своей шицзе. Он должен был сделать это для неё. Пальцы Вэй Усяня дёрнулись на Яньли, и она потянулась, чтобы направить его руку. Начав с шеи сбоку, она медленно провела рукой Вэй Усяня вниз по ключице, по груди и вниз по животу, затем медленно вернулась обратно. Она сделала паузу, чтобы развязать завязки на передней части белья и позволить складкам упасть по бокам. Сердце Вэй Усяня уже билось так быстро, и думал, что Яньли, должно быть, слышит его, но когда он увидел, как одежды спали, обнажив её скромную, но идеально сформированную грудь, он почувствовал, что сердце наверняка вырвется из его груди. Яньли снова взяла руку Вэй Усяня и положила её на свою левую грудь. Как она уткнула руку Вэй Усяня, он нашёл смелость и начал нежно пробегаться рукой по её обнажённому телу. В некотором роде отстранённо Вэй Усянь был очарован ощущением. Тело Яньли было таким мягким, таким непохожим на его собственное. Её кожа была тёплой, шелковистой и безупречной, без шрамов, возраста и, казалось, от различных неудач и тренировочных мечей. Через несколько минут такого нежного поглаживания, она повела его руку ниже, на её лобок. У Вэй Усяня перехватило дыхание, когда он почувствовал там мягкие волосы и понял, к чему прикасается. Яньли вела рукой по малому кругу, мягко подталкивая вверх, в руке, потом пошевелила пальцами вниз между её губ. Не зная, что делать, он позволил Яньли направлять его руку в кисти, против её половых губ в светлых, нежных поглаживаниях, и Вэй Усянь чувствовал, как те быстро становятся более гладкими и увлажненными. Яньли отпустила руку Вэй Усяня, и он продолжил гладить её так, как она показала ему, чувствуя, как Яньли становится всё горячее рядом с ним. Он чувствовал, как губы набухают и небольшой круглый комок ощущается больше. Он пробно ткнул в неё пальцем, и всё тело Яньли содрогнулось, когда она издала непроизвольный стон. Он не знал, как прикасаться к женщине, но воспринял это как положительную реакцию. Вэй Усянь посмотрел на лицо Яньли, ища признак того, что с ней всё в порядке и она чувствует себя хорошо. Её глаза были закрыты, и она прикусила нижнюю губу, уголки её губ дёрнулись вверх в улыбке, когда она тихо простонала. Не сводя глаз с красных губ Яньли, Вэй Усянь задумался, должен ли он поцеловать её. Разве люди в такой ситуации обычно не целовались бы в этот момент? Но Яньли не сделала ни единого движения, чтобы инициировать поцелуй, и она сказала, что возьмёт инициативу на себя, поэтому Вэй Усянь сопротивлялся этому порыву. Возможно, это было единственное, что она хотела оставить только для своего мужа. Рука Яньли гладила грудь Вэй Усянь и перемещались вверх-вниз, медленно, прежде чем опереться в его одетый полу-жёсткий член. Внезапная волна смущения наполнила Вэй Усяня, и он замер. — Всё хорошо, продолжай, — Яньли прошептала, начав гладить вверх и вниз полутвёрдого Вэй Усяня через его брюки. Вэй Усянь кивнул, пытаясь выключить критическую часть своего мозга. Сосредоточиться на ощущениях, — сказала она; представь его, — сказала она; но как это реально возможно в данной ситуации? Яньли развязала завязку на брюках Вэй Усяня и спустила их вниз, чтобы освободить его член. Он вздрогнул от ощущения её тёплых пальцев прямо на своём члене. Когда Яньли довела его до полной твердости, Вэй Усянь почувствовал, как её бедра ритмично двигаются вверх, встречая давление его пальцев, и её дыхание стало короче и горячее. Вэй Усянь тихо восхищался тем, какой горячей и скользкой стала Яньли, и лениво задавался вопросом, похожи ли ощущения, которые испытывают женщины при поглаживании, на то, что чувствуют мужчины. Прежде чем он успел, как следует подумать об этом, Яньли прижала Вэй Усяня, чтобы он лег плашмя на спину, и перекинула ногу через его тело, чтобы оседлать. Вэй Усянь посмотрел на неё и сглотнул. Так вот оно что. Он был благодарен ей за то, что она взяла на себя инициативу, за то, что показала ему путь. Он был готов к тому, что должно было произойти дальше. Погладив его член в последний раз, Яньли прижала головку к себе и надавливала, пока полностью не уселась на него. Глаза Вэй Усяня закрылись, и он ахнул от этого ощущения. Она была тугой, влажной, горячей и так невообразимо отличалась от его руки. Сосредоточься на ощущениях, — сказала она, и именно это он и сделал. Его сознание сужено, чтобы сосредоточиться на его пульсирующем члене и объединения удовольствия в животе. Яньли перемещается вверх и вниз, сначала медленно, руками упираясь в грудь Вэй Усяня. Неуверенный, что ещё он мог сделать в этом положении, он просто лёг на спину и сосредоточился на незнакомом, но удивительном ощущении тугих, скользких стенок Яньли, движущихся вокруг него. Его руки двинулись вверх по её бедрам и остановились на них же. Яньли начала двигаться быстрее, и Вэй Усянь не смог подавить тихий стон на повышенной скорости и трения. Хотя скрыто, на Яньли, по-видимому, это также оказывает воздействие, создавая мягкие звуки каждый раз, когда она опускалась вниз. Руки Вэй Усяня перешли к тонкой талии Яньли и её груди, пожалуй, немного слишком грубо. Яньли задрожала от прикосновения и сжалась вокруг него. Поначалу Вэй Усянь беспокоился, что, возможно, он не сможет на самом деле заняться сексом с Яньли, что, возможно, его член не будет слушаться, и он не сможет продолжать в том же духе, но теперь, когда они были в самом разгаре, он понял, что этого не будет проблемой. Для него было невозможно думать о человеке, которого он любил, в этой ситуации, но почему-то это не имело значения. Сейчас, здесь, в темноте, с Яньли, незаконное, виноватое возбуждение от ситуации в сочетании с беспрецедентными ощущениями на его члене было более чем достаточно, чтобы поддерживать его. Яньли начала двигаться более агрессивно, прижимаясь к Вэй Усяню и скрежеща по нему так, что он входил в неё настолько глубоко, насколько это было возможно. Яньли грубо провела пальцами по соскам Вэй Усяня, и он завёлся; интенсивный, электрический толчок удовольствия пробежал по всему его телу. Его руки вернулись к бёдрам Яньли, и он грубо притянул её к своему члену, а его бёдра задвигались в такт её движениям. В тот момент Вэй Усянь осознал, насколько бесстыдным он был. Он полностью отдался удовольствию, ощущениям. Как будто у него было туннельное зрение. В тот момент для него не имело значения, что Яньли была женщиной, или его сестрой, или замужем за кем-то другим. Всё, на чём он мог сосредоточиться, это ощущения на своём члене, ощущение погружения глубоко внутрь неё, её движения поверх него. Тепло, трение и непристойный, влажный звук, наполнявший комнату, выбили остальные мысли из его головы. Удовольствие и напряжение внутри Вэй Усяня достигли критической точки; он был беспомощен, чтобы сделать что-либо, кроме как самозабвенно вонзиться в Яньли, насаживая её на свой член с такой силой, что был уверен, что оставит следы пальцев на её бёдрах. Вэй Усянь знал, что долго не протянет, но что чувствовала Яньли? Он не знал, как распознать признаки женского удовольствия. Она, похоже, получала удовольствие, но он не знал, что ещё можно сделать, чтобы ей было хорошо. Его мысли были прерваны, когда ощущения вокруг его члена изменились; Яньли внезапно сжалась вокруг него, её движения замедлились. — А-Сянь… — произнесла Яньли, когда Вэй Усянь почувствовал, как она сжимается и разжимается вокруг него быстрыми волнами. Интенсивные сокращения вокруг его члена довели его до предела, и он застонал, чувствуя, как взрывается внутри Яньли. Она с силой насаживалась на его член, пока он пульсировал в самой глубине её тела. Яньли медленно двигалась вверх-вниз, всё ещё содрогаясь от оргазма, пока Вэй Усянь извергал последние остатки себя глубоко внутри неё. На мгновение они замерли, Вэй Усянь дрожал под Яньли, его грудь вздымалась, когда он почувствовал, как его член начал размягчаться внутри неё. Яньли осталась лежать на нём, слегка покачиваясь взад-вперёд, переводя дыхание, пальцы лежали на груди Вэй Усяня. Яньли скатилась с Вэй Усяня и легла рядом с ним, подложив под себя подушку и слегка откинув бёдра назад, чтобы подольше удержать его сперму внутри себя. Вэй Усянь повернулся на бок лицом к ней и вытер лоб, чувствуя себя ошеломлённым. Яньли выглядела прелестно, щёки раскраснелись, дыхание участилось. Он протянул руку, чтобы пригладить несколько прядей волос, прилипших к её шее. Вэй Усяню было интересно, как себя чувствует Яньли, когда они переступили черту, о которой никто из них и не подозревал. Он и сам не знал, что чувствует: неловкость, но не вину и не сожаление, всё ещё потрясение от сильного удовольствия, но больше всего он был счастлив, что смог пройти через это ради неё. Он надеялся, что сможет подарить Яньли ребёнка, которого она так сильно хотела. Он не считал, что это неправильно. Через некоторое время Яньли повернулась к нему. Не говоря ни слова, она положила руку на затылок Вэй Усяна и притянула его к себе в нежном, целомудренном поцелуе. Когда они разошлись, Вэй Усянь с удивлением увидел на лице Яньли слёзы. Вытерев их большим пальцем, он прошептал: — Шицзе… Яньли посмотрела на него и улыбнулась. — А-Сянь… спасибо тебе. Независимо от результата, я благодарна тебе за попытку помочь мне. Для меня это очень важно. Вэй Усянь смущённо покачал головой. — Тебе не нужно благодарить меня, шицзе. Я люблю тебя, и если я могу что-то сделать для тебя, я сделаю это. Всё, что угодно. Я просто надеюсь, что всё получится. Если нет, мы можем попробовать ещё раз, если ты захочешь. Яньли кивнула, прижалась к Вэй Усяню и зарылась лицом в его тёплую грудь. Слушая биение его сердца в тихом полумраке, она наконец-то позволила себе снова почувствовать надежду.