имитация

      Есть некоторые вещи, от которых Чан не может отказаться больше, чем на пару дней. Как бы он ни старался погрузиться в работу, бесчисленные интервью и прочие прелести командировок, ему не хватает важной, заполняющей все пробелы детали в его жизни — его парней. Излишки профессии предполагают, что они практически все время должны находиться вместе, кроме тех моментов, когда личная карьерная лестница меняет свое направление и вынуждает сепарироваться друг от друга чуточку чаще. Именно поэтому Чан уже вторую неделю находится в Лос-Анджелесе, вдали от шумных общежитий, совместных съемок и ночных, безмерно интимных посиделок, запивая свое одиночество после изматывающего дня апельсиновым соком.       Все было бы хорошо, остается ведь перетерпеть здесь пару дней перед финальной записью с отличными американскими продюсерами и отправиться домой, но у Чана натуральная ломка. В груди отчаянно зудит, скребется неотвязное желание, которое не удовлетворяется ни его последовательными фантазиями, ни вымотанным от работы мозгом, ни чертовым вибратором, который ему положил с собой Феликс в знак напоминания об их играх.       Желание это то подступает комом к горлу, то растекается пламенем внизу живота, не позволяя отвлечься от стягивающего все узлы возбуждения, которое в конце концов опустошает его, разбитого и неудовлетворенного в скомканной от ворочаний постели. Мало того, желание подкрепляется и дразнящими, чересчур провокационными сообщениями от его мемберов с сопутствующими фотографиями, иногда до неприличия милыми, иногда до невозможности непотребными, от которых у Чана глаза на лоб лезут и все это заграничное приключение хочется послать к черту… в общем, он безумно нуждается. Сам не знает в чем именно, но последнее время крутится только одна надоедливая, но резонная мысль — ему не хватает чувства заполненности.       Может быть, у него есть небольшая гиперфиксация на этом ощущении. Посидеть на члене Чанбина во время работы над треком или на члене Минхо, пока они смотрят фильм, плевое дело, успокаивающее его непоседливость и расслабляющее его раздражительность в особенно несносные дни, такие как эти. Да и это… просто чертовски приятно. Никто из мальчиков не против, если лидеру так нравится греть их члены в себе, когда он в этом нуждается. Абсолютно. Но гораздо масштабнее этого недоразумения является его любовь к тому, чтобы его парни оставляли в нем свой след в буквальном смысле.       Чего таить, ему нравится их сперма, заполняющая его до краев.       Возможно, как раз по этой причине, в один из свободных вечеров Чан старательно устанавливает камеру для влогов на низеньком отельном кресле, которое он притулил к огромной кровати, так, чтобы найти удачный ракурс.       Целый день он прожил в ожидании момента, когда сможет уединиться ради задуманного, но теперь он не уверен до конца, насколько правильно делать это будучи отделенным от его менеджера лишь тонкой стенкой. Но Чан так соскучился. И он так сильно хочет впечатлить своих не менее скучающих парней, и, самое главное, самому получить удовольствие от того, что он выдумал. Скорее, превалирует даже второе, потому что ему ужасно надо. Недельное отсутствие подобной рутины довольно недопустимо для человека, у которого семь парней и ежедневный секс.       В общем, его вряд ли что-то сможет остановить.       Даже короткий всполох смущения, растекающийся в груди, когда Чан нервно нажимает на кружочек внизу экрана, чтобы начать съемку. Возможно, он не чувствует себя профессиональной моделью для таких утех перед объективом, но легкая дымка нетерпения перекрывает весь страх перед неопытностью. Тем более, он никого не предупреждал о том, что не станет удалять эту запись. Он может делать, что захочет — может подразнить фактом записанного, не показывая напрямую, а может сгоряча отправить в общий чат, чтобы свести парней с ума. Скорее всего, Чан все равно выберет второе. В конце концов, он ведь их хороший мальчик.       После того, как Чан располагается на кровати, руки его на несколько секунд замирают над подолом футболки, пока он раздумывает избавиться от нее или нет, как избавился от штанов и белья. Футболка, правда, это сильно сказано. На нем до грешного короткий кроп-топ, который еле прикрывает грудь, но открывает вид на темные контуры накаченных мышц и полумесяцы маленьких светлых сосков, которые и так из-за возбуждения просвечивают через обтягивающую ткань.       Ему кажется это сексуальным.       Возможно, кто-нибудь из мемберов съел бы его заживо, если бы увидел в чем он разгуливает по чужим улицам, но сам он более чем доволен своим видом. Крис решает оставить топ, чтобы подразнить фантазию его зрителей, и медленно наклоняется над постелью, становясь в колено-локтевую так, чтобы камера снимала его сбоку. Еще несколько долгих секунд он выбирает подходящее положение, чтобы показать в кадре чуть больше своих крепких бедер.       Вид у Криса отменный — тусклый свет выделяет его литые мышцы, покатые плечи, расставленные и согнутые в коленях ноги, его подтянутый живот со слегка выступающими бисеринками пота и расслабленное красивое лицо с вовлеченными в дымку жадности глазами. Рядом с ним на кровати лежит прозрачная бутылочка смазки, лакированная японскими иероглифами. И это… не совсем обычная смазка.       Взгляд на нее откликается практически во всем взвинченном до предела теле, заставляя Чана прогнуться в спине чуть сильнее, пока он переносит вес на один локоть и выдавливает прохладную смазку на дрожащие пальцы. Крис взмахивает рукой перед камерой и угодливо долго демонстрирует ее незримому зрителю, разрешая белой вязкой жидкости густо скатываться по его фалангам, цепляя костяшки, и в конце концов доходить до границы с запястьем. Скулы заметно краснеют, когда Чан беспечно приоткрывает рот, наблюдая за этим монотонным процессом.       Вроде, ничего особенного, если бы это не было смазкой, имитирующей сперму.       Испачканную в ней руку Чан не торопясь заводит за спину, позволяя острым лопаткам сомкнуться под тканью, немного сдвигается в сторону и до упора раздвигает колени, настолько, насколько позволяет гибкость и его раскрепощенность, чтобы толкнуть в себя сразу два мокрых пальца. Смазки слишком много, так что она мерно стекает по запястьям и бедрам, холодит и пачкает его бледную кожу, оставляя белые потеки и заставляя Чана открыто проскулить. Это чувство, по которому он так сильно скучал.       В голове картинками вспыхивают моменты, когда он позволял Сынмину кончить, находясь между его бедрами. Теснящийся с горящей кожей член полностью заливал его ноги теплой липкой спермой, которую никто из них не спешил стирать салфетками. До стыдного странно желать собрать все до капли и использовать сперму вместо смазки, но Чан слишком правильно просил, и Сынмин без сомнений исполнял, мягко поглаживая его по изваянной дрожью спине и шепча, какой же он хороший, но чертовски грязный в своих маленьких желаниях. Возможно, это было границей Чана перед тем, как потерять голову в оргазме и заставить младшего нежно рассмеяться.       Утопая в приятных мыслях, Крис медленно двигает пальцами, наслаждаясь своей податливостью, и иногда отводит руку, чтобы добавить ещё больше смазки и протолкнуть ее глубже внутрь. После того, как добавляется третий палец, Чан практически бесстыдно поворачивается к камере и призывно демонстрирует открытую сокращающуюся дырочку, испачканную белой жидкостью.       От ощущения раскрытости и стекающей по стенкам влаге его твердый, бесполезный член дергается, качаясь между ног, когда Крис из стороны в сторону игриво двигает бедрами в попытке насадиться на фаланги.       Как же развязно он себя чувствует. Вечно смущенный, сжимающийся от проникновения, теперь вызывающе трахает себя пальцами, поскуливая как просящий сласть щенок. Что бы сказали его парни, увидь они его перекошенное от удовольствия лицо. Чан знает — они были бы в восторге.       Добираясь достаточно глубоко он падает на грудь от яркой, пронзительной до косточек дрожи из-за того, что находит центр своего удовольствия. Он продолжает двигать пальцами, размыкая губы в тихом стоне, когда касается простаты или пытается протолкнуть еще один палец, стойко принимая сопутствующее жжение и сладкую волну мурашек, чтобы открыть себя достаточно для остальных запланированных вещей. Четыре широких пальца входят свободно, пошло хлюпают в нем смазкой, когда Чан отводит руку, показывая себя полностью открытого и готового к большему.       Ему кажется, что примерно так его задница выглядит после членов Хенджина или Джисона. Хорошо смазанной и идеально принимающей их размеры, достаточно широкой, чтобы он мог не ощутить их головки, когда они входят в него, только толстой длиной растягивая его еще больше. Здесь не хватает их дразнящих рассуждений про его ненасытность или не сильных, но звонких шлепков по выпяченной заднице, которые сотрясают Чана в предоргазменной неге из-за допустимой порции боли. Ему однозначно это нужно. Скулящий от фантомных ощущений он несколько раз несдержанно трется членом о жесткое покрывало, отвлекаясь от плана, пока снова не ловит мутным взглядом полупустую бутылочку смазки.       Да, точно. Еще немного дел.       Вскидывая бедрами, Чан лишает себя болезненного трения и заносит руку с бутыльком за спину. Его специфичная форма позволяет немного проникнуть горлышком внутрь, и Крис в несдержанном стоне закатывает глаза, когда чувствует как прохладная жидкость волнами стекает внутрь по его стенкам. Отвратительно хорошо…       Его разнузданный мозг прекрасно справляется, выдавая кучу ужасных фантазий, которые и так одна за другой доводят его до сумасшествия. Смазки-спермы так много внутри, что Чан представляет, как все его семь парней кончают внутрь него. Кто-то из них больше, кто-то меньше, но каждый, каждый дает ему частичку себя. Мозг коротит от этой мысли, а пальцы практически механически продолжают двигаться внутри, делая Криса еще более грязным со всех сторон.       Ему не хватает контроля, чтобы кончить без рук, так что он наклоняется вперед, просовывая руку под живот и обхватывая свой член, который тоже оказывается в вязкой смазке. Ох, как Чонин любит, когда все слизко и хлопотно из-за огромного количества лубриканта, как он в быстром темпе размазывает его по всей чановой длине, заливая комнату чавкающими звуками, как позволяет крупным каплям стекать к мошонке, капать на пол, вынуждая Чана мнимо стыдиться, что он настолько мокрый и разбитый, что пачкает поверхности их дома. Знает чертенок абсолютно, что старшему нравится.       Разум Криса параллельно этому уходит совершенно в непозволительные фантазии о том, к чему может привести сперма внутри. Это даже не касается его мужского организма, но все равно заставляет его внутренности сжаться, пока громкий стон, отлично отразившийся на видео, перекрывает хлюпающие звуки.       Крис двигает обеими руками быстрее, пытаясь синхронизироваться, что выходит из ряда вон плохо, подкидывая еще больше корма для фантазии о том, что это чужие ловкие руки так охуенно и правильно ласкают его. Несколько раз подряд Чан бьет точно по простате, пока пальцами второй руки сжимает головку, и кончает, пачкая свой живот и несчастный топик собственной спермой. Он практически падает на бок от того, что его колени предательски подкашиваются.       Голова совершенно отказывается работать, так что Чан бездумно собирает и до того испачканной в смазке рукой сперму. Он расставляет пальцы в стороны, показывая на камеру, как вязкая ниточка провисает между его пальцами.       Крис помутневшими глазами смотрит аккурат в камеру, а затем, все еще практически не соображая, проникает пальцами внутрь, вздрагивая от чрезмерной чувствительности. Имитирующая сперму смазка и собственная сперма Чана смешиваются внутри, а затем и вовсе вытекает с хлюпом, когда он меняет положение, чтобы закончить съемку, заставляя чановы и до того румяные щеки краснеть еще сильнее.       Представление для мемберов завершено.       — Я… люблю вас, — он жмурится от стыда, пьяно оседая на кровати, потому что это самое неловкое, что он мог сказать будучи в таком состоянии. Зато, это откровенная правда. Крис пытается исправить ситуацию и демонстративно сексуально облизывает пальцы со всеми видами жидкости на них, а затем, сколько-то чисто рукой нажимает на паузу, сохраняя свое первое видео.