год 184

Первое, что Эйгор подумал так это то, что в Королевской гавани стало душно. Равнины Речных земель летом продувались, а вот в столице все, казалось, оседало посреди каменных домов. Теперь Эйгор сосредоточился, в отличие от поездки на коронацию, стараясь запомнить дорогу из столицы, но быстро осознал, что в этих уличных лабиринтах потеряется быстрее, чем успеет моргнуть. Они въехали через Драконьи ворота, широкий тракт сужался и змеей вползал в грязный мрачноватый район — Блошиный конец, как его назвали. Эйгор все думал, почему такое имя, пока не увидел все своими глазами. Он сморщил нос и сильнее нахмурился. И правда, будто сборище мух-трупоедов на подгнивающей тушке оленя. Эйгор видел такое у своей любимой заводи, такие места стоило обходить стороной, чтобы не подцепить какую-нибудь гадость. Правда, людей он раньше в таком состоянии никогда не видел. Это было даже как-то страшно, что человек может так запаршиветь, как, например, вон тот замотанный в тряпье старик, на которого вылились отходы с верхнего этажа хлипкого домишки, как будто так и должно быть. На самом деле, Блошиный конец соответствовал его восприятию Королевской гавани — все красиво лишь поначалу, после же раскрывается вонючее нутро. И тебя оставляют тут совсем одного. Эйгор был рад, когда они наконец выехали на улицу Сестер, ведущую по прямой к Красному замку. Замок он тоже рассмотрел лучше. И ощутил тоскливую обреченность — легкого выхода из такого строения не наблюдалось. Он вдруг вскинул голову и даже почти улыбнулся. Тайные проходы! Эйгор, любивший читать про военные походы и, следовательно, осады крепостей, знал, что в таком огромном замке они быть просто обязаны. Не то что бы кто-то оставляет к ним указатели. Может быть, он спросит Деймона… Эйгор тряхнул головой. Будет ли новоявленный брат с ним разговаривать, оставалось под вопросом. Нет. Точнее сказать, захочет ли сам Эйгор. Он все еще чувствовал пульсирующий комок обиды и гнева. И вообще, Эйгор сделает вид, что ему это вовсе и не нужно. Потому что это правда. Он часто проводил время один. С чего бы в столице ожидать иного? Сумеет себя занять. На стенах слабо трепетали знамена Таргариенов — красный трехглавый дракон на черном фоне. Эйгор всегда носил цвета матери и не думал, что когда-нибудь это изменится. Он в первую очередь Бракен, пусть с выбивающимися фиолетовыми глазами. *** Через полтора месяца приехал Деймон. Эйгор к этому времени успел познакомиться с рыжим и шумным мужчиной по имени Квентин Болл, о котором говорили его мать и полубрат. Это было в десять раз приятнее, чем встреча с любым из его отцовских родственников. Эйгор любил тренировки с оружием. И, понятное дело, он опозорился! Эйгор поначалу так бесился из-за резкой смены уровня, что совершал абсолютно глупые ошибки и хотел приложить плоским лезвием по лбу уже себя. Ему было невыносимо терпеть неудачи в занятии, которое приносило ему искреннее удовольствие и давалось гораздо легче, чем остальные. Впрочем, сир Квентин, кажется, понял, в чем проблема. Не до конца, конечно. Эйгор никогда бы не захотел (да и не смог бы) объяснить бурлящий поток внутри, в который недавно дымящимися ручейками влились ощущение незащищенности в этом огромном замке и ответственность перед матушкой и ее (нет, их общим) Домом. Эйгор вкладывал основную силу в удар — ее надо направить в нужное место. Он быстро двигался — необходимо определять, куда будет бить противник. Разве что выправку техники Эйгор совсем не хотел воспринимать, он сражался за победу, а не для турнирных развлечений. Турниры его не привлекали без тети Бетани. В целом же, сир Квентин ему определённо нравился. Особенно, когда позволял как следует побить манекены. Даже если у них не было тренировки. Это было более удобно, чем сбивать руки о стены вперемешку со страхом попасться и оказаться в глупой ситуации снова. И когда через спустя недели потрепал по волосам за успехи. Эйгор скучал по матушке, она тоже так делала. — Привет. Деймон махнул ему, приближаясь. Он выглядел довольным, момент печали после коронации развеялся как круги на воде. Или ушел под воду как камень, скрывшись до того, как кто-то решится всколыхнуть ил. Эйгор кивнул, напрягшись, то сжимая, то разжимая руку. — Все такой же неразговорчивый, да? — Деймон, невпечатленный, закатил глаза. — Это и не светский визит, чтобы болтать, — Эйгор скрестил руки на груди и повторил тон, каким мать общалась с лордом Бракеном. Он и раньше проворачивал это с дядюшками. Они бесились, а Эйгор ехидно улыбался, задрав подбородок, и чувствовал превосходство, что наконец не он в уязвленном положении. С Деймоном это не сработало. Он выглядел слишком уверенным в себе. — Точно! — Блэкфайр хлопнул рукой по бедру, — кто-то обещал составить мне партию в тренировке. — Кто-то обещал тебя побить, — Эйгор едва удержался, чтобы не показать ему язык. Деймон ухмыльнулся и тоже взял тренировочным меч. Они использовали притупленную сталь. — Точно. Приступим? Эйгор, конечно, знал, что не сможет победить сейчас. Ему бы хотелось. Очень-очень сильно. Просто, чтобы доказать, что он не хуже. Это желание перевешивало любое здравомыслие, и, как обычно, мешало ему. Эйгору часто говорили, что он быстрый и гибкий, но слишком полагается на грубые прямые атаки, полностью отдается эмоциям, не думает, не изучает противника. Но это все нужно было делать одновременно! А Эйгор тогда совсем не мог сосредоточиться (не то что успокоиться!), мысли расползались как угри, а руки двигались совсем не так, как он хотел. Это было очень странное чувство, с которым никто не мог ничего поделать. Эйгору оно не нравилось. Поэтому он действовал как обычно — посильнее сжал рукоять, присел и сразу же бросился в атаку. Деймон скользяще парировал и ловко вывернул удар. Они обменивались еще атаками. Деймон сделал короткий финт, и Эйгор слишком поздно понял обманку, получив шлепок по бедру, вместо ожидаемого удара сверху. Он отклонился, обойдя Деймона полукругом, чтобы потянуть время. Эйгор злобно прищурился. Что ж, он не умел предугадывать чужие действия, но его полубрат был турнирным рыцарем, а значит не стал бы применять грязные трюки на тренировочном поединке. Сам Эйгор не зря сбегал из Стоунхеджа в окрестности при любой возможности — он видел, что делают оборванцы, чтобы посильнее отлупцевать противника. Они продолжили танец, но в какой-то момент Эйгор, отскакивающий после атак, приблизился и, когда их тренировочные мечи еще соприкасались, врезал Деймону ногой по колену. Кажется, Болл его окликнул, но Эйгор сейчас ничего не видел и не слышал. Все доходило как сквозь воду. Он просто хотел свалить золотого принца Королевской гавани на землю. Мальчик слегка согнулся, но устоял. Ну, конечно! Его баланс был гораздо лучше. Деймон вывернулся и, кажется, посерьезнел. Он атаковал быстрее, чем раньше. Вскоре Деймон выбил его из ритма, Эйгор начал еще сильнее злиться, совершая ошибки. В конце концов, Блэкфайр оказался у него за спиной и (чертов засранец!) Подсек плоским ударом под коленями. Эйгор свалился на землю. Он сел и раздраженно тряхнул головой, кучерявые пряди лезли в глаза и липли ко лбу. Он поднял голову. Деймон не злился. Он улыбался. Может быть, чуть-чуть самодовольно, но все равно имел примерно такую же энергию как солнце, поднявшееся к полудню. И протягивал Эйгору руку. Эйгор возмущенно засопел и встал сам. Он не нуждался в помощи. Второй раунд был терпимее, Эйгор все еще полагался на ярость, но уже не позволял Деймону оказываться у себя за спиной. Продержался он дольше. Эйгор скорее упадет, чем даст выбить у себя оружие. Третий был даже хорош. Эйгор привык к тому, как Деймон обращается с оружием и как предпочитает вести атаку, хотя и не мог запомнить последовательность. Деймон улыбался, дураку, кажется, действительно нравилось, что кто-то так искренне пытается его избить. В этот раз, снова свалившись на задницу в конце (он решил, что это немного оправдано усталостью), Эйгор схватился за протянутую руку. *** Король Дейрон спустился вниз с балкона, откуда можно было наблюдать на тренировками, когда они убирали снаряжение. Он был не один. Эйгор тогда первый раз увидел ребенка Блэквуда так близко. Это был щуплый бледный, почти белый, мальчик с ярко красным пятном на щеке. И большими красными глазами. Чертов ведьмин ребенок, как же матушка была права. Король держал его за руку. Отвратительное чувство поднялось у Эйгора в груди. Отвратительное и привычное. Направленное на абсолютно недостойного его внимания блэквудского бастарда. Такого же бастарда, как и он сам, между прочим! Только Эйгор никогда не рос в Красном замке. И никакой король не относился к нему с такой теплотой (как должен отец, наверное, не то что бы Эйгор знал). Его почти трясло, когда Дейрон ушел, к сожалению, с дергающейся щекой он поделать совсем ничего не мог. Деймон осторожно положил руку ему на плечо. Скосив глаза, Эйгор заметил, что тот тоже слегка помрачнел. Ил не всколыхнулся, лишь слегка приподнялся. Вот вам и золотой принц. Дейрон не выглядел, как человек, способный злиться долго хоть на кого-то (а у Эйгора был знатный опыт, он жил в Стоунхедже последние двенадцать лет), однако все же что-то между ним и Деймоном было не так. Что-то, о чем Эйгору не говорили или он не запомнил, какие-то запутанные придворные тонкости, наверное. *** Эйгор оказался прав. Здесь были другие выходы в город. Целый лабиринт, созданный Мейгором Жестоким. Детская затея, но как бы Эйгор не ворчал на Королевскую гавань и Красный замок, ему хотелось посмотреть на город ближе, чем с лошади. Чего он не ожидал, так это Деймона, который мог по желанию покинуть замок через главные ворота и вернуться когда угодно, решившего отправиться с ним окольными путями. Что ж, Блэкфайр прав, это любопытно. Они шли по потайному коридору с факелом, когда Деймон вдруг обернулся. — Я хочу найти подарок для жены. Эйгор остановился, медленно поднял голову и пару раз моргнул. Потом еще. Он, наверное, выглядел как выпавший из дупла совенок, но ему было все равно. — Какой жены? — Моей, конечно! Какой еще? — Откуда у тебя жена? — В смысле откуда… А! Ты, наверное, не знаешь. — Деймон покачал головой. — Наш отец незадолго до смерти устроил мне помолвку с Роанной, дочерью архонта Тироша, а брат организовал саму свадьбу. Эйгор чувствовал себя так, словно его укачало в лодке, как когда он в первый раз оказался на воде. Деймон был старше, но всего лишь на два года… Эйгор приходил в тихий ужас при любых разговорах о браках и детях. Мало того, что это было скучно и отвратительно, так еще и безрадостно. Он не видел ни одного счастливого брака. Король с его дорнийкой, может, и выглядели как птицы по весне, но он не знал, что происходит в их личных покоях. А Эйгор доверял только собственным глазам и ушам. Мать говорила, за закрытыми дверями происходит самое важное, просто никто не вычищает конюшни гостям под нос. Деймон развернулся и пошел дальше, восторженно продолжая приглушенным голосом. — У нас будет ребенок, хочу привезти ей что-нибудь, когда надо будет возвращаться к Черноводной, куда Дейрон меня любезно выселил. Нет, конечно, свой замок это замечательно, но почивший король наш общий отец, и я теперь законный принц Красного Замка. Эйгор отметил бы так явно прозвучавшую обиду в голосе Деймона, если бы не перестал думать окончательно на слове «ребёнок». Солнце клонилось к закату. На многолюдной улице дышалось легче, чем в замке, где Эйгор все еще ощущал напряжение всякий раз, когда кто-то проходил мимо. Деймон накинул плащ, чтобы скрыть волосы. Эйгор был доволен, что не нуждается в таком прикрытии. В столице действительно было интересно, к вечеру собирались люди в тавернах, откуда долетали обрывки похабных песенок, репертуар бардов на площадях был приятнее и нежнее (хотя, чем дальше от замка, тем фальшивее они пели). Торговые ряды ближе к порту пестрили тонкими кружевами, механическими птицами, разноцветными склянками и странными устройствами, которых Эйгор не только никогда в жизни не видел, но и не знал названий. Деймона он, конечно, не спрашивал из упрямства. Он не ребенок, чтобы смотреть на вещи с открытым ртом. Как-нибудь потом выяснит. И все это разнообразие можно найти в Вольных городах! Эйгора никогда не охватывало сильное желание покинуть Речные земли, кроме как во время фантазий о военных походах, но сейчас он задумался, что, наверное, хотел бы посмотреть, что можно найти за морем. Он был равнодушен к побрякушкам, но красивое оружие и механизмы его завораживали. Деймон все-таки купил что-то этой своей Роанне, Эйгор не смотрел. Он отвлекся на порт. Солнце уже наполовину вошло в воду, протягивая по воде свои кровавые руки. Так близко, что, казалось, вот-вот схватит алыми и рыжими всполохами, прежде чем утянуть в абсолютно черную пучину. Эйгор не боялся воды, но в этот момент море казалось кровью, в которой можно захлебнуться. Он яростно потряс головой, прогоняя мысли. Воображение его бунтовало редко, но вечно не к месту! Он пришел в себя и обернулся к Деймону. Блэкфайру какой-то мужик с безумной цветной бородой пытался продать «лисенийскую» змею (Деймон потом пояснил, что остров славится ядами). Эйгор не знал, что его больше шокировало — борода или толстая длинная рептилия. Самое ужасное, Деймон, кажется, всерьез рассматривал вопрос. Эйгор скривился и сердито дернул его за руку. И Деймон сказал, что будет отцом. Эйгор даже в свои двенадцать знал, что для таких дел надо быть более серьезным. Надо было соответствовать, раз уж ты уже мужчина. Он начал уставать: всего было слишком много. Криков, странных акцентов, движения, разноцветных точек, жара от огней (уже совсем стемнело). Они вернулись к часу летучей мыши. Эйгор ощущал тяжесть в голове из-за количества впечатлений, но остался удивительно довольным. Он все еще был беспокойным и не мог уснуть, но бурлящий поток внутри на целую ночь и утро очистился от злобы, зависти, обиды (и неуверенности). *** Хотя Эйгор не отличался усидчивостью, он навещал библиотеку в замке. Во-первых, этого требовало образование, во-вторых, там можно было найти намного больше историй, чем дома, в первую очередь, о самих Таргариенах, чьи военные достижения были легендарны (и, по словам некоторых стариков в Речных землях, ужасны, но Эйгор не мог уловить источник этой мрачности, поэтом списал все на страх и глупость). Он находился в Красном замке уже несколько месяцев и, в принципе, привык. Деймон только вернулся после долгого пребывания с женой. И снова ненадолго. Без него Эйгор начинал немного скучать и не признался бы в этом под страхом смерти. Собственно, Деймон и нашел его в библиотеке вечером. Эйгор так сосредоточенно разглядывал иллюстрацию с Вхагар, словно ждал, что она в любой момент поднимется со страниц в своей уменьшенной форме. Он немного злорадствовал, читая как Таргариены убивали друг друга. Жаль, что драконов тоже. Он сказал о последнем Деймону (про Таргариенов умолчал, потому что Деймон все-таки с обеих сторон дракон). Тот согласился. Он отодвинул книгу в сторону Блэкфайра, чтобы размять ноги — верный признак необходимости краткой прогулки, раз он неосознанно потряхивал ногой уже какое-то время. Эйгор задумался. Конечно, с таким количеством законных родственников, ему вряд ли бы когда-нибудь достался дракон, он это прекрасно понимал. Но, обращаясь к той маленькой и еще живой части себя, которая была не до конца уверена в жестокой правде от матушки, он представил как было бы прекрасно оказаться так высоко в небе. К тому же, драконы, как видно, не ручные зверушки, а полноценные компаньоны, связь с которыми очень важна для всадника. Так он, вероятно, никогда не оказался бы совсем один. — Чему ты так улыбаешься? Эйгор вздрогнул, тут же хмурясь и сжимая губы в тонкую линию. Он ненавидел бесконтрольное поведение своего лица. И радостным он наверняка выглядел очень глупо! Не надо на него пялиться, пока он не вернулся (как там Деймон сказал?) к состоянию прокисшего тирошийского моллюска (ясное дело, где он, такой умный, этого нахватался). — Подумал, что было бы неплохо иметь возможность улететь куда-нибудь в любое время. Эйгор думал о том, как было бы хорошо повторить преступление принца Эймонда Одноглазого, но спалить только Воронодрево. Это избавило бы Бракенов от стольких проблем! И обрадовало бы матушку, ведь так? — Я уж решил, что ты рассчитываешь количество возможных жертв на один драконий вылет. Выглядело зловеще, — Деймон послал ему ехидную улыбку и снова посмотрел в книгу. Да, Эйгору определённо надо научиться лучше следить за лицом. — Матушка назвала меня в честь принца Деймона, мужа королевы Рейниры. Он летал на Караксесе. Эйгор заглянул через плечо Деймона, изучая иллюстрацию, изображавшую длинного красного дракона. — Похож на червя. Уверен, что ты бы с него не соскользнул? Деймон ткнул его под ребра локтем. Эйгор гадко хихикнул. — Его называли Кровавым Змеем. Кто виноват, что у вас в Речных землях только дождевые черви! — У нас в Речных землях, как я помню, он и умер. Может от него и расползлись. Черви. Эйгор усиленно давил смех еще минуту, пока Деймон, закатив глаза, продолжил листать. Они уже дошли до «драконьих отпрысков», когда Деймон хитро прищурился и ткнул пальцем в потрясающе уродливого и черного как уголь дракона на странице. — А вот это тебе. Эйгор хмыкнул. Каннибал, как говоряще звали дракона, сожрал, помимо собратьев-драконов, минимум трех человек, пытавшихся оседлать Овцекрада. — Не знал, что ты так жаждешь от меня избавиться. Деймон повернулся к нему, внезапно посерьезнев. — Нет. Эйгор, застигнутый врасплох, удивился, но виду не подал, сохраняя привычную мрачность. Сейчас, может, и нет. Кто его знает, золотого мальчика-принца. Эйгор вот в нем не был до конца уверен. Балансировал где-то на грани, но все еще… Впрочем, нет, Эйгору это совсем было не важно. Он так отвлекся, что почти пропустил, что там Деймон объяснял. — …бой дракон мог не принять всадника и сжечь его. Или сожрать. А вот, если бы не сожрал, — Деймон сложил пальцы домиком и посмотрел на него с выражением почтенной тетушки, устроившей кому-то удачный брак, — вы бы с ним составили отличную партию. Оба зловредные и хотите откусить сородичу голову. Впрочем, ты еще маленький, думаю, Блэквудам рано беспокоиться. Деймон повторил его недавнее хихиканье в точно такой же интонации. Эйгор ощетинился и наверняка покраснел (он не был таким бледным, чтобы это было заметно, и очень радовался, ведь краснел со злости и стыда он часто). Деймон отложил книгу. — Моя мать говорила, что рождена оседлать дракона. — Но драконы вымерли. Эйгор не сразу сообразил посмотреть на Деймона повнимательнее. Когда он наконец перевел взгляд на него, другой мальчик уже опустил голову так, что волосы скрывали лицо. — И матушка умерла. Эйгор почувствовал себя неловко, сцепил руки, не зная куда их деть. Он не умел утешать людей, не то что бы кто-то объяснял ему. Он осторожно сел рядом, и какое-то время они молчали. Эйгор не знал, что чувствовать по этому поводу. Он не мог представить жизни без матушки и ее, пускай временами жесткой, руки. У Деймона был целый двор, воспитание во дворце и внимание отца. У него был семейный меч и рыцарство в двенадцать. Он был красивым, умным и им все восхищались (да, даже Эйгор временами, а это показатель!). Возможно, все это не могло заменить Дейну Таргариен. Возможно, ему было так же больно лишиться матери, как Эйгор мог слабо вообразить на себе и Барбе. Возможно, Деймон был человеком и… братом, а не далеким предметом ненависти, как Дейрон, Рыцарь-Дракон или Мелисса Блэквуд. Через пару минут Деймон тряхнул головой и пришел себя, снова уверенно листая книгу и отпуская комментарии на тему действий участников Танца. Но Эйгор все запомнил. Он никогда не забывал такие вещи как моменты слабости и боли. Что у других, что у себя. Они сошлись на том, что, в конце концов, и зелёные, и чёрные, по крайней мере, поступили честно, не пытаясь отравить родственников до начала войны. Да, много людей и даже Таргариенов стали жертвами, но разве это не было более достойно и красиво? В конце концов, они умирали за дело! За королеву, и, ну, ее брата. Возможно, Эйгор немного поморщился на предположение, что в детях Алисенты было слишком много Хайтауэров. Кто бы мог подумать — в истории Таргариенов очередной бред про чистое семейное наследие. Не то что бы женщина была меньшей странностью на троне (да и на должности мастерицы над шептунами; лисейниская шлюха Мисария вызвала у Эйгора отвращение)… Впрочем, грязь о детях королевы Рейниры ему тоже не пришлась по вкусу, он слишком хорошо знал, как может чувствовать себя мать ребенка с сомнительным происхождением. Драконьи отпрыски, вот, могли оседлать драконов — разве не это главное преимущество хваленой валирийской крови? А когда драконов нет… Видимо, сиреневые глаза, раз светлые волосы достаются не всем. Хотя принц Бейлор, как Эйгор слышал, вообще выглядит совсем как дорниец. Они уже перешли к восторженному обсуждению битв при Тамблтоне и Божьего Ока. Как раз, когда мысль о символическом выбивании второго глаза показалось Эйгору интересной, и он снова даже немного повеселел, за их спинами зашелестел и застыл подол. Деймон и Эйгор синхронно повернулись. Женщина в черном платье с стоячим высоким воротничком стояла позади них, скрестив руки на груди и приподняв бровь. Она почти сливалась с охватившими библиотеку сумерками, если бы не ее серебристые волосы, убранные назад тонкой золотистой сеточкой. Такой же золотистой, как одна прядь ее волос. Элейна Таргариен, дочь короля Эйгона Третьего. — Тетя. — Леди Элейна. Деймон закрыл книгу, отложив ее на столик и встал, слегка поклонившись. Эйгор неловко повторил движение за ним. Общение с отцовскими родственниками все еще ощущалось как доска, привязанная к спине. — Развлекаетесь? — Она провела кончиками пальцев по книге. Выражение ее лица было отстраненным. — Рассматриваем исторические примеры. — Нашелся Деймон, чуть склонив голову набок. — Не очень-то хорошие примеры ты выбираешь, Деймон, — она перевела взгляд на Эйгора, по которому снова очень не к месту бегали фантомные ужи, — или твой брат. Эйгор поднял голову и посмотрел в ответ. Будет он пугаться женщины, вот еще! — Я часто провожу время здесь и заметила, что всякий раз, как ты приходишь, выбираешь истории про военные походы. Мне они тоже нравились, пока я не начала считать, во сколько это обходится. Жизней или монет осталось недосказанным. Леди Элейна сложила руки в замок, прямая и тонкая в черном платье. Она не была вдовой сейчас, выйдя за лорда Пенроуза, но что-то наложило на нее отпечаток печали, которая явно старше ее собственных лет. — Но война между Таргариенами, между семьей… Это самое ужасное, что может случиться с нашим Домом. Ее тон был суровым. Эйгор подумал, что она, вероятно, привыкла распоряжаться людьми, но она не была жестокой. Она была противоположностью страха и глупости, не производила пресного впечатления своего племянника. И все же она испытывала отвращение к жестокостям Танца Драконов. Эйгор на секунду подумал, что мог бы прочувствовать это, но так и не понять и не принять до конца. В конце концов, он никогда не видел войны, а доверять можно было лишь себе. — В прошлом на вопрос, в чем сила Таргариенов можно было бы ответить, что в драконах, но последние драконы исчезли при моем отце. Исчезли из-за раздора между братом и сестрой. Как вы думаете, что осталось смерти раз уж драконов у нас более нет в случае новой такой войны? Эйгор хмыкнул. Бракены и Блэквуды убивают друг друг веками, хотя между ними родства больше, чем между березой и ольхой. Вышло слишком громко. Леди Элейна посмотрела на него этим своим проницательным взглядом и усмехнулась уголком рта. — Да уж, наша семья и вправду не единственная, но только у нас есть очень примечательный талант. Эйгор посмотрел вопросительно, но не слишком заинтересованно — все еще был расстроен, что она так легко догадалась о его мыслях. — Только войны между Таргариенами затрагивают весь Вестерос. Даже отдаленный Север. А кто носит корону, Деймон, мне не стоит тебе напоминать, верно? Она имела в виду что-то еще, скрытое за этими последними словами, но Эйгор не был погружен в тонкости отношений в королевской семье. — Да, тетя. Они смогли уйти после этого. И все же это был один из самых странных разговоров в жизни Эйгора. Возможно, он еще его вспомнит. Когда-нибудь. Возможно, даже сможет понять. До конца. *** Элейна посмотрела вслед двум мальчишкам. Что-то ей подсказывало, что дуэт братьев с сомнительным здравомыслием никогда не обходился Таргариенам ничем хорошим.