Камень нагревается, если кто-то держит его в ладони

      Лежа в бархатной полутьме комнаты, с которой томно играла догорающая на столе свеча, Ло Бинхэ шепотом выдохнул:       — Что ж, это без сомнения был самый сложный секс в моей жизни.       — Бинхэ хорошо постарался, — тем же приглушенным воркующим тоном ответил Шэнь Юань. Его голос был легок и нежен, а обрамленное распущенными прядями лицо ничем не выдавало недавнего напряжения. Глядя на расслабленный вид и представить было нельзя, как грозен может быть в гневе этот милый человек.       Шэнь Юань лежал полубоком, подперев голову изящной ладонью и бесстыдно вытащив из-под тонкого одеяла обнаженное бедро. Его иссиня-черные волосы рассыпались по плечами и подушкам, а свободная рука нежно поглаживала лицо умиротворенно спящего Шэнь Цзю. Во сне мужчина доверчиво жался лбом к груди брата и тихо сопел, но очарование этой нежной картины было смазано крепкой рукой Ло Бинхэ на талии учителя и его семенем, пошло бликующим в теплом свете свечи на спине и округлых ягодицах. Волосы Шэнь Цзю были собраны на макушке в растрепанный пучок и Ло Бинхэ открывался манящий вид на тонкую, словно горлышко кувшина, шею и бледную спину мужчины. Хотелось склониться и аккуратно поцеловать вступающие под тонкой, словно сюаньская бумага, кожей позвонки, но он был слишком ленив после близости, чтобы двигаться.       — Я бы не справился, если бы учитель не показал, как правильно трахать его дорогого брата, — с почтительной улыбкой, за которой скрывался довольный волчий оскал, отозвался Ло Бинхэ. Конечно, он немного кривил душой, но все одно сложно было недооценить влияние на эту ночь Шэнь Юаня, что в процессе едва заметно сдерживал или подгонял Бинхэ, а до этого и вовсе провел ему отдельный урок по сложнейшей теме «Как, в каких позах и в каком темпе любит трахаться уважаемый наставник Шэнь Цзю: вводный курс». Конечно это поведение было продиктовано лишь искренней заботой Шэнь Юаня о младшем брате, у которого несмотря на сучий характер, Бинхэ стал первым мужчиной, но иногда А-Юань все же немного перегибал. Впрочем, сам бы он в этом никогда не сознался.       — Бинхэ слишком добр к этому наставнику, — легко отозвался Шэнь Юань, не уловив насмешки в голосе ученика, а может — решив ее проигнорировать. Все внимание мужчины было сосредоточено на спящем Шэнь Цзю и вступать в глупые перепалки не хотелось. Вместо этого, наконец подняв взгляд, Шэнь Юань сказал: — Между прочим, некоторыми рекомендациями Бинхэ все же пренебрег и теперь я даже не знаю, позволит ли ему брат еще раз…       — Позволит, — лениво закатил глаза Ло Бинхэ. — Наставник должен был видеть, что А-Цзю был более, чем доволен.       — Бинхэ, прояви уважение, — беззлобно напомнил Шэнь Юань. Губы молодого демона тут же изогнулись в хитрой усмешке, отчего в чертах лица появилась неожиданная хищная дикость, и он делано вежливым тоном ответил:       — Прошу наставника простить этого нерадивого ученика, он забылся, — Ло Бинхэ опустил взгляд на Шэнь Цзю, что на мгновение нахмурился во сне, и продолжил: — Ученик лишь хотел сказать, что учитель Шэнь был совершенно не против всего, что я с ним делал.       Шэнь Юань лишь покачал головой, легко мирясь с дерзким нравом своего воспитанника. Он мог бы попытаться надавить на него авторитетом, но они давно уже были не в тех отношениях, чтобы Бинхэ слушался его, словно своего старшего. Наоборот, Шэнь Юаню временами казалось, что это ему пора робеть перед воспитанником и подобострастно выполнять каждое его слово.       Желая отвлечься от этих дурных мыслей, Шэнь Юань сказал:       — Пока тебя не было, всю работу старшего адепта выполняла Нин Иньин. Ты должен хорошо поблагодарить ее после.       — Конечно, — лениво отозвался Ло Бинхэ и тут же спросил: — А что же Мин Фань? Еще не вернулся из своего путешествия?       — Нет, все еще набирается опыта где-то в цзянху.        — Я как-то видел его несколько месяцев назад, — усмехнулся Ло Бинхэ. — Пусть он выглядел довольно жалким, но наставнику не стоит беспокоиться, что он опозорит пик Цинцзин.       — Ты ведь не стал усложнять ему жизнь? — подозрительно спросил Шэнь Юань, чуть щуря темные глаза феникса в полумраке спальни бамбуковой хижины. Ло Бинхэ тут же изобразил на красивом лице обиду:       — Как наставник мог подумать об этом? Несмотря на то, что мы давно уже не говорили по душам с братом Мин, обучаясь у одних людей мы ближе, чем родные братья. Я бы не стал вредить ему.       — Хорошо, — ответил Шэнь Юань, но по напряженному лицу было понятно, что он не поверил ни единому слову своего ученика. Мужчине оставалось лишь вздохнуть в глубине души: когда-то он считал Ло Бинхэ своим белым барашком, гордостью и сосредоточием всех самых светлых качеств, что культивировал пик Цинцзин, но время давно вымыло наивность из его взгляда. Шэнь Юань не был тем, кто имел право осуждать поведение и выбор другого, но все же в его изящных чертах при взгляде на воспитанника нет-нет да проскальзывала тоска.       Ло Бинхэ ее видел. И как яркие звезды осенней ночи неистово ненавидят ясную луну, он ненавидел эту снисходительную грусть чужих глаз. Будто он был в чем-то виноват, будто его следовало жалеть — но Ло Бинхэ был не тем, кто стал бы выпрашивать чужую беспричинную жалость. Особенно ту, в которой сожаления смешиваются с брезгливостью: во взгляде Шэнь Цзю никогда не возникало ничего подобного. Пусть он казался отстраненным и жестоким, но так же оставался непоколебимым в своих решениях и другим давал право быть настолько плохими, насколько они сами того хотят, не оправдывая и не осуждая их. За это Ло Бинхэ его любил.       Однако и у А-Юаня было много славных черт и некоторые его недостатки, которые восполнял старший брат, Ло Бинхэ готов был терпеть. Он улыбнулся и рука, что бездумно скользила по гладкой спине Шэнь Цзю, замерла на его тонком плече. Желая перевести тему, Ло Бинхэ спросил:       — Наставник помнит, что вскоре сюда с визитом пожалует глава Дворца Хуаньхуа?       — Этот старый хрен? — безжалостно бросил Шэнь Юань и на его лицо тут же наползла суровая туча. — Опять начнет говорить о тебе и опасности для мира совершенствующихся. В прошлый раз на совете глав Цзю-гэ едва не вышиб из него все дерьмо, но глава Юэ вмешался.       — Ох, так учитель переживает о моем добром имени? — улыбнулся Ло Бинхэ. Шэнь Юань фыркнул:       — Старикан сказал, что такого белоглазого волка мог воспитать лишь лишенный морали и благоговения перед долгом предков пик Цинцзин. Он начал вспоминать все мерзкие слухи о нас с братом и в какой-то момент Цзю-гэ не сдержался.       — А старикан довольно глуп, — улыбнулся Ло Бинхэ.       — Однако он умеет быть убедительным, — вздохнул Шэнь Юань. Его нефритовые пальцы легко погладили скулу брата и замерли на губах, припухших от долгих поцелуев. — Я слышал, он убедил многих глав других школ в том, что ты действительно представляешь опасность. Сейчас он ждет лишь пока ты оступишься, чтобы устроить еще одну облаву на горе Байлу.       — Не дождется, — сказал Ло Бинхэ и в его чертах промелькнула несвойственная молодым людям дикость. — Последние месяцы Ша Хуалин расследует его дела за несколько десятилетий: как только мы накопаем достаточно грязи, старикану останется лишь принять белую ленту.       — Это хорошо, — кивнул Шэнь Юань. Его совсем не волновали покушения на собрата праведного пути: будь старый глава дворца Хуаньхуа хоть самым благородным совершенствующимся этого мира, Шэнь Юань все равно пожелал бы ему самого печального конца за все неприятности, что он устраивал ему, его брату и воспитаннику.       — Этот ученик хорош? Тогда может, наставник вознаградит его? — игриво спросил Ло Бинхэ и его рука, легко поднявшись со спины Шэнь Цзю легла на подбородок Шэнь Юаня. Крепкие пальцы с едва заметными мозолями от тренировок с мечом нежно огладили нижнюю губу мужчины, но прежде, чем он успел ответить, снизу раздался недовольный голос:       — Может, вы оба уже заткнете свои рты и ляжете спать?       Шэнь Юань опустил взгляд, встречаясь глазами с Шэнь Цзю, что сонно приоткрыл веки, недовольно глядя на замерших мужчин. Вздохнув и крепче обняв талию А-Юаня, он недовольно продолжил:       — Если у вас так много сил, идите тренироваться.       — Прости, Цзю-гэ, мы уже ложимся, — ласково сказал Шэнь Юань и осторожно лег рядом, не расцепляя объятий.       — Этот ученик был невнимателен и совсем забыл, что мастер измучен и хочет отдохнуть, — ответил Ло Бинхэ, тоже устраиваясь рядом. Его крепкая рука по-хозяйски обняла талию Шэнь Цзю, а пах прижался к бедру. Мужчина чуть поерзал, недовольно шепча:       — Куда это ты устроился? Ученики пика должны ночевать в ученических спальнях.       Однако Ло Бинхэ, этого пса с волчьим хвостом, не напугал суровый тон. Нагло улыбаясь, он поцеловал основание шеи Шэнь Цзю, до которого удобно сейчас дотягивался, и обиженно проворковал низким голосом:       — Неужели этот ученик не удовлетворил учителя? Этот ученик так старался, а учитель теперь даже не желает видеть его в своей постели?       — Словоблуд, — выдохнул Шэнь Юань. Шэнь Цзю не посчитал нужным отвечать и, раздраженно вздохнув, закрыл глаза, быстро погружаясь в спокойный сон. Ло Бинхэ тоже успокоился и умиротворенно засопел, спрятав лицо в чужой шее, а вот Шэнь Юань еще долго лежал без сна.       Он попал в этот мир так давно, что первые годы жизни, блага цивилизации и прочитанная когда-то дрянная новелла, будто бы стали мутными воспоминаниями далекого сна. Конечно, благодаря нынешнему уровню совершенствования Шэнь Юань мог детально вспомнить каждый момент своей жизни, но он редко занимался этим, предпочитая отдаваться мирному настоящему в тихом спокойствии пика Цинцзин с дорогими ему людьми — многое пришлось сделать, чтобы это спокойствие заслужить.       По прошествии лет случившееся казалось смешным и туманным, но когда Шэнь Юань однажды проснулся в незнакомом доме, помолодев почти на десяток лет, последнее, что ему хотелось делать — смеяться. К счастью, плакать тоже не хотелось и на время Шэнь Юань погрузился в отрешенное спокойствие, которое помогло в первые несколько дней не сойти с ума от навалившейся правды. Поместье, в каморке которого пришел в себя юноша, принадлежало семейству Цю, знаменитым торговцам этой отдаленной местности. Первое время Шэнь Юань глупо радовался в душе, что из всех возможных мест этой глупой новеллы попал в детство одной из будущих жен протагониста, решительной, но нежной Цю Хайтан: каково же было его негодование, когда среди рабов поместья, к которым его определили, он увидел будущего главу пика Цюндин Юэ Цинъюаня и главного злодея новеллы, завистливого ублюдка, сломавшего жизнь главного героя и оставившего ему ужасные моральные травмы — Шэнь Цинцю. Признав в грязном, но высокомерном личике десятилетнего ребенка человека, который станет кошмаром всех хоть сколько-нибудь не обделенных талантом учеников пика Цинцзин, Шэнь Юань не мог оторвать пораженного взгляда, гадая сколько же еще фантастических сюжетных поворотов и дыр, спешно залатанных Самолетом постельными сценами, его ожидает в этом причудливом мире. Ребенок, однако, не стал терпеть подобный интерес к себе и, стоило старшим слугам отвернуться, решительно подошел к Шэнь Юаню:       — Чего пялишься? — грозно спросил он. — Два глаза это слишком много для тебя?       — Я… — пробормотал Шэнь Юань, силясь найти ответ. Признаться, несмотря на то, что перед ним был лишь ребенок на несколько сантиметров ниже и на десяток килограмм худее, он все равно невольно робел. Лицо напротив исказилось презрением, но прежде, чем Шэнь Цзю успел сказать что-то, его прервал мягкий голос:       — Сяо Цзю, не нужно так говорить с новичком, — к детям подошел Юэ Цинъюань, что был на несколько лет старше. Он был одет в перелатанную одежду, сквозь которую можно было рассмотреть острые плечи и выступающие ребра, но на лице все равно сохранялось мягкое и доброжелательное выражение. Юэ Цинъюань окинул Шэнь Юаня внимательным взглядом и едва заметно нахмурился. — Как тебя зовут?       — Шэнь Юань, — честно ответил ребенок, все еще смущаясь при звуках своего тонкого голоса. Юэ Цинъюань, словно задумавшись о чем-то, скосил взгляд на Шэнь Цзю. Тот пренебрежительно фыркнул:       — Что у тебя за вид?       — А что не так? — спросил Шэнь Юань, оглядывая себя. Он оказался здесь лишь в белой нательной рубахе, но сейчас ему дали некоторую одежду, которую он неумело натянул. Юэ Цинъюань вздохнул:       — Просто ты не выглядишь как… Ты кажешься здоровым и сытым, как ты угодил к работорговцам?       Шэнь Юань дотронулся до своих щек, отмечая, что по сравнению со здешними детьми он действительно кажется изнеженным молодым господином. Его кожа была здоровой и гладкой, зубы — белыми и ровными, а руки нежными. Никто никогда не принял бы его за раба: кроме разве что семейства Цю. В тот момент Шэнь Юань вдруг невероятно отчетливо понял, что он стал ребенком в глупой сянься новелле, более того, ребенком-рабом рядом с будущей игольницей для десяти тысяч стрел протагониста и человеческой палкой. Несмотря на то, что в его мире Шэнь Юаню уже сравнялось двадцать лет, здесь он был лишь маленьким мальчиком, и от обиды и страха, что в один момент затопили его хилую грудь, крупные слезы самовольно брызнули из глаз. Другие дети тут же оставили свои расспросы, принявшись успокаивать внезапно расплакавшегося новичка: им были привычны такие сцены. Даже Шэнь Цзю, неловко топчась рядом, пытался приободрить его. Позже Шэнь Юань узнал, что дети решили, будто бы его семья разорилась и продала его работорговцам в уплату долгов: понимая, что для любого бывшего молодого господина это не станет хорошим воспоминанием, Шэнь Юаня больше не мучали расспросами.       Вскоре главной темой среди маленьких рабов поместья стало другое: почему Шэнь Юань и Шэнь Цзю похожи друг на друга, словно две капли воды? Несколько месяцев, проведенных в поместье, Шэнь Юаню приходилось зарабатывать себе на пропитание тяжелым трудом, поэтому очень скоро он заметно похудел и осунулся, а руки покрылись жесткими мозолями. В таком состоянии он, пусть и был все еще чуть выше, действительно очень сильно напоминал Шэнь Цзю: старшие служанки даже говорили, что они произошли из одной семьи и придумывали невероятные приключения для их общего отца, который сначала нагулял ребенка от безродной рабыни, а затем поплатился за жестокое обращение с ней потерей своего состояния и продажей младшего сына законной жены. Что Шэнь Юаня, что Шэнь Цзю эти слухи не заботили. Первое время они относились настороженно друг к другу — а потом неожиданно сдружились.       Шэнь Юань поражался сам себе и в душе последними словами проклинал Самолета: пусть Шэнь Цзю действительно имел не самый простой характер, но ему было далеко до того беспринципного ублюдка, который жаждет лишь власти и силы, каким рисовал его «Путь гордого бессмертного демона». Очень быстро Шэнь Юань понял, что перед ним только глупый колючий ребенок, который не видел в этой жизни ничего светлого, но все еще всеми нехитрыми силами был готов за него бороться. Шэнь Юань не мог не привязаться.       Так прошло три года, по истечении которых Юэ Ци сбежал из поместья Цю. Шэнь Юань и Шэнь Цзю помогли ему, отвлекая хозяина, и взяли обещание дождаться его возвращения, но душу А-Юаня с того самого момента, как худая спина Ци-гэ скрылась в ночной тишине, не покидало смутное скверное предчувствие. Прошло несколько недель, затем и месяцев, и лет. Никто более не слышал о Юэ Ци, а старший господин Цю становился все требовательнее и жестче с близнецами Шэнь, которые не понятно чем понравились ему. Шэнь Юань был податливым и мягким, Шэнь Цзю — жестким и несгибаемым, но ни один из них не был в восторге от внимания хозяина и его радостного решения женить кого-нибудь из близнецов на своей младшей сестре. Первоначально Шэнь Юань ожидал защиты от Цю Хайтан, но быстро осознал, что она пока лишь пустоголовая юная госпожа, считающая своего брата самым добрым и честным. По ночам Шэнь Юань неистово вспоминал сюжет романа и доступные ему крохи знаний о жизни Шэнь Цзю, поэтому, когда в городе объявился У Яньцзы, решил во что бы то ни было сбежать, не допустив убийства старшего господина и разорения семьи Цю.       — А ты уверен, что сработает? — спросил Шэнь Цзю, хмуря брови, когда Шэнь Юань рассказал ему свой план. На скуле угловатого подростка алел свежий синяк, а губы были тревожно искусаны, но из взгляда будущего главы пика не пропали решимость и упорство.       — Не попробуем, не узнаем, — ответил Шэнь Юань. Он выглядел не лучше, но благодаря возрасту легче переносил побои и несправедливость. Намного больнее ему было видеть раны на лице человека, неожиданно ставшего совсем родным. Шэнь Цзю долго молчал, а затем, отведя взгляд неловко пробормотал:       — Но Ци-гэ… мы обещали дождаться его.       — Послушай, — тихо ответил Шэнь Юань, беря чужие холодные руки в свои ладони и глядя в черные, словно таинственные омуты, глаза. Сердце Шэнь Юаня разрывалось этой безлунной ночью: и это человека, который так искренне верит в детское обещание называли жестоким и беспринципным? Внутренности юноши болезненно скручивались от мысли что было бы, не будь его здесь. Что на самом деле довело безжалостного Шэнь Цинцю до уничтожения поместья Цю? Почему он так относился к своим ученикам? Чего хотел добиться письмом Юэ Цинъюаню из застенок Ло Бинхэ? Шэнь Юань со стыдом вспоминал, как призывал комментаторов новеллы кастрировать и четвертовать ненавистного злодея, но теперь никакого злодея не существовало, а юноша никогда не стал бы ненавидеть кого-то за поступки, которые не были совершены. — Юэ Ци… Чтобы добиться больших успехов на стезе совершенствования нужно много времени. Даже десяти, даже двадцати лет будет мало. Мы не можем столько ждать.       — Я понимаю, — ответил Шэнь Цзю, нахмурившись еще сильнее и поджав израненные губы. Шэнь Юань улыбнулся, пытаясь приободрить его.       — Мы тоже отправимся к хребту Цанцюн и, если на то будет воля небес, встретим его.       — Не удивлюсь, если он просто застрял где-то на полпути, помогая всем и вся, — хмыкнул Шэнь Цзю и складка беспокойства меж его тонких бровей наконец пропала.       Ближе к утру, когда предрассветный влажный туман оплетал мокрыми руками глухие постройки, юноши выскользнули из поместья Цю, оглушив одного из охранников, и пустились в бега, не чувствуя под собой ног. В поместье за их спинами быстро поднялся переполох и очень скоро к звукам тяжелого дыхания двух людей добавился неотрывный топот погони. Шэнь Цзю и Шэнь Юань бежали на пределе своих сил, понимая, что если их вернут в поместье, это будет последний раз, когда они пользуются своими ногами. В момент, когда суровые наемники семьи Цю почти нагнали беглецов, из неприметного переулка вдруг вынырнула темная тень и в несколько движений рассекла глотки самым быстрым из мужчин. Шэнь Юань пораженно смотрел, как алая кровь брызжет из варварски вскрытых артерий и У Яньцзы поворачивает к юношам свое лицо. До этого момента Шэнь Юань думал, что живя в качестве раба в поместье Цю, он видел все грани человеческой жестокости и хитрости, но, оказалось, эта была лишь малая часть.       Как Шэнь Юань не старался избежать этого, У Яньцзы стал их первым учителем. Грабеж, подставы, скрытые убийства и разрушение баз культивации лишь малая часть того, что близнецам приходилось делать под его началом. В мире жестокости черных рынков и зеленых троп Шэнь Юаню иногда казалось, что мирная жизнь в доброжелательной современности была лишь его далеким сном. Иногда он отвлеченно думал, что его мнение о мире «Пути гордого бессмертного демона» было сплошь ошибочным, а ведь намеков на реальное положение дел было бесчисленное множество. Шэнь Юань уже давно не ассоциировал этот огромный многогранный мир со скудной фантазией Самолета, Пронзающего Небеса, но в некотором роде и радовался своей удаче посмотреть его полностью. Попади он в эту новеллу сразу в качестве сильного персонажа в спокойный промежуток его истории, и неизвестно каких глупостей он мог бы натворить.       Странствия с У Яньцзы закалили его характер и волю, позволив отделить важное от приходящего, но даже так Шэнь Юань не колебался, вонзая меч в спину своего учителя. Шэнь Цзю рядом сноровисто добил пораженно вылупившего глаза мужчину, перерезав его глотку, пока Юэ Ци глупо замер, наблюдая за ними. Сюаньсу выпал из его ослабевшей руки, а одежды ученика пика Цюндин были запачканы случайными брызгами крови, но Ци-гэ будто не обращал внимания на них.       — Сяо Цзю… А-Юань… — неверяще пробормотал он. — Это вы? Я вернулся в поместье Цю, но мне сказали… там мне сказали…       — Что? Неужели устроили ругань из-за нашего побега? — изогнув бровь и ловким движением стряхивая капли крови с меча, спросил Шэнь Цзю. Юэ Ци затряс головой, а на его глазах выступили слезы.       — Господин Цю сказал, что вы попытались ограбить его и были забиты насмерть. Я-я… я так рад, что это все…       — Господин не смог смириться с побегом и выдумал такую нелепицу, — ухмыльнулся Шэнь Цзю. — Но кое-что мы действительно смогли стащить из его сокровищницы.       — Мы можем обсудить это и позже, — улыбнулся Шэнь Юань. Спрятав меч в ножны, он приблизился к Юэ Ци и подал ему упавший Сюаньсу. — Трудно будет объяснить твоим старшим произошедшее, если они увидят это, — небрежным жестом Шэнь Юань указал на труп У Яньцзы и совершенствующихся хребта Цанцюн, которых они с «учителем» грабили в этой глуши. К счастью, Юэ Ци не стал задавать лишних вопросов. Он утер слезы и счастливо поманил братьев за собой:       — Пойдемте со мной: на хребте Цанцюн вас примут учениками. Как старший адепт главного пика, я смогу устроить вас в хорошее место.       Шэнь Цзю ухмыльнулся и сделал шаг вперед, незаметно касаясь чуть подрагивающими пальцами руки Шэнь Юаня. Однако волнение не коснулось его голоса. Он развязно бросил:       — Ну пойдем.       Так началось время ученичества, которое в своей душе Шэнь Юань окрестил как самое спокойное и радостное. Конечно, совершенствование было трудно в постижении, но у братьев отныне были собственные комнаты с настоящими кроватями и плотными одеялами, трехразовое питание и старшие, которые при должном почтении могли защитить тебя от нападок и неприятностей. Темным лучом в этой светлой картине тогда же выяснилось, что Шэнь Цзю и Шэнь Юань начали формировать золотые ядра слишком поздно, а потому никогда не раскроют свой истинный потенциал. Сначала юноши переживали из-за этого, но потом поняли, что даже так остаются достаточно сильны. Удивительным образом в совершенствовании они дополняли слабые стороны друг друга и некоторые препятствия культивации, что могли бы серьезно осложнить жизнь одному, почти на нет сводились присутствием другого. Шэнь Юаня такая ситуация более, чем устраивала и он целиком отдался волнующей жизни в настоящей школе совершенствующихся, быту, о котором стоило мечтать.       За годы жизни тут он познакомился с другими главами пиков, нынешними и будущими, завел нескольких друзей и приятелей, подготавливая для себя с братом мягкое будущее с учетом грядущего сюжета. Шэнь Цзю вскоре стал старшим адептом, а затем — главой пика Цинцзин. Одним летом на пик поступил маленький нищий по имени Ло Бинхэ.       Шэнь Юань некоторое время терялся по отношению к нему. Из прочитанной новеллы он помнил, что этот ребенок с огромными наивными глазами вырастет в повелителя гарема на более чем шестьсот хара́ктерных красавиц, объединит мир людей и демонов, уничтожит родную школу и жестоко накажет каждого, кто посмел когда-то насмехаться над ним. Однако молодой человек уже был научен опытом знакомства с Шэнь Цзю: таким Ло Бинхэ предстояло стать только если судьба будет к нему неблагосклонна. А есть ли у нее шанс остаться таковой, если в проторенном сюжете неожиданно появился Шэнь Юань, которому уж очень не хочется превращения названного брата в человеческую палку?       С первого дня мальчика на пике Шэнь Юань присматривал за ним, пресекая любые попытки усложнить ребенку жизнь. В целом, благодаря присутствию А-Юаня, адепты пика Цинцзин к тому моменту уже не были такими чопорными и жестокими, какими им полагалось быть в новелле, потому через время Бинхэ отлично вписался в зеленую толпу юных заклинателей, хвостиком бегая то за Мин Фанем, то за Нин Иньин, то за полюбившимся старшим адептом А-Юанем. В положенный срок на школу напала Ша Хуалин и толпа демонов под ее предводительством, которых ожидавший незваного визита Шэнь Юань резко развернул у радужного моста. В тот момент он посчитал, что не стоит слишком уж сильно изменять сюжету новеллы, потому позволил Ло Бинхэ сразиться со Старейшиной демонов, тем самым привлекая внимание Мэнмо. Уже после того, как старый демон набился в учителя мальчику, Шэнь Юань рассказал о его демоническом происхождении Шэнь Цзю и вместе с ним принялся обучать главного героя.       Отнесся к происходящему Шэнь Цзю неожиданно ровно: он никогда не обращал на Бинхэ особого внимания, а когда тот оказался полудемоненком, лишь несколько раз проверил строение его тела, испытывая исключительно академический интерес. Наблюдая за этим, Шэнь Юань рассеяно гадал, что же в оригинальном сюжете могло послужить той неистовой ненависти, которую Шэнь Цзю испытывал к Бинхэ — но этого ему уже не суждено было узнать. И все же, будучи знатоком демонического мира, Шэнь Цзю по мере сил помогал тренировать и наставлять будущего протагониста. Под его чутким контролем на собрании Союза Бессмертных Ло Бинхэ одержал сокрушительную победу над сверстниками, даже с учетом внезапно разверзшейся Бездны. Откуда в разрез с основным сюжетом появился Мобей-цзюнь, но Ло Бинхэ успел обменяться с ним лишь парой ударов и, так как никто не спешил скинуть его в бушующее неистовое пламя, умело скрыл свое распечатанное демоническое наследие и мирно вернулся на Цинцзин.       Правда через несколько лет из-за подстрекательства Старейшины Мэнмо все равно отправился в Бездну, но на этот раз — по своей воле. Из новеллы Шэнь Юань помнил, как изменила Бесконечная Бездна прежде жизнерадостного и открытого юношу и очень переживал все три года, пока воспитанник пропадал там, в то время как Шэнь Цзю при одном упоминании его имени начинал неистово ругаться и сквернословить, называя его то позором учительской практики, то белоглазым волком. Когда через время Ло Бинхэ вернулся, Шэнь Цзю без стеснения кинул ему эти слова прямо в лицо, но высокий юноша, в которого превратился когда-то наивный белый барашек, лишь растянул губы в невероятно соблазнительной улыбке и попросил простить его за долгое отсутствие. Через время Шэнь Юань понял, что в Бездне Ло Бинхэ набрался не только странных приемов и знаний, но и невероятной сексуальности и опытности, которая невольно заставляла мужчину вспоминать гарем из шестисот красавиц каждый раз, когда его рассеянный взгляд падал на ладную фигуру.       Долгие годы, проведенные в мире «Гордого бессмертного демона», Шэнь Юань был так занят сохранением их с братом маленьких жизней и налаживанием будущего сюжета, что совсем забыл о любом влечении, которое было присуще взрослому мужчине. Когда-то он даже начал считать, что совершенствование нещадно убивает либидо — что ж, Ло Бинхэ доказал, что это не так. Шэнь Юань давно привык ничего не скрывать от брата, потому открыто рассказал ему о внезапно вспыхнувших чувствах, что завязаны были в основном на примитивном плотском желании, и неожиданно услышал похожее признание в ответ. В тот момент он едва сдерживал нервный смех: если это его влияние по итогу привело к тому, что главный злодей хочет трахнуть главного героя, то как попаданец он явно заслужил памятник или почетную табличку! Шэнь Цзю и Шэнь Юань давно были взрослыми людьми, да и Бинхэ многие года назад перестал быть учеником на их попечении, поэтому никто не стал скрывать своих мыслей и вскоре Шэнь Юань, как самый смелый и нетерпеливый из близнецов, на собственном опыте узнал, что значит близость с главным героем гаремного романа. К этому очень легко можно было пристраститься.       Собственно, искушение не обошло даже обычно сдержанного Цзю-гэ, который во сне чуть отпустил талию А-Юаня, чтобы несколько раз легко хлопнуть по руке Бинхэ, обнимающей его. Шэнь Юань не смог понять, что означает этот сонный жест, но выглядел он до того открытым и ласковым, что мужчина не смог сдержать нежной улыбки. Когда-то его опасения насчет коварного и жестокого Шэнь Цинцю переросли в искреннюю любовь и привязанность, теперь интерес к телу протагониста решительно становился заботой и волнением за него. А-Юань смог изменить мир, в который попал, но влиять на собственные чувства оказался не в силах. Но оно того и не стоило, пока в уютной тишине бамбуковой хижины он мог дарить тепло и прижиматься во сне к самым дорогим для себя людям.       Шэнь Юань смог заснуть только когда первые птицы стали аккуратно напевать свои нехитрые песенки, а проснулся уже в ярком солнечном свете позднего утра. Кровать была пуста, но нежась на мягких простынях Шэнь Юань не чувствовал себя одиноким. От вчерашних ночных игр тело было расслабленно, а ноги казались сотканными из пушистых облаков, поэтому, окончательно проснувшись, Шэнь Юань не спешил подняться с постели. Он дотянулся до прикроватной тумбочки светлого дерева, взял с нее толстый журнал, который использовал как ежедневник, и принялся просматривать его, делая заметки. Утренние занятия у адептов пика сегодня вел Цзю-гэ, дневные — старшие адепты, а вечером А-Юаню нужно было прочесть несколько лекций. Так же днем ему требовалось посетить Цюндин для участия в собрании глав пиков, на обратном пути решить дела с Аньдин, договориться о новых клинках для адептов с Ваньцзянь, передать некоторые записи, договориться о поставках… Так уж повелось, что Шэнь Юань был более приятен в общении, а потому всеми общественными связями пика занимался он. Если сравнивать с первым миром мужчины, то Цинцзин напоминал огромную корпорацию, где А-Юань был скромным подчиненным, бегающим от одного представителя к другому без праздников и выходных, а Шэнь Цзю — властным президентом, раздающим задания и принимающим важные решения. Задумавшись о подобном, Шэнь Юань не смог сдержать смешок.       — Чего смеешься? — раздался ясный голос от входа во внутренние покои и из-за резной ширмы с узорами облаков легким шагом появился Шэнь Цзю. Его простые одежды цвета цин изящно развевались при ходьбе, а в руках были тетради с литературными работами адептов: в лучах ясного утреннего солнца глава пика казался сошедшим с небес небожителем. Правда игривая насмешка, что появилась в его глазах феникса при взгляде на валяющегося в кровати брата, невольно заставляла выкинуть из головы мысли о богах и задуматься о демонах.       — Всего лишь улыбаюсь своим мыслям, — отозвался Шэнь Юань. Цзю-гэ оставил работы учащихся на своем рабочем столе и подошел к кровати, усаживаясь рядом с А-Юанем. Заметив журнал в его руках, он неодобрительно сказал:       — Не читай в постели. Если проснулся, то вставай, нечего нежиться.       — Ах, но я не думаю, что мои ноги смогут резво двигаться сегодня, — притворно запричитал Шэнь Юань. — Вчера я говорил вам с Бинхэ немного притормозить, но вы меня не послушали. Кто сегодня отправится на собрание горных лордов, если я не смогу?       — Не строй из себя хрупкую барышню, — покачал головой Шэнь Цзю. Его взгляд скользнул по нагой спине А-Юаня, который лежал на животе, а изящная рука сама потянулась к прикрытой лишь легким покрывалом ягодице. Легко шлепнув брата, Шэнь Цзю продолжил: — И потом, неужели ты не сможешь встать, даже зная, что Бинхэ приготовил для тебя завтрак?       — В самом деле? — радостно вскинулся Шэнь Юань. Лучше секса с главным героем могла быть только его готовка, которой в свое время он заманил под полог кровати немало падких на чревоугодие красавиц. Шэнь Юань не строил иллюзий насчет того, что сможет быть более принципиальным, чем описанные Самолетом девушки, а потому резво вскочил и принялся собираться.       Умыв лицо и накинув легкие домашние одежды, Шэнь Юань изящно выплыл из внутренней комнаты, оказываясь лицом к лицу с накрытым легким завтраком столом. Когда мужчина только попал на пик, он не задумывался об этом, но с появлением Бинхэ понял, настолько же пресна еда в обители литературы и искусств. За удовлетворением потребностей шли разрастающиеся желания, и Шэнь Юань радостно позволял себе потакать им.       На столе в свете яркого солнца причудливый пар клубился у мисок с едой. Простая каша соседствовала с овощами на пару и мясными лепешками, а чуть поодаль высились блюда с изысканными сладостями. Шэнь Юань с удовольствием занял свое место, но никто не спешил присоединиться к нему:       — Я уже поел, мне нужно закончить лекцию, — бросил Шэнь Цзю, приблизившись к А-Юаню и одним ловким движением закрепляя его длинные волосы деревянной шпилькой.       — Этому ученику, к сожалению, тоже нужно заняться делами, — улыбнулся Ло Бинхэ, выходя из отделенной бамбуковой перегородкой кухни и встряхивая влажные руки. Подойдя к А-Юаню он легко поцеловал его в макушку, немного растрепав только что собранные волосы.       — Надеюсь вечером мы сможем собраться, — отозвался Шэнь Юань, силясь скрыть в голосе недовольство. — Бинхэ так давно не возвращался и наверняка ему есть, о чем рассказать.        «Ведь вчера весь вечер мы потратили далеко не на разговоры», — про себя тихо добавил мужчина.       Расслабленно размышляя о вчерашнем дне, и днях следующих, Шэнь Юань положил в рот немного риса — и тут же чуть не прикусил палочки от удовольствия. Нежные зерна мягко таяли во рту, окутывая язык ласковым послевкусием легких специй. Крупа была сварена до идеальной консистенции и подана в нужный момент, поэтому Шэнь Юань смог сполна насладиться простым, но непередаваемым вкусом — вот она, сила готовки главного героя!       Смакуя выставленные перед ним блюда и в душе восхваляя яшмовые руки повара, Шэнь Юань едва не пропустил момент, когда Шэнь Цзю, взяв несколько трудов по совершенствованию, покинул бамбуковую хижину. С сожалением практически не жуя проглотив овощи, Шэнь Юань окликнул его:       — Цзю-гэ! — Шэнь Цзю, успевший скрыться за порогом, заглянул обратно, изящно изогнув в немом вопросе тонкую бровь. Шэнь Юань продолжил с легкой улыбкой: — Я могу взять Сюя на собрание глав?       За годы совершенствования Шэнь Юань так и не смог пробудить какой-нибудь легендарный клинок горы Ваньцзянь, поэтому до сих пор пользовался простым безымянным мечом. Мужчину это не сильно беспокоило, но иногда он потакал себе в желании покрасоваться знаменитым клинком брата, да и путь на нем до Цюндин занял бы не в пример меньше времени. Шэнь Цзю вовсе не удивился этой просьбе, лишь отмахнувшись:       — Бери. В любом случае, пока я на лекциях он лишь собирает пыль в комнате.       — Одежды наставнику тоже нужно одолжить у учителя, — неожиданно вступил в разговор Ло Бинхэ, выглянув из внутренней комнаты. В его руках было верхнее ханьфу пика Цинцзин, принадлежащее Шэнь Юаню: у рукавов оно было разорвано по шву, а подол испачкан довольно однозначными подсохшими жидкостями. Однако никого подобный вид не смутил, а Шэнь Юань даже коротко рассмеялся.       — Пусть берет, что нужно, — вновь безразлично бросил Шэнь Цзю и, наконец, скрылся. Конечно, у братьев, практически владеющих пиком Цинцзин и имеющих солидное состояние, не было недостатка в другой одежде, но так уж было заведено, что на собрания глав совершенствующиеся должны были являться в парадных одеждах ордена. Таких комплектов на Цинцзин было три: два у Шэнь Цзю, как главы пика, и один у Шэнь Юаня. Обычно их вполне хватало, ведь зачарованные ткани были невероятно прочны, а специальные заклятья мешали им испачкаться, однако те, кто накладывал чары, явно никогда не рассчитывал на встречу бедных тканей с наследником демонической крови…       Причина столь печального положения дел, однако, вовсе не чувствовал себя виновным. Широко улыбаясь, он сказал:       — Позже этот ученик починит одежды наставника.       — Бинхэ вовсе не нужно этим заниматься, — отозвался Шэнь Юань, закидывая в рот османтусовое пирожное. — Оставь черную работу тем, кто ответственен за нее.       — Этому ученику не в тягость, — ответил Бинхэ. Оставив одежду, он подошел к столу, собирая опустошенные Шэнь Юанем тарелки. Походя он мазнул сухими губами по его щеке. — Мне приятно заботиться о дорогих мне людях.       — Льстец, — констатировал Шэнь Юань, но слова Ло Бинхэ все же тронули его, вызвав на губах нежную улыбку.       Вскоре, облачившись в одежды Шэнь Цзю, взяв его меч и для образа — один из вееров, Шэнь Юань с легким сердцем покинул пик. Полуденное солнце освещало его тонкую фигуру, и, пока никто не видел, в полете он несколько раз ловко перевернул Сюя под ногами, будто это был не древний заклинательский меч с солидной историей, а потрепанный скейт. Чувствуя свист ветра в ушах и вдыхая свежий горный воздух, Шэнь Юань чувствовал себя невероятно живым и полным сил: виды освещенных яркими лучами пиков будили в нем юношеский задор и пьяную веселость. Взлетев повыше, чтобы скрыться от любопытных взглядов, Шэнь Юань несколько раз на предельной скорости облетел Цинцзин, пролетел под отвесными скалами Байчжань и арками, что образовывали искусанные ветром склоны Сяньшу. Лишь накатавшись он оправил волосы и, сбавив скорость до приемлемого для заклинателя старшего поколения значения, изящно двинулся к Цюндин. Силясь скрыть накатившую на него веселость, Шэнь Юань нацепил на лицо чопорное выражение и, едва опустившись на выложенную бледно-зеленым мрамором площадку перед главным залом Цюндин, принялся неспешно обмахиваться веером.       Однако тут же все напускное спокойствие чуть не выбил из него громкий возглас:       — Шэнь Цинцю!       Шэнь Юань едва сдержал желание позорно вздрогнуть и поднял глаза: к нему, сурово сложив руки на груди, спускалась Ци Цинци. Пурпурные одежды женщины развевались, подхваченные ветром, словно опадающие лепестки нежных цветов, а немногочисленные нефритовые украшения на ее руках и в волосах глухо позвякивали. Она хмурила свои роскошные брови, а высокая грудь возмущенно вздымалась, но это не умаляло очарования Ци Цинци в глазах замерших на месте учеников. Опустившись на землю, женщина мановением руки спрятала свой клинок и тут же заговорила, не пытаясь скрыть своих слов от посторонних ушей:       — Шэнь Цинцю, сколько это будет продолжаться? Каждый раз я обязана ходить к тебе и говорить об одном и том же и каждый раз ситуация повторяется! Клянусь, если в этот раз ты не вмешаешься, клинки рассудят нас с твоим братом! — окружающие лордов адепты не смели долго смотреть на них, но не спешили и уходить, надеясь, что сейчас им удастся услышаться славную перебранку своих старших. Молодые люди слабо понимали суть претензий, и лишь несколько учениц Сяньшу, оказавшихся поодаль, побледнели и опустили головы. Впрочем, Ци Цинци не планировала держать случайную публику в неведении и возмущенно продолжила: — Запрети ему общаться с моими ученицами: каждый раз после его «бесед» какие только глупости не лезут им в головы! Мало того, что он помог им протащить на пик дешевые книжонки с мерзкими сюжетами, так и надоумил нескольких девушек писать подобное самостоятельно! Он развращает и портит моих учениц, и если ты ничего не сделаешь с этим, то сделаю я!       Шэнь Юань спокойно выслушал претензии, не меняясь в лице, а затем чуть опустил веер и ласково улыбнулся. Пусть на нем были одежды брата, а в руках матовым светом сверкал Сюя, это снисходительное выражение Шэнь Цзю было недоступно и Ци Цинци мигом поняла свою ошибку. Едва не плюясь кровью от гнева, она воскликнула:       — Шэнь Юань! Какого черта ты пришел сюда?!       — А разве не всегда на подобные собрания прихожу я? — изумился Шэнь Юань, чуть поднимая бровь. Ци Цинци ответила:       — Почему ты тогда… ты!.. В этой одежде?!       — Ах, шимей смутил мой наряд, — понятливо кивнул Шэнь Юань, чуть оборачиваясь и будто красуясь. — Не переживай, это лишь недоразумение, не стоящее и упоминания.       — С чего бы мне переживать… — начала было женщина, но Шэнь Юань прервал ее, начиная мягко следовать к главному залу.       — А по поводу претензий Ци шимей: твои ученицы сами приходят ко мне. Как старший, я не могу оставить их вопросы без ответов, пусть они не всегда касаются совершенствования. Быть может, если бы Ци шимей была чуть более приветлива со своими ученицами…       — Так это я, выходит, виновата? — воскликнула Ци Цинци, едва не подавившись воздухом. — Ты пудришь им мозги и учишь всякой ерунде!       — Я рассказываю им о жизни вокруг и за пределами пика, — мягко поправил Шэнь Юань. — Ци шимей так оберегает этих девушек, что они едва ли представляют, как живут люди вне школы. Лучше уж я расскажу им некоторые вещи, чем они узнают это от каких-нибудь проходимцев.       — Ты дал им весенние сборники! — не сдерживаясь, воскликнула Ци Цинци. Она не могла понять, как этот бесстыдный человек может рассуждать о чем-то подобном совершенно спокойно.       — И это тоже одна из сфер жизни, — без доли стеснения отозвался Шэнь Юань. — И не дал, а одолжил на время, и не только весенние сборники, а еще и книги с разными историями, притчами, сказками и преданиями простых людей. И тома по истории: знала бы ты, каких сил мне стоило уговорить Цзю-гэ поделиться ими. Шимей должна быть благодарна.       — Да ты!.. — взвилась Ци Цинци, останавливаясь. Именно поэтому она хотела поговорить с Шэнь Цзю: несмотря на скверный нрав, он хотя бы мог говорить по-человечески и испытывать если не стыд, то заботу о своей репутации. С Шэнь Юанем же, который любое ее слово мог обратить себе на пользу, вести разговоры было невозможно.       — Шимей должна быть разумна, — говорил Шэнь Юань, ненавязчиво беря женщину под руку и направляя к залу совета. Окружающие горных лордов ученики поспешили отвести взгляды и смиренно склонить головы, что, впрочем, не обмануло внимательный глаз А-Юаня. Он безошибочно нашел нескольких молодых людей, что, едва шевеля губами, шептали что-то своим соседям, и послал им обворожительные полуулыбки. Подростки разом побледнели и замолкли. — Пусть каждый из горных лордов более всего думает о своих студентах, все мы — одна большая семья и никто из этой семьи не чужой для этого наставника. Если я вижу, что могу помочь советом или делом студенту любого пика, я не жалея сил сделаю это.       — Только трепать языком можешь, — раздраженно ответила Ци Цинци. — От тебя вечно больше проблем, чем помощи!       — Слова шимей ранят мое сердце, — печально ответил Шэнь Юань, опуская уголки своих тонких губ. Глядя на его выражение иной человек мог бы подумать, что Ци Цинци бранит его без причины, и, конечно же, именно в этот момент на площадь рядом с лордами пиков опустился глава школы, Юэ Цинъюань.       Лазурные одежды мужчины подчеркивали его статную фигуру и осанку, достойную одного из сильнейших заклинателей их времени. В возвышенном образе не было лишней помпы или бахвальства, даже водопад черных волос скреплен лишь простой деревянной шпилькой, но чувство, которое производил глава, приводило в ужас врагов и в благоговейный трепет союзников. Едва Сюаньсу развеялся духовной силой заклинателя, тот твердым шагом ступил на широкую площадь и на лице его, обращенном к Шэнь Юаню, вспыхнула исполненная надеждой нежность. Шэнь Юань понял, что его маленький маскарад снова обдурил кого-то наивного и, чтобы не ставить главу в неудобное положение, первым заговорил. Мужчина изящным движением раскрыл свой веер, пряча за ним часть лица, но не скрывая озорной улыбки в глазах:       — Глава Юэ, этот наставник приветствует вас.       Сожаление лишь на краткий миг отразилось в правильных чертах Юэ Цинъюаня. Только такой человек, как Шэнь Юань, привыкший неотрывно следить за чужими эмоциями, заметил его, остальные же лишь видели, как лицо главы осветила теплая улыбка.       — Наставник Шэнь, надеюсь, вы добрались без происшествий. Ваши одежды сегодня, кажется, принадлежат главе пика?       — Ох, прошу главу Юэ простить этого наставника за ненамеренное пренебрежение этикетом, — притворно смутился Шэнь Юань. Ци Цинци рядом с ним фыркнула и, вырвав свою руку из хватки Шэнь Юаня, зло потопала к залу, раздраженно взмахнув подолом одежд. Шэнь Юань в притворном смущении оправил свое идеально подчеркивающее тонкую талию и узкие плечи ханьфу, и продолжил: — Пусть глава Юэ не думает, что этот Шэнь пренебрегает правилами: просто вчера вернулся Бинхэ и мой официальный наряд… — Шэнь Юань запнулся и позволил нежной пыли смущения окропить лицо. Его высокие скулы подернулись теплым светом, а в опущенных глазах появилось мечтательное выражение: которое, впрочем, мужчина быстро скрыл. — В общем, одежды пришли в негодность. Чтобы присутствовать на собрании этот Шэнь был вынужден одолжить ханьфу брата. Глава Юэ не сердится?       Глава Юэ тщетно пытался скрыть неловкость, которая наполнила его светлые глаза полупрозрачным туманом. Намеки Шэнь Юаня вовсе не были завуалированными, да и по его поведению ранее Юэ Циньюань мог легко догадаться, какие отношения оперившегося нынче Ло Бинхэ связывают с его учителями. Был бы полным дураком, если бы не догадался. Однако, как и в новелле, Юэ Ци полностью покрывал все, что делали теперь уже два Шэня и никогда не мог высказать им ни претензий, ни жалоб. Бросив несколько скомканных фраз, Юэ Цинъюань поспешил скрыться в зале совета, а Шэнь Юань смотрел ему вслед из-за изящного опахала веера суженными глазами, полными насмешки и презрения.       «Что, не хочешь ничего слышать? Ну сбегать для тебя привычно, так что давай, прячься от этого наставника», — злорадно думал про себя Шэнь Юань в момент, когда сзади его окликнули осуждающим тоном:       — Братец, неужели ты снова пугаешь главу Юэ? Прояви хоть толику уважения к его положению сильнейшего заклинателя!       Шэнь Юань неспеша обернулся и увидел, как к нему, обнимая гору пыльных свитков, приближается Шан Цинхуа. Все остальные главы прилетели на мечах, но ему, из-за поклажи, пришлось идти от Аньдин пешком в компании двух учеников, что помогали тащить часть свитков. Волосы мужчины от долгой ходьбы выбились из тугого пучка на затылке, а одежды были испачканы пылью и чернилами — никакого достоинства, присущего бессмертным заклинателям.       — О чем говорит шиди Шан? — улыбнулся Шэнь Юань. — Разве этот наставник не лишь поздоровался?       — Отнесите это в зал и можете быть свободны, — приказал своим адептам Шан Цинхуа, сгружая на ближайшего свою часть свитков. Молодой человек, что был на голову выше своего учителя, опасливо покачнулся под тяжестью знаний, но устоял, и, бросив неразборчивое согласие, вместе с другом пошел к залу совета. Шан Цинхуа устало выдохнул: — И к чему Юэ Цинъюаню понадобились эти записи? С самого утра я сначала выкапывал их из архивов Аньдин, потом тащил сюда… Еще и заклинатели прошлых лет оказались душными занудами: на каждый свиток наложили печать, запрещающую использовать призрачное хранилище! А архив, это… Братец Огурец, я еще никогда в своей жизни так не жалел об отсутствии в реальном мире «ctrl+f»!       — Шиди Шан тяжело трудится, — кивнул Шэнь Юань без доли сочувствия. По его мнению, Аньдин всегда стоило загружать работой по самые взлохмаченые головы, чтобы в эти самые головы не лезли дурные идеи. Как-то он хотел помочь другу оптимизировать его работу, и все это вылилось во внезапную инвентаризацию трех пиков, что почти довела Цзю-гэ до кровавого от злобы кашля. В обители Шэней все могло быть устроено не совсем привычным образом, но главное, чтобы они разбирались, а попытка Аньдин влезть во внутренние дела едва не закончилась первой в истории гражданской войной между заклинателями одной школы. Пришлось Шэнь Юаню немного саботировать работу Аньдин в разных направлениях, чтобы вернуть их внимание на действительно важные вещи — но Шан Цинхуа знать об этом было не обязательно.       — Ты не представляешь, как! — продолжал меж тем жаловаться мужчина. Он был всего на пару цуней ниже Шэнь Юаня, но производил впечатление маленького безобидного хомяка, которого даже младшие ученики совсем не боялись. А вот от холодного взгляда Шэнь Юаня из-за веера дети вздрагивали всем телом. — Сейчас совет, затем мне надо разобраться с поставками руды и круп, проследить за отправкой наших адептов с горы и принять тех, кто вернулся, и Лю Цингэ снова хотел чего-то: наверняка опять переломал со своими маленькими демонами все стены и мебель. Братец Огурец, я уже и не помню, когда последний раз отдыхал!       — Умерь свое горе, — безразлично бросил Шэнь Юань. В душе он думал, что за количество сюжетных дыр и откровенных ошибок в «Пути Гордого Бессмертного Демона» и сотни лет подобного каторжного труда этому бумагомарателю будет мало. Однако Шан Цинхуа тоже был знаком с ним не первый день, а потому, заметив отрешенное настроение друга, придвинулся к нему, шепча:       — Но что мы все о работе. Послушай, Братец Огурец, я тут написал несколько глав к той истории…       Глаза Шэнь Юаня действительно заинтересованно блеснули. Его отношения с писаниной Самолета, как и с ним самим, были классическим примером тропа «Любовь\ненависть», когда он готов был часами рассуждать о всех проблемах, что есть в плохеньких текстах, но в то же время читал раньше всех каждое обновление. Шэнь Юань и сам себе не мог объяснить этот раздражающий феномен: его определенно до крайней степени бешенства доводили многие моменты новелл Самолета, которые он не переставал штамповать и в этом мире, но в это же время он готов был признать и несколько сильных сюжетных ходов. И эти ходы будто меняли все, превращая возможное пренебрежение в горькое разочарование от чего-то, что могло бы быть прекрасной литературой, но стало порно-пародией на само себя с бесконечной пожалейкой персонажей и повторяющими друг друга описаниями разнообразных прелестей. Пожар негодования от всей этой ситуации время от времени вырывался из недр души Шэнь Юаня и слушать его возмущенный шелест приходилось Шэнь Цзю или Бинхэ, если тот был в это время на пике.       С Шан Цинхуа Шэнь Юань познакомился еще будучи младшим адептом. То, что навсегда привлекло его взгляд к пухлому безобидному на вид мальчишке с внимательным взглядом исподлобья, это факт, что Шанов, как и Шэней, в отличие от канонов оригинальной истории, было два. Эти юноши тоже были невероятно похожи что внешне, что по характеру, но имели отношения куда более холодные и отрешенные, будто опасались друг друга. Шэнь Юань долго сомневался, но затем в их компании как-то намеренно использовал современный сленг и со странным чувством радости, но и настороженности наблюдал, как искры восторга зажглись в одной паре персиковых глаз. Через время Шэнь Юань понял, что его новый знакомец-попаданец и есть автор творящегося вокруг безобразия и безжалостно отходил его тогда еще тренировочным мечом за сюжетные дыры и искажение образов персонажей. Однако после, за неимением альтернатив, сдружился. Другого же Шана после судьбоносного спуска с горы, в котором они должны были встретить Мобей-цзюня, Шэнь Юань больше никогда не видел.       Шэнь Юань заставил своего нового знакомца рассказать все предыстории, что он напридумывал персонажам и не удосужился включить в книгу, и вместе они, после споров на повышенных тонах, обсудили положение дел. Как и предполагал Шэнь Юань, неудачливый автор сейчас сам недоумевал от того, насколько продуманным и детализированным оказался его мир, более того — о некоторых вещах, позволяющих окружению разумно функционировать, Шан Цинхуа вовсе никогда не задумывался. В итоге попаданцы согласились с выдвинутой и названой Шэнь Юанем теорией «Цель боевой доблести». Мысль состояла в том, что в мире невероятное количество связанных меж собой вселенных и то, что кому-то кажется книгой или рассказом, пусть и придуманным им же самим, для другого — непреклонная реальность. В «Пути Гордого Бессмертного Демона» описывались лишь любовь, ненависть, дружба и вражда нескольких десятков человек: этих вещей было недостаточно, чтобы составить целый мир. Эта новелла была лишь записью жизни определенных людей и определенного времени, но не миром, как таковым. Лишь одной из возможных судеб, что непонятно как открылась интернет-писаке.       Рассуждать о происходящем в таком ключе было проще, пусть Шан Цинхуа и не отказался от называния в личных беседах Ло Бинхэ своим «дорогим ребенком». Шэнь Юань с того разговора полностью стал воспринимать творящееся вокруг реальностью, и оттого думать о заклинателях и демонах как о самостоятельных личностях, не обреченных на четкий курс развития. Возможно, через годы именно это помогло ему сблизиться с Бинхэ.       Тихо обсуждая события нового романа Самолета, Пронзающего Небеса, Шэнь Юань и Шан Цинхуа прошли в зал и заняли места за длинным столом белого нефрита. Согласно старшинству пиков, Шэнь Юань должен был сидеть между главой Цюндин с одной стороны и Ваньцзянь с другой, но одним лишь взглядом мужчина подвинул Вэй Цинвэя ближе к главе школы, сам занимая его место рядом с Шан Цинхуа. Глав пиков больше не обманывали одежды Шэнь Юаня, ведь как бы он не был похож на брата, тот никогда бы не стал вести непринужденных бесед с Шан Цинхуа. Присутствующие лорды лишь бросали на Шэнь Юаня взгляды, в которых возмущение мешалось со смирением, но более не решались заговорить или возмутиться.       Началось собрание. Каждый лорд пика, согласно старшинству, имел право высказаться, подняв волнующие его или его адептов проблемы. Первенство, конечно, принадлежало главе школы. Юэ Цинъюань, с мягкой улыбкой оглядев присутствующих, принялся рассказывать о нынешнем положение дел в мире и рейтинге школы, пока остальные лорды строили на своих лицах заинтересованные выражения. Все они знали, что это лишь формальность и хребет Цанцюн сейчас одна из самых сильных заклинательских школ, влиянием пересилившая все остальные вместе взятые. Вопреки всему, горные лорды чувствовали гордость от такого положения дел, пусть многие не приложили к этому и пальца.       Когда Шэнь Юань изящно спустился с меча на главной площади Цинцзин, грациозно взмахнув широкими рукавами цвета цин, его тут же окружили младшие ученики. С ними занимался лишь Шэнь Юань, рассказывая о начале пути совершенствования и помогая формировать основание, потому каждый ребенок был искренне привязан к своему наставнику. Толпа одетых в зеленое учеников от пяти до одиннадцати лет взяла Шэнь Юаня в плотное кольцо: кто-то схватил его за холодные пальцы, кто-то за рукав, а маленькая девочка, взятая на пик прошлой осенью, вовсе бесстыдно обняла за талию, подняв к наставнику счастливо улыбающееся беззубое лицо.       Дети чирикали звонкими голосами:       — Наставник!       — Наставник, вы вернулись!       — Когда будет следующее занятие, наставник?       — Наставник, смотрите, я закончил, что вы просили! Смотрите!       — Тихо, тихо, ведите себя прилично, — бессмысленно увещевал Шэнь Юань, однако руки его, вопреки словам, нежно потрепали нескольких детей по пушистым головам. Адепты чуть расступились, давая мужчине сделать шаг, но все одно окружая его, словно стайка суетливых зеленых птичек.       Шэнь Юань вовсе не злился. Он понимал, что большая часть детей с раннего детства была оторвана от родителей, или вовсе не знала их, и относилась к проявлявшему заботу и доброту Шэнь Юаню как к отцу или старшему брату. Шэнь Цзю совсем маленькие будущие заклинатели побаивались, пусть и тоже любили, но с Шэнь Юанем позволяли себе забывать о всех правилах и заботах, веселясь и шумя, как это и полагается детям.       — А где ваша Нин-цзе? — спросил наконец Шэнь Юань, ответив самым резвым детям, что показывали ему кривые каллиграфии, рисунки или листы с примерами. Один из малышей, что крепко держал Шэнь Юаня за рукав, отозвался:       — Нин-цзе сказала нам немного погулять и отдохнуть!       — Сегодня мы с Нин-цзе рисовали меридианы на человечке! — добавила пятилетняя девочка, которую Шэнь Юань, боясь затоптать, взял на руки. Как и все малыши, она говорила громко, будто боясь, что ее не услышат. В ушах Шэнь Юаня от чистого, словно бронзовый колокольчик, голоса, начало звенеть.       — Молодцы. Запомнили все важные акупунктурные точки? — улыбнулся Шэнь Юань, и, не удержавшись, потянул девочку за пухлую щечку. Дети воодушевились, начав выкрикивать наперебой названия, что они запомнили с урока и показывать точки на себе.       Выложенная простым камнем дорожка, по которой шел Шэнь Юань и его мелкая свита, привела его к низкому зданию учебных комнат, в которых проводились занятия младших учеников. Как и всегда, тут было людно и шумно: пусть, следуя заветам предков, адепты Цинцзин при других держали на лицах высокомерные маски, на родном пике они позволяли себе дурачиться и веселиться, шутливо драться на деревянных мечах, или до хрипоты спорить о значениях прочитанных в пыльных книгах расплывчатых строк. У дверей запоздавших младших адептов ждала Нин Иньин, что, вернувшись несколько месяцев назад из путешествия по Цзянху, помогала с обучением братьев и сестер. Шэнь Юань отлепил от себя детей и послал их к девушке, наставляя усердно заниматься. Заметив наставника Нин Иньин, превратившаяся из милой девочки в молодую женщину с мягким взглядом, лишь с улыбкой кивнула ему и тут же вновь отвлеклась на детей, шумную свору которых нужно было организовать и заставить учиться.       Шэнь Юань немного понаблюдал за этой картиной, после повернувшись в направлении бамбуковой хижины. У дверей его встретил магический барьер, что не должен был пустить внутрь посторонних. Шэнь Юань удивленно изогнул бровь: но его барьер, конечно же, пропустил — лишь черные волосы изящно взметнулись, как от дуновения легкого ветерка, когда мужчина прошел сквозь занавесь подрагивающего магическими силами воздуха. В главной комнате хижины никого не оказалось и Шэнь Юань любопытно заглянул в кабинет, где нашел и брата, и ученика.       Шэнь Цзю сидел в своем кресле, бессильно откинувшись на спинку, а его тонкая кисть подпирала склоненную голову так, что видна осталась лишь томно закушенная губа. Меж разведенных ног мужчины устроился Ло Бинхэ и очевидные движения его головы и звуки, наполняющие комнату, не оставляли места для сомнений в том, чем эти двое занимаются. С места А-Юаня он мог видеть часть лица ученика, губы которого влажно поблескивали, а по точеному подбородку стекла ниточка слюны из уголка широко раскрытого рта.       — Какое бесстыдство, — щелкнул языком Шэнь Юань, задерживая взгляд на бледной ноге Шэнь Цзю, что покоилась на плече ученика. От каждого движения головы Ло Бинхэ изящная стопа с грациозным подъемом чуть вздрагивала и тонкие пальцы с жемчужинами аккуратных ногтей сладко поджимались.       Ло Бинхэ хотел было подняться, чтобы поприветствовать наставника, но рука Шэнь Цзю в его непослушных волосах сжалась сильнее, и мужчина хрипло выдохнул:       — Кто позволил тебе остановиться?       Ло Бинхэ издал что-то, напоминающее смешок и, видимо, напряг горло. Тело Шэнь Цзю прошила сладкая дрожь, а сквозь сжатые губы вырвался несдержанный, полный жаркого возбуждения выдох.       Шэнь Юань решил позволить им закончить, последний раз взглянул на открывшуюся картину, а после удалился в другую комнату. Во внутренних покоях мужчина неспешно приблизился к высокому шкафу, где хранились его книги и важные записи, и принялся вытаскивать некоторые, просматривая их. Одни свитки содержали его воспоминания об артефактах и травах, что удалось вспомнить из прочитанной новеллы, другие — переписанные тексты древних мастеров этого мира. Были даже несколько самостоятельных исследований Шэнь Юаня, но он не видел в них ничего особенного, потому раздраженно откладывал, встречая.       Вскоре приглушенные стоны в соседней комнате стали громче и после особо сладостного — стихли. Через некоторое время во внутренние покои развязной походкой вошел Ло Бинхэ, по уверенному лицу и дерзкой полуулыбке которого ни за что нельзя было догадаться, чем он только что занимался. Юноша подошел к Шэнь Юаню сзади и обнял его за талию, утыкаясь лицом в пахнущие легкими благовониями и мыльным корнем волосы: наедине он был ласковым и прилипчивым, словно непослушный щенок.       — Наставник, что вы делаете? — спросил Ло Бинхэ, некоторое время понаблюдав за неспешными действиями Шэнь Юаня.       — Выбираю, что возьму с собой, — отозвался мужчина. Одну руку он положил на запястье, что обнимало его талию, и отстраненно поглаживал теплую кожу демона, нежно щекоча его кончиками пальцев. — Работы по философии можно пока оставить, но вот духовные практики для младших давно нужно переписать…       — Это тоже возьмите, почитаете на досуге, — заметил Ло Бинхэ, увидев в руках Шэнь Юаня нелепую самодельную книжицу с записями Самолета. Сам он к подобной писанине относился холодно, но знал, что наставнику нравится, поэтому при случае старался раздобыть в своих путешествиях в мире смертных или демонов похожие истории.       Шэнь Юань раздраженно фыркнул, но бросил книжицу в кучу «Берем», становящуюся с каждым мгновением все больше.       — Куда собрался наставник? — продолжал спрашивать Ло Бинхэ.       — Разве не в поместье Золотого Феникса? — ответил Шэнь Юань вопросом на вопрос, оборачиваясь к ученику. На лице того отразилось недоумение: конечно, ведь роскошный дворец с аляповатым названием был его собственной вотчиной на границе мира людей и демонов!       «Что за милашка», — думал Шэнь Юань, глядя в расширившиеся от удивления черные глаза, в глубине которых тлел алый демонический свет. Не удержавшись, мужчина легко подался вперед и запечатлел на красных губах Ло Бинхэ, чуть припухших от недавних шалостей, быстрый поцелуй. Вкус оказался чуть солоноватым и крайне волнующим.       — Этот ученик всегда будет рад видеть учителя и наставника в своих владениях, но почему он впервые слышит о вашем визите? — на лицо Ло Бинхэ быстро вернулось уверенное выражение, но в следующий миг он опустил глаза и смущенно добавил: — Не давая подготовиться, вы заставляете этого ученика терять лицо…       — Твое наглое лицо толще дубленой кожи, ему не страшен ни огонь, ни ветер, — бросил вошедший в комнату Шэнь Цзю и, не дав Ло Бинхэ ответить, спросил А-Юаня: — Я угадал?       — Да, Цзю-гэ как всегда был прав во всем, — с легкой улыбкой отозвался Шэнь Юань. Слушая их разговор, Ло Бинхэ уложил свою голову на плечо наставника и тот с удовольствием принялся гладить мягкие волосы, что тяжелыми волнистыми змеями струились меж пальцев. Заметив интерес на лице ученика, Шэнь Юань рассказал: — На нынешнем собрании шисюн глава школы сказал, что на днях с визитом явится старый глава Дворца Хуаньхуа.       Ло Бинхэ кисло скривился: его лицо в равной степени отражало пренебрежение и омерзение. Глядя на него, Шэнь Цзю хмыкнул.       — У этого учителя нет столько терпения, чтобы выслушивать его ежедневный праведный бред под склонами Цинцзин, — сказал он. Одежды заклинателя уже были приведены в надлежащий вид, а лицо ни одним оттенком не выдавало того, что случилось в соседней комнате. Шэнь Цзю замер в дверях, поигрывая бамбуковым веером, и весь его вид отражал отрешенную возвышенность ушедшего из бренного мира пошлых смертных желаний небожителя. — Поэтому мы с А-Юанем заранее решили уйти на время, если у Юэ Цинъюаня не окажется яиц, чтобы отказать вздорному старику.       «Удастся ли мне когда-нибудь привыкнуть к современным фразочкам в речи Цзю-гэ?», — отрешенно спросил себя Шэнь Юань, улыбаясь в ответ.       — Цзю-гэ не должен так говорить, — мягко заметил А-Юань, пусть и был с братом полностью согласен. — Глава школы и так уже долго отказывал в любой уступке старику из Хуаньхуа, упорство в этом вопросе станет лишним. Зачем накалять отношения, если можно быть учтивыми друг с другом?       Шэнь Цзю изящным движением, в котором обнажилась его грациозная гибкая кисть с четко выделяющимися косточками, раскрыл веер у лица, прикрывая бледную кожу щек тонким рисунком трепещущих на ветру молодых побегов бамбука. Его глаза феникса чуть прищурились, а тонкие брови высокомерно поднялись, когда он бросил голосом исполненным достоинства, словно сошедший в мир бессмертный:       — Ебал я такие отношения.       И неторопливо скрылся в другой части дома.       Вскоре Шэнь Юань при помощи Ло Бинхэ, который, откровенно сказать, больше мешал своими игривыми прикосновениями и вольными фразочками, чем действительно помогал, закончил собирать вещи и был готов отправляться. Вещи Шэнь Цзю он тоже предусмотрительно собрал в вышитый листьями бамбука мешочек цянькунь, поэтому брату осталось лишь грациозно подняться с кушетки, где он отдыхал, взять Сюя и приблизиться к Бинхэ, который, с Синьмо в руке был готов открыть портал прямо в свое имение. Однако прежде, чем вступить в разверзнувшийся тьмой демонической ци портал, Шэнь Цзю сложил простую печать нефритовыми пальцами, и через мгновение в его руках оказался нежный цветок яблони. Соцветие парило в потоке ци над ладонью мужчины, когда он проговорил короткое послание Юэ Цинъюаню о своем отъезде. Записав голос, цветок покачнулся и вылетел в открытое окно, направляясь к пику Цюндин.       Шэнь Цзю шагнул в портал и тот тут же затянулся за его прямой спиной.       Сил Ло Бинхэ было достаточно, чтобы сразу переместить заклинателей к отведенным им покоям, но он открыл портал у главных ворот своего роскошного особняка. «Бинхэ, кто учил тебя хвастаться?» — с улыбкой подумал Шэнь Юань, пока чинно шел рядом с братом по крытым галереям и садам, пышно цветущим демоническими растениями. Каждая комната и каждый переход поместья, что представляло собой огромную многоэтажную пагоду, были оформлены богато и со вкусом, стремясь отразить не только достаток, но утонченную натуру хозяина. Шэнь Юань был восхищен, рассматривая нефритовые колонны и скульптуры из яшмы и золота, а Шэнь Цзю, бросая на подобное убранство быстрые взгляды, лишь раздраженно подводил красивые глаза.       Поместье имело широкие коридоры и светлые залы, но по пути Шэнь Цзю и Шэнь Юань в компании своего гордо выпятившего грудь ученика не встретили слуг. На высоких тумбах курились благовония, а каждая комната дышала свежим ароматом находящегося под строгим присмотром дома, так что Шэнь Юань решил, что Бинхэ просто приказал им не показываться.       Поместье было построено довольно давно, но Шэнь Цзю и Шэнь Юань не бывали здесь, предпочитая свои мирные деньки проводить на хребте Цанцюн. А-Юань никогда особо не переживал по этому поводу и не думал, что упускает что-то, но сейчас искренне наслаждался открывающимися ему неожиданно светлыми для границы двух царств видами. Пусть вечернее небо и отливало в этих далеких землях демонической тьмой, ощущение мира и покоя не покидали расслабленной души заклинателя. «Кажется, я должен благодарить старого главу дворца за шанс побывать здесь», — ухмыльнулся про себя Шэнь Юань.       Мужчины меж тем добрались до комнат третьего этажа пагоды, что богатым убранством явно намекали на личность своего хозяина. И действительно: выйдя вперед, Ло Бинхэ привычно опустился на широкую кушетку внешних покоев, выглядя невероятно уместно в белых и красных тонах комнаты. Он жестом предложил заклинателям устроиться рядом и Шэнь Юань с удовольствием согласился. Шэнь Цзю же, сделав вид, что ничего не заметил, принялся бродить по комнате, рассматривая всяческие редкости, что бесполезным декором стояли то тут, то там.       Ло Бинхэ протянул:       — Учитель и наставник останутся в скромном жилище этого ученика на некоторое время… Чем вы планируете заниматься?       — Раз у нас непредвиденный отпуск, то этот наставник думал читать и спать, — рассмеялся Шэнь Юань, расслабленно обмахиваясь веером.       — Или закончить свой труд, — добавил ровным голосом Шэнь Цзю, что, чуть склонившись, рассматривал лежащие в одном из открытых шкафов монокль и белую нефритовую флейту.       — Или так, — не стал отпираться Шэнь Юань. Тут же посмотрев на Ло Бинхэ, он спросил: — Или, Бинхэ хочет предложить что-то иное?       — О, у этого ученика действительно есть одна идея, — ответил демон и его крепкая ладонь легла на бедро Шэнь Юаня. Даже сквозь одежду пальцы ощущались огненными, а властное прикосновение заставляло ресницы А-Юаня предвкушающе трепетать. Однако истинные чувства не отразились на его лице, когда он спросил:       — Что же это?       — Шан шишу рассказал кое-что этому ученику, — задумчиво протянул Бинхэ, проводя ладонью чуть выше. — Один способ… который поможет расслабиться и даже чуть лучше узнать друг друга, — Ло Бинхэ улыбнулся. — Наставнику он должен быть знаком.       Шэнь Юань ясно видел, что Бинхэ дразнится, но ему тоже нравилась эта игра. Предвкушение тяжестью скапливалось внизу живота, заставляя руку, что держала веер, едва заметно подрагивать. Яркие глаза Шэнь Юаня чуть померкли в дымке возбуждения, а голос стал звучать ниже:       — Этому наставнику интересно.       Через время, требующееся для сгорания палочки благовоний, Шэнь Юаню так же было весело и невероятно азартно. Солнце уже село за далекий темный горизонт, но комнату ярко освещали толстые свечи в изящных подставках. В центре, прямо на укрытом цветастым ковром полу, сидели два степенных заклинателя и один демон, взволновано следя за широким полем и фигурками на нем.       — Цзю-гэ, ну же, не упрямься, — нежным голосом уговаривал Шэнь Юань, потрясая в руке сделанное из дерева и умело покрашенное серебро. — Ты не можешь ничего сделать с этой землей, а я предлагаю за нее целых пятнадцать лян! Этого хватит за залог стражникам.       — Ни в коем случае, — отозвался Шэнь Цзю, хмуро рассматривая поле. — Думаешь, я не знаю, что ты задумал? Второй раз я на это не поведусь, А-Юань!       Шэнь Юань шумно выдохнул и перевел взгляд на Ло Бинхэ.       — Бинхэ, земля рядом…       — Нет, наставник, — улыбнулся демон, но в его чертах скрывалась железная решимость. — В прошлый раз вы открыли бордель рядом с моим храмом и, как бы я вас не любил, больше творить такой беспредел не позволю.       — Кто бы говорил о беспределе: ты все еще должен мне, — фыркнул Шэнь Цзю, но Бинхэ тут же жарко возразил:       — Вы сидите в тюрьме, туда не доставляют долговые расписки!       — То, что хозяин земли был несправедливо оклеветан не дает тебе права не платить аренду!       — Я мог бы… — начал Шэнь Юань, но его прервали сразу два голоса:       — Нет!       — Ты опять все вывернешь себе на пользу, — нахмурившись, сказал Шэнь Цзю.       — Да, наставник, вы постоянно нас обманываете, — добавил Ло Бинхэ, обиженно дуя красивые губы. Шэнь Юань возмутился:       — Так в этом суть игры!       И они с Шан Цинхуа довольно долго вспоминали все нюансы правил и переносили их на реалии мира заклинателей. Шэнь Юань считал, что со своей работой они справились отлично: в принесенном Ло Бинхэ комплекте стандартной монополии оказались и городские улочки, и разные заведения, и даже отделение храма совершенствования, которое давало владеющему им игроку много преимуществ. По приливу острых чувств, что вызвала игра у Шэнь Цзю и Ло Бинхэ, Шэнь Юань понял, что она получилась очень правдоподобной.       Этот вечер грозился быть замечательным.