Лабиринт прошлого

Я в полном мраке, дышу тьмой, живу тьмой. Моя мама появляется из ниоткуда. Она кричит, не видя меня. Психует, истерит и кидает на пол тарелку за тарелкой. Взбешена. Этот кошмар не заканчивается. Мой отец пустое ничто заходит в эту искривленную комнату с кучей осколков на полу, теперь посуда летит в него, но проходит мимо. Гниль. Все воняет гнилью. Снова. Я очнулась, нервно вдыхая воздух и чувствуя, как центральная мышца вырывается из груди. Брауни мирно спал в уголке постели, найдя место поближе к батарее. Смрад дряни из сновидения стал проигрывать душку дешевого порошка, недавно постиранной простыни. Кряхтя, я усердно ворочалась и искала удобную позу для сна, но мои попытки были безуспешны. Даже дурацкие узоры с цветами на простыне, тоже принадлежащей бабушке, не успокаивали меня. На днях мне помог заснуть новый метод: представлять, как тебя засасывает в огромную воронку с невероятной скоростью. Однако сон не приходил в мою воронку, сколько бы я её не представляла. Ума не приложу сколько тогда пролежала, пытаясь вернуться в свой кошмар, потому что сны мне частенько продолжали сниться после пробуждения. Я сонно подняла руку, исследуя тумбочку на наличие телефона, но его на ней не оказалось. Я присела и порылась под своей подушкой. Нашла! Экран моментально осветил мое лицо, от чего я зажмурилась, отвыкшая от источников света. Высветились циферки: «3:37». Глубокая ночь. Все жители города спят. Меня одну в данный момент раздражало все. Я не знала на что мне горячиться. На сон, который не желал окутывать меня в своих колючие объятья? На мать с отцом и их поведение? На свой организм, который сопротивлялся самому себе? Ворошить прошлое не стоило, но мысли овладели мной, будто не я управляю своим телом. Мне осталось лишь поддаться им. —Я же все для тебя делаю! Абсолютно все! Все самое лучшее — тебе. Какая же ты эгоистичная выросла. — Мамаша расхаживала в фартуке с кухонным полотенцем по моей комнате. Она взорвалась в очередной раз, когда тема зашла про дальнейшую учебу. Сердце не лежало оставаться в этом, полном разрухи доме. Я умоляла ее на коленях пустить переехать ради учебы, говорила, что не потяну десятый и одиннадцатый класс. Мама ломалась, упрекала меня, манипулируя. Но я не твоя игрушка, ма. —Ма, давай на заочку пойду, работу поищу... Найду, обязательно найду... Возьмут куда-нибудь и в шестнадцать. — Рыдала и шептала я в перерывах между всхлипываниями, согнув и поджав ноги к груди, и плотно обхватывала колени, прижимая к ним подбородок. —Где же ты ее найдешь? Проституткой пойдешь? —Она разразилась хохотом и вышла, не забыв повалить все вещи с моего стола. —Ненавижу. Ненавижу. — Мои слова портили воздух вокруг, но успокаивали меня. Мне тоже хотелось опрокинуть вещи, долой поломать их, побить стену, и в конце концов уже умереть. В бесчувственном состоянии я схватила из общей кучи с пола маникюрные ножницы. Подошла к зеркалу и оголила свое запястье, закатав рукав. Мой внутренний голос твердил, что так правильно, что мне станет легче. Один рывок, польется ручьем кровь, а мать заметит меня не сразу, вот и сдохну так. Но из зеркала на меня смотрела девушка, не хотевшая этого. Она кричала, требовала, чтобы я прекратила. Я подняла ножницы к своим волосам, которые мама запрещала стричь, длинные лохмотья, как же они действовали все это время на нервы. С какой жестокостью мамаша заплетала мне косы каждое утро. Я обрезала их неравномерно и коротко, оставляя где-то пять, а где-то десять сантиметров. Они сыпались на пол, покалывая мои ноги, их не приклеить обратно, а отрастут теперь не скоро. До этого я их несколько раз вырывала, оставляя лысины и скрывая их. Мне стало параллельно на то, что подумает она, что подумают люди. Я резала их и меня отпускало. Возникло чувство, будто я кромсаю свое прошлое и все негативные эмоции. Как же она потом орала на меня из-за того, что ее доченька больше не выглядит примерным ребенком, а какой-то шмарой. И это называется мама? Какая же она мне мама? Мамы любят, принимают, ласкают, целуют в макушку, нежно проговаривая имена своих детишек, иногда называют свое чадо по-другому, так, чтобы ребеночку приятно было, так, как называл меня папа. У меня нет мамы. Она была, она укачивала меня в детстве зимой, лет до трех наверное... Я хватала ее за шелковый пояс от халата и засыпала, чувствуя ее запах и приятную материю в руках, ощущая нежность в её песнях. Иногда сомневаюсь, а было ли это на самом деле. Но я то помню, как жгуче я ее любила всем нутром, как верила ей до последнего. На часах четыре часа утра, я сижу и смотрю в сторону кресла, представляю, как когда-то в нем сидела моя бабушка и читала очередную газету, рассказывала мне что-то из новостей, удивлялась всему новому... Воспоминания о ней короткие, я не помню ее лица, одни сморщенные синие руки с выпирающими венами и обгрызанные ногти до корня, цветастую яркую блузку, серую блеклую жилетку тоже с какими-то закорючками и очки с белой оправой. Я накрылась одеялом и легла на живот, чтобы не было искушения открыть глаза, ведь передо мной стена. В горле застрял кисло-горький привкус, я сделала сотни глотков, но это меня не спасло. —М-да, — выдохнула я, расстраиваясь в том, что заснуть будет невероятно сложно. Снотворное по совету Кати пить не стала. Время не продвигалось вперед, а сна ни в одном глазу не было, я могла лишь беспомощно лежать и надеяться, что засну. Но чуда не случилось. Я потянулась под звуки дождя, который лил на улице как из ведра. Очередной пасмурный денек осени, каких я уже повидала достаточно. К моим повседневным обязанностям добавилось несколько новых: каждое утро сыпать корм в миску, наливать свежую воду и заменять наполнитель в лотке. «Только попробуй нагадить, маленький оборванец» — подумала я, глядя на мирно спящее животное. Открыв дверь подъезда, меня встретило грязное месиво. Жгуче хотелось повернуть обратно и вернуться в сухое убежище, плюхнуться рядом с Брауни и гладить его до самого вечера. Покорные шаги и плесканья по лужам гулко раздавались по Московской улице. Недовольные лица людей лишь успевали мелькать мимо моего взора, но на некоторых персон я обращала особое внимание. Женщина в пальто с шарфом и ярким макияжем, держа в руке бордовый зонт, тянула за руку малыша, который плакал и кликушески топал своими ножками, разбрызгивая грязь на высокие сапоги его матери. Она превентивно остановилась, но ребенок не думал прекращать, и тогда женщина хорошенько шлепнула его по пятой точке. Мальчик засеменил за ней уже сдержанно. Я повернула голову и бородатый мужчина задел меня плечом, от него пронесся аромат мужского одеколона, от чего перед лицом всплыл образ отца. Но я его успела прогнать до того, как он бы засел на весь день. Какая-то девушка радушно разговаривала под козырьком входа в магазин по телефону, похаживая из стороны в сторону и поправляя русые волосы, будто собеседник ее видел. Меня перегнала парочка подростков, перешагивая проворно лужи. Засмотревшись на них, я пропустила быстро гнавшуюся машину, брызги из под ее колес замызгали мои черные джинсы. —Екэлэмэнэ! — прокричала я вслед легковушке, проглотив все матерные слова и послав водителя куда подальше в своей голове; рациональная часть меня велела отказаться от публичной ругани. Голубки, успев отпрыгнуть в сторону, глянули на меня без особого интереса и побрели дальше, куда им нужно. «Сраные влюбленные» — фыркнула я себе под нос, подгоняемая злостью. Добравшись до учебного заведения, первым делом я повесила на свободные крючки зонт и куртку, и уселась на лавку оттирать сухими салфетками какую-то часть грязи от своих брюк. Боковым зрением я видела, как усатый дяденька охранник встал и нажал на кнопку звонка, но я не спешила идти на пару. Чувствовала, как от меня исходят искры раздражения, точно я очутилась в мультфильме «Том и джерри». —Вас арестовала полиция. — рядом с моими ботинками возник другой, более заляпанный. —Смешно. — язвительно бросила я, продолжая тщетно тереть присохшие капли. —Все ваши слова будут использоваться против вас, прошу подождать, пока я повешу свою верхнюю одежду на вешалку. — Серьезнейший тембр голоса испарился и преобразился в повседневный Катин. —Это ролевушка? — Спросила я, отлипая от джинс и исподлобья посмотрела на девушку. — А в чем меня обвинили, я имею право знать? —За опоздание. — Откликнулся голос из раздевалки, Катя спряталась где-то за куртками. —Комично. Ты ведь тоже опоздала. —Просто это на тебя не похоже, ты вовремя всегда приходишь. — Из нагромождения из курток появилась Катька в зеленом свитере с динозаврами. Она подняла с пола рюкзак. — Эй, ты идти не собираешься? —Зацени мои штаны. — раздосадованно произнесла я, уткнувшись глазами на свою катастрофу. Девушка с волосами цвета моркови присела на корточки, недоумевая что с ними не так, приметив грязь, смекнула. —Ты из-за этого переживаешь? — иронично задала вопрос она. —По-твоему не должна? —Да фигня это все. Дома постираешь, а здесь на это бровью не поведут, поверь. В колледже подростки проще ко всему относятся. С каждым могло произойти. Я не отрывала взгляд с джинс и тогда Катя щелкнула меня по носу. —А если кто-то что-то скажет, то тогда я ему тоже «мило» отвечу. — Не проронив ни звука, я посмотрела на ее теплую приветливую улыбку. Настоящую улыбку. —Твоя взяла. — На деле я бы так или иначе потащилась на пары, хотя перед этим, разумеется, просидела бы тут немало, настраиваясь на чужие насмешки. Катина поддержка успокоила меня и мысль о том, что все проще, чем мне кажется, вспыхнула молнией. На душе полегчало. А ведь действительно. За полтора месяца в колледже ко мне никто не подходил, меня оставили в покое, в школьные годы я могла только мечтать об этом. Конечно, за спиной меня мышкой называли, а также прилипло прозвище «инсайд». Однако в лицо никто и не намеревался бросаться прозвищами, имеющими кислый привкус. О никаких ругательствах и унижениях речи не шло, ни стороны одногруппников, ни со стороны преподавателей. Полная идиллия. В моей жизни перестали существовать едкие люди, которые заставляли меня чувствовать себя утопленником в болоте их оскорблений. При таких мыслях хочешь, не хочешь, а на твоей физиономии губы расползаются до самых ушей. —Ты чего? — В спешке поинтересовалась Катя, легонько по-дружески толкнув меня плечом и приостанавливаясь. —Да знаешь… Как-то хорошо стало вдруг. — Я потянула Катю вперед и так ведь влетит за десятиминутное опоздание на английский. —Ну даешь. — Хохотнула она без малейшего признака издевки. И мы поспешили на пару. Прямо перед самой дверью, плохо освещенной, будто мы в каком-то подземном помещении, она обвела меня взглядом и, отвернувшись, постучала в дверь. —Извините за опоздание, можно войти? —Проходите. — Мягко ответила ей преподавательница по иностранному языку. Нашу парту никто не занял, одногруппники уже привыкли кто где сидит. Пара только начиналась, за время нашего отсутствия успели только проставить «н». Нам раздали учебники и попросили открыть 46 страницу. Я зевнула от недосыпа, чувствуя всю тяжесть в глазах. Свежего воздуха в кабинете не было, так что и ничего бодрящего тоже. —Английский — полная скукота. — Катя подхватила мой зевок, закрывая рот рукой. — Блин, ты меня заразила зевком. —Уж извини, совсем не выспалась сегодня. — Мне даже не требовалось смотреть в зеркало, чтобы понять какая у меня недовольная гримаса на лице. — А мне нравится английский… Один из немногих предметов, где спрашивают твое мнение. Правда вся эта грамматика, времена... Сложно разобраться в ней. —Я вообще ни черта не помню, за год без учебы все забылось. Кроме математики, потому что я ей занималась — остальным нет. —Год без учебы? — повторила я ее слова, вовлекаясь в наш разговор, это звучит интригующе. —Ну да... — Катька повертела своей головой, убедившись, что никто не смотрит на нее, наклонилась ближе к моей голове так, что горячий воздух из ее рта касался моей ушной раковины, готовой поймать звуковые волны. — Я год дома просидела. —Не решила куда идти вовремя? — Ненавязчиво спросила я причину. —Не могла смириться с маминой смертью. ОГЭ тоже ужасно сдала, еле баллы на тройки набрала. Вот оно как... Если так подумать, а что я вообще о ней знаю? Две недели общаемся, уже не так неловко, уже и привыкла к ее присутствию. Даже к другим ее приятелям, их после той стычки стало меньше, но все равно они остались. Катька часто болтала с ними о всякой девчачьей чуши: косметике, одежде, новых трендах в тик токе и мальчиках. Меня ничего из перечисленного совсем не интересовало. Парни тоже подходили, но они галдели больше с другими девчонками, потому что Катя держалась от них подальше, она стушевывалась и учтиво отталкивала их. Ее страница в телеграмме не выдавала абсолютно никакой полезной информации. На аватарке красовался персонаж из аниме, которого я быстро узнала. Дазай из «Бродячих псов», настолько популярен, что любой подросток видел его однажды. А в месте для цитаты у нее написано «Меня сломали, мне скучно, и я хочу в подвал». По началу я забила в гугле эту фразу и мне поисковик выдал, что она из произведения «Мастер и Маргарита» Булгакова. Вероятно, ее любимая история. Но в самой книге полно других красивых завораживающих слов и предложений, почему именно это? Я рассуждала на эту тему. Значит ли это, что ей очень больно в данный момент и Катю преследуют никудышные мысли? Значит ли это, что она хочет отгородиться от других людей? С Катькой мы беседовали на разные темы. Я знаю, что она любит роллы, чипсы Lay's с крабом, сыр, причем очень много сыра где угодно, ест его даже с шоколадом, а шоколад она любит с кокосом... Я знаю, что ее любимый фильм — «Мост в Терабитию», она смотрела его кучу раз. Знаю, что Катька любит читать, в основном фэнтези и классику. Знаю, что обожает спать с мягкой акулой из «Икеи», а без нее не может уснуть. Знаю так много мелочей, но так незначительно о ее тревогах. Будто она воздух, а я изучила ее кислород, углекислый газ и другие, не столь важные, составляющие воздуха. Но вот к азоту, который составляет 78% ее нутра, страшусь прикоснуться. Не хочу, чтобы она посчитала меня нахальной, не хочу подорвать наше уязвимое доверие. —Как ты сейчас себя чувствуешь? Мой вопрос озадачил Катьку. Она выпучила свои зеленые глаза и секунд десять не в силах что-то промолвить глядела на меня. Ей сделалось совсем скверно, казалось, что она вот-вот заплачет. Катька тревожно сглотнула и суетливо принялась поправлять свои волосы, пряча пряди за уши. —Нормально все. Зайдешь со мной после пар за братом? — Импульсивно затараторила она. —Куда? — Вздохнула я и продолжила эту подкинутую тему. —Он после школы к бабушке с дедушкой пошел. — Катя, порывшись, взяла ручку из пенала и принялась переписывать слова из учебника в тетрадь. —Они в этом районе живут? —Ага, совсем недалеко. —Ну хорошо, зайдем вместе.

***

—Подожди, получается, тебе семнадцать? Дождь перестал идти, но грязь никуда не делась, я покорно топала по противной слякоти за Катькой, идущей впереди меня, то и дело указывающей куда нам дальше. Утренний разговор вылетел из головы из-за того, что преподавательница шикнула на нас и попросила тишины. Направляясь в неизвестном направлении, я прокручивала учебный день. И осознание Катиного возраста быстро ударило в черепушку. —Ты только сейчас это поняла, да? — Катю в который раз позабавила моя невнимательность. И насмешливо надменным тоном она продолжила. — Помимо того, что я тебя выше, так еще и старше. Я точно имею право называть тебя мелкой. — Чего? Ну и насколько ты выше? Какой у тебя рост? — Я старалась произносить слова как можно более флегматично, но выходило плохо. —Сто семьдесят четыре. — Отчеканила она и, обернувшись, улыбнулась, показав этим свою победу. —Ну и дылда. — С нотками нахальства выдала я. —Ну и мелюзга. — Пошутила Катя. По ее интонации было заметно, что задевать меня этим она не собирается. Вопить и объяснять, что подкалывать меня из-за роста подло с её стороны, не тянуло совсем. Фиг с ним. Я состроила покерфейс и старалась не думать о своей маленькости. Мы завернули за угол очередной пятиэтажки. Кто-то раскидал мусор у урны, я пнула смятую жестяную банку пива. Незнакомые четверо подростков галдели неподалеку и пили точно такое же. По одежде вроде обычные ребята, но вот их поведение выдавало кем они являются — современное быдло. Такие лезли в драки, приставали к девчонкам и унижали «не таких как все» людей. —Блять. — Катька впервые нецензурно выразилась при мне. Не то, чтобы это необычно для подростка, но вот для Кати — да. Похоже условности между нами пропали. — Давай быстрее. — Она сорвалась с места, накинув капюшон, и помчалась к одному из подъездов. Парни приметили ее, но среагировали только тогда, когда капюшон изменнически сполз с ее головы и выставил напоказ рыжие волосы. Один из них сразу сиганул за девушкой. Покрывшись испариной от нервов, нехороший холодок пробежал по моей шее. Оставалось одно: кинуться следом. Стиснув зубы, я мчалась по лужам, забыв о своих джинсах, как о страшном сне. Сейчас намного важнее было догнать этих оборванцев и предотвратить что-то страшное, о чем бормотало мое предчувствие. Дверь в подъезд оказалась сломанной, и Катя скрылась за ней, надежда на спасение жива. Но я была далеко, в ботинках носиться — дело паршивое, ногам слишком тягостно. И как Катька так быстро смылась? Это же за пределами всей логики. Даже этот гопник в кроссах не мог ее догнать. Сознание уходило от меня, что может сейчас случиться? Кто эти парни? Что им надо от Кати? Так много вопросов — так мало ответов. Приближаясь к двери, мозги налились свинцом, я не знала на какой этаж мне нужно, не знала, где Катя из этих двадцати квартир. Однако думать было некогда. Еще трое парней гнались позади, я не оглядывалась, в ушах четко отдавался их топот по грязи. Открыв тяжелую входную дверь я застигла совсем непредвиденную картину: пацан дерзко преградил Катьке дорогу, выставив руки по обе стороны и прислонив ее к стене. Я так и застыла на месте, будто это самое подходящее время, чтобы сыграть в «Море волнуется раз». —Объясни мне причину. Тебе че так сложно? — Спросил взлохмаченный парень. —Я тебе говорила уже. Что пристал то? Отстань. — Катька с усилием толкнула его в грудь, но тот не сдвинулся с места, точно был каменной стеной. —Что пристал? — Повторил он фразу Кати и внезапно яростно ударил по бирюзовый изрисованной стене с размашистой надписью «Вова лох». —Я не хочу с тобой встречаться. Ты мне не нравишься. Тебе сколько раз это повторить? —Снисходительно произнесла Катя и пригнулась, чтобы покинуть «клетку» из руки, преграждающей путь. Она увидела меня и было подалась в мою сторону, но парень схватил ее за руку. —Я не понимаю, все ж хорошо было. — Он выпытывал из нее ответ, но рыжеволосая девушка молчала и только не сводила глаз с меня, сохраняя максимальное спокойствие, какое только возможно в такой ситуации. Я не выдерживала груз зеленых глаз. Лес звал меня всем существом. Каждой клеточкой тела я поняла, что нужно действовать. И подскочила к ним. Уверена, со стороны это выглядело утопично и тупо. Как полторашка может помочь своей подруге, которую держит парень ростом не меньше ста восьмидесяти сантиметров? —Она тебе сказала отстать. — Я схватила Катю за запястье рядом с ладонью парня. Самой стало смехотворно, мы будто детсадовцы схватились за одну игрушку и не хотели ее делить. —Живот не надорвешь? — Обратился он ко мне издевательски. — Смотри потом мамке не жалуйся. Дверь позади громко хлопнула, это компашка подоспела. Громкие вдохи и выдохи говорили об их усталости. Я презрительно заглянула в глаза незнакомцу, выражая этим всю свою неприязнь к нему. Он смотрел уверенно, его губы вдруг дрогнули в попытке что-то сказать, но остановились. Капля за каплей я понимала безвыходность ситуации. Четверо высоких парней, примерно нашего с Катей возраста, могли сделать с нами все, что их гнилой душонке захочется. Девушка же дрожала, не смея что-то сказать в этой перепалке. —Че так стоять и будем? —Он закатил глаза, показывая, как его достал этот спектакль, и переметнул взгляд на своих друзей. — Ну че, давайте... — Он не успел договорить свою фразу, потому что я резко и решительно укусила его руку. Момент и мы уже мчались по лестнице наверх, все выше и выше. Я крепко держала Катину ладонь в своей. —На какой нам этаж? — Топота сзади слышно не было, кажется, произошедшее ошарашила тех парней. —Пятый. — На лету непоколебимо сказала она. Я глядела только под свои ноги, ступеньки еле успевали вырисовываться в моем мозгу, и я надеялась не свалиться. Катька позади переступала их хоть и спешно, но твердо. Дверь перед нами возникла быстрее, чем я ожидала, и оказалась незапертой. Мы прошмыгнули внутрь и Катька торопливо повернула защелку в двери. —Катя! — оживленно пролепетал мальчишка и подбежав, уткнулся в Катьку, обнимая ее. Она взлохматила каштановые волосы, так и не скажешь, что они родные брат и сестра. —Скучал, да? — Поинтересовалась Катя, явно зная ответ. —Очень скучал! —Что кушал? Что вкусного бабушка приготовила? — Мальчик отодвинулся от нее и, обнаружив меня, стал тотчас собранным. —Голубушка моя пришла! Милая моя, сколько же мы не виделись! — Женщина пенсионного возраста вышла из комнаты в домашнем халате в горошек и нежно обхватила ее руками. —Да всего неделю не виделись, бабушка. — Пробубнила Катька, похлопав старушку по спине. —И подружка с тобой! Как звать? — Я стояла, как вкопанная, стараясь отдышаться. —З-здравствуйте! Меня Стася. — Промямлила я скромно. —Проходите! Я там пирожков напекла, чай попьете. — Катина бабушка сложила руки на груди и, оглядев своих гостей, приоткрыла рот, чтобы продолжить нас уговаривать. —Бабушка, мы только за Тошей пришли. — Отнекивалась Катька. —Ну не обижай каргу, пройдите, хоть пообщаемся. А то дед ворчит постоянно, с ним мы как кошка с собакой. Расскажите как там у вас, у молодежи, дела. Ненадолго. —Умоляющим ласковым тоном попросила она. Катя, стоящая рядом, прошептала: —Тебе никуда срочно не надо? —Нет, все нормально. —Хорошо, — выдохнула Катька и уже в полный тон согласилась. Старушка прошествовала на кухню наливать чай в кружки. Я разулась и по привычке стала рассматривать обстановку квартирки. С моего места было видно два проема: один на кухню, другой в зал, оба без дверей. Справа расположились две дверцы, по всей вероятности в туалет и ванную комнату. Прямо в прихожей стоял старый шкаф, хранивший в себе кучу вещей. Старики любят оставлять всякие диковинные вещички на память: статуэтки, новые наборы посуды, использующийся исключительно по праздникам, рисунки и поделки своих детей и внуков и вазочки. Вот и этот шкаф был абсолютно таким же: на его витринах стояла целая история семьи. Я заострила внимание на фотографии молодой рыжеволосой женщины, будто это Катька из будущего, правда в углу фото черная лента. —Ау, Стася, не зависай! — Катька помахала ладонью перед моим лицом и я очнулась, точно проснулась. Ее брат хихикнул. — А ты не смейся! Это невежливо! — Она строго и укоризненно посмотрела на Антона. —Привет, тебя Тоша зовут, верно? — Я переключилась на мальчишку с веснушчатым личиком, из сходств с сестрой были только его глаза. Удивительно, как этот ген сработал на них обоих. —Антон. — Поправил он меня, обозначив границу дозволенного, и вытянул ручонку. Похоже, Тошей звать его может только сестра. Я пожала его руку, и мальчик убежал вслед за бабушкой. —Пойдем руки мыть. — Катя закинула мне руку на плечо и повела в сторону одной из дверей. Она щелкнула по включателю в прихожей и в той малюсенькой комнатке загорелся свет. Проход был узкий, более количество пространства занимала раковина, стиральная машина и ванна. Вдвоем мы бы не поместились сразу с целью помыть руки, но не то чтобы кто-то из нас спешил выйти. —Мощно ты его. — Катька стояла ко мне спиной, включив воду, она мылила руки. —Кто это вообще? Вы встречались? Какого фига он к тебе приставал и не хотел отпускать? — Засыпала я ее вопросами и присела на эмалированный бортик ванной. —Никита Дроздов. Он нормальный, просто... Мы встречались, да. Кажется, я ему реально нравилась. А вот он мне — нет. —Он нормальный? — Я вдохнула побольше воздуха, чтобы не выйти из себя от такого заявления. Как может преследователь быть нормальным... —Не верю. —Призналась я прямо. — Зачем ты начала встречаться с тем, кто тебе не нравится? —Я думала, что он мне понравится. Но этого не произошло. — Катька закрыла кран и шагнула к полотенцам, чтобы вытереть руки. Странная у нее логика. Совсем непонятно, так ничего и не объяснила толком. Она поспешно стала откатывать рукава свитера, но я успела заметить бинты на руках. В моем поле зрения отчетливо были видны ее надежно и добросовестно перемотанные запястья, бинты уходили дальше, под свитер, я не смогла определить до какой части руки они доходят, мне поплохело. Появились различные теории. Если бы мы не учились вместе, я бы подумала, что от спортивных занятий, где-то мышцу растянула. Однако я знала, что это не так. Режется? Я тоже хотела в прошлом... Но я не смогла, мне не хватило духа, чтобы это сделать. Я подошла к раковине и включила холодную воду, чтобы прийти в себя. Взяла мыло из мыльницы и скрупулезно терла руки, будто больна ОКР. Вот бы смыть увиденное, превратить в сон, сделать галлюцинацией, что угодно, лишь бы не было всерьез наяву. Я набрала в руки воды, прополоскала рот, умыла лицо, но тревога никуда не ушла. Сейчас я хочу просто купить сырки, даже самые дешевые и покрытые невкусным шоколадом. Есть их и ловить вайбы творожности, а не тревожности. «Зачем?» — вопрос стал поперек горла. Я знала, здесь не время, здесь не место для объяснений бинтов на руках. Не сейчас. А потом? Я успею? Только не покидай меня, Катя.