Из провала

      Желто-зеленое болото находилось внизу скользкого бетонного склона. Гарри не был способен двинуться с места, он чувствовал себя никем, но его фигура притягивала внимание других людей. Мало кто мог пройти мимо; они подходили к нему, а после скатывались по гладкой поверхности прямиком в болото, где тонули.       Никто его не слышал, крики словно поглощались вакуумом.        Гарри замотал головой, когда перед ним начали появляться знакомые лица. Его однокурсники, родители, друзья – все в скором времени утопали в болоте. Время растянулось до сотен лет. Гарри видел замученные удушением посиневшие лица в бесконечной череде секунд, что высасывало жизнь из него самого.       Он ощутил свое тело постепенно. Глаза будто никогда и не закрывались, а всегда оставались распахнутыми, устремляющими свой взор в неизвестном направлении. Стоило Гарри моргнуть, как к нему вернулась способность осмыслять себя в привычной среде.       В его ушах звучала смесь из голосов. «Убийца», складывались звуки в одно слово. Пророчество уготовило его стать убийцей просто для своего выживания. И он стал, уже в одиннадцать лет превратив Квиррелла в пепел.       В сумрачной спальне ему виделись тени – силуэты людей. Они словно колыхались от ветра, а не двигались по собственному желанию, что Гарри чудилось, будто он проснулся в комнате, полной трупов. Или в том самом озере с инферналами.       По позвоночнику Гарри пробежал холодок. Волдеморт не казался ему столь жутким даже после возрождения, как сейчас собственная комната. Гарри вскочил с постели, быстро накинул на себя лежавшую на стуле мантию, схватил палочку и выбежал за дверь, принимаясь через каждые три фута зажигать яркий свет.        – Хозяин Гарри просыпается слишком рано, – проскрежетал ворчливый голос, когда Гарри зашел на кухню. – Кричер не успевает готовить.       – Не беспокойся, я не голоден, – устало сказал Гарри, садясь за стол.       Здесь лежали разбросанные листы, на которых были многочисленные записи по зельям, формулы по трансфигурации и ответы на теоретические вопросы по другим дисциплинам.       Гарри взял перо и вяло покрутил его в руке. Он проседал в зельях и трансфигурации, просто не понимая иногда, о чем говорили преподаватели. Книги, наполненные кучей терминов, также не приносили ему ничего, кроме раздражения.       Гарри в очередной раз посетили сомнения, а правильный ли он сделал выбор, не уделив год на то, чтобы официально окончить Хогвартс.       – Приобретение любого стоящего навыка – трудоемкий процесс, занимающий много времени и происходящий постепенно. Лезть глубоко, не освоив базовые вещи – глупая трата времени, – сказал Волдеморт, но в какой ситуации Гарри трудно было определить.       – Я знаю, – недовольно буркнул он.       Гарри вовсе не хотелось погребать себя под учебниками, чтобы досконально вникнуть в суть тех же зелий. Единственное, что он хотел – сдать экзамены и никогда больше не вспоминать о всех этих сочетаниях ингредиентов, их свойствах, правильной нарезке и расчетах.       Он отбросил перо и отодвинул чернильницу с пергаментами. Гарри достал палочку, чувствуя разливающееся по телу привычное тепло, на которое со временем, как и все, перестал обращать внимание.       Магия именно в понятии чуда и в своем масштабе всегда восхищала и привлекала Гарри. Каждый год он не переставал видеть поражающие воображение вещи и места. Ему не нравилось думать о магии как о науке, вспоминать о законах и формулах, ведь так терялось все очарование. Поэтому боевые заклинания давались ему лучше всего. В них все дело решали упорные тренировки, стратегия и ловкость, прямо как в квиддиче.       «Я рекомендовал бы тебе попробовать колдовство больших масштабов», – сказал ему Волдеморт.       О, Гарри желал бы владеть магией настолько хорошо, чтобы суметь сразиться с чертовым ублюдком на самой настоящей дуэли. Даже сама мысль об этом приносила ему частичку предвкушаемого удовольствия. Но и моментально спускала обратно на землю: как бы Гарри ни старался, ему не догнать Волдеморта и за десяток лет. А к тому времени их конфликт уже должен будет кончиться чьей-то победой. Гарри предвкушал победу, но в действительности не хотел прекращения их противостояния. И едва ли он четко понимал, почему.       Перед Гарри появилась тарелка с завтраком. Он не успел съесть и половины, как заметил напротив себя двух людей. Гарри заледенел, но мягкое выражение на лице, покрытом шрамами, и небольшая улыбка на другом сумели его расслабить.       – Римус, Тонкс… – прошептал Гарри. – Вы вернулись.       Глаза Нимфадоры заблестели, а на лице Люпина промелькнуло сожаление.       – Гарри, наш приход – исключительный случай, – сказал Римус. – Мы пришли, чтобы попросить тебя отпустить прошлое. Перестань цепляться за всех нас. У тебя есть замечательные друзья и товарищи – думай в первую очередь о них.       Гарри помотал головой. Он протянул руку и запросто смог коснуться лежащих на столе пальцев Тонкс. Прикосновение ощущалось странным, будто не таким весомым и полноценным, каким должно было быть.       – Ведь с вами все в порядке. Зачем вы снова хотите уйти? – судорожно спросил Гарри.        – Гарри, мы мертвы, – закусив губу, прошептала Тонкс.       – Чушь, – процедил Гарри, одергивая руку. Его напугали эти слова, но он легко отгородился злостью. – Вы бросили Тедди, даже не подумав о нем. А Фред? Где он, черт возьми, когда Джордж вынужден справляться один?         – Мы погибли, – повторил слова Тонкс Римус. Тон его был мягок, но лицо ожесточилось из-за слов Гарри.       – Это неправда! – крикнул Гарри, вскакивая с места. Его руки чуть задрожали от накатившего гнева. Он знал, он все понимал, но не признавал никакого здравого смысла их слов. Просто перечеркивал их, найдя подходящее объяснение в том, что смерти ему внушил Волдеморт.        – Нам правда жаль, – сказала Тонкс, выглядя так, словно была готова вот-вот расплакаться. – Мы ничего не можем поделать, только надеяться, что в отличии от нас ты не бросишь Тедди.       Нимфадора постаралась улыбнуться. Ее волосы были сейчас мышиного цвета, и Гарри вдруг понял: они никогда больше не поменяют своего цвета.       Гарри вдохнул побольше воздуха, он не позволит себе задумываться, но также не позволит и истерить. Ему ничего больше не хотелось, кроме как поместить себя в крепость с иллюзиями, которую никто не прорвет, ведь он мало чувствовал реальность и легко ее отрицал. Уйти в полную изоляцию поможет обрести спокойствие, но не бороться против Волдеморта – а что могло быть главнее в жизни Гарри?       – Я буду навещать Тедди чаще, – сказал Гарри, проглотив вязкую слюну. Он сел обратно.       – И друзья, Гарри. Не позволяй никаким обстоятельствам вас разлучить, – подавшись вперед, произнес Римус.       Он смотрел на непривычно молодого Люпина, на справившуюся с собой стойкую Тонкс и, наверно, даже не моргал, был заворожен и жаден до их живых лиц. Но вот они поблекли и постепенно исчезли, оставляя Гарри вновь в полном пожирающем одиночестве.        Он снял очки, потирая глаза. Есть больше не хотелось до тошноты.

***

      Гарри понадобилось два часа, чтобы собраться с силами для запланированного. За это время он успел послать сову Андромеде с просьбой разрешить ему забрать Тедди на следующие выходные.       В конечном итоге Гарри аппарировал в Хогсмид. Он был полон решимости прекратить бояться призраков, а также наконец поговорить с Роном, который с тех пор, как Гарри ему нагрубил, держался отстраненно. А еще его неимоверно выводило из себя постоянное сочувствие Гермионы и теперь еще Римуса с Тонкс. Словно Гарри был каким-то неизлечимо больным.        Теперь, после всех попыток избежать Хогвартса, Гарри стоял напротив замка и на самом деле не чувствовал ожидаемого прилива паники или возникновения непроизвольных воспоминаний. Хогвартс выглядел все так же волшебно, и издалека ни одна деталь в нем не напоминала о минувшем сражении.       Когда Гарри позвонил в квартиру Рона с Гермионой, ему никто не открыл. Потоптавшись минут пять возле двери, Гарри пожал плечами и отправился на улицу. Что ж, здесь неподалеку жил еще один его друг, которого он давно не навещал. Возможно, сейчас самое время.       Гарри двинулся по дорожке к Хогвартсу, чувствуя, как удары сердца с каждым шагом все больше учащаются. «Забудь обо всём», – сказал он себе, но это сработало недостаточно хорошо. Гарри попытался отвлечься и найти какой-нибудь новый образ, но визуально ничего вокруг не спешило меняться, а в ушах не звучало никаких голосов.       Дойдя до развилки, Гарри свернул к Запретному лесу. По пути он никого не встретил, что показалось ему странным. Спускаясь по присыпанному снегом холму, Гарри продвигаясь к хижине Хагрида, уже издалека видя лесничего на улице – и явно не одного.       Что-то огромное, такого же размера, как Хагрид, брыкалось рядом с ним. Гарри поспешил приблизиться.       – Эй! Ну хватит, хватит… Что еще тебе дать, чтоб ты угомонился-то, а? – бурчал Хагрид, пытаясь присмирить – Гарри удивленно приоткрыл рот – грифона.       – Хагрид… – выдавил Гарри, не решаясь подойти слишком близко. Существо встало на дыбы, взволнованно махая крыльями и издавая громкие звуки, лишь отдаленно напоминающие птичьи.       Хагрид метнул грифону тушку какого-то маленького зверька, и тот с легкостью поймал ее клювом, едва ли не сразу проглатывая.       – Гарри! – радостно прогремел Хагрид, заметив его. – Как ты вовремя! Тут видишь ли… э-э-э… словом, проблема такая.       – Хагрид, тебе гиппогрифов было мало? – неверяще спросил Гарри. Он представить себе не мог, как это дикое существо можно было обуздать.       То тем временем заметило Гарри, и он мигом вынул палочку. Но Хагрид вновь отвлек грифона на еду.       – Что? – озадаченно сказал он. – Да не, грифон не мой. Напортачили они просто, вот теперь бегает здесь животное и бесится.       Грифон метнулся к Хагриду, размахивая когтистыми лапами в желании достать больше еды, но лесничий успел отойти назад.       Гарри сжимал палочку, не зная, что и делать. Убивать животное точно не выход.       – Расколдуй его, Гарри! – прорычал Хагрид, избавляясь от последней тушки хорька. – Он, это самое, ненастоящий… подделка, да!       – Фините Инкантатем! – крикнул Гарри, не уверенный, что это сработает.        Грифон издал последний рев и принялся каменеть, пока не превратился в свою же статую. Хагрид облегченно вздохнул.       – Точно! А у меня всё на языке вертелось что-то такое.       – Кто-то заколдовал статую? – полюбопытствовал Гарри, наконец подходя к Хагриду.       – Случайно получилось, – вздохнул тот. – Пока замок восстанавливают, всякое разное происходит. Никто ж не знает, что да как делать. Всё древнее, магия какая-то своя у нашего Хогвартса.       Гарри вспомнил, что Гермиона говорила о ходе реставрации замка. Простое Репаро не решало все проблемы. Разрушения замка понесли за собой отмену некоторых чар, как, например, восстановленные лестницы необходимо было заколдовывать вновь, чтобы они двигались.       Пусть прошло уже больше полугода, ту же Выручай-комнату так и не удалось возродить. Гарри внезапно стало стыдно, что он так мало сделал для оживления замка, ставшего для него домом. Только в мае он вместе с остальными защитниками Хогвартса разобрал завалы и помог восстановить фасад.       Хагрид подхватил статую под руку, словно та ничего не весила, и сказал:       – Ну что, Гарри, уже соскучился по Хогвартсу? Хочешь заглянуть, увидеть своих друзей, а?       – Не то чтобы… – протянул он.       – Привет, Гарри, – раздался позади него безмятежный голос.       Гарри резко развернулся. Перед ним стояла Полумна, которая с интересом скользила взглядом своих больших глаз по статуе.       – О, Хагрид, как замечательно, что ты занялся освобождением этих бедных существ! – восторженно сказала она. – Они помогут нам справиться с остатками зла и с разбежавшимися Гелиопатами!       – Кем-кем? – пробубнил Хагрид, почесывая голову.       – Духи огня, которые сжигают все вокруг. Гарри недавно наткнулся на одного такого и сумел его победить, правда, Гарри?       Он замер, пристально посмотрев на Полумну. Как?..       – Ну это… я к профессору Макгонагалл. Она-то лучше знает, куда грифона пристроить, – потоптавшись и удобнее перехватив статую, сказал Хагрид. – Ты со мной, Гарри?       – Нет, – моментально отрезал он, но потом смягчил тон: – В другой раз, Хагрид. Был рад повидаться.       Хагрид предложил ему заходить чаще, попрощался и отправился в сторону замка, а Гарри с Луной остались наедине.       – Я иду кормить фестралов. Присоединишься? – вернулась к безмятежному тону Полумна.       Гарри кивнул, бросив взгляд на сумку у нее на плече.       Они мало говорили, пока шли до поляны с фестралами, но уже там Гарри разговорился, неожиданно для себя рассказав Луне о многом из того, что его тревожило. Почему-то именно ей выговориться оказалось несложным.       – Меня преследует Волдеморт. Точнее как-то так получается, что я всегда его нахожу во сне или в своем сознании. Но он не тот Волдеморт… – Гарри замолчал, понимая, что снова звучит как какой-то псих. Луна продолжала спокойно бросать фестралам мясо. – И тьма… его тьма, из-за которой я схожу с ума. Я постоянно боюсь заснуть и проснуться, больше не помня, кто я есть. Иногда я просто чувствую себя им.       Гарри ощутил себя неловко, вывалив это на Полумну, но та беззаботно сказала:       – Я тоже чувствую Сам-Знаешь-Кого.       – Что? – уставился на нее Гарри. – Как это?       – О нем многие думают. Их мысли создают особую энергию, которая наполняет воздух и пробуждает дух Сам-Знаешь-Кого, – убежденно проговорила Полумна. – Не волнуйся, Гарри, твой дух тоже всегда с нами.        Гарри отвернулся от нее, погладив ближайшего фестрала по длинной черной гриве. Где-то за деревьями мелькнул кто-то белоснежный.       – Очаровательно, – услышал он позади холодный голос.       Резко развернувшись, Гарри выхватил палочку. Волдеморт, тот, с которым Гарри общался только вне реальности, стоял, прислонившись к дереву.       – Ты ничего не забыл, Гарри?       – Снова угрозы? – с вызовом спросил Гарри, двигаясь чуть в сторону от фестрала. О, нет, он не позволит Волдеморту и на этот раз что-то с ним сделать. – Снова попытки загнать меня в свою убогую тьму? Или что ты там хочешь?.. Сломать мою личность?       – Сегодня понедельник, – невозмутимо сказал Волдеморт. – Мне казалось, что это твой учебный день.       Гарри совершенно об этом забыл, увлеченный всеми своими мыслями. Так вот почему Гермионы и Рона не было дома.       – Тебе какое до этого дела ты, чертов ненормальный ублю… – со злостью начал чеканить Гарри, но его оборвал радостный голосок:       – Как ты интересно разговариваешь, Гарри! Ты тоже заметил там скопление мозгошмыгов?       Гарри повернулся к Полумне, которая со сосредоточенным видом изучала место, где стоял Волдеморт. Мерлин, она его не видит и не слышит, понял Гарри.       Он заметил мимолетное движение со стороны Волдеморта, и его сердце чуть не оборвалось.       – Не смей ее трогать! – крикнул Гарри, кидаясь вперед и загораживая собой Луну.       Волдеморт лишь отошел от дерева. Его глаза опасно полыхнули красным.       – Я и не намеревался, – угрожающе тихо сказал он. – Ты сегодня необычайно груб и своеволен, Гарри. Умерь свой пыл, пока я достаточно милостив.       В Гарри колыхалась снедающая злоба, перемешанная с искрами ненависти. Сложно было сказать, что именно так распалило Гарри сегодня, скорее, подействовал накопительный эффект и постоянная нестабильность его состояния. Усилием воли ему удалось поуспокоить себя, ведь его гнев явно уступал рассудительности Волдеморта.       Тот тем временем приблизился к Полумне, обогнув Гарри. Он пробежался по ней внимательным и расчетливым взглядом, а та посмотрела почти на него, но все же мимо. Гарри видел, что, несмотря на все ее спокойствие, ей было не по себе.       – У тебя нет полноценного тела, – сделал Гарри несложный вывод. Волдеморту просто неоткуда было его взять. – Ты не так много можешь сделать, да?       – Я говорил тебе, что собираюсь использовать твою магию, когда мы устанавливали более тесный контакт. Благодаря ей я могу здесь находиться. Ты поощряешь исполнение моей воли, предоставляя мне свою силу, следовательно я способен ровно на то же, на что способна твоя магия.       Сказанное привело Гарри в еще большее негодование, но направленное не на Волдеморта, а на самого себя. Он ощущал себя таким слабым и беспомощным, из-за неспособности помешать Волдеморту делать все, что ему заблагорассудится. Ему так хотелось ощущать себя равным, но как глупо это было: он не мог абсолютно ни в чем превзойти своего врага. Разве что в удаче. Но был ли он удачлив в последнее время? Скорее, нет.       – Нетипичный выбор, – между тем сказал Волдеморт, отходя от Полумны. – Далеко не самый худший, но ты достоин большего.       – О чем ты?.. – но тут Гарри сообразил и на короткий миг даже смутился. – Нет, мы не…       – Гарри сказал, что сходит из-за вас с ума, – пропела Луна своим высоким голоском, смотря то в одну сторону, то в другую, – поэтому я тоже не рада познакомиться.       Гарри напрягся, крепче сжимая палочку. Волдеморт лениво перевел взгляд обратно на Полумну. Он не достал палочку, никак не показал, что вообще собирается напасть, но Гарри овладело то же чувство обязанности что-то немедленно сделать, как в тот момент, когда он устроил поджег.        Ему чудилось, что стоит промедлить еще хоть секунду – Волдеморт убьет Полумну, а после всех его друзей. Разрушит Хогвартс, уничтожит Хогсмид, оставит Гарри на пепелище окончательно сходить с ума.       Охваченный безудержностью, подпитываемой страхом и ненавистью, Гарри кинул оглушающее, но то моментом поменяло свое направление и едва не угодило в него самого. Гарри почувствовал, как его сковывает что-то изнутри, будто мозг больше не был способен отдавать команды телу. Отчаянно борясь с влиянием, Гарри сумел переставить дрожащие ноги на шаг вперед и совершить толкающее движение палочкой.       Вырвался мощный искрящийся сгусток, отдача которого откинула Гарри на землю. Заклинание промчалось в паре дюймов от Волдеморта и протаранило лес вглубь футов на двадцать, повалив деревья, вскопав землю и разворошив птиц, которые, громко чирикая, разлетелись кто куда. Фестралы забеспокоились и умчались в сторону.       Волдеморт с неистовством дернул рукой на себя, и Гарри протащило по земле, царапая кожу и оставляя синяки. Он мимолетом поразился, как с него не сорвало очки, когда обнаружил себя, уткнувшимся в хворост.       Преодолевая боль, Гарри перекатился на спину и сразу же принялся искать взглядом Луну. Та стояла с отсутствующем выражением лица, как статуя, но вдруг повернулась и зашагала к тропинке, ведущей на выход из Запретного леса.       – Я убью ее в следующий раз, попробуй ты снова выкинуть что-то подобное, мой непослушный Гарри, – пообещал Волдеморт, возвышаясь над ним. – Разве не отношусь я к тебе со всем терпением? Разве ты не понял, сколь многое значит то, что Лорд Волдеморт тратит на тебя свое время? И чем ты мне платишь, мальчишка?       На последних словах его голос сорвался на шипение. Волдеморт махнул рукой, и Гарри подняло на колени. Единственное чем он способен был пошевелить – это разве что немного пальцами.       – Ничего. Мы все поправим, – порывисто прошептал Волдеморт, коснувшись его щеки длинными пальцами. – А сейчас посмотри на свое творение, Гарри.       Он отошел, открывая обзор на искалеченную местность. Туда уже пришли фестралы, выискивая на земле тела погибших животных. На ветках и в ямках следов что-то блестело, вязкое, серебристое. Гарри проглотил вставший в горле ком, когда к нему пришла догадка того, что это могло быть.       Волдеморт подошел к можжевельнику, магией собирая с его хвойных веток капли серебристой жидкости. Похоже, взаимодействовать физически с ними он не мог. Волдеморт вернулся к Гарри и спросил:       – Ты знаешь, что это? – язык Гарри будто прирос к нёбу, а горло пересохло настолько, что он был уверен: не выдавит ни звука. – Ответь мне, Гарри.       – Кровь единорога, – тихо сказал он. Вероятно, Хагрид держал единорогов поблизости, чтобы провести с ними урок, а Гарри едва не убил их. Его замутило. Он ненормальный, он чудовище.       – Правильно, кровь единорога. Даровать полное исцеление может лишь что-то поистине мощное, необычное. Ты должен был слышать сказку о проклятии, которой запугивают волшебников, чтобы они не истребляли единорогов, этих редких существ. Это действительно лишь сказка.       Пальцы Волдеморта прошлись по губам Гарри, чуть надавливая и приоткрывая их. Его глаза лихорадочно заблестели. Гарри зажмурился, сцепив зубы, но это никак не помешало ему почувствовать капли крови во рту и на губах.        Желудок Гарри перевернулся, у него закружилась голова, и его затошнило, но не от вкуса крови, оказавшимся солоновато-горьким, а от чудовищности ситуации. Он был уверен, что проклят и находится в печи, где присужден гореть вечность. Он не был способен больше оставаться в присутствии Волдеморта, но тот не уходил, наоборот, – Гарри чувствовал всем телом – стоял очень близко.       Гарри дал себе мысленную пощечину, взывая ко всей своей воле, чтобы вновь возобладать над телом.       Его охватил неистовый гнев на себя и свое бессилие. Почему он до сих пор не вырвался за границы влияния Волдеморта? Почему позволяет тому делать все, словно Гарри был тряпичной куклой?       Он вскочил на ноги, сжимая кулаки. Тело вновь было ему подвластно, и даже больше. Гарри был преисполнен чувством, говорившим, что он способен на всё. Он посмотрел в горящие любопытством глаза Волдеморта. Гарри широко улыбнулся ему; он хотел его убить, и у него не было ни малейших сомнений в своих силах и способностях.        Он метнулся за палочкой и отыскал ее так быстро, как не смел и ожидать. Волдеморта больше не было там, где он стоял до, но Гарри и не стал его искать, как-то быстро о нем позабыв. Его взгляд приковался к разрушениям, причиненным им самим. Они ощущались такими значимыми, демонстрировали силу и право делать все, что вздумается.       Дыхание Гарри приняло неровный ритм, каждую клеточку тела будто сотрясло. Он ощутил небывалую свободу, заряжающую такой энергией, которая готова была хлынуть во все стороны, разорвав его на части. Гарри в исступлении быстро прошелся туда-сюда, дергая рукой с палочкой и еле борясь с желанием направить ее в землю, чтобы оттолкнуться и взмыть ввысь. Любой помысел Гарри способен был воплотить в жизнь. Ему было доступно освобождение от всех до единой мыслей, потому что он знал все, ему не было необходимости использовать дополнительные усилия для формирования ненужных слов в голове.       Рука Гарри взметнулась, движение его было стремительным, а заклинание сформировалось само. Он послал еще одну разрушительную волну, расширяя площадь повреждений. Мгновение, пока падали деревья, тянулось для Гарри как вкусный мед. Он наблюдал за силой своего намерения. Одно дерево повалило на землю фестрала, не успевшего убежать вслед за другими, и Гарри усмехнулся.       Эйфория, душевное возбуждение, злостная радость тешили его. Никогда не чувствовал он себя столь хорошо и правильно.       Но тут опьяняющая вседозволенность и чувство власти оглушили в самом худшем смысле. В Гарри протолкнулись кричащие осколки разума. Что он за человек? Его личность, его душа разверзлась на части, он словно отправил ее в мусорку и сейчас забрал обратно, уже и не помня, что это за субстанция.        Ноги Гарри подкосились, неудержимая сила потянула его к земле. Как может он жить, как может чувствовать, когда погубил себя и стольких существ?       Гарри подполз к фестралу и положил свое лицо на костлявую шею животного, слыша его стоны и частое дыхание. Он прикоснулся рукой к разорванному боку и осторожно провел по ране, отдавая всю свою силу и энергию другому существу.       Он лежал, едва удерживая слезы. Убожество, замаравшее себя наслаждением боли и власти. Он ничем не лучше Волдеморта.        К нему прикоснулись теплые руки, перемещая его куда-то в сторону. Земля была промерзшей, но Гарри не ощущал холода, должно быть, из-за согревающих чар.        – Гарри… Возвращайся ко мне, – раздался шепот позади.       Как по щелчку пальцев все прежние эмоции стерлись, и снова настроение Гарри переменилось. Он ощущал легкость, прежнюю энергию и довольство. Мозг, казалось, был способен работать на полную катушку.       «Возвращайся домой». «Ты сможешь вскоре вернуться ко мне». «Как нехорошо, мой Гарри, оставлять меня так надолго». Гарри не понимал смысла этих фраз в полной мере, но так ли все было сложно?       Прикосновения чужих рук вызывало отторжение, а ненависть все еще бурлила где-то внутри Гарри, но он переборол себя. Ему нужно узнать ответы.       – Разве я куда-то уходил? – осторожно подбирая слова, спросил он как можно спокойнее. – Когда все пошло по-другому? Пророчество не было произнесено, и ты победил?       – Оно было, но оно не помешало мне победить. Авада Кедавра, отскочив от тебя, не попала в меня. Моя душа тем не менее раскололась уже в тот момент, когда я попытался совершить намеренное убийство младенца.       Волдеморт выдержал короткую паузу, за время которой Гарри переваривал эту информацию.       – Как еще мы бы оказались связанными, если бы не моя душа, Гарри? – он протянул его имя почти ласково. – Ты и сам отлично знаешь то, что я тебе рассказываю.       – Но я ведь не тот Гарри Поттер!       Это оказалось ошибкой. Рука Волдеморта, лежащая на груди Гарри, взметнулась и сжала его горло. Волдеморт вдавил его голову в дерево, перемещаясь, чтобы нависнуть над ним.       – Я создал тебя; я творю из тебя все, что желаю; ты всегда будешь иметь отношение только ко мне, а не к Поттерам, которых я истребил. Уясни это как можно скорее, – прошипел он, сжимая горло Гарри до боли.        Гарри ловил каждый вдох, чувствуя себя куда более неуязвимым и уверенным, чем когда-либо. Он задергался, хватая пальцы Волдеморта в попытке их разжать.       – Он умер, – просипел Гарри, яростно борясь за свою свободу. Как много он думал о том, что все могло пойти иначе в этом самом лесу. – Он умер, как и я, только на этот раз выжила твоя чертова душа, верно?       Поразительно, но ему удалось скинуть с себя Волдеморта и откатиться от него в сторону.       – Сектумсемпра! – крикнул Гарри, выхватывая палочку, но и Волдеморт уже послал в него какое-то заклинание.        Лучи одной магии столкнулись в воздухе с оглушительным звуком, взрываясь во все стороны разноцветными искрами. Гарри прижался к земле и прикрыл голову руками, мимолетом подумав о том, что теперь они точно привлекут внимание кого-нибудь из Хогвартса.       Быстро приняв сидячее положение, Гарри нашел Волдеморта в нескольких футах от себя. Он просто стоял и выглядел все так же раздражающе идеально, являясь образом, который нельзя поранить. Разве что был он немного более уставшим. Гарри отвернулся от него.        Он не мог не думать все это время о том, откуда появилась эта новая связь; выводы всегда напрашивались неутешительными.       – Я избавился от одного крестража, чтобы получить взамен другой. Какая удача, – горько сказал Гарри, вспоминая последние леденящие душу ощущения на вокзале Кингс-Кросс. Как же так получилось? Как крестраж прицепился к нему?       – Это честь для тебя, – помолчав, произнес Волдеморт. – Лучшее, что случалось в твоей жизни. Ты убедишься в этом.       Гарри покачал головой, не веря в происходящее.        Он просидел довольно долго. Эйфория почти полностью испарилась. Сейчас Гарри чувствовал себя так, как и должен был: ужасно скверно. Голова раскалывалась, а во рту пересохло от жажды. К тому же у него появилась странная обреченная тоска и печаль, будто он навсегда потерял что-то важное, что можно было вернуть лишь вновь возвратившись в то прекрасное состояние.       Волдеморта уже не было, когда Гарри решил перестать себя жалеть и заняться наведением порядка.