try to hide

Снег маняще хрустит под ногами. Во дворах многих домов уже наряжены ёлки, развешены новогодние украшения. А в некоторых окнах мигают яркие разноцветные огоньки гирлянд. На улице в меру холодно, а далёкие звёзды ночного неба почему-то дарят спокойствие и умиротворение. Эта часть города по-особенному заманчива. Местность здесь хорошо освещена тёплым жёлтым блеском фонарей. В воздухе буквально витает атмосфера праздника, чередующаяся со звонким смехом детей, играющих в снежки вместе со взрослыми. Неудивительно, что Вилка живёт в этом месте. — Новый год — это мой любимый праздник, — ловит языком снежинки, раскинув руки в стороны. — Ты прям как маленький ребёнок, — по-доброму упрекает её Мишель. — В душе мне пять, — пожимает плечами, ничуть не обижаясь. — Почему не десять? — останавливается и присаживается на корточки около обочины, беря в руки горсть снега, вылепливая из него снежок. — В смысле? — делает то же самое, готовясь к снежной борьбе. — Ну почему именно пять? Ведь детство заканчивается лет в тринадцать. Вилка уже было хотела возмутиться что вообще-то детство — понятие спорное и оно может следовать за человеком невидимой тенью всю его жизнь. Но звук сирены резко оборвал все её планы. Паника. Вот что началось. Все люди почти сразу же заперлись в своих домах. И Виолетта с Мишель тоже. — Бывает же такое, — выдыхает, стоя в коридоре, опираясь на колени руками. — Давай раздевайся, чё стоишь, — скидывает с себя куртку, тут же беря в руки и чужую. — Погнали, — вешает одежду на крючки и вприпрыжку забегает в гостиную, плюхаясь на большой мягкий диван. — Ты одна живёшь? — понимает, что никто не вышел из комнат их встретить. — Да, родители живут почти что в столице, — включает телевизор на фон. — Кстати, пять только потому, что в то время я ещё верила в деда мороза и каждое утро первого января вставала раньше всех и с горящими от счастья глазами бежала к ёлке, чтобы распаковать подарки. А в десять в чудеса я уже не верила, — улыбка с ноткой грусти. — Поделишься, нет? — скромно присаживается на край кресла, неловко обнимая себя руками. — Ну что ты как неродная, — замечает чужое смятение. — Иди сюда, — указывает рукой на место возле себя. — Что тут рассказывать-то? Родители работают много, поэтому я всю жизнь то в лагере, то у бабушки с дедом, то на кружках, то одна дома. Нет, когда они рядом, оберегают меня, как самое ценное сокровище. Да и вообще они много для меня делают. У меня очень хорошие родители, у нас прекрасные отношения, просто мне их немного не хватает, — ёжится, но не от холода. А Мишель делает то, что лучше всего умеет — обнимает так, что слов не нужно. — Честно, я бы, наверное, с ума сошла, если бы не умела с людьми быстро общий язык находить. Так хоть знакомых много, есть с кем скрасить одиночество. Но опять же, — пожимает плечами, — это выматывает. Мне бы что-нибудь постоянное. А то я отдаю, а взамен мало что получаю. Лизка спасает иногда. Может что-то ляпнуть, а я задумаюсь над этим и в слёзы. Легче так. Но ты не принимай близко к сердцу. Не люблю, когда меня жалеют. — А можно вопрос? — осторожно, получая в ответ положительный кивок. — Как вы с Лизой познакомились? — Это вообще крутая ситуация. Я же в детстве жила здесь. А потом мы переехали из-за работы родителей. Ну и меня где-то в тот период времени отправили в лагерь. Там мы с Кристинкой познакомились. Ну ты знаешь, как там всё дальше было. Я тогда расстроилась, что она моей маме ни через день, ни через неделю, ни через месяц так и не позвонила. Так мне грустно было, что папа подарил мне планшет, чтобы я могла мультики любимые смотреть, в игры играть. А так я плакала часто и, как сейчас помню, даже к игрушкам не прикасалась, которые обожала. Ну я так в соцсетях с Лизой и познакомилась. Потом выяснилось, что мы обе отсюда, — описывает руками в воздухе пространство. — А как мне восемнадцать исполнилось, я сразу сюда, к ней. Родители решили все вопросы со школой и домом. Не скажу, что мы прям близкие подруги. Скорее такие, что если проблемы у одной из нас, то другая рядом, поддержит и совет даст, — тяжело вздыхает, укладывая свою голову на чужое плечо. А Гаджиева и не против вовсе. — А вы как с ней? — Тут всё ещё проще, чем у вас. Меня в шестом классе где-то, могу ошибаться, конечно, но не суть, решили избить старшеклассники за то, что я подстриглась коротко и покрасилась. А она каким-то чудом рядом оказалась. Хотя это вообще была глухомань. Что-то между лесом и заброшенной трассой. С того дня стали вместе плюс-минус держаться. Честно признаться, она мне когда-то нравилась. Чуть что у неё случись, я сразу рядышком, даже если ей не нужно это было. Потом приняла тот факт, что всё это невзаимно. Да и трахались мы только по дружбе. Но всё-таки я много мелочей знаю, о которых она не рассказывает многим. Поэтому мне так обидно стало, когда она меня сравнила с пустым местом. Было такое чувство, что моё существование обесценили, дав понять, что я чересчур навязываюсь. Неприятно, однако, — поджимает губы, ощущая на своём предплечье почти невесомые успокаивающие поглаживания. — Мишель, — вдруг чуть испуганно шепчет Виолетта, медленно поднимаясь с дивана, уперевшись взглядом в телевизор. А на экране, в самом дальнем углу, Вермин стоит. Стоит и смотрит сначала, как Зарина ото всех немного дальше отходит, чтобы местность с фонариком осмотреть. — О боже, у него нож в руках. Блять, как они его не видят? — встревоженно бурчит, руками за голову хватаясь. — А вот так. Они же камеру с Юлей ставят и работать начинают, — пытается сохранить спокойствие, понимая, что они ничего не смогут сделать. — Он же в чёрном, убегает всегда с места убийства. Никто не ожидает, — подходит к Виолетте, на секунду замолкая. — О господи, — мурашки у обеих побежали, когда Вермин точно в камеру посмотрел, оскалившись злобно. — Блять, он точно псих, — уже кричит Вилка, видя, как тот медленно к Зарине подходит со спины, из кустов выходя. — Он же её зарежет, Мишель, — дрожать начинает, чувствуя, как коленки от страха подкашиваются. Гаджиева молчит. Просто наблюдает, как маньяк сзади Голубцову хватает, рот ей зажимая, и несколько раз ножом в шею ударяет, выбрасывая потом на мёрзлую траву, несильно снегом припорошённую. Быстро вычерчивает рядом с телом палкой какую-то надпись. А потом уходит так же незаметно, как и приходит. — Это что сейчас было? — со слезами на глазах спрашивает Малышенко еле слышно. — Я не знаю. Но уверена, что мы скоро будем в курсе, — сама дрожит, как осиновый лист, но Вилку всё равно пытается успокоить. *** — Юль, я совершенно не выспалась, — хнычет Захарова, пока разъярённая Мишко тащит её за руку куда-то, ничего не объяснив. — Видела вчера трансляцию? — зло шипит. — Нет, я спала. Но если ты расскажешь мне хоть что-нибудь, то будет круто, — хмурится так, что лоб сводит. — Просто молча иди и всё, — идут ещё пару минут, прежде чем выйти к месту вчерашнего убийства. Юля лишь указывает рукой на тело мужчины. — Знаешь его? — О, да. Сволочной тип был, — чуть морщится. — А я-то тут при чём? — раздражённо. — Пойдём, сейчас увидишь, — проходит чуть дальше к нужному месту, и глаза Кристины вылетают из орбит от увиденного. — Это он её? — с сожалением осматривает труп Зарины. — За что? — Я надеялась, ты мне скажешь, — лёгким жестом подзывает девушку к себе, указывая взглядом на надпись, корявым почерком выведенную на снегу. «1:0. Поиграем, Крис». *** — Что она сделала? — кричит Лиза на девочек, что стоят перед ней, головы вниз склонив. — Она чувствует вину и решила работать с Юлей вместо Зарины, — вторит Виолетта, осматривая комнату-кабинет Андрющенко, в которую её привела Гаджиева. — Она теперь это всё на личный счёт приняла окончательно, Лиз, — обеспокоенно шепчет Мишель. — А я что сделаю? — падает на стул, руки в замок у лица складывая. — Вы с ней давно разговаривали? — Вилка, садясь на край стола. — Два дня назад, — коротко, словно не хочет это обсуждать. — И как раз о Вермине, — саркастически улыбается на мгновение. — Встретьтесь, поговорите, — поддерживает Малышенко Гаджиева. — Объясни ей, что её чрезмерные амбиции ни к чему хорошему не приведут. А Лиза сидит и думает. На самом деле Индиго Зарину не жаль. Очень скользкая она была. Кристину часто обвиняла в смерти брата, упрекала за то, что та жива. Низко. В конце концов, не Захарова его убила. Он тоже был уродом ещё тем: и до детей, и до девушек домогался, над животными издевался временами, мелкие кражи совершал в магазинах. И Лизу очень сильно злило то, что Голубцова за своего гадёныша тряслась так, желая смерти Кристине. Её Кристине. Кристине, которая заботливая до невозможности. Которая готова всю себя отдать тем, кого любит. Которая даже червяков осенью с дороги убирала в траву. Андрющенко сейчас одна побыть хочет. Подумать, как быть дальше. Поэтому она Вилку с Мишель просит за гаражом присмотреть, ведь Ира приболела, а ей самой явно не до этого. Выходит, носом в шарф всё сильнее с каждой минутой зарываясь. По парку прогуляться что ли? Здесь сейчас красиво до безумия. Пусть за этим местом и не ухаживали давно, у него своя атмосфера, которая для Лизы комфортнее, чем любая другая. Ох уж эти обшарпанные скамьи и сгнившие деревья. А пение птиц? Оно всегда такое одинокое и мелодичное. Душу наполняет жизнью. А разбитые наполовину дороги? В их трещинах абсолютно точно запрятаны самые разные истории, перекликающиеся своей трагичностью с израненным сердцем. Чем дольше Лиза гуляет, тем больше понимает, насколько сильно её к Кристине тянет. Прямо сейчас хочется девушку до смерти заобнимать. — Ну за что ж ты мне такая досталась, — говорит в пустоту, и речь её могут слышать лишь кроны деревьев, покрытые щедрым слоем снега. Долго Андрющенко с мыслями собирается, взвешивая все за и против. Но желание хоть на секунду дотронуться до Захаровой, почувствовав тепло и любовь, слишком велико. Да и обманывать себя Лиза больше не хочет. Хватит с неё лжи. Поэтому, пересилив свою гордость, девушка начинает печатать сообщение замёрзшими пальцами. *** В дверь громко резко стучат. Лиза вздрагивает от неожиданности. В голове проскальзывает мысль не открывать вовсе, но дороги назад нет. Она же сама попросила её прийти. Открывает дверь так медленно, будто не знает, кто за ней. А внутри всё сгорает от волнения. — Привет, — неуверенно, приглашая жестом руки пройти внутрь. — Привет, — сухо, будто делает одолжение, говоря такие банальные при встрече слова. Куртку снимает, на вешалку бережно вешая. Лиза внимательно следит за каждой эмоцией, движением, тоном. И сердце болезненный удар пропускает, когда девушка огня в чужих глазах не видит, который раньше был. Там фитиль как будто догорает. Индиго ловит себя на мысли, что хочет почувствовать её губы на своих. И не ради обычного удовольствия. А чтобы стать ещё ближе, чем есть, передать многое. И Захарова заворожённый взгляд на себе ловит, на дверной косяк опирается, в недоумении бровь выгибая, мол, чего надо было? Лиза ничего не говорит, лишь подходит к девушке вплотную, утыкаясь той лбом в плечо. Обнимает за шею крепко-крепко. Скучала. По мягким волосам, по глубоким глазам, по любящим рукам, по ней в целом. — Прости меня, пожалуйста, — ещё больше к девушке прижимается, бубня куда-то в шею. Дрожит слегка, чувствуя как Кристина аккуратно её по спине поглаживает. И хочется в этом моменте остаться навсегда. Лиза голову поднимает, влюблёнными глазами заглядывая куда-то в самую душу. А Захарова сильнее руки на чужой талии сжимает. — Для тебя всё что угодно, — улыбается слабо, не веря в то, насколько снисходительной может быть. И Индиго хочет убить её за эти слова. На глаза слёзы наворачиваются, когда она, уже заведомо зная о Кристининой симпатии, понимает, что буквально каждое слово блондинки ей пропитано. Они стоят, ничего больше не говоря. Лиза щёки изнутри кусает, пытаясь боль душевную хоть немного унять. Неуверенно тянет свои руки к чужому лицу, ладонями его обхватывая и виновато на Захарову смотря. Невесомо большим пальцем правой руки по чужим губам проводит, приближаясь к ним своими. И целует, нежно-нежно. Так, что у Кристины внутри всё замирает. Она сама её поцеловала? В голове у Захаровой этот факт не укладывается. Андрющенко первая ещё ни разу не целовала. Что случилось? Крис отвечает ей с опаской, сама не зная, почему. От чего-то такая тяжесть появляется на сердце. Может, потому что с Лизой физический контакт хотелось иметь не только по их договору. Хотелось, чтобы это было искренне. И эта мысль настолько навязчива, что она девушку от себя чуть ладонью отодвигает, поцелуй разрывая, непонимание и страх одновременно в чужих глазах видя. Ну и где твоя уверенность сейчас, Лиза? — Нет, я не могу, — продолжает девушку в своих объятиях удерживать, голову вниз опуская, машинально начиная разглядывать чужую огромную толстовку. Она носит только такие, и это почему-то дарит небывалый комфорт. Андрющенко лишь понимающе ту в макушку целует. Знает, что Кристина и отказаться от неё не может, и ещё больше любить тоже. Знает, что это тяжело, когда ты с человеком всякие связи обрываешь только потому, что не хочешь чувствовать слишком много без отдачи. А Индиго всегда будущим живёт, думает наперёд. Но с Захаровой хочется быть прямо сейчас, а не когда-нибудь потом, когда, возможно, всё встанет на свои места. Хочется утопать в её тёплых руках, чувствовать её рядом постоянно, видеть её милое сонное лицо по утрам. Безумно хочется ощущать её физически возле себя, по-долгу смотреть в красивые голубые глаза, забрать её себе и никому не отдавать вовсе. И всё это нужно Лизе сейчас, а не когда-нибудь. — Кристин, — легонько приподнимает её за подбородок, заставляя точно в глаза посмотреть. — Лиза, я не могу. Я прекрасно помню, о чём мы с тобой договорились когда-то. Но теперь это абсолютно не имеет значения. Мне очень хочется уйти отсюда прямо сейчас, это слишком тяжело, сколько бы я себя не убеждала в том, что всё в порядке и нужно просто подождать. И ты знаешь, о чём я, сто процентов, — серьёзно смотрит на девушку, пытаясь слёзы сдержать изо всех сил. — Для тебя это может не значить ровным счётом ничего, а мне нелегко. С этим очень трудно, — головой мотает, собираясь ещё что-то добавить. Но Лиза лишь рукой её рот мягко прикрывает, заставляя замолчать. Смотрит многозначительно, прежде чем губами к чужой шее прикоснуться. И плевать Индиго в этот момент хотела и на гнилых людей, и на себя, и на Вермина, что грубой маской в лицо впивается уже несколько лет. Сейчас важна только Кристина и её чувства, которые брюнетка отныне бережно хранить будет где-то в сердце. Она невесомо проводит языком по нижней челюсти, прикусывая кожицу на самом уголке, вызывая этим действием у Захаровой болезненное шипение. — Прости. Давно хотела это сделать, просто подходящего момента не было, — целует место укуса несколько раз, исподлобья смотря на Кристину, которая, кажется, скоро сознание потеряет от количества потрясений. — Не умирай, пожалуйста, — шутит, видя обморочное состояние той, — я только начала, — пропускает пару светлых прядей меж пальцев. — Скажи честно, ты издеваешься? — в голове полнейшая каша, но Индиго в её действиях останавливать больше не хочется. — Над всеми, кроме тебя, — с интересом оглядывает Захарову, совершенно невозмутимо продолжая. — Крутой свитер, не хочешь снять? — смотрит совершенно невинно, вырисовывая кончиком пальца на чужой шее незамысловатые узоры. — Ты издеваешься, — делает вывод, тихо сглатывая. — Знаешь, я бы и сама к тебе пришла, но там полный дом странствующих, — прислоняется своим лбом к её. — Кстати, что это за самодеятельность с заменой Зарины, м? — будто мама ребёнка отчитывает. — Виолетте вообще ни о чём говорить нельзя, — с досадой губы поджимая. — Не поняла. Ты мне вообще рассказывать не собиралась? — отстраняется. — Не хотела лишний раз провоцировать между нами ссору, — отводит взгляд в сторону, слегка тушуясь. — Убила бы тебя прям здесь, — несильно щипает девушку где-то за ухом. — Ладно, потом договорим, — снова целует, но на этот раз требовательно, активно сминая чужие губы. — Давай, иди в комнату. Я сейчас приду, — наконец освобождается от объятий, напоследок оглаживая чужое лицо, словно самое ценное сокровище. — Лиз… — Чему быть, того не миновать. Иди, — и Захаровой ничего не остаётся, кроме как вяло побрести к мягкому дивану. Индиго приходит в комнату буквально через минуту, держа в руках влажную салфетку. Кристина смотрит непонимающе и думает, что она совсем сошла с ума, раз ловит краш на то, как Лиза вытирает руки. — Что? Предлагаешь мне тебя грязными пальцами выебать? — ясно, уверенность вернулась. — Предлагаю вообще пропустить мимо эту часть нашего разговора, — обе понимают, что это шутка. Кристина внимательно наблюдает за тем, как девушка к ней на колени садится, руками шею обвивая. А Андрющенко настроена более чем решительно. Языком своим по чужим губам проводит, заставляя их приоткрыть, чтобы поцелуй углубить. Вылизывает нёбо и щёки, сталкиваясь с языком Захаровой. И этот поцелуй до безумия пошлый, мокрый и страстный. — Блять, почему ты такая? — Кристина не знает, откуда в ней столько чувств и куда их все деть. Они будто копились всю жизнь специально для Индиго. — Как можно быть настолько ахуенной, Лиз? — легко трясёт девушку за плечи, чувствуя себя невероятно глупо из-за своей влюблённости. — Ты не хуже. Пойми, я могу трахаться, с кем захочу. Природа чарами наградила, — пожимает плечами, робко оглаживая чужой подбородок. — Но я этого не делаю, знаешь почему? — Почему? — Потому, — не хочет говорить, всё и так понятно. — Девятиклассницы кипятком ссать готовы, когда меня видят. Нос воротят от моего характера, а тело так жадно осматривают, что аж противно, и думают, что я когда-нибудь им дам. А ты считаешь меня чем-то недосягаемым, и я не понимаю, почему. Но я здесь, Крис, сижу блять на тебе буквально. Ты меня видишь почти каждый день, а они только на фотках и в курилке пять минут. Ты ко мне притронуться можешь, когда угодно, а они только в своих снах. Не делай из меня Богиню. Я не святая, а самая обычная. И то, что я не показываю свои эмоции в полную меру, не даёт тебе право считать себя какой-то не такой. Я так тебя люблю, дурашка, — обнимает, как и всегда, за шею. Никто больше так Кристину не обнимает, только она одна. И Захаровой даже не хочется спрашивать, о какой именно любви говорит Лиза. Она просто молча снимает с совершенно несопротивляющейся девушки толстовку, аккуратно откладывая её на диван. Осторожно припадает губами к шее, всё ещё помня, как брюнетка ругается на неё за засосы. — Можешь оставить, — шепчет, параллельно заводя руки под чужую кофту. Кристине несколько раз говорить не надо. Она моментально оставляет несколько багровых отметин на белоснежной коже, к ключицам плавно спускаясь. Вот только у Лизы совсем другие планы. Она Захарову заставляет полностью на кровать лечь, а сама на её бёдра сверху садится, свитер, который так сильно планам мешает, с девушки стягивая. Долго видом тела, перед ней открывшегося, любуется, слегка область рёбер оглаживая. — Тебя парализовало? — перехватывает её руку. — Ты себя видела? Конечно меня парализовало. Блять, ты такая красивая, — Лиза в моменте подумала, что у неё сейчас сердечки ярким красным горят. Кристина от смущения глаза одной рукой прикрывает. Редко ей, однако, такие слова говорят, но она в этом никогда и не сомневалась. Просто от любимого человека такие вещи всегда в разы приятнее слышать. А Андрющенко времени зря не теряет. Разгуливает руками по всему телу, успешно бюстгальтер расстёгивая и откладывая его подальше. Рукой одну грудь сильно сжимает, заставляя девушку голову чуть запрокинуть. Пользуясь моментом, несильно кусает Кристину за шею, следом зализывая еле заметный укус. — У тебя фетиш на укусы? — еле выдавливает из себя, за предплечье брюнетку от ощущений хватая. — Знаешь такой прикол, что котиков иногда аж съесть хочется от того, насколько они крутышки-милашки? Вот с тобой такая же фигня, — продолжает своё занятие, оттягивая средним и безымянным пальцем сосок. А Захарова в спине выгибается, ближе к чужому телу прислоняясь. — Какая тебя муха укусила? Откуда такая любовь вдруг? — двумя руками за Лизины плечи хватается, тяжело дыша. — Ахуела? Звучит обидно, знаешь ли, — Андрющенко хоть и неприятно на душе от этого вопроса становится, но понять его она может. Всё-таки сама всё до единого в себе держит, никому ничего не рассказывая. — Давай потом поговорим на эту тему? — нежно к чужим губам своими прикасается, прерывисто целуя. — Да, пожалуй, — обхватывает руками Лизино лицо, активно отвечая, губу её в отместку прикусывая и ранку тут же зализывая. Индиго её за это неслабо щипает под рёбрами, заставляя дёрнуться. Отстраняется с усмешкой на лице. Слезает с девушки, спортивные штаны стягивая, сразу вместе с нижним бельём. Загадочно на Кристину смотрит, бёдра изнутри поглаживая, ноги тем самым раздвигая. — Разворачивайся, зай, — губы облизывает, перед кроватью на колени садясь в предвкушении. — О Господи, только не языком, — напрягается всем телом, представляя, что сейчас будет, но всё же ложится так, как надо. — Заебись, сама себе завидую, — закидывает чужие ноги себе на спину, ближе придвигаясь. Ещё сильнее руками бёдра сжимает, да так, что следы от пальцев на них явно останутся. Не торопясь, к влагалищу приближается, еле ощутимо языком по клитору проходясь, на пробу. Слышит шумный выдох сверху и решает Кристину хотя бы сейчас не мучать, ей и так хватило уже. Поэтому сразу языком вовнутрь входит, сгибая и разгибая его меж стенок. Чувствует, насколько рвано Захарова дышать стала. А вообще, надо бы окно открыть. — Стонать умеешь или научить? — от влагалища остраняется, ощущая неимоверную влагу на своих губах. — Лиза, я клянусь, я кину в тебя что-нибудь тяжёлое скоро, — крепко держится руками за простыню, брови хмуря. — А ты попробуй, — и резко вводит сразу два пальца, выбивая из девушки громкий стон. Сначала двигает ими внутри плавно, дразня. Припадет губами к клитору, то посасывая его, то оттягивая зубами, ускоряя движение пальцев. И наконец слышит протяжные стоны сверху, про себя улыбаясь победной улыбкой. Девушку с каждым толчком всё ближе к себе прижимает, ногтями свободной руки слегка царапая плоский живот, который то и дело подрагивает. Чувствует, что Кристина скоро достигнет своего пика, и оказывается абсолютно права. Захарова, перехватывая и сильно сжимая её руку, почти что выкрикивает из себя душу, добиваясь оргазма. — Это просто пиздец, — мямлит блондинка, еле как возвращаясь в прежнюю позу, устремляя взгляд в потолок. Лиза довольно улыбается, вытирая губы, достаёт из шкафа полотенце и домашнюю одежду, протягивая вещи Кристине. — Как выходишь, сразу направо, — присаживается рядом, мягко смотря на девушку. — Помой меня, пожалуйста, у меня нет сил, — строит глазки, получая в ответ шлепок по ноге. — Вали в душ и приходи спать, — сдержанно улыбается. — А я думала ты меня изнасилуешь и выгонишь, — шутит, хотя всё внутри кричит о том, что им очень надо поговорить. — Меня тогда Вермин пришьёт. Вы же с ним лучшие друзья уже прям. Вон он тебе любовные письма около трупов оставляет, — хмыкает, руки на груди скрещивая. — До конца жизни мне это припоминать будешь? — цокает, вставая. — Я, конечно, понимаю, что ты ревнуешь, но… — не успевает договорить, как в неё прилетает подушка. — Кошмар, какая агрессивная женщина, — закрывает дверь с другой стороны, прежде чем вторая подушка врезается в неё. — Ага, ревную, к самой себе блять, — поджимает губы, понимая, что когда-нибудь всё чертовски прекрасное и хрупкое разобьётся о вершину её собственной лжи. *** Лиза уже час сидит на кровати, выключив свет, смотря какой-то глупый фильм по телевизору. А в голове только одна Кристина и мысли о том, как она в ней разочаруется. — Я думала, ты утопилась, — переводит взгляд на открывшуюся дверь. — Сожалею, что не оправдала надежды, — на ходу вытирает волосы. Надо признать, что в пижамных штанах и Лизиной домашней футболке, вырез которой настолько широкий, что спадает Кристине до середины плеч, она выглядит так по-домашнему, уютно. Индиго опять не может оторвать глаз. И она совершенно не понимает, почему так упорно игнорировала привлекательность Захаровой раньше. Это было чертовски глупо, но на самом деле оправданно. Страх будущего пожирал брюнетку изнутри настолько стремительно, что представить страшно. Но теперь, видя перед собой этого ангелочка столь уязвимым, она понимает, что, решив плыть по течению, поступила правильно и справедливо, как минимум по отношению к самой Кристине. — Лиз, тебя опять парализовало? Может, к врачу сходишь? Думаю, это очень опасно, — говорит с серьёзным лицом, почти невидимо содрогаясь от беззвучного смеха. — Смотри не разорвись, — закатывает глаза, скидывая с себя одеяло. Встаёт, проходя мимо Захаровой, и садится на стул возле письменного стола, закидывая ногу на ногу. Кристина стоит молча, с искорками в глазах оглядывая девушку, которая, включив настольную лампу, явно собирается с мыслями, готовясь что-то сказать. Впечатляюще большая рубашка абсолютно удачно подчёркивает красивые аккуратные бёдра, изящно выпирающие ключицы и худые ловкие руки, которые, как оказалось, могут вытворять чудные вещи. — Видимо моя болезнь ещё и передаётся воздушно-капельным путём, — хлопает один раз в ладоши, заставляя Захарову вздрогнуть. — Доброе утро. — Ой-ой-ой, — передразнивает девушку, садясь под строгий взгляд на стул напротив. — Понимаешь, Кристин, я очень сложный человек. У меня куча тараканов в голове. Я уверена, что тебе про меня рассказали немало, как хорошего, так и плохого, — склоняет голову в пол, нервно переплетая пальцы рук. — Я далеко не безгрешная, но тем не менее умею видеть в людях самое хорошее. Любовь, например, — исподлобья заглядывает в голубые глаза, которые тут же начинают бегать туда-сюда. — В тебе её так много, что сложно не заметить, — по-доброму усмехается. — И мне даже как-то неловко от того, что большая её часть предназначена мне, а не Штреф, например. Она как-никак сделала для тебя гораздо больше. — Извини, перебью, — пододвигается ближе, беря чужую руку в свою. — Кристину я люблю очень сильно. Она самая лучшая сестра на свете. Сестра. У каждого человека должны быть друзья, семья и вторая половинка. Это огромное счастье. Но любовь нельзя измерять в количестве сделанного. Иногда люди любят безответно, просто потому, что так получилось. И с этим ничего не сделаешь, — слегка растерянно, будто понимая всю ироничность ситуации, отводит взгляд в сторону. — Ну слава Богу хоть в этом плане нам с тобой повезло, — накрывает второй рукой Кристинину, ловя на себе озадаченный взгляд. — Только давай договоримся. Не будем спешить с отношениями, ладно? Я такой человек, что дружба для меня важнее. — Значит у нас дружба с привилегиями премиум версия? — без доли обиды смотрит на Лизу, поглаживая большим пальцем тыльную сторону её ладони. — Типа того. Блять, я не знаю, как это объяснить, — устало выдыхает. — Можешь считать меня своей девушкой, но давай будем общаться, как раньше. Без всякого этого романтического пафоса. Мне очень нравится динамика наших отношений, — убирает выбившуюся прядь ещё влажных светлых волос Кристине за ухо, надеясь на её понимание. — Я сейчас задохнусь от счастья, — встаёт со стула, начиная кружиться по комнате. И Лиза смотрит на неё так, как не смотрела ещё ни на кого. Смеётся, когда Кристина начинает материться на весь дом, ударившись мизинцем о комод, который был проклят тут же. Но сердцу плакать хочется. Она понимает, что через какое-то время они просто-напросто разойдутся по разным сторонам, ведь Кристина вряд ли поймёт. А если и поймёт, то не примет. Но побыть счастливой рядом с ней и увидеть счастливой её очень хочется. Поэтому пока Захарова по-детски радуется тому, как складывается её жизнь, Лиза медленно умирает внутри, наслаждаясь каждым счастливым моментом, как последним.