(Не) быть собой.

             — Стыдно как-то, — смущённо ноет омега, — я же сказал, что сам могу.       Юнги опускает взгляд на Чимина, которого нёс на руках:       — Ты давай, — раздражается он, — не беси меня ещё больше.       Парень сложил руки на груди и недовольно свёл брови у переносицы, смотря в сторону.       Мин хоть и сохранял спокойный вид, но внутри у него всё развалилось, впиваясь обломками в органы и причиняя ужасную боль, а всё из-за маленького вампира, который упрямо припёрся во время течки на турнир, да ещё оказался героем самой жестокой драки на этом состязании.       Глаза рыжего не могли смотреть на омегу, ведь его состояние сводило с ума: пухлые и нежные губы были разбиты, они обветрились и покрылись корочкой. На щеке красовался яркий синяк и каждый лопнувший капилляр можно было рассмотреть сквозь прозрачную кожу. Бровь рассечена, а глаз частично заплыл кровью, отчего Чимин его жмурит и трёт пальцами. Про тело и крылья можно говорить без остановки, ведь они — одно большое увечье.       Позади парней шли Чонгук и Тэхён: омега вис на шее своего альфы, не в силах унять истерику по поводу внешнего вида друга, которого никто из них не смог защитить, отдавая на расправу огромному зверю.       — Тэхён, но он же живой, — пытается успокоить чувствительного партнёра Чон, — сейчас нужно постараться оказать ему помощь и поддержку.       — И убить тех, кто его обидел, — шепчет Ким.       — Да и.. — доходит до Гука смысл сказанного, — не-не, никаких убийств.       — Хочу крови.       — Меня укуси.       — Да нужен ты мне, — саркастично фырчет омега.       — Тогда иди висни на том, кто нужен, — хмыкает альфа и берёт Тэ за руки, убирая их от себя.       Ким слабо смеётся, начиная трепать мягкие волосы на голове истинного:       — Если не ты — то никто другой.       Голова парня опускается на плечо любимого и он смотрит на ребят, которые шли впереди:       — Нас напоминают в школьные годы, — ностальгически вздыхает Тэхён.       — Только ты меня нёс, — тихо добавляет Гук.       — Да, ведь ты такой слабак был, — хохочет омега, — о, а помнишь наш первый поцелуй? Ты тогда ещё расплакался.       — Пожалуй, на этом закончим предаваться воспоминаниям.       Чимин сидит на кушетке и сверлит пристальным взглядом железный столик, на котором лежат всякие медицинские принадлежности, не внушавшие доверия.       — А ты зачем зашёл? — интересуется омега, не смотря на своего собеседника.       — Во-первых, я тебя сюда принёс, — хмыкает альфа, — а во-вторых, имеешь что-то против?       — Я ещё злюсь на тебя, если что, — гордо задирает подбородок кареглазый.       — Это разве не мои слова?       — Ты мне сделал намного больнее, чем я тебе.       Мин мог поспорить, если бы только имел возможность поделиться чувствами своего внутреннего зверя, который до сих пор тихонько скребётся когтями в остатках внутреннего мира парня, но решил, что лучше промолчит.       К ним вошёл мужчина среднего возраста и, судя по его внешнему виду, он был омегой:       — Терпеть не могу эти состязания, — вздыхает доктор, — особенно, когда в них участвуют омеги.       Старший подошёл к Паку вплотную, начиная осматривать все видимые повреждения и после принялся снимать с него латы, а когда дело дошло до камзола, то Чимин смутился, кидая весьма красноречивый взгляд на Юнги:       — Э? — изгибает вопросительно бровь рыжий, — что я там не видел?       — Мин Юнги! — возмущается омега, — пошёл вон.       Парень стреляет взглядом алых глаз, разворачивается на пятках и быстро уходит, а маленький вампир понимает, что позже ему за эту грубость достанется.       Доктор осматривал и обрабатывал тело Чимина, кажется, что только в жопу не залез, но делать выводы было ещё рано:       — Пересядь на кресло, — кивком в сторону указывает мужчина.       Пак в ужасе натыкается взглядом на кресло для пыток и даже двинуться боится, что замечает старший:       — Мне нужно проверить на наличие внутреннего кровотечения, — спокойно говорит доктор, — это часто бывает у омег, которые получают удары в живот, а он у тебя весь в синяках.       Кареглазый тяжело втягивает воздух сквозь стиснутые зубы и спрыгивает с кушетки.       — Сними штаны и нижнее бельё.       Руки трясутся и Чимина начинает тошнить от волнения, ведь у него течка и это заметит доктор.       — Давай-давай, — подгоняет его мужчина, — ты мальчик уже взрослый.       Одежда с нижней части тела оказывается на стуле, а маленький вампир лезет на кресло, которое оказалось очень высоким и неудобным. Ножки расходятся в стороны и закидываются на специальные фиксаторы, чтобы не приходилось их в воздухе держать.       Старший разворачивается на стуле в сторону Пака, протирая руки обеззараживающим гелем из пихты, а после в шоке раскрывает глаза:       — Вот ты глупый, — ругается доктор, — во время течки в рыцарей играться.       Чимин вздрагивает и в подлокотники кресла ногти впивает, когда холодные и влажные пальцы касаются его снизу. Мужчина надавливает и входит в него одним указательным:       — Половой опыт был?       Кареглазый открывает рот и хочет сказать, что у него никого не было, но осекается:       — А, — смущается он, — пальцы считаются?       — Нет, — слегка смеётся старший, — полноценный секс был?       — Нет, — еле слышно отвечает Пак.       Доктор двигает пальцем внутри парня, а второй рукой прощупывает низ живота. Чимин смотрит в потолок и молится, чтобы это скорее закончилось и его отпустили.       — Хорошо — повреждений нет, — заключает старший, — но тебе бы со своим альфой переждать эти дни наедине, но только без фанатизма.       У маленького вампира лицо начало гореть от стыда, который он испытывал от слов, что слышал о них с Юнги.       — Одевайся.       Кареглазый сползает с кресла и быстро одевается, а после вспоминает:       — А мои крылья?       — А что с ними? — интересуется мужчина, смотря внимательно на парня.       — Просто они, — указывает себе за спину, — горели.       Доктор скептически щурит глаза и встаёт со стула, чтобы осмотреть крылья младшего:       — Ого, а я и не заметил сразу, что у тебя пух, — удивляется старший.       Мужчина копается в пушистом покрове крыльев и резко замирает:       — Боже, — звучит испуганнный голос, — да у тебя тут всё в ожогах.       — Где? — будто не верит парень, пытаясь обернуться и посмотреть на свои крылья, что со стороны выглядит очень странно.       — Тц, не дёргайся, — получает замечание маленький вампир и замирает.       Доктор подходит к шкафчику, открывает и, шумя стеклянными баночками, которые стояли вплотную друг к другу, пытается что-то найти:       — Сейчас-сейчас, — шепчет старший, — у меня есть одна замечательная мазь, которая быстро залечит твои крылышки.       — А почему? — слегка приподнимает плечи омега, — почему так вышло? Я ведь просто использовал силы, которые присуще всем вампирам.       Длинные пальцы сжимали стеклянную ёмкость, которая была наполнена необходимой вязкой жидкостью для улучшения заживления ран, оставленных на коже огнём, а тяжёлое дыхание и мутнеющий взгляд, что был уставлен вникуда, придавали мужчине немного жутковатый и загадочный вид, с которым он дрожаще выдохнул и начал говорить:       — У всех из нас под кожей есть мышцы и кости, — кивает сам себе доктор, — да и в целом составляющие тела всех вампиров: две руки и две ноги, пара глаз и пара ушей, крылья, нос, рот, сердце, лёгкие и так далее, но..       Чимин внимательно слушал, но не понимал смысла того, что ему говорили:       — Какое это имеет значение? Это ведь очевидно.       — Но все ли руки или ноги способны творить одно и тоже?       — Что? — слегка улыбается Пак, будто с ним шутили, — а как же? Ходить или банально держать перо в пальцах. Кто же этого не сможет?       — Ты хорошо рисуешь? — вдруг спрашивает доктор, чем ставит парня в неловкое положение.       — Нет, — изгибает он бровь, — я плохо рисую.       — А я вот прекрасно, — чуть приподнимает уголок губ старший, — видишь? А руки наши одинаковые: по пять пальцев на каждой из них, так в чём твоя проблема?       — К чему вы клоните? Ведь можно всему этому научиться.       Доктор поднимает две баночки, которые было не отличить друг от друга, крутит их в руках и внимательно разглядывает:       — Так похожи и можно легко подумать, что в них нет ни единого отличия, но одна наполнена мазью из редкого лечебного цветка, имеющего невероятные свойства, а вторая — самый обычный ромашковый настой, который легко добыть и он обладает самым примитивным действием, — пожимает плечами мужчина и переводит взгляд на кареглазого, — и чтобы не делала эта баночка — содержимое не изменится.       Парень опускает взгляд вниз, задумываясь и погружаясь в себя, не замечая, как его крыльев касаются влажными пальцами и лезут под пух.       — У всего есть ограничение в возможностях и, в том числе, в силе. Омеге никогда не стать воином, которым может стать альфа и твои крылья — прямое тому доказательство, — как ножом по сердцу проходится доктор, — то, что ты смог высвободить энергию и превратить её в пламя — не способность, а дефект, который причинил тебе же вред. Советую больше никогда так не делать.       Вампир отходит в сторону и разворачивается лицом к старшему:       — Почему? — ломается голос, — почему, когда у меня начинает что-то получаться, происходит нечто подобное?!       — Выше своей головы не прыгнуть, — строго отвечает доктор, — поэтому слабому полу не место на поле боя. Ты не должен равняться на альф, которые по своей природе превосходят омег — это нормально и правильно.       — А что же тогда по природе присуще мне? Детей рожать и ждать своего господина дома? — взрывается парень.       — Созидание, — кивает мужчина, — но не бунтарство.       — К чёрту, — выплёвывает слова кареглазый.       — Не пытайся быть тем, кем быть тебе не дано.       Пак стремительно покидает помещение, ударяя кратко кулаком в свою грудь, будто пытаясь перебить сумасшедший стук сердца, который причиняет дискомфорт.       — Вы закончили? — отлипает рыжий от стены.       — Не нужно было меня ждать, — сухо кидает омега и проходит мимо Юнги, даже не взглянув на того и краем глаза.       — Чимин, — красноглазый идёт следом, изучая слегка влажные и взъерошенные крылья, — что такое?       — Не разговаривай сейчас со мной, — предупреждает кареглазый.       — Чего? — чуть умехается Мин, а после понимает, что это было сказано не в шутку, — тормози.       Маленький вампир упрямо идёт дальше, никак не реагируя на слова рыжего, ведь сейчас внутри него мешок с иголками вместо сердца и с каждым новым ударом становится всё труднее идти, дышать и в целом поддерживать свою собственную жизнь, но вместе с этим к горлу подкатывает желчь, которую хочется выплюнуть на кого-нибудь, будто это поможет облегчить собственные страдания.       — Пак Чимин, — нервничает альфа, — какого хрена?       Молчание в ответ повисло облаком над парнями и вот-вот послышется раскат грома, за которым последует крупными каплями холодный дождь, что смоет все хорошие эмоции и превратит их в грязные лужи под ногами.       — Тебе что-то сказали? — никак не унимается красноглазый, испепеляя взглядом вампира перед собой.       Пак останавливается и смотрит перед собой, дрожаще выдыхает воздух и пытается выровнять сбитый ритм сердца, чьи быстрые удары влияли на дыхание.       — Я могу использовать энергию и направлять её, как альфы, — тихо говорит Чимин, — то есть могу атаковать.       — Это мы все видели, — вспоминает Юнги и невольно морщится, — только это очень странно.       — Об этом мне и сказал доктор, — тяжело вздыхает парень и оборачивается, поднимая глаза на Мина, — я сжёг свои же крылья.       У рыжего в глазах огонь потухает от разбитого вида омеги: побитый и уставший, в синяках и ссадинах, на дне карих глаз безнадёжность. Некогда пушистые и мягкие крылья повисли за спиной, их слипшейся покров напоминает шерсть мокрого и дранного животного.       — Такое ощущение, что на все мои попытки мир отвечает: «Не лезь, это не твоё», — Чимин слегка жмурится и пожимает плечами, — я знаю, что и ты того же мнения, да и все, кто меня видит, но я не могу просто быть таким, каким должен.              — Чего ты добиваешься? — спрашивает Юнги, смотря в глаза.       — Хочу доказать, что чего-то стою, — честно отвечает Пак, — доказать не кому-то, а себе.       — Неужели ты думаешь, что единственный способ — сила? — чуть усмехается Мин.       — Мне нужно быть сильным.       — Чтобы «что»?       Омега слегка приоткрывает свои многострадальные губы и не находит, что ответить, поскольку и сам не знает ради чего старается. У него нет конкретной цели или точной причины. Всё, что движет парнем — желание, что он испытывал с самого рождения и чьи-то слова, которые глубоко засели в голове, сердце и, наверное, даже душе.       — Юнги, — маленький вампир выдерживает паузу, — ты знаешь, кто ты?       — Что? — тупит взгляд рыжий, изгибая бровь, — что за странный вопрос? Естественно, кто ж такого не знает?       — Я, — серьёзно говорит кареглазый, — я не знаю, кто я — понятия не имею.       — Как это? Ты — Пак Чимин.       — Имя ничейного ребёнка, которого нашли в колодце почти намертво замёрзшего, — медленно говорит Чимин, переживая те ужасные эмоции и чувства, что привык испытывать ночами, смотря кошмары, — мне оставили «Пак Чимин», как какую-то грёбанную шутку, блять. Два слова, которые вышили на ткани и скинули вместе с ними в яму, надеясь больше никогда их не увидеть — ни имя, ни маленького вампира. Может я просто чья-то ошибка? Тогда это многое объясняет: меня никогда не принимали в свою компанию другие дети, думая, что я больной на голову. Они просто смеялись и издевались, а когда мы стали старше — пытались от меня также избавиться. Я не умею летать, мои крылья не имеют оперения, как у полноценных вампиров, вместо этого — сранный пух, который горит от моей же силы, которой у меня даже быть не должно! — срывает голос Пак, — и я даже не омега, поскольку не имею феромона! Почему все знают, кто они, блять, такие, а я нет?! И я стараюсь стать хоть капельку полезнее, стать хоть кем-то, но всё катится в задницу! Катится каждый раз!       Мин молчит, но его сердце сотый круг ада проходит, крича, как ненормальное от страданий, которые разделяет с маленьким омегой. Да, альфа внутри уверен, что перед ним именно омега, ведь дело не в запахе и не в этом сладком феромоне, что способны источать представители прекрасного пола, а дело в глазах, дело в мягком голосе, дело в тёплых руках и маленьких пальчиках, которые цепляют подол рубашки, пытаясь контролировать излишнюю эмоциональность. Дело в искусанных губах и тихих всхлипах, дело в нежности движений и прикосновений, дело в Пак Чимине и в том, что он не может взглянуть на себя глазами Юнги и понять он не сможет его, поскольку не был сильным альфой, который вдруг ощутил слабость к маленькому вампиру.       — Жалкий, да? — улыбается с болью Пак, чувствуя, как собираются слёзы и как они обжигают его глаза, — я понимаю, что делаю всё неправильно, но не могу иначе, ведь я сам неправильный. Единственное, что могу, так это не впутывать других в свою идиотскую жизнь. Поэтому просто забей, Юнги. Ты ведь просто образец для подражания, — усмехается младший и трёт щёки, на которых щипят ранки от попадания в них солёной влаги, — на тебя многие смотрят с завистью, даже твой отталкивающий характер приманивает к себе, хочется узнать получше и..       — Вот именно, — наконец-то подаёт голос красноглазый, перебивая омегу, — этот интерес вызван тем, что меня просто никто не знает. Никто не знает сколько внутри меня дерьма, Чимин. А как увидят это — убегут и останется рядом только моя семья.       — Семья..?       — Тэхён и Чонгук, — поясняет Мин.       — Но..       — Больше у меня никого нет, — тяжело втягивает воздух носом вампир, — больше нет.       Рыжий в пару шагов уменьшает расстояние между собой и маленьким парнем, который вблизи кажется ещё меньше:       — Даже ты убежишь от меня, — наклоняется он к лицу Чимина, — как и все до тебя.       Карие глаза бегают по бледной коже, боясь заглянуть в алые глаза, которые будто смогут прочитать его мысли.       — Вот только далеко не получится, — шепчет своим восхитительным голосом Юнги, — ведь я за тобой следом побегу и догоню, поэтому ной дальше о том, какой ты неправильный, поскольку мне абсолютно плевать — я другого о тебе мнения.       Горячее дыхание опаляет кожу омеги и чужие губы оказываются в пару миллиметрах от его собственных, провоцируя глаза закрыться, а тело податься вперед — навстречу поцелую, прогибаясь под этот соблазнительный момент.       — Вот вы где! — звонко окликает их голос энергичного вампира, — а мы ведь вас ищем-ищем!       Пак опускает голову вниз и чуть ли носом не клюёт альфу в ключицы, а тот шумно выдыхает воздух, будто пытаясь удержать резкий порыв эмоций и, судя по всему, не самых положительных:       — А зачем вы нас «ищите-ищите»? — передразнивает он Тэхёна, который останавливается возле них.        — Хотел узнать, как мой друг, — хмурится Ким, — и после того, что ты сделал сегодня — его с тобой оставлять опасно.       — Я отведу его в комнату.       Пак молчит и не двигается, так как ощутил появившуюся влажность в штанах от близости с Юнги и теперь боится даже на друга взглянуть, ведь тот обязательно всё поймёт.       — Чимин-а, — тянет Тэ, — как ты себя чувствуешь?       Рука друга ложится на плечо маленького вампира и он весь вжимается в тело альфы, будто пытаясь спрятаться от внимательного Кима, который заметит любую мелочь.       — Э? — секунду тупит парень, а потом до него доходит, что за ситуация сейчас происходит, — ам, да, конечно, отведи его в комнату, — тараторит Тэхён.       Когда вампиры вновь остаются наедине, находясь вплотную друг к другу, Мин кладёт на хрупкие плечи ладони и выпрямляет руки, заставляя омегу отстраниться.       — Блять, — тихо ругается Юнги.       Чимин смотрит перед собой пьяным и мутным взглядом, кусая и без того раненные губы, которые вновь блестят от капель крови, а на щеках видно чуть подсохшие дрожки слёз и румянец.       — Идти можешь?       — Да, — тихо отвечает Пак, а после недолгой паузы поднимает взгляд в глаза альфы, — нет.       Рыжий не стал разбираться и говорить с маленьким вампиром, который уже явно не в себе, поэтому просто взял его и поднял на руки, а тот на удивление ни слова против и лишь сильнее прижался.       Подойдя к комнате Чимина и оценивающе смотря на дверь, что висела на одной нижней петле, Юнги тяжело вздыхает и разворачивается, уходя дальше по коридору:       — Маленький монстр, — тихо говорит он.       Тяжёлая дверь открылась, впуская парней в помещение без света, что никак не помешало красноглазому найти кровать и уложить на неё Пака, который что-то невнятно мычит и пальцами цепляется за одежду альфы:       — Юнги, — еле слышно зовёт его омега.       — Ну чего? — раздражается Мин, пытаясь чужие руки от себя убрать, — мне нужно зажечь свет и переодеться, да и тебе сменить одежду.       — Нет, — бурчит кареглазый.       — Нет? — удивляется рыжий.       Альфу чуть ли не насильно к себе притягивают, цепляясь уже не только руками, но и ногами.       — Чимин, я же сказал, — строго говорит парень, вновь пытаясь отделаться от прилипалы.       Вместо слов раздаются стоны: нежный голос жалобно и мягко вырывается изо рта омеги, сводя бедного Юнги с ума.       — Ты, должно быть, издеваешься, — хрипит Мин, — я чувствую, что ты хочешь, но дать тебе этого не могу — не выдержишь.       Но слова будто пролетают мимо ушей Пака, который своими пальчиками лезет под воротник, касаясь горячей кожи рыжего:       — Я убью тебя, — шепчет он, хватая маленького вампира за запястья.       Начинается борьба: хрупкий омега пытается плотнее прижаться к сильному альфе, который сжимает его руки, убирая от себя. Да, сила на стороне Юнги, но Чимин подло изгибается пластичным телом и проходит своим возбуждением по чужому, выбивая этим действием воздух из парня над собой:       — Чимин!       Мин еле сдерживается, чтобы не скрутить вампира под собой, ведь боится дать волю внутреннему альфе, который может навредить омеге из-за дикого желания обладать им, а глупый мальчишка дразнит и сам все замки срывает с клетки зверя, покорно подставляя под его острые клыки свою тонкую шейку:       — Пожалуйста, — молит Чимин, громко хныча, — мне очень больно.       И Юнги верит, что Паку безумно больно: нежное омежье тельце, которое в период течки должно получать максимум заботы и ласки, получает синяки, раны и грубость, чуть ли не ломаясь под натиском жестокости со всех сторон.       — Я могу сделать только больнее, — говорит с придыханием красноглазый, — а я так не хочу этого, только не тебе.       — Тогда обними меня, — тихо плачет маленький вампир.       Мин сразу же обхватывает омегу, утягивая в свои жаркие объятия: двое морщатся от боли, но отчаянно хватаются друг за друга, прижимаясь телами и наплевать на то, что это неправильно, что легче не станет, но отказаться от страданий, которые доставляет близость — тоже, что и умереть.       Чимин чужие руки царапает и разворачивается, чтобы была возможность до шеи дотянуться и оставить болезненные укусы, впиваясь в кожу острыми зубами, чтобы можно было выплеснуть яд и отравить желанного парня, который всё позволяет и смирно терпит, принимая боль, как должное.       Альфа терпит, даже когда цепкие пальцы сжимают перья на крыльях, которыми он закрывает омегу, вырывая их безжалостно и разбрасывая по кровати. Да, желание было в свою защиту обратить оперение в лезвия, но зверь внутри запрещает, лишь прижимает причину этих страданий к груди и гладит по голове, словно маленького ребёнка и шёпотом обещает, что всё хорошо будет.       Всхилипы и плач сменились ровным дыханием, говоря о том, что Чимин смог наконец-то заснуть и Юнги этим пользуется: медленно выпрямляет руки, убирая их от парня и отползает на самый край кровати, чтобы бесшумно с неё встать.       Ноги рыжего несут будто пьяного вампира, который всё цепляет плечами и коленями, рискуя разбудить Пака, которого кое-как умудрился успокоить и уложить спать.       Добравшись до купальни, толкая тяжёлую дверь ладонями и проходя внутрь небольшого помещения, красноглазый заперается, на пол скатываясь и в шоке смотря перед собой. Бедный парень весь помятый, лохматый и с потрепанными крыльями, которые взяли на себя выброс жестокости, щедро полученной от своего же омеги, но и это оказывается ещё не самой большой проблемой альфы:       — Блять, — дрожащим голосом ругается он, опуская взгляд вниз и натыкаясь им на каменный стояк, который упирается в штаны, норовя те разорвать.       — Вот ведь, — фырчет Тэхён, вытирая полотенцем мокрые волосы, — ох уж эти омеги и альфы.       Парень приоткрывает окно и упираясь руками в подоконник, чтобы не выпасть, наконяется вперёд и высовывает голову, чтобы вдохнуть свежий ночной воздух:       — Превосходно, — щебечет омега, смотря на небо.       От этого приятного момента Кима отвлекает тяжесть, которую он испытывал ещё мимолётно утром, но из-за подготовки к турниру не обратил должного внимания на сигналы своего организма, а зря: колени чуть ли не подгибаются, когда лёгкая тяжесть сменяется болью, что тянула парня к полу.       Тэ обнял себя одной рукой и присел на корточки, держась второй за край подоконника:       — Н-нет, — не верит он, — быть не может, сейчас?       Шаги в коридоре заставляют вампира подорваться к двери, закрывая ту на замок. Ручка в тот же момент начала прокручиваться, вызывая у омеги панику.       — Эй, — раздаётся по ту сторону, — Тэхён-а, у тебя что-то дверь заклинило.       — Ч-Чонгук, — прочищает горло вампир, — давай сегодня раздельно поспим, а? Каждый в своей комнате.       После недолгой паузы альфа вновь начинает говорить:       — Почему? Ты на меня обиделся?       — Нет-нет, — отрицательно машет головой Тэ, будто Чон может увидеть это сквозь дверь, — я хочу спать один, но всё нормально, правда-правда.       — Тэхён, — вдруг тихо говорит Гук, — я её чувствую.       — Что? — приподнимает брови омега, дрожаще выдыхая через рот.       — Твою течку, — отвечают ему, — ты так сладко пахнешь, милый. Открой мне дверь.       Ручка вновь поворачивается и альфа припадает лбом к деревянной поверхности, закрывая глаза и тяжело дыша:       — Открой её или клянусь, — стискивает он челюсть, чувствуя, как во рту увеличиваются клыки, — я эту дверь с петель сниму.       Проходит буквально десять секунд и Чон отходит назад, слегка трясёт плечами и готовится с разбега вынести препятствие, которое разделяет его с любимым парнем, но стоит Гуку податься вперёд для броска, как раздаётся характерный щелчок и дверь со скрипом отворяется, открывая вид на влажного после душа вампира, который мило разбросал на голове пушистые волосы и нервно кусал губы:       — Ты не отстанешь, да? — поднимает взгляд Тэ.       Альфа вперёд шагает и своего омегу за лицо обхватывает. Они вместе оказываются в комнате и смотрят друг на друга: один в шоке, раскрыв глаза, а второй внимательно рассматривает, широко улыбаясь.       — Боже, Тэхён-а, — счастливо говорит парень, — какой же ты сейчас прекрасный, почему ты постоянно прятал от меня эту свою сторону? — чуть обижается Чонгук, — врал, что выглядишь и чувствуешь себя ужасно, а сам..       Ким продолжает шокированно хлопать ресницами, смотря в глаза своего истинного, в которых видит обожание, желание и любовь, да, очень и очень много любви:       — Тебе нравится, когда я такой?       — Так, начнём с того, что ты мне нравишься любой, — строго заявляет Гук, а после добавляет чуть мягче, — но вот такой миленький — ещё больше.       Омега не успевает сказать и слова, поскольку оказывается на кровати, а его альфа отвлекается на дверь, которую закрывает на замок, откидывая ключ в сторону:       — Он нам долго не понадобится, — чуть усмехается Чон.       Чонгук расстёгивает свою чёрную рубашку, оголяя накаченную грудь с идеальной кожей. По его торсу мягко перетекает свет от лампы, подчеркивая каждый изгиб и рельеф, заставляя парня, смотрящего на него, громко сглотнуть:       — Что за разврат?       — А? — рубашка спадает с рук на пол, — значит бегать «кто быстрее» за минет — нормальная игра, а это — разврат? — изгибает бровь Гук.       — Ты придурок, что ли? — смущается Тэ.       — Это я ещё и придурок?       Вампир забирается на кровать, длинными пальцами поглаживая бёдра своего омеги, который с силой свёл колени:       — Тэхён, — выжидающе смотрит на него истинный.       — Я не хочу, — бурчит Ким, — ты мне вставить собираешься?       — Как и ты мне, помнишь?       — Точно нет, — машет отрицательно головой Тэ, слегка пинаясь, — проваливай.       — Ого, — чуть смеётся Гук, — мне тебя силой взять придётся?       — Чего-чего? — возмущается парень, — силой? Ты? Меня?       Ким начинает громко смеяться, чуть откинув голову назад:       — Блять, Чонгук, — чуть ли смехом не давится, — это реально смешно. Давай лучше, как тогда: ты миленько мне подставишь свою крепкую задницу и я сам тебя трахну.       Омега возвращает взгляд на Чона, думая, что наткнётся на грустное личико вампира, чьи слёзы будут собираться в щенячьих глазках, но не тут-то было: на Тэхёна смотрели два чёрных омута, на дне которых бесята кружили в диком танце и упивались жалким видом парня перед собой:       — Неужели мне нужно перестать себя контролировать, чтобы ты наконец признал во мне альфу?       Чонгук звучит низко, обертоны его голоса заполняют собой всё пространство, забираясь в голову омеги и эхом разлетаются, ударяясь об стенки разума.       Ким впервые ощущает ментальное давление со стороны своего истинного и неумолимо ломается, сдаётся и даже не пытается сопротивляться — просто не может.       — Что ты там говорил про «трахать»? — саркастично задумывается альфа, — единственный, чью задницу сегодня будут трахать — ты, мой милый.       Влажные губы мягко чмокают в кончик носа шокированного парня, который ничего не может сказать против, даже рта раскрыть, ведь омега внутри полностью под властью зверя, которому сам подставляется, изгибая спинку и оттопыривая зад.       — Переворачивайся и ложись на живот.       Одних слов было достаточно, чтобы Тэ послушно зашевелился под Гуком, переворачиваясь животом вниз и утыкаясь лицом в одеяло.       — Какой ты сладенький, — тепло улыбается вампир, наклоняясь и проводя носом от затылка Кима вниз по шее, останавливаясь у лопаток.       Пальцы касаются худого бока, цепляя пояс штанов и стягивая их с парня:       — Приподними немного таз, малыш.       Тело реагирует без участия разума Тэхёна, выполняя все команды альфы: согнутые руки упираются в кровать, а поясница волной идёт от прогиба, который бёдра выше поднимает и позволяет избавиться от нижней части одежды, включая и нижнее бельё.       — Умница, — хвалят хорошего мальчика, поглаживая уже голую кожу.       Смазка густо стекает по внутренней части бёдер, попадая на одеяло и омега сжимается, крепко сводя ноги и на это действие незамедлительно реагируют:       — Раздвинь, — шепчет бархатным голосом Гук, — а ещё лучше — встань на колени.       — Чонгук, — робко зовёт его Ким.       — Вставай.       И вампир слушается: по одной ноге сгибает и выставляет под собой, оказываясь в коленно локтевой позе, которуй всегда считал унизительной и обещал себе, что никогда не будет перед кем-то в ней стоять, но у судьбы были другие планы.       — Хорошо, но вот так, — говорит Чон и кладёт ладонь на затылок Кима, пальцами зарывается в густые волосы и давит, прижимая того лбом к кровати, заставляя сильно прогнуться, — будет намного лучше.       Тэ поворачивает голову и прижимается уже щекой к кровати, бегает взглядом по комнате и боится даже краем глаза зацепить своего истинного, который вновь начинает двигаться.       Упругие ягодицы сжимают сильные пальцы и разводят в стороны, чем вызывают испуганный вздох у омеги, а после и удивлённый стон, когда горячий язык касается розовой дырочки, которая сочится пахучей и сладкой смазкой:       — Чонгук! — дёргается парень, но его крепко удерживают одной рукой за бёдра, — не надо.       Слова были сказаны вникуда, ведь в нутро Тэхёна погружается кончик мышцы и он пальцами сжимает простыни до побеления костяшек и хруста, то ли своих костей, то ли хрупкой ткани.       Омега не издаёт звуков, будто специально сдерживает себя, пока его мучает своим ловким языком Гук, чтобы позлить альфу и дать понять: не сдастся, будет показывать своё недовольство. Но стоит органу вкуса покинуть тело Тэ, как его место занимает пару длинных пальцев, заставляя того щёки изнутри в кровь закусить.       Чон не скупится и рукой активно двигает, слушая хлюпанье и мокрые шлепки, словно музыку, но парень под ним упрямо молчит и это доставляет неприятные эмоции, провоцируя наказать вредного мальчика:       — Хочешь поиграть в молчанку? Хорошо, посмотрим на сколько тебя хватит.       Прямо внутри омеги поворачиваются пальцы, когда рука альфы меняет свое положение — ладонью вниз. Подушечки натыкаются на маленький бугорок и щедро давят на него, начиная не просто изредка задевать, а массировать.       По бёдрам заструилась течная жидкость, своим запахом заполняя помещение и сводя Чонгука с ума: он языком собирает жадно с кожи прозрачные капли, приближаясь к источнику, в котором находились пальцы:       — Невозможно сдерживаться, — признаётся Чон, — аж тело жаром обдаёт и трясёт от желания.       Тэхён с открытым ртом впечатался лицом в постель, которая подавляет все звуки, что он издаёт и пытается даже не шевелиться, иногда на вдохе или выдохе сильно втягивая живот.       — Не могу больше, — рычит Гук и вынимает пальцы из омеги, заменяя их своим членом, который пульсировал от возбуждения.       Альфа стоял также на коленях, придерживая одной рукой ягодичку своего истинного, а второй держал за основание свой стояк, который направил в узкий проход и толкнулся, проникая крупной головкой в жаркое омежье нутро, что с натяжкой его приняло, но парень под ним вперёд наклонился, пытаясь уйти от неприятного напряжения внутри.       — Куда собрался?       Чон уже двумя руками удерживает Кима, беря того за бёдра.       — Как внутри тебя хорошо, — блаженно выдыхает вампир.       Тэхён вскрикивает, когда его насильно тянут на себя, насаживая на член до упора:       — Больно! — жалобно хнычет он, — вынь его из меня!       — Вынуть, когда мы только начали? — удивляется Гук, — ни за что.       Не дав парню привыкнуть к своему внушительному размеру и расслабиться, чтобы доставить удовольствие, альфа начал размашисто трахать его, выбивая грудные стоны и крики.       Двое потеряли счёт времени уже после парочки оргазмов, ведь удовольствие начало накрывать каждый раз и всё сильнее: невозможно было понять — кончаешь ли ты, поскольку член альфы вновь наливался кровью, каменея, а покрасневшая дырочка омеги продолжала активно течь.       Чонгука вернули в сознательное состояние громкие всхлипы Тэхёна, который давился ими, утыкаясь в смятое и мокрое одеяло:       — Тэ, — испуганно зовёт он, — милый, ты плачешь?       Чон выходит из тела истинного, аккуратно переворачивая его за руку к себе лицом и ментальное поле альфы разрушилось от вида омеги, который сильно зажмурился, кусая губы в кровь:       — Боже, Тэхён-а, прости меня, — сокрушается Гук, отстраняясь от своего парня, боясь ещё больше ему навредить.       — Куда? — резко открывает глаза Ким, переводя бешеный взгляд на Чонгука.       — Тэ..       — Наконец-то ты убрал эту ебанину, — встряхивает головой омега, — альфа, да? Ахуел на мне хуйню свою использовать?       Чон в шоке смотрит на вампира, который хватает его за руку и дёргает, укладывая спиной на кровать:       — Ну что, — поднимается Ким над Чоном, — показать тебе, что такое настоящий секс? Раз уж рискнул свой член в меня засунуть.       Омега убирает влажные волосы, зачёсывая их пальцами назад и облизывает красные губы, собирая с них кровь:       — Снизу твой вид мне больше нравится, — улыбается Тэ, оголяя свои белоснежные клычки.       Вампир теряется от горячего вида своего парня, который ловко избавился от своей рубашки, элегантно её отбрасывая в сторону. Омега, смотря прямо в глаза и обжигая своим взглядом, опускается вниз, самостоятельно насаживаясь на стояк альфы:       — Хах, — слегка улыбается, — твоё лицо такое испуганное, Гук, будто я собирался оторвать твой член.       Чон шумно выдыхает, зажмурив один глаз и стискивая челюсть:       — А разве не собирался?       — Позже, ведь сейчас он мне нужен.       Крылья раскрываются за спиной омеги и он начинает двигаться на своём альфе, вызывая не только его стоны, но и свои собственные: глубокий голосок отлично дополняет томный, почти рычащий голос, будто сливаясь и превращаясь в музыку, которая может звучать только для конкретной пары ушей.       — Я люблю тебя, Тэхён, — вдруг говорит Чонгук, влюблённо смотря на своего истинного.       Ким открывает глаза и опускает взгляд:       — Означает ли это, что мне нельзя тебя убить после всего, что ты сделал?       — Ты ведь меня тоже любишь.       — А вот это уже под вопросом.       — Тэхён, — обиженно бурчит Гук.       — Странно говорить о любви с членом в заднице, знаешь ли.       — Знаю, прикинь.       — Блять, — закатывает глаза омега, — я тоже люблю тебя, Чонгук.