Наследники Гекаты

Морозко выслушал бабку и покачал головой. — Неладное ты затеяла, Наина свет Киевна. Рази ж можно молодых друг к дружке силком толкать? Сама, небось, это понимаешь, да видать как обычно шлея тебе под хвост попала. — Не гуньди, пень отмороженный! Я как в ихние глаза посмотрела, так зараз и поняла, что они умом уже давно друг в дружке обретаются, да только в живую и пальцем дотронуться боятся. — А тебе до этого какое дело, карга старая? — А такое мое дело, что ежели моими стараниями их первая любовная постель окажется в этой избушке, то глядишь, энтот Гарри, сын Поттеров, ступу мне починит. Аль новую подарит! Тороватый он хлопец и глаза добрые. — Тороватый... А ты не врешь, Наинушка? Бабка торжествующе сверкнула глазами и сунула Морозке под нос толстый золотой галеон. — Видал? А ты меня на враках ловишь, мухомор заиндевелый. Морозко с уважением осмотрел монету. — Гляди-ка ты, и впрямь настоящая. Эта деньга заморской чеканки на наши червонцев пять потянет. — Посмотрел? И давай ее сюда, сюда давай, говорю, а то еще кто увидит. — Кощей в вивариуме сидит, а прочая нежить до денег не больно жадная, — отмахнулся Морозко, возвращая галеон бабке. — Ну как, подмогнешь старухе? Морозко стряхнул с бороды отмерзший иней, нахлобучил шапку и взялся за посох. — Ну, ин ладно. Веди, Наина, показывай, где молодые почивают... * * * Поттер во сне уже совсем вылез из-под одеяла, повернулся к Гермионе и уткнулся носом девушке в шею. Та лежала, почти не дыша. Сон ей не шел, а когда ее затылок начало щекотать жаркое дыхание Гарри, то в голове воцарился такой сумбур, что хоть вскакивай и беги, куда глаза глядят. Сначала она деликатно пыталась отодвигаться, но через десяток дюймов перед ней встала реальная опасность свалиться с дивана на пол. Тем более, что Гарри чисто инстинктивно двигался вслед за ней, стоило его носу потерять контакт с душистыми завитками волос девушки. "И что мне делать дальше?" — мысленно возопила Гермиона и, решившись, повернулась лицом к Гарри, чтобы попытаться отодвинуть парня обратно к стенке, от которой тот отполз. Гарри не проснулся, но голова его благодарно клюнула вниз, и нос уткнулся аккурат между двух нежных полушарий Гермионы. Девушка чуть не вскрикнула. Она подняла руки, чтобы взять голову Гарри и отодвинуть ее на максимально возможное расстояние, как вдруг губы парня шевельнулись и впились поцелуем в сокровенную ложбинку. — Гарри! — громким шепотом вскричала Гермиона. Ее била мелкая дрожь. Она не знала, что ей делать. Она не понимала саму себя. Ее руки легли на лохмы Поттера и... прижали его голову к своей груди. В голове мелькал калейдоскоп растерзанных мыслей: "Великий Мерлин, что я делаю? Он же спит! Что будет, если он сейчас проснется? Он подумает, что это я... тогда сгорю от стыда и все погибнет. Он спит... что ему снится? Кого он сейчас целует? Кому предназначена эта ласка? Джинни? Лаванде? Или все же мне? Нельзя быть ни в чем уверенной. А он просто спит... спит и видит эротический сон. Может быть, это просто подростковый сон... этот, как его... поллюция, кажется. И никто тут не при чем. Наверное, так даже было бы лучше... надежда останется... В этот момент губы Поттера на мгновение перестали исследовать нежную ложбинку, и из его груди вырвался полустон-полувсхлип: — Герми...она. Девушка еще крепче прижала голову Гарри к груди, по щекам ее потекли слезы... * * * — Сработало! — торжествующе прошептала Наина Киевна, подсматривая в дырку от отломанной щеколды. — Теперь, бог даст, не отлипнут друг от дружки, пока свое новобрачное дело не сделают! — Хватит подглядывать, охальница! — ругнулся на нее Морозко. — И то верно, — неожиданно покладисто согласилась бабка, — а то глаз у меня темный, еще родят не мышонка, не лягушку, а неведому зверушку! И с предвкушением захихикала. — Ладно, пора мне, а то уже борода таять начала, — повернулся к выходу Морозко. — А что же я теперь с промороженной стеной делать буду? — спохватилась старуха. — Не зима, чай. За недельку сама отморозится. А чтоб стена не подгнила, попроси на автозаправке масло специальное, да бревна и пропитай! — А что за масло-то, родимый? — Точного названия не знаю, но у нас на морозильной фабрике мужики, кажись, "отработкой" называют. И захлопнул за собой дверь... * * * Магнус Редькин, весь вечер поджидающий в засаде зловредного Корнеева, понял, что диван-транслятор стал объектом очередного и, на этот раз матримониального эксперимента, который точно может повредить Белый Тезис. Терпение горе-магистра лопнуло! Весь институт ополчился на него и не хочет включения его — Магнума Редькина в Малый научный Совет? С его точки зрения оставался единственный способ противостоять общему заговору магистров НИИЧАВО по противодействию раскрытию мощи Белого Тезиса. Нужно было запустить диван Бен Бецалеля на полную мощность, которая опрокинет все домыслы и предубеждения противников поиска Белого Тезиса, как объективной истины в последней инстанции. Мысленно накинув себе на плечи тогу римского императора, Редькин, пыхтя и чуть не писаясь от страха разоблачения, на четвереньках пробрался в комнату с диваном, запустил дрожащую руку в его невидимые потроха и что-то там с силой провернул!..