Версальская роза

Глава 1. Дождь размыл дороги, расходящиеся от Парижа, солнце украдкой выглядывало из-за расползающихся по небу облаков и роняло на серую землю редкие лучи. Подвеска кареты дополняла музыку леса после непогоды своим непосредственным звоном. Запряженная двумя сивыми лошадьми, она преодолевала путь уже второй день, но все трудности дороги стоили того, чтобы увидеть красоты места, которое многие называют центром мира.    Лошади послушно затормозили перед золотыми воротами и синхронно фыркнули, разбудив утомленную дальней дорогой девушку. Поправив дорожную накидку, она стала с интересом выглядывать в окошко роскошный дворец.    — Откройте ворота, я Вас предупреждал о приезде моей гостьи. — возразил шевалье Филипп Лотарингский —местный житель и верный подданный, только Франции, но не своим чувствам и эмоциям.    — Что за гостья? Как ее имя? — спросил сторожевой в шляпе с огромным пером, тень от которого падала шевалье на лицо.    — Оливия де Лоррен. — хладнокровно ответил шевалье и упер трость в тротуар, задрав нос, — Я наконец-то могу пройти?    Глянув за спину сторожевого, Филипп с неподдельным восторгом ахнул, шагнул через открытую калитку и раскинул руки навстречу приезжей, что сошла со ступенек сама и с детской радостью побежала навстречу брату.    — Наконец-то, родная моя! — воскликнул шевалье, поцеловал сестру в макушку и пригладил светло-русые волосы, — Не представляешь, как мне тебя не хватало в некоторые моменты!    Оливия де Лоррен, из младшей ветви дома Гизов, младшая дочь графа Аркура, была для своего старшего брата Филиппа незаменимым другом и самым родным человеком. Девушка с задатками командира, приехала в Версаль, чтобы воссоединиться с братом и познать все прелести шикарной жизни.    — Двенадцать лет разлуки, я не представляла как вынесу их. Слава богу, что все закончилось. — Оливия отцепилась от шевалье и обернулась на карету. Брат, точно читая мысли, указал вышедшему вслед за ним слуге заняться вещами барышни, а сам подхватил ее под руку и повел в сторону дворца.    — Вот тут ты не права, родная, здесь, в Версале, все только начинается, по себе знаю. — сказал шевалье и загадочно усмехнулся, — Здесь тебя ждет все, чего за двадцать лет жизни тебе не удавалось и представить! Утром регулярный сад, днем сплетни, вечером карты в салоне, а все самое интересное остается на ночь. В Версале спокойно спит только один человек, все остальные должны глядеть в оба, чтобы ничего не упустить.    Интригующие слова брата будоражили молодой Оливии кровь. Аристократке было двадцать лет отроду. Прожив все эти годы в пригороде Парижа под надзором внимательной матушки и тетушки и,  всячески избегая их слов о замужестве и аббатстве, она наконец добралась до мечты любой француженки.    — Я помню, как ты, в день своего последнего визита домой, отвел меня на второй этаж в спальню матушки, посадил на высокий табурет и обещал забрать меня в Версаль, как только это станет возможно. — вспомнила Оливия и посмотрела шевалье в глаза.    Тот в момент остановился и, заливаясь улыбкой, довел мысль до конца: — Все мечты сбываются, солнце.    Филипп поправил воздушные локоны сестры и оставил на тонкой линии переносицы плавный поцелуй. Оливия в переизбытке эмоций схватила шевалье за руку и прижалась к его плечу.    — Я научу тебя вести себя при дворе, теперь ты официально пребываешь в распоряжение Его Величества, поэтому и поведение должно быть соответсвующим. — шевалье вдруг стал не на шутку серьезным, — Но уверен, что тебе здесь понравится. Лишь только умоляю: будь предельно осторожна, здесь слишком много соблазнов и предложений сомнительных авантюр!    Оливия размеренно кивнула и заострила свое внимание на проходящих мимо женщинах. Они входили во дворец, обсуждали что-то со скромным смехом.    Навстречу брату и сестре вышла еще одна группа женщин, их было трое, и во главе дама лет пятидесяти, с выражением полной уверенности в себе, ее спутницы обращали к ней взор, полный подобострастия. Она надменно взглянула на шевалье, и Филипп тут же остановился, застав врасплох Оливию, дама также замедлила ход и перевела взгляд на раздосадованную девушку.    — Могу я поинтересоваться, на каком основании Вы приводите ко двору неизвестных людей? — возмущалась женщина, не скрывая того, что сейчас она похожа скорее на беспокойную наседку.    — Прошу простить, мадам, я не представил Вам мою дорогую сестру Оливию де Лоррен. — с таким же наигранным, как и у сопровождавших мадам дамочек, подобострастием распинался Филипп.     Совсем растерявшись, девушка не сразу вспомнила, что стоит сделать по этикету. Видя с какой важностью дама тут стоит, следует предположить, что это птица высокого полета. Оливия сделала неуклюжий реверанс, больше напоминающий судорогу, а женщина протянула ей жилистую руку.    — Француаза д'Обинье, маркиза де Ментенон, очень приятно. — слегка улыбнулась женщина, не заметив как шевалье в сторону мимически передразнивает ее, Оливия пожала маркизе руку и снова прижалась к плечу брата, — Надеюсь, Вы прекрасно проведете время в Версале. Хорошего дня.    Француаза, махнув рукой, ушла вместе с сопровождающими. Оливия в переполохе глянула на брата и, возмутившись его неземному спокойствию, обиженно хмыкнула. Не прошло и часа, а Лоррен уже успела опозориться.    — Кто она такая вообще? — спросила Оливия, когда они с шевалье взошли на крыльцо.     Филипп с поднятым настроением и безумством посмеялся и начал рассказ: — Маркиза де Ментенон, получившая сей титул лишь семь лет назад, небезразлична королю, после смерти мужа и кое-каких портретиков оказалась в Версале. С тех пор и попрекает двор своим влиянием на короля.     — Ты так обошелся с ней в разговоре, неужели она настолько неприятна? — поинтересовалась девушка и даже не заметила, как брат провёл ее в главные коридоры "золотой клетки".    Шевалье вновь стал серьезнее чем когда-либо и отвечал: — Никогда не забуду как по ее указу у моей близкой подруги отняли сына, после такого я даже в глаза ей смотреть не могу.    Оливия с сожалением взглянула на брата и, погладив его по руке, с сочувствием вздохнула. Но долго переживать ей не удалось, ведь все внимание захватывало внутреннее убранство дворца. Столько золота Оливия не видела с рождения, все было пропитано духом страсти, веселья и комфорта. Девушка, разглядывая рисунки на потолках и орнаменты на стенах, теряла дар речи.    Шевалье заметил восторг сестры, посоветовал придержать нижнюю челюсть, а сам махнул кому-то рукой. Оливия не сразу обратила на это внимание и отвлеклась только когда рядом с Филиппом появилась еще одна представительница прекрасного пола. Курносая девушка с румяными щеками и задорно сверкающими глазами, в шутку начала отчитывать Лотарингского.   — Я Вас обыскалась, где Вас черти носят? — смеялась девушка. Шевалье поцеловал ее руку, улыбаясь.    — Ваше Высочество, позвольте представить, — Филипп отступил немного в сторону и продемонстрировал удивленную гостью, — Оливия де Лоррен, моя младшая сестра. — немного погодя, он обратился к Оливии, — А это, познакомься, Елизавета Шарлотта Пфальцская, принцесса Палатин.     Оливия улыбнулась во все тридцать два, чувствуя исходящую от принцессы добрую энергию. Елизавета радостно усмехнулась и протянула девушке руку.    — Все правильно, но в первую очередь я все-таки герцогиня Орлеанская. — с легкостью поправила Филиппа Елизавета и с материнской нежностью обхватила обеими руками ладонь Оливии, — Очень рада знакомству!    Оливия сразу проникнулась добротой герцогини, ее простотой и лёгкостью во всем. Девушка с первых секунд ощутила комфорт от общения с Елизаветой, и от чего ей стало заметно легче.    — Где же Ваш муж, Ваше Высочество? — спросил шевалье, оглядываясь в недоумении.     — Вам ли не знать, Лоррен, где находится Ваш любовник! — парировала герцогиня. От ее слов Филипп даже не дрогнул, а Оливия в недоумении стала глядеть на брата.    Елизавета заметила шок девушки и засмеялась: — Вы действительно не в курсе чем промышляет Ваш брат? Удивительно!     — Мы не видились всего двенадцать лет, Филипп, что произошло за эти годы? — изумленно бормотала Оливия, пытаясь добиться от Лотарингского ответа.    Шевалье лишь таинственно ухмыльнулся и, недолго думая, пообещал, что вскоре во все посветит ошеломленную сестрицу. Легче ей от этого не стало.    Вдруг из коридора, перед которым стояли Лотарингские с герцогиней, послышались приближающиеся тяжелые шаги с призвоном шпор и отборной руганью. Когда все трое обернулись к коридору, в зал вышел высокий мужчина с черными как смоль волосами, в сером дорожном костюме и со шпагой в чехле. На его лице держался гнев и негодование. Оливия была удивлена, а Елизавета с шевалье в ужасе бросились к незнакомцу. Его костюм был заляпан грязью размытых дорог, к сапогам прилипла сухая трава и всякая другая гадость.    — Филипп! Что случилось с тобой? — обеспокоенно воскликнула герцогиня, сотрясая воздух руками.    Мнимый Филипп молчал еще несколько секунд, оглядел Елизавету, Лоррена и начал снимать кожаные перчатки.    — Где мой брат? — выпалил наездник, оглядываясь. Оливия, оставшаяся в стороне, терялась в догадках кто же это может быть и почему он в таком плохом настроении.    — Я видела Его Величество с епископом, они прогуливались в парке. — сказала с тревогой в голосе герцогиня и продолжала требовать объяснений.    Оливию внезапно осенило: брат у короля лишь один — Филипп, герцог Орлеанский. Месье стоял в нескольких шагах от нее, пылая жаром ярости. Он кивнул жене и направился обратно, к выходу к Версальскому парку. Шевалье хотел пойти следом, но сделал только один шаг и остановился, поглядел на Елизавету и потом на сестру.    — Какая муха укусила его во время дороги? — спросила герцогиня, Лотарингский в ответ пожал плечами и подошел к Оливии.     — Вот он, герцог Орлеанский, собственной персоной. — усмехнулся шевалье, снова подхватывая девушку под руку, дождавшись ее кивка, он взглянул на Елизавету и откланялся: — Я должен показать сестре где она пока будет жить, вынуждены Вас покинуть.   Оливия и герцогиня Орлеанская сделали реверанс одновременно, улыбнулись этому забавному совпадению и они разошлись, Елизавета по направлению за мужем, а Лотарингские по роскошным лестницам на третий этаж в восточное крыло.    Девушка шла, разинув рот. Мраморные ступени, спускающееся от потолков до пола золото, один квадратный метр этого дворца наверняка выйдет дороже её жизни. Она поправляла кудри и встречалась с высокомерными взглядами проходящих мимо людей. От этого ей стало не по себе. Шевалье заметил это и вовремя поддержал.    — Здесь все так смотрят, и ты тоже старайся, так меньше шансов оказаться в неприятностях. — шепнул сестре на ухо Филипп когда они взошли на этаж и пошли через сквозные комнаты.    — Судя по тому, какие советы ты даешь, твоя репутация здесь всяко разно подмочена? — усмехнулась Оливия. Брат посчитал нужным промолчать.    Сквозь семь комнат и четырнадцать дверей они все таки пришли. В залах Оливия могла увидеть играющих в карты стариков, смеющихся в перчатки девушек и просто валяющихся на кровати бездельников. Теперь грезы свободы и богатого комфорта не казались ей такой уж привилегией.    Покои Лотарингского, пожалованные лично королём, были ничем не примечательными, окна выходили на парк, но были завешаны плотной шторой из-за вчерашнего дождя. Слуга, шедший все время следом, оставил сундуки барышни у дубового комода и с позволения шевалье удалился. Брат с сестрой остались одни.    — Думаю, что поспать на одной кровати не будет проблемой. — Филипп упер трость в пол, и вытянулся во весь рост, наблюдая как сестра отводит штору и с интересом глядит в окно.    Оливия не слышала его, ее внимание было занято видом ровных дорожек парка и людей, ходившим по ним. Это выглядело больше чем ее мечта, она получала от одного только осмотра эстетическое удовольствие. Вдруг, внимание остановилось на двух людях, один из которых был в рясе, а им вслед быстрым, маршевым шагом шел еще один человек. Оливия могла только предполагать кто идет по дорожке. Ее теории разрушил Филипп, вставший рядом и, недолго посмотрев, сказал с улыбкой: — Нагнал всё-таки Его Величество.    — Вот этот человек в золотом платье — король? — уточнила Оливия, оглядываясь на брата и, когда тот кивнул, в шоке опрометью кинулась от окна.    Шевалье со смехом встал на ее место и начал присматриваться, издевательски приговаривая: — Скоро и Лизелотта поспеет, а там может и мне придется.    — Я хочу переодеться с дороги, сил никаких нет. — проворчала Лоррен, скинула с себя накидку и повесила ее на вешалку у входа.    — Я все равно не смотрю, я наблюдаю немой спектакль. — отмахнулся шевалье, неотрывно глядя в окно.    Оливия лишь качнула плечами и скинула с сундука крышку. Немного повозившись в вещах, она достала платье изумрудного цвета с блестящим недлинным шлейфом и вдруг заметила на дне сундука золотую брошку с изображением листка розы. Находка заставила девушку улыбнуться и отвлечь брата от увлекательного концерта в парке. Филипп с трудом отвлекся от окна и подошел к сестре, та всунула ему в руки брошь.    Спустя несколько мгновений шевалье широко улыбнулся. Он посмотрел на сестру и растроганно проговорил: — Не знал, что ты будешь ее хранить.    — Я хранила ее с нашей последней встречи, и помню, что ты сказал мне, вручая эту брошь: «Теперь я всегда буду знать, что там, где эта брошка, будешь и ты» — сказала Оливия и положила руку на плечо брата. Филипп оказался тронут искренностью сестры, он крепко обнял ее, уткнувшись носом в плечо.    — Мне очень не хватало тебя, родная. — признался шевалье, наконец отпустил Оливию и поцеловал ее в лоб. Девушка кокетливо посмеялась и отправила брата дальше следить за развитием событий в Версальском парке, пока она переодевается.    На улице вечерело, на веранде загорались фонари, город вдали был освещен множеством огней. Филипп зажег одну свечу и ею подпалил фитили еще нескольких свечей на подставке. Оливия скромно сидела на кровати и наблюдала за перемещениями шевалье, пока тот не перебил ее: — Не хочешь поужинать? Наверняка в дороге невесть что ела.    Лоррен согласилась. Она действительно была жутко голодна, и не упустила бы возможность употребить что-нибудь. Брат скоро удалился из комнаты и столь же быстро вернулся, пообещав, что ужин будет готов минут через двадцать.    Шевалье сел рядом с сестрой на другой стороне кровати и лег головой ей на плечо. Оливия почувствовала мягкие волосы родного человека и задумалась вслух: — Парадокс, однако: с тетушкой я прожила двадцать лет, изо дня в день видя ее угрюмое выражение лица, но не могу назвать ее даже родственницей, а с тобой меня всегда что-то связывало, хотя виделись мы только четыре раза за всю жизнь. И твоих визитов я ждала каждый месяц, как ничего более на своем веку.    — Извини, что приезжал так редко. — виновато признал Лотарингский.    Оливия лишь погладила его по ровным локонам и поцеловала в макушку. Она была впервые в жизни свободна, и праздновала это здесь, в Версале, в центре мира.    Тележка гастрономического наслаждения оказалась в комнате как по часам спустя двадцать минут. Филипп жаловал слуге червонец за услугу, тот быстро откланялся, а шевалье пригласил сестру ужинать. На тележке она увидела куропатку, украшенную салатом и перцем, и небольшой графин красного вина, для которого Лотарингский направился за бокалами.    — И давно ты балуешь себя подобным? — усмехнулась Лоррен и взяла в рот маленький кусочек персика.     — Попробуй найти человека в Версале, который не пьет. — парировал Филипп, плеснул себе немного и протянул сестре конфету в шуршащей фольге, — Будешь, или ты за фигурой следишь?    — Откажусь, мне правда стоит поберечь свою форму. — отозвалась Оливия.     — Правильно, — улыбнулся шевалье и развернул фольгу, — тогда я тоже поберегу твою стройность. — он употребил конфету сам, запив и без того пьянящий шоколад вином.    В подробностях описывать ужин воссоединившихся брата и сестры не стоит, в нем нет ничего необычного. Отужинав, Оливия решила ложиться спать. Филипп же с уже устоявшимся режимом, на покой не собирался. Лоррен переоделась в ночную рубашку, оставив на вешалке платье и халат, распустила пучок, расчесала волосы и залезла под одеяло. Шевалье все это время ходил по комнате, видимо, пытаясь растрясти градус вина в своем организме.    — Ты еще куда-то собираешься? — спросила Оливия, следя за перемещениями Филиппа. Услышав вопрос, он остановился, подошел к кровати и присел с краю.    — Пойду навещу Филиппа, вдруг ему, или Лизелотте понадобится моя компания. — сказал негромко шевалье, поглаживая ноги сестры через одеяло, — Как твое первое впечатление?    Оливия крепко задумалась. С одной стороны — восторг, сплошная неожиданность и грациозность на каждом миллиметре, но ведь не прошло и суток ее здесь пребывания, а значит все выводы ещё впереди.    — Кажется, мне тут нравится. — сказала довольно Лоррен и обхватила руку брата.    — Даю слово, завтра ты окончательно полюбишь это место. — вдохновленно уверил Оливию шевалье, встал с кровати и, подойдя к изголовью, поцеловал девушку в лоб, — Спокойной ночи.    С этими словами он потушил все свечи кроме одной, а сам ушел. Оливия осталась одна. Заряженная эмоциями она еще как минимум полчаса ворочалась, с азартом представляя свое будущее в чудесном дворце Короля-Солнца.