Версальская роза

Глава 20.    На столе перед шевалье лежал лист бумаги с аккуратными рядами букв, перед столом стояла сестра и невинно улыбалась.    — Куда намылилась? — саркастически улыбнулся Филипп, подпер голову рукой, глядя на Оливию.    — Я же рассказывала, — загадочно зашептала Лоррен и наклонилась к брату, — его Высочество просил помочь ему с организацией вечера в Сен-Клу.    — Интересно, а что ж он через меня не обратился? — подняв брови, возмутился шевалье и захлопал ресницами.    Оливия, усмехнувшись, коснулась пальцем кончика носа брата и ответила: — Это сюрприз. Так подпишешь или нет?    Вздохнув, Лотарингский будто вынуждено обмакнул перо в чернильницу, вывел быструю подпись и спрятал заявление в папку. Лоррен с благодарностью поцеловала Филиппа в щеку и покинула кабинет.    Накидка покрыла ее плечи, на ней синее, неприметное платье и оценивающий взгляд герцога Орлеанского.    — Ваше Высочество, куда скромнее-то? — возмутилась Оливия, тяжело вздохнув. Для пущей убедительности она накинула капюшон и спрятала белые руки.    — Ладно, давайте моим образом займемся, времени у нас и так мало, — буркнул Филипп и сдернул с ширмы подъюбник, демонстрируя Лоррен не только его, но и подготовленные аксессуары.    Оглядывая все представленное, Оливия с подозрением посмотрела на Орлеанского, чем вызвала в нем недоумение, она быстро осеклась: — Мои опасения в том, что Вас узнают как придворного, у Вас такой богатый наряд...    Смекнув мысль мадмуазель, герцог отложил обратно в шкатулку заколки с жемчугами, бежевую вуаль и заклепки с искусственными цветами, и сказал: — Пусть так. Подъюбник нужен?    — Я думаю, с Вашими длинными ногами он вам не понадобится. — улыбнулась Лоррен, и этот элемент также отправился в сторону.    Филиппа одели в черно-серое дорожное платье с синей накидкой. Волосы зачесали в пучок, оставив только несколько локонов, обрамляющих лицо, а на самой физиономии Оливия уже технично наводила порядок. Нос от пудры чесался, а перед глазами стояла пыль.    — А можно... не столь интенсивно двигать кистью? — осторожно спросил Орлеанский, инстинктивно отклоняясь назад.    Лоррен усмехнулась и захлопнула банку с пудрой, говоря: — Я уже закончила, можете посмотреть.    В зеркале герцог увидел слегка неуклюжую мадам с резкими чертами лица. На своих скулах он заметил неестественную тень.    — Это скульптор, я его так называю. — оправдалась Оливия, показывая в ладони флакон с коричневой пудрой, — Измельчаю корицу, развожу с обычной пудрой, получается хороший тон.    Филипп одобрительно улыбнулся, поправил накидку и встал с кресла. В дверях уже стоял маршал в своей привычной манере.    — Любите же Вы, мсье Маршаль, появляться столь неожиданно! — посмеялась кокетливо Оливия, прошла к двери и подала ему руку для приветствия. Фабьен сам ухватился за нее и поклонился. Его холодный взгляд, наполненный изумительной тонкостью пронизал насквозь. Лоррен по правде была озадачена такой стороной характера Маршаля.    — Так, господа, время, давайте поскорее. — торопился герцог, пряча под накидку свою острую шпагу, — Я рыцарь, она всегда должна быть при мне.    — Погодите, Ваше Высочество, — остановила его Оливия, выставив руку, — как нам к Вам обращаться на людях, чтобы не вызвать подозрений?    Орлеанский счел замечание Лоррен разумным и, недолго думая, выдал: — Мадам Рене, устроит?    Оливия и маршал одновременно кивнули. Через несколько секунд дверь в покоях герцога хлопнула, и в них никого не осталось.    Изнурительная дорога должна была занять в общей сложности около четырех часов бега галопом. Герцог уже знал о способностях приятельницы в верховой езде, поэтому такой темп нагнать было вполне себе реально. Кони были с утра довольные, фыркали, а рыжая лошадь, на какой Оливия ездила в прошлый раз, при виде девушки даже ободрилась и засуетилась. Лоррен подошла к ней, погладила по гриве, и лошадь сразу успокоилась.    — Могу посоветовать ехать через поля Сант, там короче путь. — сказал Маршал, взобравшись на лошадь и ухватившись за поводья.    — Мсье Маршаль, Ваши сведения устарели, есть путь намного короче. — встрял принц, — Можно попасть в самый подходящий для нашего исследования район Парижа, не пересекая Сант и намного быстрее, часа за три доберемся.    Оливия смотрела на мужчин, уже сидя верхом, с умным видом покачала головой и посетовала: — Вильжюиф. Думаю, Вы говорите про это место. — на что получила задумчивый кивок Орлеанского.    — Тогда хорошо, что Вы взяли с собой шпагу, Ваше Высочество. — подметил Фабьен и неоднозначным движением поводьев предложил все же выдвигаться. Кони зашевелились и уже скоро покинули территорию могущественного дворца.    Природа была шикарная. Долгие леса, сквозь которые проникает желто-красное солнце, ветер свистит в ушах, и полная свобода руководит телом, только покажи ей это.    — Мадмуазель, хотел с Вами поговорить. — послышалось сбоку голосом Филиппа. Обернувшись, Лоррен указала лошади сбавить скорость, что сделал и жеребец Месье, молодые люди вскоре поравнялись, Фабьен прилично отставал, поэтому у него было время нагнать ушедших вперед компаньонов.    — Я слушаю Вас. — ответила Оливия и параллельно подчеркивала для себя внешние признаки каким будет этот разговор. Лицо герцога отражало сомнение.    — Как Вы к детям относитесь? — спросил Филипп, с задумчивостью оглядывая дорогу впереди, далеко тянулась тропа и не было ей конца.    Вопрос ввел девушку в некоторый ступор. Она помялась и неуверенно выдала: — Положительно..? Как можно отрицательно относиться к людям?    — Ну, я скорее конкретно спрашиваю об отношении к их появлению. — поправил себя Орлеанский.    — Сейчас мы не можем контролировать их появление, только воздержание, уж извините за прямоту, но очень бы хотелось в будущем позволить людям самим выбирать количество детей и ограничивать его. — призналась Лоррен, чем вызвала удивление герцога.    — Простите, но тогда чем будет заниматься женщина? — усмехнулся Филипп, — Не все же смогут найти в себе силы работать, как Вы. С этим хрупким телом нужно быть осторожнее.    Оливия взглянула на принца с улыбкой и ответила: — Смогут. Женщины от природы выносливее мужчин.    — Вы говорите в точности как Ваш брат. — скромно подвел Месье, — Но выбор тогда ляжет на мужчину.    — Необязательно. Женщина тоже может выбрать, это необъемлемое право любого человека. — сказала Лоррен, подтянув поводья для разбушевавшейся лошади, — Неужели Вы бы хотели бесправной жизни для человека, который родил Вашего отца, Вас, Ваших детей и внуков? В маленьком, как вы говорите, хрупком теле женщины меньше чем за год развивается настоящий человек, каждый из нас появился из женщины, это настоящее чудо, и об этом стоит побольше говорить.    Лошадь Оливии слегка ускорилась и ушла вперед, оставив герцога позади со своими мыслями. Он все задумывался о словах брата по поводу еще одного ребенка, но не поздно ли налаживать семейные отношения в сорок лет?    Долгий путь быстро подошел к концу. Пригород Парижа не вызывал особого доверия, люди были угрюмые, вокруг все серое, даже вместе с приездом гостей из Версаля в город, сгустились тучи и подкрадывался дождь.    Орлеанский предложил спешиться, сдать лошадей сопровождающим гвардейцам и отправиться в осмотр пешком.    Люди особо не косились на приезжих в странных костюмах, честные, видно, ходили слухи, что народ в Вильжюифе не особо любопытный, и слава всему.    — Ваше Высочество, — шепотом, наклонившись к уху принца, заговорил Фабьен, — я отлучусь ненадолго, нужно проверить одно место.    — Мы справимся. — переглянувшись с Оливией, сказал Орлеанский, кивнув. Маршаль быстро ушел в какой-то закоулок, будто знает эту местность, как свои пять пальцев, и испарился.    Лоррен, покрепче ухватившись за руку Филиппа, заявила, выдавливая согласные, а особенно грассируя: — Мадам, Вы говорите на чисто парижском французском.    Герцог вопросительно оглянул подругу, прокашлялся, выдав максимально неподозрительный высокий голос и перешел на местное произношение, повторяя за Оливией: — Мадмуазель, мне кажется, что вон то заведение требует нашего внимания.    Принц указывал на приоткрытую дверь с околоченным наличником, из которого торчали ржавые гвозди. Прислушиваясь, можно различить пьяные голоса. Это было заведение сомнительного вида и Оливия искренне не понимала зачем им туда идти.    — Туда не надо, нужно пройти, видите указатель? — Филипп показал на табличку со стрелкой и мелкими буквами «вход во двор», — Может, найдем там какую-нибудь зацепку? Говорят, заговорщики любят оставлять намеки в таких местах. Тем более Маршаль составил, исходя из прошлых походов, статистику, и она говорит о том, что «волки» почти всегда сохраняют следы своей деятельности в траве под деревьями, а зелень тут только по дворам.    Подумав, Лоррен согласилась, рассуждая над тем, что внимания они привлечь не смогут, внутри своих девушек хватает.    Но ее расчеты оказались ошибочными. Как только Оливия, сразу вслед за Орлеанским, взобралась на порог, к ней обратилось много стеклянных и пугающих взглядов. Лоррен схватилась за герцога, но и он оказался не обделен вниманием, хоть его волосы и лицо тенью прикрывал капюшон накидки.    Оливия уже видела дверь, выходящую во двор, вот-вот бы достигла ее, если бы не крепкая рука, схватившая ее за запястье. Лоррен с силой выдернула ее и обернулась, в панике высматривая нахального типа. Им оказался неотесанный, совершенно пьяный мужчина, и на лице его красовалась озабоченная улыбка. Оливия опешила и потеряла дар речи.    — Красавица, еще одна! — раздалось откуда-то слева, туда девушка тоже обернулась и с ужасом осознала, что за ней следят все мужчины в этом заведении, вусмерть невменяемые под парами спиртного.    — Погоди, принцесса! — хрипло протянул еще один седой мужчина. Оливия была до ужаса напугана.    Орлеанский тоже слышал все это, остановился и крепко схватил Лоррен за руку, дергая к себе. Филипп смело заслонил ее, пока несколько пьяных наглецов приближались к ним.    — А ты что, смелость одолела? — высокомерно буркнул один, — Или тоже хочешь?    Они, видно, увидели исчерченные Оливией женские черты на лице герцога, ловко окружили обоих и не давали прохода.    — Мсье, я бы советовал Вам оставить нас. — сквозь зубы прошипел Орлеанский, просунул руку под плащ и крепко ухватился за шпагу.    — А то что? — усмехнулся мужчина и попытался по-хозяйски ухватиться за талию Оливии, но ловкая шпага в руках герцога блеснула перед его лицом.    — Я непонятно объясняю? — угрожал Филипп, медленно проводя тонким, остро заточенным оружием.    Недовольные возгласы пошли со всех концов. Лоррен была напугана, и единственное, что ей оставалось — довериться принцу, чья рука по-прежнему держала ее за своей спиной.    — А ты с характером, еще и вооруженная! — недоумевающе воскликнул мужчина и накинулся на герцога, срывая с него накидку. В попытке удержать ее, Филипп неаккуратно провел ею по лицу, прическа сбилась, и перед всеми открылось истинное лицо герцога Орлеанского.    Переживать по этому поводу у Филиппа не было времени. Он вступил в попятный бой, оттолкнул нескольких отчаянных бойцов, а остальные, увидев с какой силой их приятели отлетели в хлипкие доски, передумали как угодно препятствовать скорейшему уходу принца и его приятельницы.    Орлеанским движил адреналин, который накрывает в ожесточенной драке, он стал похож на бешеную собаку, руки разом затряслись, а в глазах все переметнулось с яркой вспышкой. Оливия быстро сообразила план следующих действий и, не долго раздумывая, вытолкала Филиппа на улицу и захлопнула дверь.    На свежем воздухе герцог быстро пришел в себя, оглянул взволнованную Оливию и, медленно выдыхая, сел на скамью возле стены дома.    — Ваше Высочество... — подойдя, начала Лоррен, — Вы герой.    Орлеанский усмехнулся с большой печалью, стер с себя остатки грима ладонью и ответил: — Герои — это на поле боя, а здесь?    Оливия, сложив руки, опустилась перед герцогом на согнутых ногах и зашептала: — Герой — не только тот, кто защитил страну, веру, короля, а ещё тот, кто умеет ценить близких людей, спасая их и себя.    На улице становилось все пасмурнее, от того и безлюднее. Накрапывал мелкий дождь, серо-синие тучи нависли тяжелым бременем, громче заскрипели ржавые петли и цепи, все стало как будто яснее, особенно голова.    Филипп задумчиво посмотрел Лоррен в глаза и закивал, абсолютно вменяя ее словам.    — Давайте найдем Маршаля и ночлег, и так насыщенная прогулка получилась. — сказал Орлеанский, вставая со скамьи.    Долго ждать легкого на помине Фабьена не нужно было, он явился из-за угла с выражением, что он действительно искал своих соратников, поскольку, увидев их, он с облегчением выдохнул.    — Уж думал не найду вас. — начал Маршаль, смотря четко на Оливию, но медленно переведя взор на герцога, — Что-то случилось, Ваше Высочество? Где Ваша накидка и... грим?    — Подождите, а с Вами что? — вдруг переметнулась Оливия, слегка витающая в облаках, она заметила, что на щеке Фабьена была кровоточащая рана, от которой он щурился и дергал плечом.    — Мадмуазель, Все хорошо... — неохотно ответил Маршаль, поворачивая голову так, чтобы скрыть от Лоррен свою рану, но это не помогало убавить ее любопытство.    Филипп с улыбкой похлопал маршала по плечу и пообещал: — Давайте мы все расскажем Вам, когда найдем комнату. Начинается дождь, господа.    И вправду накрапывал мелкий дождь, похожий на много тонких иголочек, холодный и совсем неприятный для августа. Трое, собравшись с мыслями, направились на поиск комнаты, а Оливия все допытывалась до Фабьена и дала ему чистый платок прикрыть свою рану.    Небольшое помещение с отоплением на полуподвальном этаже все же нашлось. В комнате пахло костром, но на самом деле так пах камин. Стены отделаны белым крупным камнем, полы устелены коврами. Помещение разделено за две части — в одной стоял небольшой стол с тремя стульями, под окном был комод, рядом камин, а вторая часть являлась спальной зоной, там стояли две кровати, но Маршаль был согласен поспать на стоящем в главной комнате кресле.    Практически сразу по приходу Орлеанский снял с себя шпагу, сапоги, что утяжеляли его ноги, посоветовал разжечь камин и, пожелав спокойной ночи, ушел на покой.    — Мсье, Вы еще не планируете спать? — спросила Оливия, расчесывая перед зеркалом свои волосы.    Маршаль отвлекся от растопки камина, завис на секунду и неуверенно пошутил с невозмутимым лицом: — Нет, я, знаете, сова.    Лоррен улыбнулась, завязала волосы в хвост и стала разглядывать ящики комода.    — Тогда садитесь, нужно по крайней мере прижечь Ваше ранение, и все-таки, я хочу услышать в каком таком бою Вы его заработали? — посетовала девушка и выложила на стол перед маршалом найденный моток марли и спирт.    Фабьен, понимая, что оказывать сопротивление бесполезно, принял участь и без лишних эмоций вытерпел болезненную процедуру, которую Оливия выполняла под треск камина.    — Маршаль, я жду-у. — протянула Лоррен и устремила на него испепеляющий взор, какой может состроить только женщина. Фабьен уловил намек и осекся.    — Я увидел, когда мы проходили улицу, что в подворотню нырнул некто в черном плаще и с очень яркой брошью, ядовито-красной, прямо на груди. — Маршаль специально показал на себе, — Я пошел проверить, все-таки в нашем деле любая зацепка полезна. Оказалось, этот господин прибыл на встречу. Их там было не больше четырех человек, и все такие же черные с красными метками. Они сразу заметили меня... запустили в меня камень и скрылись.    Оливия заулыбалась, а потом получше присмотрелась к ране и, действительно, ее характер правда указывал на то, что в маршала прилетел камень. Она поджала губы, чтобы не было видно ее улыбки, и переспросила: — И часто в Вас попадают камнями?    — Чистая случайность, не увернуться от такого орудия для меня не составляет никакого труда, просто тогда это было не совсем очевидно, ведь поверхность была из песка. — оправдался Фабьен и посмотрел на Лоррен, в ее чистые глаза.    Личность маршала по прежнему казалась Оливии подозрительной, но сейчас бы она назвала это приятной интригой. В голове было сложно найти причин бояться этого человека, поэтому он вполне нашел расположение Лоррен.    — А если бы в Вас бросили сотню камней, Вы бы ото всех увернулись? — спросила Оливия, подперев голову рукой.    Призадумавшись, Фабьен ответил: — Смотря кто бросает.    — Если это будет король?    — Король никогда не станет целиться просто так, ему нужна причина. Если таковая найдется — приму за честь.    — А... если это буду я?    Маршал замер. Оливия тоже, на лице ее застыла улыбка, переходящая в застенчивый беззвучный шепот. Блеск в глазах становился только ярче, Лоррен никогда не видела мужчин такими — они тоже могут быть смущены, даже если этого не признают. И теперь Фабьен с трудом продолжал заглядывать в ее юный внутренний мир через глаза, Оливию это приятно удивляло и придавало уверенности.    — От Вас сложно увернуться. — ответил Маршаль и подвинулся к девушке, укладывая большую ладонь на ее аккуратную, словно украденную у скульптуры, ручку. У Лоррен мурашки пробежали по коже, она смотрела на маршала, ожидая дальнейших действий от него, ведь интуиция точно подсказывала что будет дальше.    Поддавшись вперед, Фабьен, совершенно несвойственно самому себе, бережно провел пальцами по шее Оливии от уха до затылка и медленно коснулся ее губ своими.    Ощущения, что испытывала Лоррен, не поддавались словесному описанию. Она точно знала, что если об этом узнает ее брат, то он слетит с катушек, но больше ее волновало — это то, чем эти отношения могут обернуться?