На Темной улице города

      В какой момент вы забываете, кто вы есть на самом деле? Что делаете и должны делать в действительности? Когда понимаете, что сбились с пути?       Прямо сейчас меня жестко избивало несколько ног. Боль накатывалась одна на другую на все мое скручившееся тело, это было невыносимо. Словно стадо коров от испуга втаптывало тебя в землю, но, так и не выбрав направление, постоянно возвращалось и снова хоронило в грязь. Переносить свою близость с кровавым асфальтом и вечную тьму с искрами в глазах в полном сознании — та еще пытка. Легче было отключиться и просто переждать этот кошмар, и никто бы не мог осудить меня за такое бегство.       Как-то я читал, что нужно просто поверить, что тебе не больно. Не то, чтобы я верил каждой встречной книге, но проверить стоило.       Мне не больно.       Мне не больно, мне не больно, мне не больно, мне не больно. Повторить сто раз.       Мне не больно, просто здесь так холодно и сыро, воняет подворотней и грязными ботинками жестоких панков. Как же я докатился до такого?       Мне не больно. Это не моя боль. Я просто ответил им как любой человек с непереносимостью к бродячим идиотам без капли человечности в глазах. Одним словом — животные, нет, хуже животных. Паразиты?       Стоило им только услышать мою вежливо-посылательную речь, как все разом оскорбились. Значит и правда себя такими считают, вот ублюдки.       Да и я не лучше.       Делаю глоток долгожданного воздуха; дрожь проходит по всему телу.        Если так посмотреть, все началось не отсюда, а намного раньше. Стоило родителям сбагрить своего единственного сына родственникам, как он сразу же сбежал. Если бы все знали, насколько гнилой его двоюродный брат, не стали бы...       Кха!..       Наступило небольшое затишье. Кажется, меня отбили в сторону и наконец перестали бить. Несмотря на прикрытый локтями живот, это не помешало унять удар, из-за которого я аж отлетел на пару метров.       Я чувствовал себя максимально плохо как физически, так и душевно, по понятным причинам. Лежу разбитый в пух и прах, окруженный врагами посреди неизвестной улицы, в чужом городе, без действительно родных и близких людей. Впервые за семнадцать лет. Все это было сплошным наказанием, которое я, как пример добросовестности и порядочности, явно не заслужил. На миг я даже забыл, что мы живем в современном мире без «насилия и жестокости». Очень смешно. Все залито кровью: лицо, глаза, нос, рот, горло, взахлеб харкающее от переизбытка красной жидкости, — все и весь этот поганый мир.       Через некоторое время я смог подышать сквозь судороги и кашель, и понял, что меня перестали бить насовсем. Какое облегчение, только не начинайте снова!       Но почему все закончилось так внезапно?       Голова не прекращала думать ни на секунду и сейчас страшными намеками подкидывала ответы. Если тебя прекратили бить, если от тебя отступили, значит сами чего-то испугались. Того, что пострашнее... Я сквозь боль медленно приподнялся и увидел опешивших хулиганов, избивавших до этого меня. Они действительно остерегались того, что у меня за спиной.       Преодолев робость, будто позади притаился кровожадный тигр, я чуть оглянулся и застыл. В голове лишь пролетел вспышкой вопрос.       Кто это?       Темный силуэт возвышался надо мной. Вскоре я уже мог разобрать свою будущую смерть заплывшими глазами.       — Чего не бьете? — с вызовом спросил наглый парень в полустертых джинсах и старой кожанке с капюшоном из ткани. Да, это был живой человек, но словно демон, окутанный адским ореолом мрака. В еле мелькающем свете перегревшегося фонаря я заметил на его лице ухмылку, а руки были самоуверенно спрятаны в карманах куртки. Он прячет там нож?       Наверное, это мой конец.       Хулиганы держали дистанцию и не отвечали, словно за любой ответ им снесут головы. Один из них даже прошептал: «Головорез!»       Он занес свою ногу надо мной. Я инстинктивно съежился. А через мгновение мое тело перешагнули затоптанные кеды, и до меня дошло, что...       Меня защищают?...       — Ха-а-а, убежали, — лениво потянулся мой спаситель, смотря, как хулиганы решают ретироваться всем составом. Целая группа отморозков испугалась какого-то парня в капюшоне и длинными ногами. С ума сойти. Кто же он такой?       С таким вопросом я обратился к нему, терять ведь мне уже было нечего, я и так лежал избитый у его ног. На что он сказал:       — Я-то? А ты не знаешь? — парень был приятно удивлен. А после развернулся ко мне, присел на корточки и снял капюшон, — Смотри и запоминай внимательно. Я...       Рыжие локоны выбрались наружу, а на одном из его лесных и диких глаз была повязка. Черная, как эта темная улица. Он что-то говорил, но его голос растворялся в ночной прохладе. Мое зрение подводило, голова налилась свинцом. Через секунду я впал в небытие, а сознание покинуло меня, как голуби, сорвавшиеся с земли в полет от резких движений прохожих.       Так кто же ты такой?       Тяжело разинув веки и чувствуя сильную сонливость, я очнулся. Утро. Весь мир плывет перед глазами. Сначала все казалось каким-то кошмарным сном, страшилкой на ночь, и, раз я проснулся и живой, значит ничего из этого и не было. Но я ошибался. Стоило мне двинуться, как все тело пробила боль. Мышцы стонали наперебой с костями и покалеченными связками, а про кожу в ссадинах я вообще говорить не стану. Кошмар не закончился, он прямо сейчас наяву.       Я был на каком-то матрасе и груде вещей, половина из которых была в крови: ни привычного дома, ни хотя бы дядиной квартиры, где меня оставили куковать родители на три месяца. Ничего из этого не было; даже вместо потолка — бескрайнее небо, простирающееся над головой перистыми облаками, словно кто-то размазал по небосводу кусок мороженного. Живот унывно заурчал.        — Проснулся? — отозвался голос слева.       Чиркнула зажигалка.       Я с трудом обернулся, прищуривая враждебно взгляд. Вчерашний парень, сидевший ко мне полубоком и на краю бетонного пола, огоньком что-то поджигал, а после подносил ко рту. Сигарета...       Какая это была сигарета я, конечно же, в подробностях не разглядывал, мое тело действовало за меня. Я тут же вскочил с места, словно хотел ударить его, но боль новой волной окатила меня и я застонал, весь скрючившись и оставшись на месте, в котором проснулся.       — М? — спокойно откликнулся он, продолжая прижимать сигарету губами. Выглядел он как довольный мартовский кот, что подбешивало еще сильнее.       — Прекрати, — нахмурился я.       — Что?       — Курить!       — Зачем?       — Ты убить меня захотел? У меня аллергия на дым от этой дряни, а ну живо потуши! — возмущался я, и, благодаря собственному яростному взгляду, обещающему прибить при первой возможности, добился своего. Он вздохнул, бросил окурок под ноги и прижал его подошвой кед, как какого-то таракана.       — Доволен?       — Да, спасибо, — я наконец-то смог расслабиться, ведь угроза жизни миновала. По крайней мере, избежали несчастного случая: было бы так себе, если бы спасенный задохнулся потом из-за спасителя.       А я ведь совсем забыл...       — Ты что-то сказал мне, перед тем как я вырубился.       — Ага.       Я недовольно поморщился. А он, я вижу, «многословен». Когда я отобрал его единственное занятие, то ему ничего не оставалось, как облокотиться на полуразрушенную стену дома и посмотреть на небо. Не понимаю, что он там нашел.       Подул ветерок, более прохладный, чем мог бы быть летом и я задумался о том, как умудрился не замерзнуть ночью. А, печка. Она стояла рядом, уже давно остывшая, старая и будто бы всеми брошенная.       — Что это за место? — обратился я к своему спасителю.       — Моя база, — ответил он, оглянувшись и снова невзначай показывая, что его глаз перекрыт черной повязкой.       — База?       — Да.       Он чуть улыбнулся, увидев мое недовольное лицо. Я спросил его, не чтобы он дакал, а чтобы рассказал, что это значит. Кажется, до него дошло, но он специально действовал на нервы.       — База, не дом?       — Он никогда и не был моим домом. Просто... — он улыбался так, словно вспоминал былые старые времена, но отчего-то стало не по себе. — После взрыва, хозяйка захотела, чтобы я приглядел за ним в ее отсутствие.       Он вдруг встал и начал оттряхиваться, а после зашел в глубь наполовину уцелевшей комнаты, прямо в тень. Там прятался от солнца неприметный ящик. Открыв его, рыжий паренек вытащил батончик и кинул мне его прямо в лицо.       — Айш! — лицо заболело вдвойне из-за вчерашних побоев, и я зашипел.       — Лови, — с опозданием предупредил, — упс...       —Да ты издеваешься!       — А как у тебя с реакцией? Вчера ты даже драться не стал.       Точно. Вчерашние события. Я сразу вспомнил то, как вообще до этого дошло и пожелал больше не вспоминать. Я уставился на батончик, упавший на мои колени.       В красной обертке, с фиолетовыми молниями и с огромным названием во всю длину, но как не щурился, не мог понять как это читать из-за вычурного шрифта. В любом случае дизайн был так себе.       — Кстати, — продолжал говорить мой спаситель, тоже беря себе батончик и откусывая от него добрую половину, — ты, должно быть, сбежал из дома. Да и появился ты в этом городе совсем недавно. Как тебя зовут?       Мне оставалось лишь гадать, почему он так осведомлен о новых прибывших в этот город. Одно из предположений — слежка за мной, но это звучит так, будто я какая-то местная шишка, ну, или параноик. В любом случае, мне не хотелось, чтобы он лез с расспросами.       — Можешь звать меня Ваней, — отмахнулся я и по-деловому продолжил, — ты от меня что-то хотел, да? Говорите же, мой спаситель, как вас «отблагодарить».       Надеюсь, он увидел мои закатанные глаза.       Выбросив фантик в импровизированную мусорку из пакета в углу, он обернулся и просто заявил:       — Добро пожаловать в мою банду, парень.       — А?       На миг я встрял в последних сказанных словах, наверное, не до конца пришел в себя.       — Подожди, что?       — Я сказал что-то непонятное? — он по-доброму усмехнулся. — Если бы я хотел, чтобы ты не понял, сказал бы иначе. На твоем месте почти никто бы не стал мне так дерзить, но мне неожиданно нравится. Поэтому я повторюсь. Теперь ты — член моей банды, живущий под моей защитой.       Я посмотрел на него глазами безжизненной рыбы. Подумать только, на кой я ему сдался?       Он же своими собственными глазами видел, что я бесполезен. Это было более чем подозрительно.       — То есть каким-то образом, вступив в твою банду, я отплачу тебе за свое спасение?       — В яблочко, — улыбнулся он.       — Тогда у меня есть условия.       Его заинтересовал мой деловой подход. Он даже поднял брови, но все еще улыбался.       — Какие?       Отлично, он готов слушать. Я уверено заявил:       — У меня должно быть право отказываться от того, что ты попытаешься мне навязать. Не убивать меня. Не курить при мне.       — Хах, как скажешь. Что-то еще?       — Я буду в твоей банде только до конца лета.       Тут он глубоко задумался, растеряв свою лисью ухмылку. Начал что-то высчитывать, смотреть на небо и хмуриться. А потом вытащил оставшиеся сигареты, вытряхал из пачки все за сломанную стену, наружу, и туда же отправил пустую пачку.       — Пойдет.       Если он выкинул свои драгоценные сигареты на улицу, да еще и так демонстративно, значит я действительно ему нужен и так он завоевывает мое доверие. Опасный тип.       Что же он еще способен выкинуть?       — Ну, что ж, раз мы все порешили, пора бы тебе узнать правила.       — Правила банды?       — Правила города, — он указал в ту сторону, где расположился город, хотя там и была цельная стена. Сейчас мы находились в пригороде, в каком-то дачном районе, среди заброшенных участков. Неужели он тащил меня из города в такую даль...       — Слушаю.       — Я расскажу по пути, идем.