На Темной улице города

      Кусочек зеркала беспечно лежал по правую сторону от дороги, как и весь остальной хлам, выброшенный здесь, в километре от города. Не самое приятное зрелище, подобно заброшенным домам и недоделанным застройкам, мелькающими в автомобильном окне во время путешествий. Однако, мы шли пешком уже добрых полчаса, и затерявшийся в груде хлама одинокий кусочек зеркала был единственной интересной вещью. Оказавшись около него, я прошелся глазами по отражающей поверхности и отметил парня со спутанными светлыми волосами, скучно-карими радужками открытых глаз и слегка опухшим и уставшим лицом, но все же чистым.       Если подумать, вчера я был весь в грязи и крови, а проснулся уже отмытым. Не похоже, чтобы ночью шел дождь. Я уставился в своего спасителя, так и норовясь просверлить дырень, но тот никак не среагировал, вышагивая беззаботно вперед. Показывать мне сейчас спину — верх доверия.        — Слушай, — начал было я, пытаясь скрыть некоторое смущение. — Пока я был без сознания...       — М? — он откликнулся, перебивая меня, чтобы я не стал продолжать, будто бы зная о чем пойдет сейчас речь. — Не волнуйся, я старался тебя вылечить так, чтобы не навредить сильнее, но, кажется, тебе все так же тяжко, раз ты плетешься, как черепаха.       Задрав руки на затылок и сцепив их в замок, он слегка оглянулся с дежурной улыбкой, не имеющей ничего общего с весельем и шутками. А голос будто звенел простодушием, намекая на невраждебность и полное доверие.       Но мое лицо после слова «черепаха» угрюмо скорчилось. Мне и так больно от своего ноющего мешка с костями, еще и упреки. Разве я виноват, что меня кое-как залатали? Да и еще одел в свою мешковатую толстовку...       Вдруг я подумал о той груде вещей, лежавших в том полуразрушенном доме, который нетривиально назывался «базой». Моей одежды там не было, но я уверен, что и она была испачкана, и в город так не пойдешь, но если эта толстовка валялась там, то сейчас на мне она наверняка воняет дымом и изношенностью.       Поднося ткань толстовки к своему носу, я ожидал учуять неприятные запахи пота или опасного для меня табачного дыма, но в ноздри ударил свежий аромат стирального порошка и мяты. Это невозможно!       В этот момент идущий впереди меня спутник вдруг повернул голову в профиль:       — Мы уже почти дош... — он замолк, так и не договорив, застав меня врасплох. От неловкости я живо отпустил толстовку, закашлял в кулак, пытаясь сохранить свое достоинство:       — Я проверял, нет ли на ней запаха табака.       На самом деле, это была правда, но звучала как отговорка. Он улыбнулся:       —Я носил ее очень давно, когда еще не курил. Она не должна была пропитаться. Тем более я ее постирал, на стиральный порошок же у тебя нет аллергии?       Я стиснул зубы, оставаясь недовольно-смущенным. Да он смеется надо мной!       — Когда мы уже дойдем?! — нетерпеливо рявкнул я, готовый пнуть любой хлам, попавшийся под ноги.       — Мы уже здесь, — он остановился около продуктового магазина, после которого виднелись первые жилые дома. Мимо пронеслась серебристая машина, поднимая пыль в воздух и вздымая одежду с волосами.       — Отсюда начинается город. Самое первое правило города — убивать запрещается законом, — он продолжил идти дальше, вальяжно рассказывая все это, как какой-то гид. — Но на темной улице все возможно. Убийства здесь крайняя мера, обычно просто калечат и доводят до койки. Так что, переходя территорию Темной улицы, никогда не знаешь: выйдешь ли живым или попадешь в кому. По ночам могут избить, если попадешься одной из банд. Их здесь много мелких, однако есть четыре основные большие банды.       Как я понял из его дальнейшего рассказа, эти четыре банды держат под контролем всю Темную улицу, не считая нейтральных территорий. У них есть штаб, подчиненные мелкие банды и свои правила.       Крылатые, Ночные Охотники, Ярость и Синий Шторм (вчера я попался на патруль мелкой группы, относящейся к Ярости).       Все они не состоят в нейтралитете и каждый месяц выясняют между собой территории мелкими стычками, но никогда не нападают полноценно. Также есть шанс, что в какой-то год банды могут объявить друг другу войну, которая способна изменить ход событий и напрочь поменять все и вся. Прошлая была два года назад и закончилась большими жертвами, развалами банд и созданию совсем новых, ныне существующих.       Но почему здесь вообще что-то допускается подобное?       — А как же полиция?       — Полиция держит уговор с бандами, которые их обо всем предупреждают, — он сообщал мне это так, будто такое существует в каждом городе. — А Банда Крылатых вообще помогает ей ловить преступников, но взамен просит не влезать в их разборки. У всех свои условия с полицией, но если их нет, то за темные дела вправе задержать или даже посадить.       А ведь мой дядя, к которому меня мои родители скинули, тоже из полиции. Если у них в порядке пособничество, можно ли считать, что мне повезло?       — Мне еще много нужно рассказать тебе, — все также улыбался рыжий паренек, мирно закрыв глаз цвета лесной чащи. — Но сначала взгляни на границу Живой и Темной Улицы.       Его потемневшие ресницы поднялись, и он легкой рукой, будто это какие-то пустяки, очертил вдоль зданий, дорог, деревьев и машин, начиная от здания, похожего на школьное учреждение до дальнего небоскреба, длинную линию.       — Отсюда и до туда. Все остальные улицы — темные. Не удивляйся, если ее обобщают в одну, просто так удобнее. Пока я тщательно запоминал границу, его руки спрятались в карманы той самой кожаной куртки с тканевым капюшоном, которую тот носил вчера. Так беспечно вести себя перед Темной улицей могли только те, кого все боялись и не осмеливались даже подойти.       Его непослушные и слегка вьющиеся волосы мягко колыхались на ветру; ничем не обремененный, он был свободен, как птица, без надобности чувствовать страх и нести тяжесть неуверенности в себе.       Однако его измученный и грустный взор, обреченный смотреть только вперед, скрывал за собой то, чего мне еще не дано знать. И не знал я, через какую боль он прошел и чем жертвовал, чтобы просто стоять здесь. Одна только повязка на левом глазу таила в себе столько непонятного...       Он лишился глаза? Почему он один? Что случилось два года назад?       Зачем я тебе нужен?       Он сделал шаг вперед, переходя на «темную сторону». Меня тут же охватила легкая паника:       — Подожди, нам нужно туда?       — Там есть нейтральные территории. И надо показать тебе, где обитает каждая из банд, — он немного задумался, чем еще можно меня убедить. — Ты состоишь в моей команде, а эта информация понадобится для нашей цели.       — Цели? — я зацепился за слово, ощущая, что за ним кроется нечто большее, чем просто бесцельное шатание на улицах. Однако, стоило мне копнуть в свои догадки дальше, как меня охватил шок.       — Только не говори мне, что...       — Да, — его взгляд торжественно прищурился, а улыбка обратилась в радостный оскал. Он обернулся ко мне с распростертыми руками, довольно заявляя:       — Мы станем пятой бандой, которая встанет им поперек горла, как рыбная кость!       Его голос звучал так громко, что донеслось бы до всех. Мне стало не по себе.       — Ты сумасшедший? Это ведь объявление войны! И нас всего двое, кто бы там не был, это невозможно. Вообще невозможно, особенно за три месяца!       — Понадобится всего четыре человека. И не забывай, что ты согласился мне помочь, — он опустил руки, но не поменял своего намерения. На этот раз он был серьезен, растеряв все свое дружелюбие. — Или ты передумал?       Голос, ранее бывавший беззаботным, прозвучал как звон от удара по металлу, напряженно и подавляюще. Это угроза. От того, насколько человек может измениться на доли секунды, заставило меня покрыться мурашками и похолодеть от ужаса.       — Нет...       Я пытался казаться менее напуганным, чем был. На что я, черт возьми, подписался?       Но после этого давящее чувство подозрения спало с меня, и все вернулось обратно. Я незаметно выдохнул.       — Хорошо, — кивнул он и его глаз засверкал озорством. — Я обещал защиту и не отрекаюсь от своих слов. Можешь даже звать на помощь, если попадешь в беду, как принцесса.       Я тут же возмутился:       — Эй! Я могу драться!       — Ха-ха, правда? Наверное, это дано увидеть только избранным? — он продолжал издеваться надо мной, пока шел впереди и невольно заставлял догонять, чтобы попытать счастья ударить его. Однако этот рыжий плут хорошо уворачивался, а мое тело лишь больше ныло от неудачных попыток. Как же он порой раздражает!       Сколько, блин, можно унижать меня на потеху?!        — Вот подожди мне, как только восстановлюсь, мало не покажется! — выражал я свое недовольство человеку, который лишь получал удовольствие от издевок надо мной и чуть ли не смеялся.       И я сам не заметил, как граница между обычной жизнью и опасной была так просто пройдена…