На Темной улице города

      Сегодняшнее утро выдалось на удивление душное, словно сентябрь только намекнул о себе и снова дал проявить себя заканчивающемуся августу, тем временем готовясь к своему выходу в виде дождя на неделю позже. Да, проснувшись в поту, я в полной мере ощутил, что лето все еще в силе и приказывает мне сменить футболку или вообще теперь спать голышом. Жаль только, если и идти куда-то, то обязательно в одежде: все же я стал некой знаменитостью и теперь не могу оторвать от своего появления на улице всеобщие взгляды. Это совсем иная популярность, не та, с которой меня разыскивают по всему городу, а та, с которой больше невозможно нигде спрятаться и все таращатся с неистовым нескончаемым интересом. Смотреть, но не трогать. Это происходило не впервые, и все же к этому совершенно невозможно привыкнуть. Испытав на себе магию популярности по новой, я добрался до своего пункта назначения.       У полицейского участка меня встретил сопровождающий и отвел за здание. Черный вход, на самом деле бывший лишь металлической дверью, вдруг открылся, а в проеме замелькали рыжие волосы. Я еле вздохнул, только сейчас осознавая, как долго мы не виделись. Тоска взяла в тиски мои легкие, перепутав с сердцем, на которое она повесила тяжкий груз, и только после встречи внезапно сбросила его в пропасть и разбила в облегчение.       Все это время я незаметно для себя задыхался без этих диких лесных глаз.       — Рома! — ноги понесли меня к нему, и я с разбега врезался всей семидесятикилограммовой тушей в него, лишь слегка пошатнувшегося и удержавшего весь вес. Сильные руки крепко держали меня и не давали посмотреть на выражение лица, которое я так давно не видел.       Я отодвинулся, и тут же за мой затылок схватили и прижали, обратно уткнув в по-родному приятно пахнущее плечо. Ухо обдало горячим дыханием:       — Если ты на меня так близко посмотришь, я не выдержу и глубоко засосу тебя прямо на глазах у наших охранников. Хочешь?       — Когда тебя это вообще останавливало? — возмущенно смутился я.       — Значит, можно?       — Заткнись.       Плечи Ромы задрожали, а вибрации его голоса я почувствовал всем телом. Он смеялся. Внутри все кричало о том, что я до ужаса люблю этого человека и не хочу никогда отпускать. Мне уже было все равно, дразнил ли он меня или еще что, главное, что мы сейчас были вместе и как можно близко. Смущая этим наших смотрителей, мы снова зашептались на ухо:       — Сколько у нас времени?       — Целые сутки.       — Неплохая сделка, — его подбородок задел мое плечо из-за кивка, а локоны защекотали висок. — Твой дядя очень щедр.       — Я напоминаю, что это незаконно и вообще тайно, так что постарайся не угробить мои труды.       — О чем ты?       — Я знаю, какой ты мстительный.       — А-а-а, — в своей беззаботной манере протянул обладатель рыжей шевелюры. — Не переживай, я займусь Спортсменом позже. Сегодня я весь твой, обещаю.       Я взволновано выдохнул, когда его рука прошлась именно по тому месту, где мне недавно зашили неглубокую рану, и та успешно заживала. Наверняка Рома узнал об этом, потому что большинство людей на той площади арестовали в огромном количестве, отправили в участки обсуждать произошедшее и заодно передавать из уст в уста всем непосвященным. Так что он уже обо всем курсе.       Обменявшись парой слов со своими охранниками, мы вышли за пределы территории правоохранительных органов без всякого сопровождения и направились в сторону нашей базы по знакомым улицам. Было жарковато; я отдал Роме свою бейсболку, что на мне никак не работала, и по пути купил нам напитки из автомата, чтобы нас окончательно не замучила жара. Также я напрасно надеялся на малое количество народа — то тут, то там мимо проходящие люди оборачивались, а замаячавшие вдалеке девчонки с восторгом приговаривали: «Это же Разрушитель! Боже мой! И рядом с ним какой-то красавчик, интересно, кто он?»       Рома хмыкнул, подняв свои темно-рыжие брови.       — Разрушитель? Твое новое прозвище?       — Дипломат звучало куда лучше… — я еле держался, чтобы не провалиться от стыда. Их городская традиция давать пафосные прозвища просто выбивала всю почву у меня из-под ног и не давала спокойно идти по делам. Банды я им запретил, а этого уже запретить не могу. Была бы моя воля, то обратно бы заперся в своей комнате и играл бы в игры ночи напролет, только бы не слышать эти нелепые звания.       — Лучше по сравнению с Создателем? Не думаю, — Рома улыбался расслабленно и довольно, смотря на восстановленные площадки, неразбитые машины и замененные стекла витрин магазинов без своей привычной повязки, с отсутствием которой его не узнавали на улицах и считали просто привлекательным незнакомцем. Он разглядывал все с пеленой мечтательности, словно попал в давно придуманный рай и наслаждался этим, почти не отвлекаясь. Я усмехался и хвастался, что, как и говорил, тот придет на все готовенькое и я справлюсь со всем без него, а он поддакивал, никак не обижаясь, и порою пил купленную газировку, чтобы скрыть свою тихую радость. Этот засранец вел себя также, как и всегда, не поддаваясь ни на какие мои уловки, а в это же время я засматривался на него и не мог оторвать пытливого взгляда. Отпив немного из жестяной банки, я закусил ее край, чтобы подавить свое внезапное вожделение: его сильные руки и под светлой футболкой окрепший рельефный торс, что я ощутил при долгих объятиях, притягивали мое внимание с какой-то бешеной силой. Я не мог успокоиться. Это несправедливо, так хорошо выглядеть после задержания!       — Я ожидал, что ты выйдешь очень худым и вялым, но в итоге все оказалось наоборот. Вряд ли вас хорошо кормили, почему ты стал еще сильнее, чем до этого?       Он улыбнулся, будто ждал этого вопроса вечность:       — Там было довольно скучно, а питание у меня всегда было скудное, так что это не слишком мешало. Приходилось развлекать себя упражнениями и разговорами с новыми задержанными, — Рома вдруг что-то заметил и переменил тему, останавливаясь. — Якудза теперь записались в волонтеры?       Место, заинтересовавшее его, действительно было занято двумя азиатами в майках и с наколками на руках, послушно закрашивающих граффити на стенах здания. Вид усердно трудящихся Якудза мгновенно поднял настроение.       — А, да, я попросил Сашу помочь, и он приказал своим участвовать в восстановлении этой части города. Благодаря им большинство территорий уже привели в порядок. О, вспомнишь солнце, вот и лучик, — я замахал рукой и крикнул подошедшему к своим подчиненным кудрявому парню. — Саша! Привет!       Глава Золотых Змей оглянулся и расцвел при виде нас, быстро отдав приказ продолжать своим ребятам и побежав к нам прямо через дорогу. Благо, машин как раз не было.       — Ты говорил, мы гуляем тайно? — искоса спросил Рома.       — Да брось, для него вообще ничего не тайна, так что это не считается.       — Как скажешь, — он слегка наклонил голову и будто сытый удав преспокойно наблюдал, как Саша по-дружески здоровается со мной в обнимку. Но только тот приблизился к Роме, как они на моих глазах сделали быстрые и четкие движения: два раза хлопнули ладонями, провели ими до середины предплечья и назад, сцепились пальцами, разорвали, снова хлопнули ладонями справа-налево, а потом костяшками слева-направо, ударили кулачками, скрестили постукивания предплечья сверху два раза, потом один раз снизу, сцепились в звонком хлопке в рукопожатие и притянулись плечом к плечу. У меня отвалилась челюсть.       — Это только что было дружественное приветствие?       — А? Да. Мы так делали до того, как я...ну, в общем, забыли, — замялся Саша, неловко потирая затылок.       — Когда мы начали дружить, он уговаривал меня это сделать, чтобы обогнать Илью по дружбе со мной, — Рома смял в руках выпитую газировку. — Тоже хочешь?       — Что, обогнать по дружбе? Мне это не нужно, я и так стою у тебя на первом месте, как твой парень.       — А смотрел с такой завистью, — он пожал плечами, а после с легкостью попал жестянкой в мусорный бак. Вот он, истинный игрок в баскетбол. Я же не стал геройствовать и просто выбросил свою банку, подойдя к урне и возвратившись обратно:       — Ты не так понял, я просто никогда и ни с кем этого не делал, вот и стало интересно.       — Хочешь, мы с тобой тоже придумаем? — Саша аж вдохновился, но начал осторожничать при пристальном взоре лесных глаз. — Не для нас, кхм, а для тебя и твоего товарища, например.       Я задумался. На ум сразу пришла Милана, ведь до предательства она была моим верным напарником, однако за последнее время мы невольно отдалились. С кем же у меня всегда были хорошие отношения, несмотря ни на что?       — Думаю, я бы сделал такое приветствие с Женей.       — Женя, угум-с, — Саша настроился на раздумье, смотря то в один верхний угол, то в другой, потирая подбородок, и вдруг щелкнул. — Попробуй с ней это!       Он показывал это прямо на мне, а я интуитивно следовал за ним и сам не заметил, как все запомнил со второго раза, хотя мне хотелось повторить это снова.       — Запомнил? Рад был помочь! Я, пожалуй, пойду, а то задержал вас на свидании!       Как-то быстро ретировавшись, Саша исчез из нашего поля зрения, и Рома как ни в чем не бывало повел меня дальше. Видимо, пока я был увлечен заучиванием, он грозно смотрел на своего друга и тому стало не по себе. От ревности Ромы можно только вздыхать.       — За что ты так с ним?       — Он сам знает за что.       Вдруг нас окликнул бодрый голос со стороны:       — Хей, Ваня! Тоже на прогулке?       Как по велению Госпожи Удачи, это была Женя, махающая мне на другой стороне улицы и ведущая за руку угрюмого Королеву, который совершенно не хотел, чтобы мы к ним присоединялись. Рома был с ним солидарен, просто скрывал это лучше, просто нацепив бейсболку мне на макушку и попытавшись меня скрыть таким забавным способом. Наверное, я единственный с Женей был рад нашей встрече.       — Ну и удивил же ты нас тогда! —она имела в виду то мое решение, ставшее для всех сюрпризом, в том числе и для моих союзников. Ее парень поморщился, неохотно вспоминая, как я оставил их в полной растерянности и в гуще событий разбираться с балаганом после неожиданного роспуска банд.       — Привет. Простите, но мне было необходимо осторожничать, чтобы все получилось, — неловко извинился я и поменял тему. — Кстати, Жень, ты умеешь делать рукопожатие с жестами? Хочу с тобой выучить одно приветствие.       Я быстро объяснил, что от нее требуется.       — Поняла, давай, боец! — она начала закатывать рукава своей олимпийки и приготовила руки. Стоило мне занести ладонь, как она синхронно занесла свою, и начав с хлопка, мы стукнулись кулачками сверху и снизу, а потом, столкнув их в прямом ударе, раскрыли руки и провели их чуть дальше костяшками по предплечьям, возвращая их назад и шевеля пальцами напоследок. У нас получилось с первого раза, и я просто забыл как дышать, настолько это было прекрасное чувство полного взаимопонимания.       — Наигрались? Мы опаздываем, Жень, — ворчал Королева, утягивая ее подальше от нас.       — Точно! Мы же хотели успеть на рекламу, — она отнеслась к этому даже слишком серьезно и поторопилась со мной попрощаться. — Как-нибудь потом с тобой потрещим по душам, боец! И тебе пока, освобожденный!       Я попрощался с ней в ответ и с возмущением поставил руки на бока. Рома опять сконектился с человеком, пока я был отвлечен, чтобы тот поскорее удалился, но на этот раз провернул все с Королевой, чтобы тот не просто ушел, но и увел свою девушку отсюда.       — А это что было?       — Ты сам говорил, что мы на тайном свидании, и разрешил болтать только с Сашей.       — Черт, но я же просто хотел поздороваться!       — Ого, наши голубки ссорятся? — раздалось со стороны кафе со столиками, выходящими на улицу и окруженными клумбами.       Прервавший нас женский голосок принадлежал самой Кобальт, как всегда сияющей своей неотразимостью. Однако помимо ее персоны столик занимало еще трое необыкновенных девушек, и одной из них была дерзкая и самоуверенная Роза в шмотках цвета фуксии и с шипами. Банд больше не существовало, так что оттенок одежды — дело вкуса, но меня все равно поражало, на какой почве изящно-блестящая Кобальт и дерзко одевающаяся Роза вообще могли подружиться.       — И тебе здравствуй. У вас тут кружок по обсуждению Скелета? — я был недоволен тем, что в нашу беседу вообще влезли, и немного съязвил, однако те лишь хихикнули, а третья девушка робко возразила мне.       — Скелет, конечно, симпатичный, но довольно скучен, тут нечего обсуждать. А она, например, вообще никогда с ним не виделась, — девушка, когда-то нывшая в ночном клубе, а после спасшая меня своей поднятой рукой на голосовании во время моего выступления, тактично улыбнулась своей подруге с не менее необычной и цепляющей внешностью. С короткими волосами цвета молочного шоколада и темно-зелеными глазами с коричневыми крапинками в них она кивнула, подтверждая сказанные ранее слова:       — Да, мне больше по душе Сенешаль.       Не помню, чтобы встречал ее раньше, но смутное чувство подсказывало, что они с Женей чем-то даже похожи, если не считать этих милых круглых очков и длинных передних прядей. Думаю, они бы подружились.       — Как видишь, мы просто болтали о всяких девичьих делах. Никаких банд, если тебя это вдруг волнует, — блеснула своей хитрой улыбкой Кобальт, поменяла закинутые друг на друга ноги местами и придвинулась ближе, соблазнительно изогнувшись и уложив локти на столик. — Лучше скажи, успел ли ты попробовать мои советы?       Во мне все сжалось от подобной подставы. Вот же стерва!       Рома уставился на меня, с желанием сказать: «Что попробовать? Какие советы?» — но я тут же взялся за его руку и увел подальше от них, пока мой румянец не спалил меня полностью. Я пока не готов открывать правду о том, от кого я так много узнал о сексе между парнями, а особенно о том, что я отчитываюсь перед ней, как все прошло!       — Потом как-нибудь поговорим, сейчас очень занят, — я отмазался как мог и еще долго никак не отвечал на немой вопрос Ромы, что повис между нами. Уведя его подальше от всех этих людей, чтобы нам не встретился еще кто знакомый, я наконец-то выдохнул. Как же душно. Я снял бейсболку и попробовал ее использовать как веер, но и то не помогало. Молча стоять с Ромой среди пустынного сквера и парочки кленов, дающих приятный тенек, было мега неловко, но я хотел разрядить обстановку и кое-что вспомнил.       — Ром.       — М?       Я отложил на скамью бесполезную кепку и надел на своего парня белые очки, украденные тогда у бакалейщика, который украл их у нас с базы (круговорот воров в природе). Его невероятные глаза стали еще более выразительными сквозь стекла, аж перехватывало дух. Невольно вспомнился тот школьный альбом: Рома словно помолодел на несколько лет и предстал передо мной обычным школьником. Жгучее любопытство не заставило себя ждать.       — Мне тут интересно, каким ты был три года назад? Покажешь?       — Нет.       Мои брови нахмурились.       — Почему?       — Я был грубияном.       — Ты таким и остался, просто поменял способ, — я отмахнулся с усмешкой, как от какого-то пустяка. — Тогда покажи мне того человека, что сидел на втором этаже нашей базы поздно ночью и хмурился от бессонницы.       — Нет.       — Почему?!       — Я на тебя не злюсь и не хочу злиться, — отвечал он просто и честно.       — А я вот злюсь. Убери все свои маски, сдери все улыбочки, перестань увиливать, я хочу видеть тебя настоящего!       — Нет.       — А сейчас-то почему!?       — Настоящий я до ужаса мнительный, неинтересный и навязчивый. Ты меня разлюбишь.       — Аргх! Да с чего ты, блин, решил?! Ты же не воротишь нос от моих ворчаний? Так и дай мне шанс! Может, я сильнее влюблюсь в тебя после этого?       — Процент благоприятного исхода максимально мал.       — Мал, не мал...Мне насрать, меня бесит, что Оля видела тебя таким с самого начала, а я всего пару раз и то тайком!       Он удивленно закрыл рот. Через небольшую паузу, Рома сбросил с себя все внешние слои своей личности, что навешивал последние несколько лет, и показал себя истинного. Образ резко переменился на серьезного, задумчивого и расчетливого человека, ни доброго, ни злого, как бы перешедшего на нейтральную сторону, но ни разу не спокойно безмятежного. Он был постоянно настороже, осматривался, чтобы наблюдать за проходящими мимо людьми и следить за обстановкой, как будто на меня могли в любой момент напасть, но и допускал, что ничего не произойдет, однако, не прекращал предполагать всевозможные варианты и тем самым подпитывал свою скрываемую ото всех паранойю.       — Оля видела меня одержимым хорошим мальчиком, это все не то. Я просто пытался заслужить ее любовь.       — Мою любовь заслуживать не надо.       — Я знаю, — обычный Рома здесь бы повеселел, но он больше не улыбался, говоря со мной немного сурово. — Потому и не собираюсь с тобой вести себя как с ней. Я уже и сам забыл, какой я настоящий: приходилось постоянно делать выбор и выбирать себе подходящее под мои цели поведение, усиливающее или скрывающее мои чувства. Точнее говоря, я с детства ничего из себя не представлял. Просто сообразительная пустая оболочка, хорошо копирующая других, чтобы не слишком выделяться, и повинующаяся родителям, чтобы оправдывать свое существование. Я даже ни с кем толком не дружил, так как сразу знал, что меня не примут ни в один круг общения. По крайности я мог поболтать с кем-то наедине, но группы избегал и часто вел себя, как одиночка, иначе бы они узнали, что я мимикрировал под их общество и всего лишь фальшивка.       — Так ты пришелец?       — Типо того. Хотя, полагаю, мою фальшивость все-таки раскусили, раз начиная с переезда на меня начали нападать все, кому не лень. Тогда я должен был сохранить иллюзию, что я не слишком проблемный, хотя бы перед Хозяйкой, иначе появлялся риск оказаться на улице без крыши над головой. Как-то так. Что еще интересует? — спросил он, часто поглядывая на меня, опасаясь, что он сейчас меня пугает. От его наивной манеры речи не осталось и следа, его тон не выражал вообще ничего, так что было несколько непривычно, но я не подал виду и сказал следующее совершенно обычно:       — Дети-шпионы.       — Я не люблю детей, они сами тянутся ко мне.       — Как удобно.       — Скорее удручает, но использовать можно. И тебе стоит прекратить притворяться, что все в порядке. Еще вопросы?       Я нахмурился в который раз за день.       — А я и не притворяюсь, ты все также подбешиваешь даже в своем истинном облике.       — Теперь ты переключился на флирт, так нечестно.       У меня окончательно бомбануло.       — Скажи, ты специально говоришь, что тебе это нравится, потому что я таким образом быстрее успокоюсь?       Рома слегка призадумался.       — Не совсем так. Тридцать процентов, что это очень смело — злиться на того, кто сильнее физически; двадцать процентов, что ты выпустишь пар, а не будешь все копить в себе в виде болезней; десять процентов, что ответ грубостями, это просто твой отчаянный способ защититься и слегка задеть, но никак не обидеть, и остальные сорок — мне правда нравится, когда ты теряешь из-за меня самообладание, — он наклонил голову, спрашивая. — Мне продолжать?       — Твоя расчетливость вкупе с честностью меня чертовски заводит, — проговорил я ровно, не дрогнув, смотря ему прямо в самые красивые глаза на районе, но на самом деле сгорая изнутри от возбуждения. — Так что да, продолжай.       На этот раз на нем проявилось маленькое подобие удивления, чуть поднятые брови и пару морганий для обработки моих слов. Со стороны выглядело так, будто меня возбуждал ходячий робот.       — А… к черту, — внезапно он с силой прижал меня собой к стволу рядом стоящего дерева, и кора расцарапала мне спину. Его теплые губы впились в мои, и с сумасшедше колотящимся сердцем от долгожданного ощущения вкуса его слюны у меня закружилась голова, а из горла вырвался стон. Меня целовали так, будто все это время умирали от жажды и хотели испить полностью, не давая вздохнуть или сделать передышку, однако я сам отвечал тем же, так как сильно хотел, чтобы мы никогда, черт возьми, не останавливались и делали это вечно. Как же мне его катастрофически не хватало, я фантазировал о нем каждую ночь, каждый день, он жил в моей голове, я ужасно скучал и, наконец получив его, ликовал всем естеством. Когда прикосновения, вызывающие мурашки по всему телу, поползли вниз, вдруг промелькнула мысль, что я кончу раньше, чем мы успеем трахнуться. Испугавшись, я вдарил локтем Рому и прервал наши прелюдия с тяжелым дыханием. Не здесь! Рано!       — Айш… — он потирал подбодорок и шипел от боли, обратно надев на себя все защитные слои и закрыв себя настоящего, включая обратно себя привычного. — Хоть бы предупредил, что у нас бдсм…       — Ты прекрасно знаешь, что я не люблю этого делать на людях. Еще бы чуть-чуть и… — я замолк, смущенно отворачиваясь, беря его за руку и уводя вперед. Я хотел как можно скорее отвезти его к нам на базу, чтобы перестать о чем-то думать и как следует им заняться, наверстывая упущенные дни в разлуке. Рома же послушно следовал за мной, и как бы я быстро не шагал, ничуть не отставал. Даже пройдя приличное расстояние, я все еще не мог унять мелкую дрожь и учащенное стучание в ушах. А одинокая бейсболка так и лежала на скамейке, забытая нами.       Попутный ветер немного прояснил мои мысли и утихомирил ненадолго лихорадочные желания, так что я смог сдержаться, дабы не наброситься на него при первой же возможности. Я пропустил вперед Рому, подгоняя побыстрее войти, и встал у входа. Он не осматривался (все и так было на своих местах), а уставился на меня в небольшом недоумении. Я сделал вид, что в этом не было ничего необычного.       — С возвращением.       — Я дома, — осторожно сказал Рома, все еще не понимая, к чему я веду. Я все также не двигался, засунув руки в карманы и чего-то ожидая.       — Ты что-то заду… — не успел он договорить, как повернул голову ровно туда, куда мне было нужно.       — С днем рождения, — подошел я довольный, ведь увидел застывшего на месте Рому, которого редко можно было чем-то подловить, и глазком глянул на кухню, где стоял готовенький шоколадный торт с незаженными свечами. — Пришлось немного повозиться, но я строго следовал по рецепту. И да, я взял его у твоей Хозяйки, она была довольно милой, когда разговаривала со мной по телефону и просила передать тебе свои поздравления. Надеюсь, торт хотя бы похож на тот, что она готовила для тебя каждое день рождение.       Он не отвечал. Обернувшись, я сам не смог вымолвить больше ни слова. Морская пучина его очей заполнилась слезами, вот-вот грозящимися вылиться через край: Рома чуть ли не плакал, а я как извращенец возбудился настолько, что притянул его к себе и поцеловал. Но меня не оттолкнули, наоборот, углубили поцелуй и позволили страстно прижать к столу, о который мы долбанулись со всей дури. Ножки стола пошатнулись. Рома резко выдохнул и уперся руками, чтобы не упасть, и задел тот самый торт. Мы прервались и отдышались, понимая, что праздничный подарок оказался испорчен. Вот черт.       — Вкусно, — он вдруг облизал собственные сладкие пальцы в шоколадном торте, и я завелся еще сильнее, перехватывая запястье и проведя языком по выступающим венам.       — М-м, действительно вкусно, — но имел в виду я вовсе не торт, а его самого. Он обещал мне себя, и я был готов съесть его целиком, на что все понявший Рома вдруг запротестовал:       — На столе не получится, моя спина не выдержит.       — А если упереться руками?       — Там не выдержит уже сам стол.       — Тогда где?       И мы одновременно вспомнили про диван, что был по умолчанию давно разложен и подходил как нельзя кстати. Не теряя времени, я отправился за спрятанными в комоде презервативами, а как вернулся, застал своего парня, лежащим на животе, обнимающим подушку и с легкой улыбкой выжидающий моих следующих действий. Я отлично знал, что Рома не упустит шанса меня подразнить и обязательно начнет это делать, как только я попытаюсь взять контроль, и потому сильно занервничал. Хоть он и согласился отдаться мне, однако, то не означало, что он отдаст и управление над ситуацией тоже, что безумно досаждало…       В любом случае отступать уже поздно.       Устроившись позади его бедер и разорвав упаковку презерватива, я услышал от него:       — Помочь? Все же опыта у меня в этом больше.       — С чего ты решил, что мне нужна твоя помощь?       — Разве сначала не нужно меня растянуть, а потом уже надевать?       Я так разволновался, что позабыл правильный порядок, и шепотом процедил «блять» после осознания происходящего. Рома еле держался, чтобы не заржать, поглядывая на меня все это время — под его внимательным взглядом все валилось из рук.       — В любом случае, лучше надень. А, да, смотри, чтобы было правильной стороной, — не затыкался он, раздражая и отвлекая своими советами во время надевания контрацептива. Я взбесился, поддался вперед и схватился за его рыжие волосы, резко потянув на себя:       — Рома, я тебя сейчас трахну без гандона!       Вместе с тем он издал чувственный стон с приоткрытым ртом и зажмуренными глазами, а после смутился одновременно со мной. Я случайно срифмовал его имя, как грязное детское обзывательство, но нам обоим понравилось. Точнее, я влюбился в его пошлый румянец, отраженный на красивой мордашке и до этого тщательно скрываемый от меня. Хочу еще.       — Тебе нравится пожестче, да?       — Видимо… — он сглотнул, и его кадык подскочил. — Слушай, а может реально ну их, презервативы? Входи так.       — Нет, — я грубо ткнул его лицо в диван. — Я уже надел. И раз тебе нравится пожестче, не буду тебя жалеть.       — Войдешь без подготовки? Давай, — зазвучал он приглушенно. Зная Рому, я сразу же предположил:       — Только не говори мне, что ты всегда помнил о своих словах и заранее себя растянул?       — Да.       Без понятия как, но он действительно мог предугадать, когда я его трахну. Воспылав от нетерпения, я стянул его джинсы и пристроился к заднему проходу: мой напряженный член сразу провалился внутрь, и я охнул с подскочившего наслаждения. Рома со сбитым дыханием прогнулся вперед и ухватился за спинку дивана. Черт, не знаю, чем он себя растягивал, но его стенки сжимали меня просто превосходно и внутри скользило легко. Вмиг на тело обрушилась такая эйфория, что мне пришлось насильно возвращать себе рассудок. Плохо. Я никак не мог собраться, думая только о том, как он все это проворачивал в тайне от меня. Рома так хотел выиграть в том споре, чтобы в конце сказать, что входить тяжелее, и невольно упростил мне задачу своей предусмотрительностью, что не могло не будоражить. Однако Рома вновь специально бесил:       — Что, сложно входить? А то совсем не двигаешься, — а сам еле выдавливал свою недоусмешку и пытался дышать. Наверняка это было все еще больно, потому я не дал себе распалиться, и наклонился, чтобы сказать на ушко:       — Нет, вошло хорошо, ты прекрасно постарался, — и толчком вогнал вовсю длину, сразу же слыша милый вскрик, сочетающийся с мигом удовольствия, пронзивший мой пах. — Здесь?       Его плечи дернулись, костяшки пальцев, сильно ухватившихся за край дивана, побелели, а уши загорелись. Слабый голос дрогнул:       — Я…это слишком…       — Понял, — ласково проговорил я и не соврал, ведь был на его месте и совсем не подозревал, что больше кайфа в активной позиции я буду получать от его реакций, чем от своих телодвижений. Стараясь двигаться под правильным углом, я сосредоточенно слушал его прерывистые вздохи, обрываемые хриплыми вскриками после моих грубых толчков, и видел его невозможность закрыть рот с вытекающей слюной. Иногда я жестко тянул его за волосы, чтобы полюбоваться его личиком, таким развратным и только моим. Хотелось кончить просто от того, как ему невыносимо хорошо со мной. Однако я не мог позволить окончиться этому только из-за моей несдержанности и потому задрал футболку Ромы, открыв на все обозрение длинный шрам на спине и покрыв его поцелуями. Он что-то сладко и еле различимо проныл, что больше не может; стенки заднего прохода стали у́же — мне приходилось попотеть, чтобы пробиться в глубину. Я и сам был на пределе и вымотан.       В последний момент мне пришла идея, которую я без раздумий воплотил. Моя рука звонко и неожиданно для него шлепнула по заднице, тем самым вызвав у него волну оргазма и протяжный стон. Горячая теснота внутри него была до того крышесносной, что спустя несколько движений я тоже кончил.       — Какого… теперь моя очередь спрашивать, что это было, — сквозь одышку вопросил Рома. Я навалился на его спину от усталости и вновь пытался заглянуть в его лицо, дабы понять его выражение, но тот отвернулся.       — Ты упоминал бдсм. Не понравилось?       Его молчаливость была красноречивее всех слов. Он не мог солгать, а я не переставал улыбаться.       — Выйди.       — Ха-ха, прости. Мне действительно стоило тебя предупредить… — мне так хотелось вернуть ему сторицей за все дразнилки, что совсем за собой не следил, но только я вышел, как Рома извернулся и чмокнул, отталкивая и держа на расстоянии, чтобы шокированный я не смог до него добраться, а потом и вовсе ускользнул и заставил за ним бегать по всему дому после изнурительного секса. Черт, как же иногда раздражает его мстительность!       Забежав в ванну и заперевшись там, Рома оставил меня одного недовольно засопеть и барабанить в дверь. Через секунду меня втащили внутрь, бесцеремонно втолкнув в душевую кабинку. Быстро сориентировавшись, я в ответ обрызгал Рому включенной водой и за предплечье втянул к себе, а тот перехватил инициативу и подставил под поток воды уже меня, рассмеявшись от моей забавных брыканий. Его смех ласкал мою душу и оборачивал мое недовольство в снисходительность, не давая как следует разозлиться. Мы только что носились как дети малые, хотя уже давно выросли и были двумя сильными и симпатичными парнями в самом расцвете сил.       На нас все еще была одежда, что безбожно промокла и прилипла к телу, и я, засмотревшийся на проглядывающие участки кожи сквозь ткань, стянул свою футболку, зажимая своего проказника к стенке душевой кабины и начиная кусать за шею. Слушать его мычания было довольно аппетитно; мои руки без спроса принялись изучать каждый Ромин изгиб на животе, навсегда запоминая и запечатлевая в памяти подушечек пальцев и кожи ладоней крепкий пресс.       Ну вот, я снова возбудился…       — Может по второму раунду?       — Если только ты будешь на этот раз принимающим.       — Как жестоко, я ведь даже не подготовлен, в отличие от кое-кого.       — Жестоким было то, что ты делал со мной вот это, — и он опустился на колени, стягивая с меня мокрые шорты с трусами, беря чуть ли не полностью в глотку. Я успел лишь вдохнуть теплого пара и опереться руками, потому что ноги подкосило и равновесие помахало мне рукой на прощание. Задыхаясь от его языка на моем потекшем члене и сгорая от неприличного вида самого Ромы, отсасывающего мне по самые гланды и давящегося до рвотного рефлекса, я чувствовал покалывания, после которых бурно кончал, и сейчас было не исключение. Блять, как он тренировался, чтобы так идеально отомстить?!       — Если ты мне изменял, я тебя убью, — обессиленно сполз я на дно душевой кабинки и сравнялся с Ромой по уровню, угрожая с одышкой. — И того, с кем изменял, тоже.       — Если спросить совета у Саши считается изменой, то земля ему пухом, — он промыл рот и прилег напротив, пока наши ноги скрестились, а вода гремела теплой струей. — А ты? Кого мне убить вместе с тобой за такие познания в интиме?       — Кобальт.       — Хах, — Рома усмехнулся и покачал головой, когда до него дошло, о чем эта красивая и хитрая стерва меня спрашивала тогда на оживленной улице. Может до него наконец-то дойдет, что и в том казино мы обсуждали только его и что я мог бы с ним сотворить. Я принадлежал всецело этому рыжему негодяю и даже не в силах был подумать о ком-то другом с нашей первой встречи.       Ты мое благословение и мое же проклятие.       Помывшись нормально, мы вышли из ванной комнаты, перекусили уже бесформенным тортом и завалились спать, однако нам не спалось даже после полного изнеможения. Прошла только светлая половина дня, осталось еще столько же темной, но как же быстро утекало наше драгоценное время. Пройдет меньше суток, и мне придется отпустить его надолго, а бессонница как раз не позволяла тратить отведенный мне с Ромой срок на пустой сон. Будет кощунством закрыть глаза и открыть, когда уже придет момент расставания с его касаниями к моим волосам. Он так бережно перебирал русые локоны, приговаривая, какие они мягкие, что я сотню раз таял внутри.       — Не уходи, Ром. Я не хочу быть без тебя…       — Я не уйду, пока ты спишь, не переживай, — ответил он мне, то ли услышав мои бормотания, то ли прочитав мои мысли. Он сам нестойко держался, чтобы не уснуть на ходу.       И с его успокаивающими поглаживаниями я незаметно для себя провалился в Царство Морфея.